Потомственный дворянин, Алексей Петрович Архангельский, родился 17 марта 1872 года, окончил 2-й Московский кадетский корпус, Александровское военное училище и Николаевскую академию Генерального штаба. В декабре 1912 г. был произведен в генерал-майоры. В годы Первой мировой был дежурным генералом Главного штаба. С мая по декабрь 1917 г. занимал должность начальника Главного штаба. Затем возглавил Управление по командному составу в Главном штабе, преобразованном в мае 1918 г. во Всероссийский главный штаб. Формально состоя на службе у большевиков, генерал поддерживал связь с Московским отделением антибольшевистского «Национального центра». В феврале 1919 г. Алексей Петрович прибыл в Добровольческую армию и настоял на судебном разбирательстве в отношении себя. Суд Архангельского полностью оправдал, и в специальном приказе Деникина Алексей Петрович был аттестован как «кристально честный человек». Было признано, что его деятельность препятствовала созданию большевиками боеспособной армии.
В Добровольческой Армии генерал стал членом комиссии по рассмотрению наградных представлений, помощником начальника общего отдела Военного управления. В эмиграции - начальник общего отдела и дежурный генерал штаба, а с декабря 1920 по 1926 гг. - начальник отделения личного состава и начальник информационного отделения штаба Главнокомандующего Русской Армией.
Так сложилось, что в последние годы жизни Архангельский был одним из наиболее близких к Врангелю лиц. Ему Петр Николаевич диктовал свой последний приказ, и за подписью Алексея Петровича он вышел. Де-факто Архангельский негласно исполнял обязанности начальника штаба Главнокомандующего, должность которого официально была в то время упразднена. Такая ситуация сложилась в связи с сокращением расходов РОВСа и переездом Врангеля в Брюссель. В то же время его начштаба Кусонский перебрался в Париж, а секретарь Котляревский оставался в Белграде. «Все его письма, - сообщает П.Н. Шатилов, - долгое время приходили написанными его рукой, пока к нему на помощь не прибыл из Карловцев генерал Архангельский, которого Врангелю удалось устроить на работу в предприятие большого друга русских – инженера Фричеро».
После похищения генерала Миллера его пост должен был занять генерал Абрамов. Однако, социалистическая Франция не пускала его в Париж, где располагалась главная штаб-квартира РОВСа. Абрамов предлагал принять должность председателя РОВСа генералам Барбовичу и Архангельскому, вице-адмиралу Кедрову, капитану I ранга Подгорному и др., но от всех получал решительный отказ.
После очередного обращения к генералу Драгомирову Абрам Михайлович, проживавший в Югославии, запросил правительство этой страны о возможности пребывания его в должности председателя РОВСа в пределах Королевства. Сербы ответили отказом. Ввиду этого должность была вновь предложена проживавшему в Брюсселе 66-летнему генералу Архангельскому, которого к тому времени старшие чины Союза расценивали, как наиболее удовлетворительную фигуру. В сложившийся критической ситуации Архангельский, бывший в эмиграции близким соратником Врангеля, мог лишь последовать его примеру. Подобно тому, как Петр Николаевич принял под свое начало терпящую поражение Армию, Алексей Петрович принимал теперь под свое главенство детище покойного Главнокомандующего.
20 марта 1938 г. генерал Абрамов приказал генерал-лейтенанту А.П. Архангельскому вступить в должность руководителя Союза и призвал всех чинов оказать ему поддержку.
Сам Алексей Петрович назвал непосильной задачей вступать на пост главы РОВ-Союза после таких вождей, как «рыцарь-начальник и талантливый администратор» Врангель, «рыцарь-солдат и создатель Галлиполи» Кутепов, «кристально честный и глубоко преданный Родине человек и начальник, которого мы при жизни недостаточно оценили и которого, к нашему стыду, большевики оценили лучше нас» Миллер…
В самом деле, генерал Архангельский не обладал яркой боевой биографией, не стяжал себе громкой славы на полях гражданской войны. До сего времени он оставался в тени, оставался практически незаметен. Но эта-то незаметность, а с нею невовлеченность в какие-либо скандалы была как нельзя более кстати в переживаемый РОВСом период. Кое-кто из старших начальников сетовал, что Алексей Петрович не умеет командовать. Навряд ли это было справедливо. Архангельский принадлежал к иному типу руководителя. Дипломат по своей природе, он умел, не поступаясь принципами, обходить и сглаживать острые углы, находить общий язык с разными людьми. В условиях внутреннего раздрая и внешних обвинительных кампаний, а также надвигающегося мирового кризиса более ценных качеств быть, пожалуй, не могло. Наступало время «собирать камни». И навряд ли кто-либо справился бы с этой задачей лучше, нежели «незаметный» Архангельский, сумевший провести РОВ-Союз сквозь горнило мировой войны и, несмотря ни на что, сохранить его.
Возглавив РОВС, Архангельский призвал не прекращать борьбу. РОВС - не аполитичен, - подчеркнул Алексей Петрович, - он борется против большевиков, за воссоединение России на ее исконных началах. «Самое наше пребывание за рубежом, не для спасения личной жизни, не для мирного выживания, а для продолжения борьбы есть акт политический», - заявлял новый руководитель Союза: «Нет и не может быть аполитичных армий. Но чины армии не могут заниматься политикой, оставаясь в рядах армии». Архангельский указывал на необходимость политической и военной подготовки: лекции, брошюры, кружки для изучения политических, социальных и экономических вопросов, организация подготовительных курсов для изучения уставов, тактики и др., - все это было признано насущной необходимостью. «Не смущайтесь, что нас сравнительно мало - сила не в количестве, а в той силе духа, который заложен в нас. Эту силу духа и нашу спайку, и единство и сохраните», - призывал генерал.
