 Приобретшие невиданную ранее интенсивность политические события первой половины 2022 года не могли не оказать эффекта на сопредельные сферы деятельности общества. Перед Россией актуализировались задачи по созданию самодостаточной и автономной экономики, и они неизбежно затрагивают рынок рабочей силы и миграционный вопрос. Последний также находится в неразрывной связке с вопросом национальной безопасности и лояльности российской государственности.
По данным МВД, на миграционный учёт в этом году в России встали в два раза больше трудовых мигрантов, чем в 2021 году. Число оформленных мигрантами патентов составило в этом году 845 тысяч против 538 тысяч в 2021 году. Очевидно, что миграционный поток в Россию после окончания пандемии начинает восстанавливаться, но нет оснований считать, что уровень вовлечённости мигрантов в трудовую деятельность в России полностью вернётся к допандемийным значениям.
Повлёкшая нарушение логистических и технологических цепочек санкционная политика Запада сказывается на российской экономике. По прогнозам Минэкономразвития, в этом году спад ВВП России составит около 8,8%. Иностранные и отечественные аналитики дают разные прогнозы спада, но более оптимистичных оценок, нежели падение на 5%, нет. Снижение ВВП отразится на сферах, в которые активно вовлечены мигранты. В строительном секторе падение темпов стройки жилья уже в этом году может составить 20-25%. Отразится на строительстве и падение покупательной способности россиян. В правительстве прогнозируют падение реальных доходов россиян на 6,8%. Сказывается на спросе и подорожание ипотечных кредитов вследствие кредитно-денежной политики ЦБ. Уже сейчас количество сделок по новостройкам в Москве рухнуло на 50%, а в Подмосковье – в два раза. Такая ситуация не может не привести к сужению потребности в рабочей силе в данной отрасли. Пострадают от кризиса и другие отрасли – в частности, сфера услуг, в которой наблюдается высокая степень вовлечёности жителей среднеазиатского региона. Массовое закрытие магазинов иностранных брендов в России и сокращение услуг по доставке товаров, в которых заняты сотни тысяч выходцев из Средней Азии, не может не сказаться на рынке рабочей силы. Оснований для оптимистических прогнозов на 2023 год пока что нет: конца спецоперации в ближайшее время не предвидится. Помимо того, большой ошибкой было бы надеяться на быстрое восстановление связей с Западом в случае прекращения украинского конфликта: очевидно, что введённые ограничения рассчитаны на длительные сроки. Поэтому говорить о высокой потребности российской экономики в иностранных работниках не приходится.
К тому же нельзя исключать рост конкуренции на рынке рабочей силы ввиду появления в России сотен тысяч беженцев с Украины и из Донбасса. Их сложно отследить, так как они крайне редко подают документы на получение статуса беженцев и не встают на миграционный учёт, в отличие от граждан Узбекистана, Таджикистана и Киргизии. Граждане Украины, ДНР и ЛНР имеют возможность пребывания в России неограниченное время. Ещё одно их преимущество – владение русским языком и культурная близость, что повышает их конкурентоспособность в сравнении с представителями стран Средней Азии.
Через несколько месяцев стоит ждать оттока трудовых мигрантов из России, так как содержать их даже в условиях низкой себестоимости при остановившихся стройках и закрытых магазинах становится накладно. Увольнения и урезание зарплат чреваты криминализацией среды мигрантов. Нас ждёт рост числа инцидентов, связанных с переделом сфер влияния между разными группами мигрантов в ряде отраслей, что выльется в подъём преступности. Также стоит указать на рост рисков социальной и политической дестабилизации в странах-поставщиках трудовой миграции в связи с массовым возвращением мигрантов на родину.
Допущение, что фактор иммиграции станет мотором развития России, выглядит верно лишь отчасти. Это вполне применимо относительно территориально и культурно близкого населения освобождённых территорий Украины и Донбасса, но утверждать то же самое насчёт находящихся на дальней культурной дистанции жителей Средней Азии и Закавказья невозможно. И если маятниковая трудовая миграция по принципу «приехал-поработал-уехал» осложняется кризисом и сменой экономической модели, то широкая натурализация и интеграция затрудняется дефицитом ассимиляционного потенциала русских и России, а также неготовностью новоявленных граждан РФ принять нормы и ценности этнического окружения. Последнее выливается в формирование «параллельного общества», в котором перестают иметь какое-либо значение как традиционная структура и нормы своего родного сообщества, так и правила общества принимающего. Таким образом, концепция «замещающей миграции» выступает вредоносной как с точки зрения экономической целесообразности, так и культурно-политической устойчивости.
