В перерывах между двумя процессами, с ноября 1935 г. по февраль 1936 г., в международных отношениях многое изменилось. Война в Абиссинии продолжалась, в то время как в соседней Испании на горизонте маячила гражданская война, и во Франции к власти пришел будущий коллаборационист Пьер Лаваль. Все это повлияло на изменение отношения Франции к процессу в Эксе. Французская дипломатия работала над сближением с Италией и всячески пыталась смягчить негативные последствия покушения и суда над убийцами в общественном мнении. Она заставляла Югославию проявлять умеренность и разумность в своих требованиях и не настаивать на связях усташской организации с Италией, Германией и Венгрией и на их наставничестве над усташами.
В такой ситуации адвокат королевы Марии, уважаемый Поль-Бонкур, бывший премьер-министр Франции и известный член парижской коллегии адвокатов, посоветовал ей отказаться от обвинений, сославшись на позицию французского правительства, согласно которой они будут «судимы как обычные преступники», чтобы не упоминать их покровителей. Под давлением королева Мария согласилась прекратить судебный процесс, хотя это не соответствовало ее истинным чувствам. Она отправила письмо в суд через своего адвоката Поля-Бонкура, в котором среди прочего, говорится: «Я полностью верю в французское правосудие и доверяю свои интересы его представителям, так что я могу быть совершенно уверена, что мое заявление не может быть истолковано таким образом, чтобы это противоречило интересам Франции».
Конечно, королева Мария сдалась, потому что французское правительство оказало сильное давление на Югославию, чтобы не допустить появления королевы в суде.
Министерство иностранных дел Франции опасалось, что ее появление в суде отрицательно скажется на франко-итальянских отношениях, поскольку адвокат королевы Поль-Бонкур намеревался представить в суд следственные материалы, доказывающие, что итальянские власти помогали террористам и руководили ими, и особенно, что Муссолини и Павелич были в сговоре.
Было совершенно ясно, что для итальянского правительства суд в Эксе был крайне неприятным, потому что могли быть обнаружены духовные инициаторы. Несмотря на то, что она не принимала непосредственного участия, Италия должна была избежать любых обвинений, связанных с убийством, любой ценой. Суд рассмотрел только доказательства, представленные французским прокурором Роллом, которые, конечно, относились не к Италии, а только к Венгрии. С другой стороны, этим адвокатам обвиняемых, которые теперь отрицали все, что признали в ходе расследования, была предоставлена возможность самым черным образом напасть на Югославию и ее убитого короля, что они широко использовали.
Отказ королевы Марии от частного иска фактически позволил духовным инициаторам убийства и целому подпольному движению, созданному для того, чтобы спровоцировать беспорядки и распад Югославии, не предстать перед судом. Когда этого не произошло, пишет Владета Миличевич, «Муссолини был очень разочарован результатом, поэтому Павеличу было очень трудно его успокоить... Убийство просто шокировало народ Югославии, поэтому новости о нем не вызвали никаких волнений. И почти не было гражданина, который не стремился наказать Муссолини, настоящего убийцу». (Миличевич, 2000).
Вина за отзыв иска королевы Марии, последствия которого стали очевидны в ходе судебного разбирательства, легла на французское правительство, и особенно на президента Лаваля, потому что Франция посоветовала ей это сделать. Об этом Поль-Бонкур в своих мемуарах пишет: «Нас прощали за то, что мы не смогли предотвратить убийство, но не простили за то, что мы не предложили лучшую защиту и не наказали настоящих убийц. После этого никого не удивит тот факт, что эта акция Франции не послужила укреплению доверия Югославии к нам».
Процесс возобновился 5 февраля 1936 года перед присяжным судом под председательством нового президента Франсуа Лоазона. Совет состоял из 12 присяжных и четырех заместителей, имена которых определялись по жребию. Были наняты новые переводчики: лейтенант Шарль Фоли, Жарко Петрович, присяжный переводчик из Парижа, и Йозеф Тение, переводчик из Международной школы живых языков в Париже. По рекомендации Десбона защиту взяли на себя парижские адвокаты Эмиль де Сент-Обен и Рене де Весен-Лаура.
Новый адвокат Сент-Обен, крайне правый и фанатичный католик, ведет защиту по системе, уже разработанной Жоржем Десбоном, только он был гораздо вежливее в своем поведении в зале суда. Поскольку суд проходил в «самом католическом» городе Франции, основная концепция защиты заключалась в том, что обвиняемые преследовались в Югославии за католицизм. Эта концепция была отнюдь не случайной. Главный адвокат был известен как проверенный католик. Новый председатель суда - Лоазан был известным католиком. Председатель совета, Фавр д'Асси, был воинствующим католиком и главой регионального католического движения, и все члены совета имели все католические знаки отличия. Поэтому подсудимые были представлены борцами за католицизм, а король Александр - нетерпимым православным. На протяжении всего процесса адвокат Сент-Обен создавал образ сербов не только как преследователей католицизма, но и как членов своего рода православного прозелитизма (Глигориевич, 2002).