Благодаря мудрости нового начальника волна скандалов, преследовавших РОВС, стала сходить на «нет». В конце апреля 1938 г. в Париже в его честь по инициативе Российского Национального объединения и Торгово-Промышленного Союза был организован банкет, на который собрались представители различных эмигрантских групп, организаций и объединений. «Среди присутствующих, - сообщает В.И. Голдин в монографии «Солдаты на чужбине», - были великий князь Андрей Владимирович, генералы Витковский, Гулевич, Граббе и др. Председатель оргкомитета профессор М.В. Бернацкий подчеркнул, что это чествование генерала Архангельского является символом национально-политического идеала русской эмиграции. Великий князь Андрей Владимирович указал в своем выступлении, что «знамя борьбы, которое генерал Архангельский принял от несших его до конца трагически погибших его предшественников - генералов Кутепова и Миллера - это знамя борьбы олицетворяет самое святое, что у нас есть, знамя, вокруг которого мы все объединяемся». Председатель Общества русских адвокатов О.С. Трахтерев заявил: «Мы приветствуем армию без оружия, армию без страны, но армию, которой боятся ее враги». Граф В.Н. Коковцов приветствовал Архангельского от Русского Комитета Объединенных Организаций, Ю.Ф. Семенов - от газеты «Возрождения», Я.И. Савич - от Высшего Монархического Совета, П.И. Менделеев - от Союза дворян, И.И. Тхоржевский - от Национального объединения русских писателей и журналистов во Франции, а генерал Н.Н. Головин - от военных кругов эмиграции».
Журнал «Часовой», оставив прежнее «фрондерство», приветствовал Алексея Петровича в связи со вступлением в должность и выражал надежду, что тяжкий период несчастий для РОВСа окончился назначением Возглавителя, в руках которого судьба Союза.
Благословение генералу Архангельскому от имени Собора РПЦЗ прислал председатель
«От имени Собора Русской Зарубежной Церкви приношу Вам благодарность за Ваше приветственное письмо, - писал владыка Анастасий. - Собор с чувством глубокого удовлетворения увидел в нем Ваше твердое исповедание, что «без веры Православной, без Русской Православной Церкви не стоять Государству Российскому».
Зарубежная Церковь – единственная свободная часть Русской Церкви-Матери, продолжая и ныне, в годы тяжелого испытания Русского народа, служить Родине, призывает всех русских людей хранить заветы Свят. Равноапостольного Князя Владимира, под небесным покровительством которого и во имя которого собрался наш Собор. На страже этих заветов особенно должно непоколебимо стоять доблестное Христолюбивое воинство, о котором Церковь не перестает возносить свои усердные молитвы.
Зная глубокую и убежденную преданность Вашего Превосходительства Русской Зарубежной Церкви, Архиерейский Собор единодушно призывает Божие благословение на Вас и всех членов возглавляемого Вами Союза, неизменно хранящих лучшие предания нашего победоносного Русского Воинства, на которое с надеждой смотрят все русские люди, чающие восстановления своей Родины.
Призывая на Вас Божие благословение, с совершенным уважением и преданностью имею честь быть Вашим усердным слугой и богомольцем».
Алексей Петрович в действительности был глубоко верующим человеком и ревностным прихожанином РПЦЗ. В свое время генерал Врангель запретил вовлекать РОВС в раздоры между церковными юрисдикциями. Чины Союза имели право окормляться там, где подсказывала им их христианская совесть, и это должно было оставаться их частным делом, не имеющим отношения к службе. Впрочем, события 1927 г., когда в СССР митр. Сергий (Страгородский) издал печальной памяти декларацию, в которой провозглашал радости советской власти радостями Церкви и прямо ставил возглавляемую им церковную организацию в подчинение антихристианскому большевистскому режиму, поколебали Главнокомандующего. Петр Николаевич собирался призвать чинов РОВСа сохранять верность «свободной русской Церкви» - то есть Зарубежному Синоду митр. Антония (Храповицкого), а не «парижскому течению» митр. Евлогия (Георгиевского), не спешившего идти на разрыв с советской «церковью». П.Н. Шатилов пишет в своих мемуарах, что убедил Главнокомандующего не спешить с таким призывом. Павел Николаевич рассуждал политически. Богословские вопросы его интересовали мало. Зато весьма существенным представлялось, что «антониевцы» связаны с Монархическим советом, не дружественным РОВСу, а «евлогиане» внепартийны. К тому же Шатилов был убежден, что Евлогий в ближайшем будущем разорвет с «советчиной» и перейдет под юрисдикцию какого-нибудь вселенского патриарха.
Тем не менее церковный раскол на какой-то момент затронул РОВС. Одни чины перестали посещать службы «евлогиан» - в т.ч. официальные панихиды. Другие игнорировали «антониевцев». Так, например, генерал Архангельский демонстративно отсутствовал на всех официальных богослужениях, назначаемых генералом Гартманом в евлогианской церкви. В очередной раз запрет вносить церковные «склоки» в армейскую среду повторил уже А.П. Кутепов, рискуя при этом навлечь гнев Великого Князя Николая Николаевича, поддерживавшего «соборное течение» и обличавшего устами своей канцелярии Евлогия, как «советофила».
«Трудно было Кутепову отбиваться от непрекращающихся требований Шуаньи, но он оставался твердо на своей позиции в этом вопросе, отлично сознавая, что его уступка вызовет полный раскол в нашей среде и ему станет от этого еще труднее, чем бороться с Шуаньи, - пишет П.Н. Шатилов. – Александр Павлович не раз обращался ко мне с просьбой повлиять на Абрамова, Барбовича и Архангельского. У меня завязалась по этому вопросу большая с ними переписка, и мне удалось убедить их в том, что если они дорожат целостностью РОВСа и сохранением дела Врангеля, то они должны не препятствовать, а помогать Кутепову сохранить нейтралитет. В результате Абрамов стал посещать богослужения посольской церкви, Барбович прекратил свои настояния об официальном признании Соборной церкви. Лишь Архангельский упирался и находил свою позицию совершенно правильной и не нарушающей распоряжения Врангеля».