Совсем недавно был выпущен экспертный доклад Института ВЭБа, в котором содержались выводы о необходимости стимулирования миграции в России посредством налоговых льгот и допуска мигрантов к местному самоуправлению. Данный доклад следует канве импортированной западной идеологии глобализма, направленной на поддержание колониального ресурсного статуса России, снижение стимулов к технологической модернизации и размывание национальной идентичности. В условиях, когда подавляющее большинство не только русских, но и других коренных народов России негативно оценивает влияние миграции на жизнь страны, реализация такой стратегии могла бы привести не просто к болезненным, а разрушительным последствиям для общества и государства.
На наших глазах происходит обесценивание экономических дивидендов от массовой трудовой инокультурной миграции в Россию. Вкупе с возникающими угрозами социальной стабильности и национальной безопасности рассматриваемая российскими системными либералами концепция «замещающей миграции» населения России испытала серьёзную девальвацию. Россия нуждается в альтернативной миграционной политике, основным содержанием которой было бы повышение качества рабочей силы и предпочтение культурно близких потоков из Донбасса и с освобождённых территорий. И пусть изначальная цена такого подхода кому-то покажется высокой, в долгосрочной перспективе это не только окупится, но и заложит основы поступательного и гармоничного развития страны.
Российская экономика нуждается в полном пересмотре политики привлечения рабочей силы. На фоне сложившегося кризиса возможности для экстенсивного роста резко сузились. Кроме того, удалось выявить слабые места нашей экономической системы. Одно из них – это острый дефицит центров перерабатывающей промышленности, требующей квалифицированных рабочих кадров. С нехваткой запчастей для техники столкнулись такие стратегически важные отрасли, как авиастроение, автомобилестроение, производство сельхозтехники. Оказалось, что в России не производят микросхемы для бытовой электроники, компьютеров и телефонов. А ведь это всё базис для оформления суверенной экономической системы, без которого цели выживания Россия как единой и устойчивой формы государственности становятся нереализуемы.
Нас, в первую очередь, должно беспокоить не количество трудоспособного населения, а его качество, а пугать – отсутствие либо недостаток специалистов в стратегически важных отраслях, а не дефицит дешевых рабочих рук. Согласно данным международного центра Statista, к 2036 году численность населения трудоспособного возраста в России превысит 88 миллионов человек. При этом численность мужского населения в возрасте от 16 до 65 лет и женского населения в возрасте от 16 до 60 лет увеличится почти на шесть миллионов в период с 2020 по 2029 год, и начнёт снижаться лишь после 2034 года. И это сравнительно благоприятные данные, при том, что у нас есть время для корректировки демографической политики. Можно сказать, что проблема «вымирания» населения России во многом преувеличена.
Избавление от «голландской болезни» экономики является приоритетной задачей России уже в ближайшее время. Без формирования наукоёмких отраслей, способных обеспечить долгосрочный рост и технологический суверенитет, а также масштабных инвестиций в обновление производства и продукции, победить в нынешнем геополитическом противоборстве с Западом будет невозможно. Мы больше не можем опираться на сырьевую модель экономики, особенно в условиях нефтегазового эмбарго странами Запада. Это очень сложная задача, необходимость решения которой стояла перед страной давно, но в силу инертности сформировавшейся политической и экономической систем постоянно откладывалась. Остаётся надеяться, что беспрецедентное геополитическое давление на Россию окажется способным стимулировать тотальное перемещение финансовых, людских и технологических ресурсов в реальный сектор экономики. Подготовка качественно-новых кадров, способных ответить на новые технологические вызовы, является архиважной для России.
Стоит признать, что российская миграционная политика всегда шла рука об руку с ренто-ориентированным стилем ведения хозяйства. Это в полной мере отвечало особенностям российского капитализма, сформировавшегося в условиях экстренного передела собственности и свободы от государственного контроля и регулирования. Данная конфигурация могла бы существовать гораздо дольше отведённых тридцати лет, если бы не цивилизационные претензии России на пересмотр сложившегося после 1991 года мирового порядка и выдвижение своей кандидатуры на полярность, что было воспринято Западом как вызов. С этого момента от российского руководства требуется радикальный пересмотр отношений государства и бизнеса, а от самого бизнеса – понимание целей и перспектив национального развития с учётом необходимости собственного выживания в новых условиях.
АПН |
