У Батюшкова было две усадьбы, которые имеют для нас значение при изучении его биографии -= сохранившееся Даниловское и несохранившееся Хантоново (Хантаново). Дороже всего для него было последнее, доставшееся от матери, от рода Бердяевых. Именно его он любил, бывал здесь, жил и творил. Это Хантоново увековечил он в стихотворении «Мои пенаты». Также в имении были написаны сатира «Видение на брегах Леты», элегия «Умирающий Тасс», поэма «Странствователь и домосед», лирические стихи, эпиграммы, проза, переводы. Впервые поэт побывал здесь в августе 1807 года вместе с незамужними сестрами Александрой и Варварой и с тех пор часто там бывал.
Некогда это было прекрасное место, уютное и облагороженное. Главной достопримечательностью Хантонова был парк, разбитый в 1813 году пленными французами по типу версальских. Одной из особенностей парка были террасы, декоративные уступы, вырытые вручную крестьянами ещё в XVIII веке. От въезда в усадьбу к барскому дому тянулась главная аллея, именуемая проспектом. Ещё одним её украшением были пруды, в одном из которых плавали чёрные лебеди. «В пространстве усадебного сада у цветника было своё место: он располагался вблизи дома. Беседка находилась «в сени густой» «черёмух и акаций». Помимо плодовых деревьев, в хантановском саду росли ягодные кустарники: малина, крыжовник, чёрная смородина». Весьма интересным источником является документ «Опись <...> движимому и недвижимому <...> имению, оставшемуся после покойной помещицы из дворян девицы Александры Николаевны Батюшковой». В нём даётся достаточно подробное описание ныне не существующей усадьбы: «Дом деревянный, одноэтажный, «крытый тёсом», «мерою в длину на 7 (15 м), а по переде на 7 саженях (15 м)», с двумя крыльцами и балконом. Дверь «на железных петлях, без замков», вела с крыльца в сени. «Семь покоев» располагались по обе стороны коридора. Двери во всех комнатах «одинаковые», «створчатые, столярной работы» на железных петлях. Дом отапливался пятью кирпичными печами, «с железными затворками и медными крышечками». Составители описи особо выделили две кухни (господскую и людскую), «в них две печи, пекарни с железными заслонками», «в господской кухне находятся плита и котёл чугунные». Кухня была изолирована от жилых покоев и имела особый вход (второе крыльцо). Так же на территории усадьбы находились хозяйственный двор (хлебный амбар и погреб), сарай для мелкой скотины и кур, каретник. Значительная часть хантановской усадьбы была занята хлевом для овец, двумя скотными дворами, «омшаником для уборки молока и доения коров в зимнее время», двумя скотными избами». К сожалению, всё это погибло в бурном ХХ веке…
Главная достопримечательность усадьбы, её прекрасный парк, уничтожался несколько десятилетий. В начале Великой Отечественной войны была уничтожена главная прелесть верхней террасы – аллея лип. До 1970-х годов на территории бывшей усадьбы ещё стояла часть хозяйственных построек, было много кустов, деревьев и сохранялась тропинка к пруду. Однако в 1974 году этот уникальный памятник парковой культуры XIX века был варварски распахан и превращён в поле, засеянное льном. На месте бывшей усадьбы сохранились лишь немногие безмолвные памятники: высокий холм, на котором прежде и стоял барский дом, террасы, пруд и огромный гранитный камень. Вот и всё, что осталось от этого чудесного места. Но уже в следующем году начинается движение за возрождение бывшей усадьбы. При Череповецком педагогическом институте образуется группа по изучению жизни и творчества Батюшкова под руководством учёного Вячеслава Кошелева. 10 октября 1989 года членами группы в Хантонове были посажены две аллеи: одна из шаровидных ив, другая – из лип. В 2000 году была создана общественная организация «Батюшковское общество». В ней была разработана программа, предусматривающая научно-исследовательскую, издательскую деятельность, благоустройство территории усадебного парка, посадки и уход за насаждениями. В 2001 году благоустроена заповедная территория вокруг мемориальной доски и гранитного камня. Очень важным и существенным событием стали строительство и установка «Беседки муз» и партерного газона в Хантановском парке. С тех пор здесь на протяжении многих лет проводится литературно-краеведческий праздник «Отечески Пенаты», посвящённый жизни и творчеству Батюшкова. А в 2019 году Комитет по охране объектов культурного наследия Вологодской области выпустил приказ о включении достопримечательного места «Территория усадьбы К.Н. Батюшкова «Хантаново»» в Перечень выявленных объектов культурного наследия.