Сам ход событий подтвердил правоту Алексея Петровича. Он не нарушал распоряжения Врангеля, т.к. не занимался «агитаций» в пользу той или иной юрисдикции, не препятствовал свободе выбора других, не вносил церковный вопрос в повестку дня РОВСа. Но собственную, личную веру генерал Архангельский ставил выше всех иных вопросов и не считал возможным уклонять ее в сиюминутные компромиссы во имя пусть и важнейших, но внешних, земных целей. Целостности РОВСа это ревностное исповедание, как можно заметить, нисколько не повредило, конфликтов на церковной почве в рядах Союза не возникло.
Генералу Архангельскому удалось также сгладить старинный конфликт между РОВСом и монархистами-легитимистами. Этому способствовала, в частности, кончина Великого Князя Кирилла Владимировича. Алексей Петрович принял участие в похоронах. Сразу вслед за этим «легитимисты», как сообщает В.И. Голдин, «начали зондаж позиции генерала Архангельского в отношении признания им и подчинения великому князю Владимиру Кирилловичу.
В этой ситуации генерал Архангельский направил 25 ноября 1938 года письмо начальникам отделов РОВСа с пометкой «доверительно». В нем говорилось, что «один из старейших и уважаемых генералов» обратился с письмом к нему, в котором высказывалось пожелание в целях слияния «непредрешенцев» и «легитимистов» подчинить РОВС великому князю Владимиру Кирилловичу. Генерал Архангельский сообщал, что 22 ноября он отправил ответное письмо этому генералу. В нем указывалось его согласие с утверждением, что Россия должна стать монархией и во главе ее должен быть представитель Российского Императорского Дома, в лице которого надо видеть будущего Императора Всероссийского. Но в настоящее время, писал Архангельский, главная задача - борьба с большевиками, и надо избегать того, что может повредить ее успеху. А подчинение Главе Императорского Дома - еще не Императору - есть открытое провозглашение монархического принципа и поднятия монархистского флага. РОВС в свое время, продолжал генерал, подчинялся великому князю Николаю Николаевичу как Верховному Главнокомандующему во время войны, человеку, не считавшему себя претендентом на Престол и пользовавшемуся огромным авторитетом в эмиграции. Великий князь Николай Николаевич считал, что вопрос о форме правления должен быть решен на родной земле, и подчинение ему не означало принятие ярко монархического лозунга. Сейчас, по мнению генерала Архангельского, дело обстояло иначе. Великий князь Владимир Кириллович являлся претендентом на Престол, и подчинение ему было бы равно изменению нашей тактики и идеологии и могло вызвать новый раскол в среде РОВСа.
Кроме того, подчинение Русского Обще-Воинского Союза великому князю Владимиру Кирилловичу означало бы, по мнению генерала Архангельского, и подчинение его ближайшему окружению и в первую очередь начальнику управления по делам Главы Российского Императорского Дома капитану I ранга Г. Графу и пр., а это было бы не в интересах России. Вместе с тем, утверждая, что нет оснований для подчинения РОВСа великому князю Владимиру Кирилловичу, председатель Союза полагал, что у его организации, с одной стороны, и «легитимистов», и Корпуса офицеров Императорской Армии и Флота, с другой, нет оснований враждовать друг с другом, ибо «суть у нас одна», а вопросы тактики, целесообразности «не должны нас разделять». Генерал высказывал надежду, что «связь, которая начала укрепляться между РОВСом и Царственным Домом не оборвется и будет крепнуть - ради строительства Великой Императорской России».
Высказываясь в принципе за объединение эмиграции вокруг великого князя Владимира Кирилловича, генерал Архангельский считал, что нужны значительные усилия, чтобы такое объединение было работоспособным и реально происходил процесс сближения различных русских зарубежных организаций.
(…)
10 января 1939 года начальник РОВСа генерал Архангельский направил циркуляр начальникам отделов, отделений, воинских частей, офицерских союзов и обществ в связи с обращением великого князя Владимира Кирилловича к эмиграции с призывом к объединению около его имени и постановкой на очередь дня вопроса о создании «Великой Украины», что вызвало многочисленные вопросы и волнения в эмигрантской среде. В циркуляре начальника РОВСа указывалось, что призыв великого князя к объединению вызвал живой отклик среди национально-мыслящей части русской эмиграции, отчаявшейся найти путь к объединению и истосковавшейся по общепризнанному авторитету, который мог бы говорить от имени эмиграции и защищать интересы России. Русская Православная церковь благословила великого князя в его объединительных усилиях. РОВС, указывалось в циркуляре генерала Архангельского, не мог остаться в стороне от этого движения.
