В послевоенном Советском Союзе историки, мягко говоря, собственно историей войны не занимались. Сначала всё написанное ими предназначалось для Сталина, потом для Хрущёва, далее всё переписывалось для Брежнева и так далее. Трудно себе даже представить, что ни один советский историк не посещал и не работал в главном военном архиве Германии, расположенном в городе Фрейбурге. И так было до конца 80-х годов! И при этом немало было написано фальшивых книг, к примеру, о битве на Курской дуге, которую невозможно ни понять, ни представить себе, если не изучить документов противоположной стороны.

Вторым источником, конечно, с поправкой на неизбежную субъективность могли бы стать воспоминания участников войны. Но товарищ Сталин сначала запрещал писать мемуары, а при его наследниках во власти воспоминания так прореживались многоступенчатой цензурой, что пользоваться ими можно весьма и весьма относительно. Во всяком случае, на основании моих личных встреч и общения с маршалами Баграмяном, Рокоссовским, Ротмистровым, генералами Кабановым, Ласкиным, Лелюшенко и другими военачальниками и флотоводцами могу сказать, что их устные рассказы совершенно не соответствуют тем мемуарам, которые были ими написаны и опубликованы. Словно они участвовали совсем в другой войне…

В рабочих тетрадях поэта Александра Трифоновича Твардовского есть немало записей, связанных с военными мемуарами. О двухтомном «Генеральном штабе в годы войны» генерала Штеменко: «Книга написана, как я говорю, не только до 20-го съезда, но местами как будто даже до войны». Представляете, историческую ценность книги о войне, которая написана будто до войны.

О мемуарах маршала Мерецкова: «У Мерецкова - книга более сдержанная, но та же апология и та же бесстыдная манера…»

Две записи Твардовского о книге маршала Жукова: «Книга эта может ввести в заблуждение простодушных или замшелых разумом тем, что сталинизм её выступает в сочетании с жуковизмом, профессионально-ограниченным и весьма претенциозным духом этой полководческой автобиографии… Кровавая книга, не замечающая того, что она вся в крови, народ для него – «картошка», как говорит солдат в «Климе Самгине». Он воюет именно числом, постоянно требуя пополнений, не считая людских жизней, не удручённый нимало их гибелью и страданиями. Он, как и вообще Верховное командование, тушит пожар войны дровами её – людьми: загрузить так, чтобы трудно было пробиться пламени…» Эти впечатления от прочитанной книги маршала Жукова записаны Александром Твардовским в рабочую тетрадь ещё в 1968 году. «Не прожить наверняка – без чего? Без правды сущей, как бы ни была горька…»

На филиппинском острове Лейте в начале декабря боевые операции замедлились из-за затяжных ливневых дождей, которые превратили фронтовые дороги в болота. Чтобы ускорить захват острова Лейте, 7 декабря американцы высадили десант на западном его побережье. Японцы на высадку среагировали с большим опозданием, потому что отбивали в этот день атаки американцев с юга и севера. Лётчики-камикадзе попытались остановить высадку десанта, потопив своими самоубийственными ударами три эсминца, но десантников 77-й дивизии это не остановило. К 21 декабря американская морская пехота установила полный контроль над островом Лейте, хотя остатки японских войск ещё четыре месяца, прячась в джунглях, беспокоили своего противника.

Следующий остров Филиппинского архипелага, который войскам генерала Дугласа Макартура необходимо было взять на пути к столице Филиппин Маниле, был остров Миндоро. 15 декабря 3-й американский флот беспрепятственно высадил на него около 30 тысяч сухопутных войск, авиационного персонала и частей обслуживания. Ослабевшая японская авиация была связана палубными истребителями американцев и ничем не могла помочь в обороне Миндоро. Но неожиданно на помощь японцам пришла могущественная природа…