Но спокойной жизни ожидать поэту не приходилось. К тому времени война уже закончилась Тильзитским миром, а ополчение распущено Манифестом Императора от 27 сентября 1807 года. Однако часть его пополнила понёсший большие потери Лейб-гвардии Егерский полк, в котором служил Петин. Батюшков был переведён в полк в чине прапорщика. Осенью 1807 года он тяжело заболел и оправился только к весне 1808 года, когда отправился в свои вологодские имения. 20 мая 1808 года его награждают орденом Святой Анны III класса «в воздаяние отличной храбрости» при Гейльсберге и Лаунау. Тем временем 28 января 1808 года начинается война с Швецией и осенью в составе Лейб-гвардии Егерского полка Батюшков возвращается к действительной воинской службе В должности адъютанта командира батальона полковника Андрея Петровича Турчанинова). Собственно, война с Швецией началась из-за того, что после Тильзитского мира и установления континентальной блокады, это северное королевство отказалось встраиваться в торговую войну против Англии. К тому же шведского короля оскорбил тот факт, что русский царь наградил орденом святого апостола Андрея Первозванного Бонапарта – и отослал такой же орден, ранее вручённый ему самому, обратно в Петербург. В принципе, сама война была закономерной, поскольку России было необходимо продвинуть подальше границу от Петербурга – для этого было необходимо взять под контроль территорию Финляндии. Это также позволяло укрепить Россию на Балтике и давало ещё базы для Балтийского флота. Так что данная война была жизненно важной для интересов России.
Шведы нарушили заключённое ранее перемирие в октябре 1808 года, и главнокомандующий русскими войсками граф Фёдор Фёдорович Буксгевден приказал генерал-лейтенанту Николаю Алексеевичу Тучкову двинуться из Куопио, через Иденсальми, по дороге на Улеаборг, и тем самым облегчить главным силам русской армии, под начальством генерал-лейтенанта графа Николая Михайловича Каменского, наступление против главных сил шведов, расположенных близ Химанго, на дороге между Улеаборгом и Гамлекарлебю. Для выполнения поставленной задачи Тучкову было приказано атаковать четырёхтысячный шведский отряд Сандельса, занимавший сильную позицию у Иденсальми (Юго-Восточная Финляндия). Именно там 15/27 октября 1808 года состоялось сражение, в котором оказался Батюшков через неделю после своего прибытия в полк. Надо отметить, что при этом он был болен – по прибытии в часть его сваливает лихорадка. Вот что он писал сёстрам 1/13 ноября 1808 года из Иденсальми: «Приезжаю в баталион, лихорадка мучит 7 дней. Прикладываю мушку к затылку; кричат: «Тревога!» Срываю, бегу в дело – и подивитесь, друзья мои, теперь здоров... Я оставался с своей ротой в резерве, но был близ неприятеля. Что Бог вперёд даст, не знаю».
При Иденсальми пал в бою командующий отрядом егерей 27-летний генерал-адъютант князь Михаил Петрович Долгоруков. В 1805 году, будучи адъютантом Императора, он участвовал в сражении при Аустерлице и был ранен в грудь навылет, за что награждён золотой шпагой с надписью: «За храбрость», а 12 января 1806 года пожалован орденом Святого Георгия IV степени «в воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении против французских войск, где 8-го ноября во всё время находился впереди с кавалерией и с особенным мужеством во всех опасных случаях был, поражая и прогоняя неоднократно неприятеля, а 16 числа с эскадроном Мариупольского гусарского полка атаковал неприятеля с такою пылкостию и неустрашимостию, что обратил его в бегство и поражал с большим для него уроном». В качестве шефа Курляндского драгунского полка князь участвовал почти во всех боях с французами в 1806 и 1807 годов. 14/26 декабря 1806 года он отличился в сражении под Пултуском и получил орден Святого Владимира III степени. 8/20 июня 1807 года Михаил Петрович был пожалован орденом Святого Георгия III степени «в воздаяние отличнаго мужества и храбрости, оказанных в сражении против французских войск 27-го января при Прейсиш-Эйлау». 9/21 апреля 1807 года князь Долгоруков был пожалован в генерал-адъютанты и за участие в сражении при Гейльсберге награждён орденом Святой Анны I степени. Во время военных действий против шведов он был назначен начальником Сердобольского отряда в корпусе Николая Алексеевича Тучкова. В сражении при Иденсальми, заметив отступление своих войск, Долгоруков бросился вперед, и хотел восстановить порядок, но был убит ядром. Его сослуживец Иван Петрович Липранди писал: «Князь был в сюртуке нараспашку… На шее георгиевский крест, сабля под сюртуком… Был прекрасный осенний день. Шли под гору довольно шибко, князь – по самой оконечности левой стороны дороги. Ядра были довольно часты. Вдруг мы услыхали