В этом документе положительно оценивалось заявление великого князя - Главы Императорского Дома, что он высоко ценит героическую борьбу Добровольческой армии, а дело РОВСа считает продолжением Белого движения. Что касается вопроса о Деловом объединении эмиграции вокруг великого князя Владимира Кирилловича, то, по мнению начальника РОВСа, он не получил надлежащего разрешения. Если таковое объединение состоится и будет носить общенациональный, а не узкопартийный характер, указывалось в циркуляре, то в этом объединении и, тем более, в работе делового органа или центра примет участие и РОВС в лице его начальника, сохраняя свою идеологию. В связи с высказывавшимся мнением о подчинении РОВСа великому князю Владимиру Кирилловичу, как в свое время великому князю Николаю Николаевичу, в циркуляре подчеркивалось, что РОВС подчинялся последнему как верховному главнокомандующему, не считавшему себя претендентом на Престол и всегда заявлявшему, что этот вопрос может быть решен только на Родной Земле, и это не нарушало идеологии Белого движения. Подчинение же РОВСа великому князю Владимиру Кирилловичу (хотя он и не требует этого), указывалось в документе начальника Союза, означало бы не только немедленное восприятие монархического лозунга, но и шло бы дальше, и равносильно было укреплению шатающейся уже советской власти. Это дало бы ей повод для агитации, что «белые» несут за собой монархию, а с ней - урядников, кулаков, помещиков и месть за содеянное за эти годы, и восстановление «проклятого царского режима». Подчинение РОВСа великому князю Владимиру Кирилловичу, разъяснял начальник РОВСа, «внесло бы изменения в нашу идеологию, спаивающую нашу среду», означало бы внесение раскола в нее, а также нанесло бы ущерб самому великому князю. Генерал Архангельский высказывался за совместную борьбу против большевизма, а это означало бы и оказание, когда потребуется, помощи великому князю Владимиру Кирилловичу.
(…)
В связи с вопросом о создании «Великой Украины», идею которой вынашивали украинские круги в Польше при поддержке Германии, то РОВС, указывалось в циркуляре его начальника, выступает за защиту российской государственности и является врагом сепаратистских движений на русской территории. «Интересы Национальной России превыше всего», - подчеркивал генерал Архангельский».
Еще одну попытку к объединению различных организаций и, в первую очередь, РОВСа легитимисты предпримут сразу по окончании Второй мировой войны. В 1949 г. на совещании у В.К. Владимира Кирилловича решено было начать объединение военных организаций, монархически настроенных и сохранивших дисциплину. Присутствовавший на совещании доктор Ю.И. Лодыженский, многолетний сотрудник антикоммунистической «Лиги Обера», обратился к генералу фон Лампе с поручением Великого Князя составить проект такого объединения, во главе которого встал бы другой Великий Князь – Андрей Владимирович. Лампе отнесся к этой идее сочувственно и представил ее на рассмотрение Архангельскому. Находившийся в ту пору в Брюсселе генерал Шатилов проект «легитимистов» раскритиковал. Он считал, что РОВС не должен компрометировать себя участием в заведомо провальном деле. К тому же Врангель в свое время ответил отказом на обращение к нему Кирилла Владимировича, а заветы покойного Главнокомандующего должны были оставаться незыблемы.
«На это Алексей Петрович мне возражал, что теперь обстановка изменилась, состав РОВСа значительно уменьшился и постарел, надо привлекать новые силы, а они могут быть только почерпнуты в среде тех бывших власовцев и других русских, которые не пожелали возвращаться в Советскую Россию. Они же в РОВС не пойдут, но не откажутся от объединения под монархическим флагом», - вспоминал Шатилов.
Генерал Архангельский нашел в той непростой и чреватой расколом ситуации достаточно тонкий ход, позволивший с одной стороны не допустить смущений внутри РОВСа и отступления от завещанных Главнокомандующим принципов, с другой – не выступать в роли препятствия для объединения разрозненных русских сил. Алексей Петрович внес в проект Лампе правки, согласно которым роль Андрея Владимировича была ограничена почетным председательством, все входящие в образуемый Совет организации сохраняли полностью свою идеологию и независимость, а председателем Совета становился… начальник РОВСа. Таким образом Союз не только сохранял свою идеологию, но и получал руководство новой структурой.
Великий Князь Андрей Владимирович правки Архангельского принял. Однако, далеко не все воинские организации согласились войти в новый Совет, и данное начинание не дало ожидаемых инициаторами плодов.
В самом начале своего руководства Союзом генерал Архангельский неожиданно получил поддержку со стороны генерала П.Н. Краснова, выступившего с большой статьей под названием «Кризис Русского Обще-Воинского Союза», в которой в частности писал:
«На Русскую Армию на чужбине идет поход. Одни умышленно, исполняя волю врагов России, другие – по неведению, – вернее по невежеству, по непониманию сущности и назначения армии, судя о ней поверхностно, «с кондачка», ополчились на Русский Обще-Воинский Союз и пошли на него с жесткой критикой. Эта критика тяжело ложится на душу Русских офицеров и солдат. Русские воины измучены 18-ти летним бесплодным ожиданием, несбывшимися мечтами, неоправдавшимися надеждами. На их души мучительным грузом легла апатия, она убивает бодрость – самое нужное, Суворовым заповеданное, офицерское качество. Члены союза опускают руки, впадают в безнадежность, былой жертвенный порыв угасает. Они уходят из союза, ищут спасения и утешения в политических партиях и организациях, доходят до того, что требуют внесения политики в армию!
Критиковать легко – работать трудно.
Армия – организм, необычайно сложный и чуткий. Создать армию – нужны века. Разрушить – достаточно одного дня, одного неосторожно отданного приказа.
Доблестная Российская армия создавалась более двух веков, пронесла свои победные знамена почти через все столицы Европы и Азии, ее войска видели Берлин и Вену, Милан и Неаполь, Варшаву, Париж, стены Константинополя, Тифлис, Хиву, Бухару, Пекин. Разрушена она была в несколько дней внесением политики в ее ряды, легкомысленно отданным невежественным Временным Правительством соколовским приказом № 1. Новая «политическая» армия дала нам позор Калуща, Тарнопольский кровавый погром, похабный Брест-Литовский мир и большевизм.
Российская Императорская армия потонула в крови братоубийственной войны, угасла в унижении поражений, позоре и предательстве.
Она возродилась в Добровольческих и Областнических воинских частях, прямых наследниках Великодержавной Русской Армии. Почти четыре года вела она страшную, небывало жестокую войну с врагами Родины – III-м интернационалом, принуждена была уйти в изгнание, там была подло предана, распылена и возродилась снова в Русском Обще-Воинском Союзе – самой обширной географически и самой крепкой изгнаннической Русской организации».