Для югославской информационной службы «Пресбиро» за процессом в Эксе следили писатель, публицист и переводчик Станислав Винавер, один из самых образованных людей того времени и в европейском сообществе. В заключительной части отчета после суда Винавер пишет: «Если бы дело рассматривалось с совершенно абстрактной точки зрения, если вообще возможно, с точки зрения некой абсолютной справедливости и правовой процедуры, то тогда тень могла обрушиться на французский суд из-за вмешательства политических факторов. Во-первых, прямое вмешательство правительства в процесс в Эксе во время первого судебного процесса было слишком частым и прозрачным. Это не осталось незамеченным. Правительство, как известно, запретило упоминание Италии. Во время первого процесса, кстати, правительство постоянно вмешивалось в ход дела, и не всегда, как это было даже в последних его случаях, по вдохновению момента. Правительство также потребовало, чтобы Венгрия упоминалась как можно реже».
В комментарии «LondonTimes» в выпусках от 13 и 14 февраля 1936 года пишет: «Когда историки изучат архивы Дома Справедливости в Эксе, чтобы найти документы, раскрывающие историю убийства, они будут удивлены бедностью материалов, и не найдут в них информации о том, кто вооружил убийц и почему. Ни обвинение, ни защита, ни свидетели не были допущены к каким-либо объяснениям по этим двум вопросам». В нынешнем положении следственные органы также оказались в не лучшем положении. Если такие материалы и существовали, то, по всей видимости, они были намеренно исключены из следственных материалов. »Таким образом, в полицейских досье зияли огромные белые пятна».
Левый американский писатель югославского происхождения Луй Адамич также отреагировал на ход процесса в Эксе. В вышедшей сразу после вынесения приговора книге «Моя Родина» в приложении «Кто убил короля Александра?» Адамич пишет: «Я, конечно, не удивлен, как и другие не удивляются, почему убийца давил на ороз. Меня путает кое-что еще: почему убийце было позволено убить короля? Я могу задать вопрос так: почему французские чиновники, ответственные за безопасность короля, почти напрямую помогли убийце реализовать его идею? Или вот так: кто, кроме македонских и хорватских террористических организаций, хотел, чтобы убийца добился успеха, и вынудил французских чиновников способствовать убийству короля?»
Как и принц Томислав, Адамич указывает, что французские власти не позволяли югославской службе безопасности сопровождать короля Александра, а также отклонили предложение Скотланд-Ярда о том, чтобы они были рядом с югославским государем. Он напоминает, что французская тайная полиция переложила всю ответственность за убийство на марсельскую полицию и префектуру, и что комиссар Систерон отказался писать отчет о том, что происходило до и после смертельных выстрелов болгарского террориста. »Принимая во внимание вышеупомянутые факты, касающиеся убийства короля Александра, не является ли естественным сделать вывод, что кто-то или группа людей в Париже согласилась с тем, что в Марселе есть человек, который хочет его убить. Тогда Лица, ответственные за его безопасность, ничего не сделали, чтобы предотвратить убийство?» - написал Луй Адамич.
12 февраля 1936 года, в 19:30, во впечатляющей тишине суд Экс-ан-Прованса объявил вердикт о том, что террористы Звонимир Поспишил, Мийо Краль и Иван Райич будут приговорены к пожизненному заключению с каторжными работами, хотя Государственный прокурор потребовал строжайшего наказания.
После оглашения приговора Поспишил «встал и с величием римского трибуна начал фанатично кричать: «Долой убийц! Да здравствует Анте Павелич! Да здравствует свободная Хорватия!» Жандармы удалили его из зала суда». (Миличевич, 2000)
Сразу после этого суд удалился на короткое совещание и постановил заочно приговорить Эугена Кватерника, Анту Павелича и Ивана Перчевича к смертной казни. Таким образом, лидеры усташей были приговорены без судебного заседания. Видимо, целью было умиротворить правящие югославские круги, которые требовали адекватных наказаний для всех усташей, участвовавших в подготовке и совершении покушения. Таким образом, занавес был опущен в связи с кровопролитием на проспекте Каннабьер в Марселе, где один король был исключен из списка живых, поскольку он выступал за мир.

Перевод Анжелы Шиповац

Русская Стратегия

_____________________

ПОНРАВИЛСЯ МАТЕРИАЛ?

ПОДДЕРЖИ РУССКУЮ СТРАТЕГИЮ!

Карта ВТБ (НОВАЯ!): 4893 4704 9797 7733 (Елена Владимировна С.)
Яндекс-деньги: 41001639043436
Пайпэл: rys-arhipelag@yandex.ru

ВЫ ТАКЖЕ ОЧЕНЬ ПОДДЕРЖИТЕ НАС, ПОДПИСАВШИСЬ НА НАШ КАНАЛ В БАСТИОНЕ!

https://bastyon.com/strategiabeloyrossii