удар ядра и в то же время падение князя в яму… Граф Толстой и я мгновенно бросились за ним…. Он лежал на спине. Прекрасное лицо его не изменилось. Трехфунтовое ядро ударило в локоть правой руки и пронизало его стан. Он был бездыханен…». Сражение закончилось победой шведов. Русские потеряли 774 человека убитыми, ранеными и без вести пропавшими, потери шведов составили 316 человек. Убитого князя Долгорукова сменил генерал-майор Илья Иванович Алексеев. Через две недели стычка у Иденсальми повторилась вновь. Всё тот же Липранди вспоминает: «Очень часто, или, лучше сказать, ежедневно к Алексееву... наезжали... гости, начиная с обеда до поздней ночи... Накануне предприятия шведов, 29-го октября, приехали к обеду из лейб-егерского полка капитаны граф Шап де Растиньяк, шевалье Делагард, подпоручик Нарышкин, баталионный адъютант К. Н. Батюшков, гвардейской артиллерии поручик Карабин и человека четыре из штаба Тучкова и армейских... они, исключая Карабина и Батюшкова, оставались далеко за полночь, были из одного лагеря и едва прибыли на место, как выступили на совершение блистательного подвига». Ободрённые недавним успехом шведы атаковали русские войска, нападение было совершенно неожиданным, так что, им, по словам Батюшкова, даже удалось забраться в русский лагерь. Начальник авангарда, генерал Тучков, немедля послал за подкреплениями – в их числе оказался и гвардейский егерский батальон. Егерям удалось отрезать шведам путь к отступлению и в ожесточённой схватке шведский отряд потерпел полное поражение. Героем дня стал Петин. Обратимся к Батюшкову: «Под Иденсальми шведы напали в полночь на наши биваки, и Петин с ротой егерей очистил лес, прогнал неприятеля и покрыл себя славою. Его вынесли на плаще, жестоко раненного в ногу. Генерал Тучков осыпал его похвалами, и молодой человек забыл и болезнь, и опасность. Радость блистала в глазах его, и надежда увидеться с матерью придавала силы. Мы расстались и только через год увиделись в Москве». Сам же Батюшков не успел принять участия в этом сражении.
Дальше он воевал уже без друга, выбывшего из боевых действий. Гвардейские егеря двигаются на Улеаборг, к северо-западу: «Теперь всякий шаг в Финляндии ознаменован происшествиями, которых воспоминание и сладостно, и прискорбно. Здесь мы победили; но целые ряды храбрых легли, и вот их могилы! Там упорный неприятель выбит из укреплений, прогнан; но эти уединённые кресты, вдоль песчаного берега или вдоль дороги водружённые, этот ряд могил русских в странах чуждых, отдалённых от родины, кажется, говорят мимоидущему воину: и тебя ожидает победа – и смерть!» – так писал позже Батюшков. Стоит отметить, что финны активно сопротивлялись и вели партизанские действия против русской армии. Но наших солдат это не пугало, они продолжали сражаться с неприятелем. Тем временем началась морозная зима и боевые действия пришлось прекратить. С декабря 1808 года по март 1809 года егеря стояли в Вазе. В марте начинается новое наступление. Корпус князя Багратиона, усиленный, в том числе, гвардейскими егерями, совершил свой знаменитый марш по льду Ботнического залива и, после тяжкого ледового перехода, 5 марта 1809 года занял Аландские острова. Через два дня передовые части с боями занимают Гриссельгам – в 100 вёрстах от Стокгольма! Корпус Барклая-де-Толли занимает Умео, а части, выдвинувшиеся на север, теснили шведов к Торнео. 13 марта шведский отряд генерала Гриппенберга был взят в плен. Однако начинается весенняя распутица, войска отводят обратно и ставят на зимние квартиры. Гвардейских егерей разместили в Надендаль в окрестностях Або. Страдающий от болезней, от безделья и одиночества Батюшков подаёт в отставку. Полковник Турчанинов её принимает и ждут решения из Петербурга. Оно пришло в конце мая – начале июня, и отставной подпоручик Лейб-гвардии Егерского полка отправился в столицу, покидая Финляндию: «Здесь на каждом шагу встречаем мы или оставленную батарею, или древний замок с готическими острыми башнями, которые возбуждают воспоминание о древних рыцарях; или передовой неприятельский лагерь, или мост, недавно выжженный, или опустелую деревню. Повсюду следы побед наших или следы веков, давно прошедших, – пагубные следы войны и разрушения!» война же завершилась уже без его участия: 5 сентября 1809 года был заключён мир с Швецией, согласно которому Россия получила Финляндию – довольно крупное и важное приобретение для нашей страны. Россия получает военную базу на Аландских островах и базу флота в Гельсингфорсе, в котором находится крепость Свеаборг (здесь в 1811 году у лекаря, кандидата хирургии и выпускника Санкт-Петербургской медико-хирургической академии Григория Никифоровича Белынского родился сын Виссарион).