Сам генерал Архангельский редко публиковался на страницах периодических изданий. Одна из немногих и важных статей его – в защиту вождя, генерала Корнилова. Честь русского офицера и совесть русского человека не позволили генералу пройти мимо поношений и клеветы в отношении национального героя. Отвечая публицисту Якобию, Алексей Петрович писал: «Подверглись порицанию автора и награждены обидными эпитетами, в числе других, и лица, приобревшие ныне славу национальных героев, и кои, подняв первыми знамя борьбы против большевистской власти, создали Белое Движение и тем спасли честь России, а иные из них запечатлели при этом преданность Родине и своей жизнью.
В числе опороченных оказался и генерал Корнилов.
Генерал Корнилов, как и другие лица, вошел в историю, и каждый может иметь о нем то или иное суждение.
Но Зарубежное Русское Воинство вправе ожидать от русских людей более бережное отношение к нашим героям, в числе коих генерал Корнилов по праву стоит на первом месте, и не может не протестовать, когда эти суждения, основанные, быть может, на недостаточно точных данных, неверно изображают нравственный облик данного лица».
Далее генерал попунктно опроверг все наветы автора на Лавра Георгиевича, отметив среди прочего, что «нельзя забывать, что имя генерала Корнилова ни в каких записках, воспоминаниях, документах и пр. не встречается среди лиц, подготовлявших революцию».
В сентябре 1938 г. в Белграде состоялся съезд старших начальников РОВСа, в котором, наряду с Архангельским, приняли участие генералы Драгомиров, Абрамов, Казанович, Витковский, Барбович и Зинкевич.
«Что же представляет собой РОВС – прямой наследник и продолжатель Российской Императорской Армии? – говорил Алексей Петрович в ходе своего визита в Югославию. - Он впитал в себя заветы и традиции этой Армии, на крови и костях своих офицеров построившей Великую Россию.
РОВС является прямым наследником и тех Белых Армий, которые в трудные минуты жизни Государства Российского сражались за освобождение Родины от большевиков, обильно полив своей кровью юг, север, северо-запад и восток России.
Наш путь предсказан нашими Вождями – борьба с большевиками всеми доступными нам средствами – до конца, до полной победы, до восстановления России.
Все для Родины, для себя ничего.
Нам часто говорят:
– Вы придете в Россию, чтобы командовать!
– Нет, – отвечаем мы, – мы придем не для мести, не для того, чтобы командовать, а чтобы служить Родине.
Но, чтобы с честью служить Ей, мы должны быть подготовлены к этой службе.
Надо восполнить свои военные и политические знания.
Русский Обще-Воинский Союз, сохранивший незыблемыми заветы Императорской Армии, сохранив жертвенную готовность служить России, ничего не ища для себя, проникнутый горячей любовью к Родине, сыграет огромную Роль в России: он должен помочь Русскому народу осознать свою национальность, а будущей Русской Армии – стать настоящей Армией, проникнутой рыцарским духом офицерских традиций, Армией Русской, а не III интернационала.
Решительные события на Родине приближаются, и мы должны быть готовы к ним; мы должны быть едины.
Русская эмиграция должна покончить с распрями; и РОВС, доказавший на деле свою любовь к Родине, имеет право призвать всю русскую эмиграцию к такому единению, имея в виду лишь счастье Родины…»
Вышедшее по итогам белградского съезда постановление следующим образом определяло цель Белого движения, продолжателем дела которого по спасению России был назван РОВС: 1) освобождение России от большевизма; 2) восстановление в России национально-правовой государственности, отвечающей религиозному национальному самосознанию народа. В качестве ближайших задач Русского Обще-Воинского Союза были названы: 1) укрепление организационного единства РОВСа; 2) оживление его деятельности при развитии самодеятельности отдельных чинов; 3) привлечение воинских организаций и отдельных чинов в его состав; 4) военная подготовка; 5) политическая подготовка - изучение положения в России; 6) работа с молодежью; 7) укрепление материальной базы; 8) укрепление отношений с другими организациями.
«В 1938 году были предприняты новые шаги в деле улучшения и развития системы военного обучения русского офицерства в эмиграции, - сообщает В.И. Голдин. - Русский Военно-научный институт в Белграде объявил в июле 1938 года об организации им специальных курсов для русских офицеров и интеллигентской молодежи продолжительностью 6 месяцев с общим объемом теоретической и практической подготовки в 130 часов. При общем руководстве генерала Головина руководителем специальных курсов был генерал М.М. Зинкевич. С целью же дать возможность окончившим Зарубежные Высшие военно-научные курсы генерала Головина совершенствоваться в военных знаниях в Белграде еще в 1936 году был создан «Институт по изучению проблем войны и мира», аналогичный созданному в Париже в 1932 году.
В условиях ожидаемого и очевидного приближения новой войны против СССР и потребности подготовки кадров, которые будут заниматься вопросами государственной и административной деятельности на освобожденной от советской власти территории России, в системе военного обучения значительно большее внимание уделяется политико-административным и юридическим проблемам, государственному строительству. В конце 30-х годов в Югославии и Болгарии начинает работать Административно-политическая школа заочного обучения, где слушатели серьезно изучают правовые, политические, экономические вопросы, историю России. Высшие военно-научные курсы генерала Головина дополняются отделом военной прокуратуры и политическими отделами по изучению администрации и государственного устройства СССР».
Так, на пороге новой общемировой войны РОВС, который иным казался уже почти поверженным, вновь собирал силы, вновь возрождался, подобно фениксу – наперекор стараниям ОГПУ и политическим спекулянтам. Генерал, «не умеющий командовать», приняв тяжелое наследство, отвергнутое другими, без шума и аффектаций твердой рукой повел потрепанный бурями корабль Союза, искусно обходя многочисленные рифы… В своем распоряжении №23 Алексей Петрович Архангельский писал:
«В связи с назревающими событиями у нас на Родине мы должны более чем когда-либо быть готовы, дабы, когда пробьет долгожданный и желанный час, вложить все силы, знания и большой опыт, приобретенный нашей прежней службой и долгим пребыванием в чужих странах, в огромную работу по восстановлению Национальной России и возвращению Ей былого величия, мощи и славы.
Чтобы выполнить это высокое назначение, мы, прежде всего, должны быть единым, мощным и сплоченным воинским организмом, основанным:
1) на строгой дисциплине, принятой на себя добровольным, во имя спасения Родины, вхождением и состоянием в Русском Обще-Воинском Союзе;
2) на самом высоком культе чести и достоинства, которыми всегда отличался Корпус Офицеров Императорской Армии, естественным наследником и продолжателем коей явились Армии, боровшиеся за освобождение России от большевиков.
3) на беззаветном выполнении своего служебного долга;
4) на неуклонном соблюдении во всех взаимоотношениях, как между собой, так и с другими организациями, борющимися за Россию, самой безукоризненной офицерской этики;
5) на жертвенной бескорыстной готовности служения Родине, завещанной нам вождями Белого Движения.
Такой воинский организм, в единении со всеми начальниками, стойко преодолеет все препятствия на нашем пути, а на Родной земле явится мощным идейным ядром, готовым для кристаллизации около него здорового национального движения возрождающейся России и которое послужит естественной живой связью между нею и славным тысячелетним прошлым Великой России с ее вековыми устоями и заветами.
(…)
Многочисленные приветствия, полученные мною после вступления моего в должность Начальника Русского Обще-Воинского Союза и от воинских организаций, и от отдельных Г.г. генералов и офицеров, а равно и от общественных деятелей и организаций, ярко подчеркивают, насколько наш Русский Обще-Воинский Союз дорог его членам и ценится всей национальной общественностью.
Докажем, что мы достойны этой любви и высокой оценки.
Призываю всех чинов Русского Обще-Воинского Союза сплотиться еще теснее около своих частей, союзов и объединений и напрячь все свои силы для сохранения и укрепления Русского Обще-Воинского Союза и для дружной работы по осуществлению важных задач, стоящих перед нами.
Наша сила в единении, в сознании правоты нашего Белого Дела и в горячем стремлении и решении довести его до конца».
Важно отметить, что ключевая организация Русского Зарубежья – РОВС – всегда ставила во главу угла интересы национальной России. В своем докладе по итогам советско-финской войны генерал Архангельский четко сформулировал основные принципы Союза, согласно которым: «Борьба эта должна вестись НЕ против русского народа, НЕ для завоевания России, а исключительно с целью освобождения русского народа, дабы ПО-МОЧЬ ему сбросить ненавистную власть и создать национальное правительство, отвечающее религиозному и национальному самосознанию русского народа и его историческим путям на-рушенным русской смутой; Наша борьба должна быть ведена под русским национальным флагом, а не под каким-либо чужим; Во время борьбы и по ее окончании мы должны принять все меры для защиты интересов Национальной России и бороться против попыток захвата русских территорий».
В годы Второй мировой войны арестам и преследованиям подверглись многие чины РОВ-Союза. Среди прочих в Париже был арестован и заключен в лагерь П.Н. Шатилов, пробывший в заключении около года.
Начальник 1-го (французского) отдела РОВСа Витковский вынужден был под давлением немцев оставить свой пост. Трагичнее всего сложилась судьба П.А. Кусонского. В 1938 г. Павел Алексеевич переехал в Бельгию, где работал переводчиком и исполнял обязанности помощника генерала А.П. Архангельского. 22 июня 1941 г. Кусонский и еще ряд чинов РОВСа были арестованы гестапо по подозрению в работе на советскую разведку. Павел Алексеевич был интернирован в концлагерь Бреендонк. Генерал Архангельский протестовал по поводу этих арестов и просил об освобождении своих соратников, но безрезультатно. Генерал фон Лампе направил немецкому генералу фон Филькенхаузену, от которого зависело освобождение Кусонского, письмо в котором полностью ручался в лояльности арестованного генерала к оккупационному режиму и непричастности к шпионской деятельности в пользу СССР. Но и это не помогло. 22 августа 1941 г. П.А. Кусонский скончался в лагере от побоев…
С оккупацией нацистами Бельгии генерал Архангельский де-факто утратил возможность руководить Союзом. Вместе с генералом Гартманом, начальником 5-го отдела РОВСа, он был вызван в германскую оккупационную администрацию, где им в резкой форме было объявлено о запрещении ведения всякой политической, социальной и воинской работы. В дальнейшем на всем протяжении войны отделы РОВСа вынуждены были работать в режиме самоуправления, в т.ч. и под другим названием – как в Германии.
Уже после войны генерал Деникин, благополучно отбывший в США вскоре после победы СССР, возводил на РОВС и его начальника немало обвинений. Обычно старавшийся избегать публичных «перепалок» генерал Архангельский на этот раз вынужден был дать развернутый ответ-опровержение:
«Ваши обвинения меня и начальников отделов РОВС-а в «челобитьях о привлечении чинов его на службу Германской армии и в пропаганде, толкающей чинов его на службу и в армию, и в иностранные легионы, и на работы в Германии, вообще всюду, где можно было бы потом и кровью» послужить Гитлеру и целям, поставленным им.
Эти обвинения обращены не по адресу (оговариваюсь, что о Шюцкоре будет сказано ниже). Обратимся к фактам.