Батюшков же в июле 18098 года отправляется в Хантоново к незамужним сёстрам Варваре и Александре. В дорогом его сердцу имении матери он живёт с августа по сентябрь. Осенью он тяжело болеет, затем переезжает в Петербург. К тому же его душевное состояние омрачается разрывом с отцом из-за его второго брака. Началось это с 1806 года, когда вдовый Николай Львович женился на дочери устюженского дворянина Авдотье Никитичне Теглевой. В браке родилось двое детей – Юлия (1808) и Помпей (1811). В 1814 году Авдотья Никитична скончалась (Николай Львович пережил вторую жену – и умер через три года).
Что же касается Хантонова, то здесь поэт проводит время с пользой для себя – то есть, много читает: Вольтер, Руссо, Петрарка, Тассо, Ариосто, Джон Локк, Гораций, Вергилий, Тибулл, Эварист Парни. Находился он здесь до января 1810 года. Сюда звал он в гости Гнедича, но тот так и не приехал. Любимыми авторами Батюшкова были два итальянца времён чинквеченто – Торквато Тассо и Лодовико Ариосто. Поэму первого «Освобождённый Иерусалим» Константин Николаевич начал переводить ещё во время финляндского похода в 1808 году по совету Василия Капниста и перевёл всю первую песню в конце ноября 1809 года. В этом плане его вдохновлял всё тот же друг Гнедич, переводивший «Илиаду Гомера с 1806 года: «Служа в пыли и прахе, переписывая, выписывая, исписывая кругом целые дести, кланяясь налево, а потом направо, ходя ужом и жабой, ты был бы теперь человек, но ты не хотел потерять свободы и предпочёл деньгам нищету и Гомера». Процесс перевода шёл довольно долго, и «Илиада» вышла в 1832 году, когда Батюшков уже пребывал в своём скорбном состоянии. Пушкин так откликнулся на это знаменательное событие:
С Гомером долго ты беседовал один,
Тебя мы долго ожидали.
И светел ты сошёл с таинственных вершин
И вынес нам свои скрижали.
Кстати, по поводу службы: Батюшков задолго до Грибоедова предвосхитил фразу «Служить бы рад, прислуживаться тошно». В одном из своих писем он писал следующее: «Служил и буду служить, как умею, выслуживаться не стану по примеру прочих...». Отечеству Константин Николаевич служил честно, трижды в рядах русской армии принял участие в военных походах, а также успел послужить и по дипломатической линии.
Именно Хантонову посвятил Батюшков одно из лучших своих стихотворений, написанное в стенах этой старой усадьбы осенью 1811 года – «Мои пенаты», несомненный шедевр русской лирики начала XIX века:
Отечески Пенаты,
О пестуны мои!
Вы златом не богаты,
Но любите свои
Норы и тёмны кельи,
Где вас на новосельи,
Смиренно здесь и там
Расставил по углам;
Где странник я бездомный,
Всегда в желаньях скромный,
Сыскал себе приют.
Стихотворение это было посвящено двум его друзьям и единомышленникам – Василию Жуковскому и князю Петру Вяземскому. «Это стихотворение дышит каким-то упоением роскоши, юности и наслаждения – слог так и трепещет, так и льется – гармония очаровательна» – так оценил его Пушкин. Биограф поэта Анна Сергеева-Клятис пишет следующее: ««Маленький Овидий, живущий в маленьких Томах», поэтически осмыслил свое вынужденное пребывание в деревне, преобразив вполне прозаическую хантоновскую усадьбу в античную хижину».
В сей хижине убогой
Стоит перед окном
Стол ветхой и треногой
С изорванным сукном.
В углу, свидетель славы
И суеты мирской,
Висит полузаржавый
Меч прадедов тупой;
Здесь книги выписные,
Там жесткая постель —
Все утвари простые,
Все рухлая скудель...
Любопытно, что это описание очень точно передаёт действительную обстановку хантоновской усадьбы: «Старый, расшатанный («треногой») письменный стол, упоминаемый в письмах Батюшкова. «Выписные» (а не привезенные с собою) книги. Кухонная утварь, чрезвычайно простая, домашней работы, глиняная («скудельная»). Романтический «меч прадедов» – и тот «полузаржавый» и «тупой» – за ненадобностью... Эту смиренную обитель, затерянную в новгородских лесах, охраняют непременно «Лары и Пенаты», боги домашнего очага. Под их охраной всё – и счастие, и наслаждение, и покой...».
Воистину, Хантоново было важным местом для музы Батюшкова. Но затвор этот, конечно, длиться вечно не мог. И вот настало время для Москвы…
Сергей Зеленин
Русская Стратегия
|