а) Время от мая 1940 г. до начала войны с СССР. Германия в союзе с СССР.
После оккупации Франции и Бельгии многие русские, жившие в этих странах, остались без работы и вынуждены были поступать из-за куска хлеба (как и местные жители) на службу и на работу в германские учреждения, как на месте, так и в Германии. Прием на службу немцами проводился помимо РОВС-а, к которому немцы питали недоверие. Даже в Германии прием на работы происходил помимо управления генерала Лампе.
Какая-либо пропаганда со стороны РОВС-а была просто излишней, ибо сама жизнь и ее условия заставляли людей идти на эти работы. Но руководители РОВС-а не возражали против поступления на работы и, насколько могли, даже помогали устройству и на местах, и для отъезда в Германию.
В 1941 г. немцы в оккупированных странах организовали сначала «Комитеты», а потом «Управления по делам русской эмиграции» (УДРЭ), получившие большие права в отношении русских эмигрантов. С их появлением деятельность управлений РОВС-а была сильно стеснена.
Предвидя эти стеснения и возможность затруднений в сношениях, я 10 апреля 1941 г. предоставил начальникам отделов широкие права и большую самостоятельность.
Через несколько дней после этого Гестапо воспретило мне мою деятельность, как начальника РОВС-а иначе, как под контролем местного начальника УДРЭ (тогда еще комитета). То же было сделано и в отношении местного начальника отдела РОВС-а. Не считая для себя возможным подчиняться такому контролю, мы оба совершенно отстранились от местной жизни, но я не счел возможным прекратить свои сношения с начальниками отделов и продолжал их, рискуя неприятностями всякого рода.
В Париже положение было более легкое, но и там генерал Витковский, не шедший на сближение с УДРЭ, был через некоторое время смещен генералом Головиным, вошедшим в состав последнего.
В Югославии РОВС был совершенно разгромлен тотчас после оккупации и генерал Барбович устранен.
б) Время после объявления Германией войны СССР.
Война Германии против СССР была встречена в эмиграции с радостью и надеждами на свержение советской власти: большинство считало, что Германия будет вести войну только против советской власти и коммунизма, а не против России и Русского Народа, дабы обеспечить себе дружбу и помощь своего соседа. В России также ждали прихода немцев и встречали их, как «освободителей» цветами; войска сдавались целыми частями, не желая защищать советскую власть.
Позднейшие обстоятельства показали, что эти предположения были ошибочны.
На вопросы, обращенные ко мне нашими чинами, как относиться к призывам местного начальника УДРЭ записываться добровольцами в армию, формировать отряды и т. п., я отвечал, что надо выждать, пока не выяснится - ведет ли Германия войну против только советской власти и коммунизма, или война ведется против России и русского народа.
В развитие этих указаний и для разъяснения нашего положения мною была составлена 27 июля 1941 г. «Памятная записка по вопросу об участии Русской эмиграции и Русских воинских организаций в борьбе против советской власти и против коммунизма».
В этой записке я говорил, что борьба с советской властью и коммунизмом для нас имеет не только идеологический характер, но велась нами и должна вестись во имя России и Русского Народа. Будущее России после свержения большевиков не может не волновать нас. Необходимо определенное (со стороны немцев) заявление о целях войны для облегчения совести национальных русских сил, как внутри России, так и за рубежом.
Это было не «челобитье» о приеме на службу, а указание условий, при которых эмиграция могла бы принять участие в борьбе.
Местный начальник УДРЭ - выразитель мнения Германского командования - на публичном заседании, в присутствии почти всей русской диаспоры, призывая помогать немцам, говорил о моей записке с большим негодованием и угрозами.
Зная из писем ген. Лампе, что и он, заявляя Германскому командованию о возможном и желательном для русской эмиграции участии в борьбе против СССР, возглавляемого Советским Правительством, также указывал на наши задачи по восстановлению Великой России. В таком же тоне говорил с представителями Германского командования и ген. Абрамов.
Все эти заявления еще более укрепили немцев в убеждении, что в силу своих национальных устремлений, Русские воинские организации для них неприемлемы и последние стали подвергаться еще большим стеснениям. Как я сказал выше, в Париже был сменен ген. Витковский, в Праге - капитан I ранга Подгорный» в связи с его статьями в издаваемой им «Информации», говорившими о русском национализме.
Пропаганда в пользу немцев велась, но не руководителями РОВС-а - а УДРЭ и лицами, близко к ним ставшими и не поддерживавшими связи с РОВС-ом. Поступления на службу переводчиками, в организации Шпеера и в иностранные легионы происходило помимо руководителей РОВС-а, даже и отдельных чинов Рус. О. Воин. Союза и без их посредства. У меня имеется приказ ген. Лампе, коим он сдерживал излишнее рвение некоторых лиц, стремившихся и в армию, и в разные организации.
В свое время мною было широко распространено разъяснение генерала Бискупского, в коем говорилось, что до окончания войны на Востоке из Русской эмиграции могут быть приняты лишь отдельные лица, отдающие себя при поступлении на службу всецело интересам Германской государственности, как доказательство того, что при настоящих условиях «наше время, время белой борьбы» еще не настало и нам в германских рядах не место. Но я должен тут же отметить, что поступавшие на службу к немцам в огромном своем большинстве, шли «не в интересах германской государственности» или для того, чтобы «послужить Гитлеру». Большинство, в том числе и отдельные чины РОВС-а, шло, чтобы помочь Русскому Народу. Знаю достоверно, что очень многие принесли много пользы русскому населению, предохраняя его от грабежей, насилий и смертных казней. Большинство переводчиков было убрано немцами с фронта, так как они, по мнению немцев, слишком мироволили русскому населению.
В доказательство обвинений меня в пропаганде, пораженчестве и даже «скорби», что мы не могли «послужить Гитлеру потом и кровью», Вы приводите некоторые отдельные фразы из моих писем, придавая им совершенно произвольный характер.
Сопоставляя эти фразы с общим смыслом моих писем, с указаниями, при каких условиях мы могли бы принять участие в войне - слова «горько и обидно» приобретают иной смысл, а именно скорби и горечи о том направлении, которое приняла немецкая политика в отношении России и Русского Народа, при коей нам нет места в ведущейся борьбе.
В условиях Германской цензуры и при «запрещении» мне моей деятельности я не мог высказываться так определенно, как это делаете теперь Вы, находясь в свободной стране, в Америке, и потому теперь легко выбирать из моих писем разные цитаты для того, чтобы сделать из них желательные для Вас выводы и даже «опровергнуть печатным словом наши информации». Однако немцы усматривали в моих письмах совсем не то, что теперь по отдельным цитатам находите Вы. И в результате за свои письма я подвергался и обыскам, и вызовам в разные учреждения для неприятных объяснений и «внушений».
Само собой разумеется, что я мог бы укрыться за «запрещение» меня и прекратить сношения с моими сотрудниками и чинами РОВС-а: тогда я не имел бы и неприятностей от немцев, и сохранил бы, подобно Вам «белые ризы», и никто не мог бы бросать мне обвинения в пораженчестве, в пропаганде и т. д., на основании выхваченных из моих писем цитат... Но я считал свой отход от деятельности в трудную минуту недостойным, и предпочел, рискуя неприятностями, оставаться связующим центром для чинов РОВС для сохранения нашего единения и давая информации и напоминая о задачах РОВС-а, вытекающих из сущности Белого Движения, поддерживать их дух и веру в то, что наше время, «время Белой Борьбы, в интересах России» еще придет. При добросовестном прочтении всех моих писем эти мысли нетрудно уловить. Но ни в одном письме, в его целом, нельзя найти призывов служить немцам и их интересам».
В 1944 году после освобождения Бельгии силами англо-американских войск, Архангельский был арестован по требованию советского посольства бельгийской полицией по подозрению в коллаборационизме, однако через несколько дней освобождён, а советскому правительству было отказано в его выдаче.
По окончании Второй мировой войны Алексею Петровичу пришлось не только восстанавливать РОВС, но включиться в войну холодную, пытаясь разъяснить американским и европейским политикам, что русский народ и СССР – это отнюдь не одно и то же, и нельзя смешивать их, обращая борьбу с коммунизмом в банальную русофобию. Так, Начальник и чины РОВСа написали обращение к президенту Эйзенхауэру. «Русский народ – первая жертва коммунизма, а никак не опора коммунизма, а потому является самым лучшим и надежным союзником свободного мира в борьбе против мирового коммунизма, - говорилось в этом документе. - Чтобы заслужить доверие русского народа и обеспечить его помощь свободному миру в предстоящей борьбе, нужно понять и признать существование глубокого прирожденного патриотизма этого народа, гордости его великим историческим прошлым и способности государственно мыслить. Народный инстинкт и сознание необходимости сохранить целостность и независимость государства является основой более чем тысячелетнего существования России.
Американский Комитет Освобождения от Большевизма потерпел полную неудачу в своей по существу нужной работе только потому, что стал на совершенно неприемлемую позицию, стараясь соединить в одной организации врагов большевизма с врагами исторической России – шовинистами-сепаратистами, которые представляют лишь ничтожный по количеству и качеству элемент эмиграции и совершенно не представляют страдающий народ в самой России.
Кроме того, Американский Комитет имеет своими главными советниками и сотрудниками преимущественно марксистов и социалистов, не имеющих никакого веса и авторитета ни среди эмиграции, ни, тем более, в России, где марксизм окончательно дискредитировал себя в глазах народа за 36 лет своего господства там.
Недавно опубликованное заявление Американского Комитета о невозможности объединить русскую эмиграцию является по существу своему совершенно ложным, так как Американский Комитет с большинством русской эмиграции никогда дела не имел, совершенно это большинство игнорировал и был своими лже-экспертами из марксистского лагеря систематически вводим в заблуждение и ложно информирован.
Эмиграции из России естественно принадлежит к разным организациям, в зависимости от своих политических убеждений.
Но в одном она едина и готова выступить дружным фронтом против врага всего свободного мира – против интернационального коммунизма. Все мы едины в этой части нашей политической идеологии, которая категорически настаивает на необходимости уничтожения коммунизма при одновременном сохранении целостности и единства государства.
Все мы требуем, чтобы никакое государство и никакая политическая партия не пытались навязывать России силой тот или иной политический строй и не решали русских дел за границей, на чужой территории.
В этом вопросе мы настаиваем на суверенности российских граждан, которые вынесут свое решение у себя дома после освобождения от коммунистического рабства».
В январе 1957 года по состоянию здоровья генерал Архангельский официально передал должность председателя РОВС генерал-майору А. А. фон Лампе (который ещё с июня 1955 года временно исполнял эту должность). Скончался он два года спустя, 2 ноября 1959 года. Похоронен в Брюсселе.

Е. Фёдорова

Русская Стратегия

_____________________

ПОНРАВИЛСЯ МАТЕРИАЛ?

ПОДДЕРЖИ РУССКУЮ СТРАТЕГИЮ!

Карта ВТБ (НОВАЯ!): 4893 4704 9797 7733 (Елена Владимировна С.)
Яндекс-деньги: 41001639043436
Пайпэл: rys-arhipelag@yandex.ru

ВЫ ТАКЖЕ ОЧЕНЬ ПОДДЕРЖИТЕ НАС, ПОДПИСАВШИСЬ НА НАШ КАНАЛ В БАСТИОНЕ!

https://bastyon.com/strategiabeloyrossii