В Греции в декабре 44-го года военно-политическая ситуация продолжала оставаться крайне напряжённой. Из Италии в Афины была переброшена греческая горная бригада, вокруг судьбы которой сразу же возникли споры между премьером Папандреу и руководителями национально-освободительного фронта (ЭЛАМ). В декабре в Греции начинается формирование национальной гвардии, планировалось создать 30 батальонов по 500 человек в каждом. Англичане очень серьёзно на них рассчитывали. Грянул правительственный кризис. Шесть министров греческого правительства, связанных с ЭЛАМ, ушли в отставку. В Афинах началась всеобщая забастовка. И вот на фоне этих непростых событий 3 декабря 44-го года в столице Греции произошли вооружённые столкновения между прокоммунистическими отрядами и полицией. Эти столкновения и стали началом кровопролитной гражданской войны в Греции. Британский пятитысячный контингент, включавший в себя десантников и морских пехотинцев, с большим трудом удерживал центр Афин. Шли ожесточённые уличные бои. Ситуация в Греции настолько накалилась и обострилась, что в последние декабрьские дни в Афины прибыли премьер-министр Великобритании Черчилль и министр иностранных дел Иден…

2 декабря фельдмаршал Вальтер Модель в качестве делегата от генералов Западного фронта встретился с Гитлером и попытался заставить фюрера изменить масштабы и цели предстоящего наступления против союзников. Но Гитлер решил действовать под девизом «всё или ничего», и командование немецких войск добилось только переноса начала операции с 7 на 14 декабря для дополнительного оснащения войск горючим, боеприпасами и сапёрным снаряжением. В гитлеровской Ставке очень надеялись на плохую погоду в середине декабря, которая могла бы нейтрализовать тотальное превосходство англо-американской авиации. «Жизненно важно время от времени, - заявил Гитлер 12 декабря, - разрушать уверенность противника в победе, ясно показывая ему путём наступательных действий, что его планам не суждено сбыться. Успешной обороной этого не достичь так эффективно, как успешным наступлением. Противник тоже измотан. С точки зрения технического оснащения обе стороны примерно в равном положении. Что касается танковых сил, то у противника, может быть, больше танков, но у нас танки лучше…»

Главный инквизитор Третьего Рейха, «немецкий Вышинский», председатель имперского народного трибунала Роланд Фрейслер, руководивший судебной расправой с участниками заговора против фюрера, в начале декабря прислал Гитлеру семь томов уголовного дела против писателя Эрнста Юнгера. Юнгер служил в Париже, занимался охраной культурных ценностей и объектов в чине капитана Вермахта, дружил со многими известными деятелями французской интеллигенции и культуры. Среди офицеров и генералов Вермахта, причастных к покушению на Гитлера 20 июля 44-го года, было немало друзей писателя. Фельдмаршал Роммель был в числе читателей и собеседников Юнгера. Эссе писателя «Мир» распространялось среди офицеров Вермахта. В деле Юнгера было зафиксировано немало его оппозиционных антинацистских высказываний… Гитлер задумался. Эрнст Юнгер был культовой фигурой Германии. В годы Первой мировой войны он командовал ротой спецназа, был 14 раз ранен, трижды из них тяжело. Как философ и писатель, он был известен своей консервативностью, приверженностью к традиционным ценностям и в первые годы деятельности Гитлера поддерживал его. Как философа Юнгера узнали после его книги «Рабочий» и эссе «Тотальная мобилизация»… Репрессии против Юнгера показали бы всей Германии, насколько сильны разочарования в нём, Гитлере, и фюрер приказал писателя не трогать, а дело спрятать в архиве.

Эрнст Юнгер прожил 103 года и умер в 1999 году…

Главным фронтом в декабре стала, конечно, Венгрия. После ухода с политической арены адмирала Миклоша Хорти венгерское правительство Салаши, разделявшее нацистскую идеологию, решило в борьбе с Красной армией стоять до конца. Вермахт имел в Венгрии такую же мощную группировку, как и на Берлинском направлении. Если на всём Восточном фронте немцы имели 24 танковых дивизий, то 13 из них сражались в Венгрии. Почему Сталин не изменил общий план наступления в пользу Берлинского направления и отказа от кровавой мясорубки в Венгрии? Потому что последняя военная зима была борьбой за будущую коммунистическую власть в Венгрии и Югославии. А несколько сотен тысяч русских солдат, умиравших на венгерских полях, вряд ли догадывались, что они погибают за колхозы и ГУЛАГ для венгров, и чтобы испытанный коминтерновец, провокатор и агент НКВД, участник убийства Царской Семьи в далёком 1918 году Матиас Ракоши за спинами солдат въехал в Будапешт…

2-му Украинскому фронту маршала Родиона Малиновского в первые десять дней декабря взять Будапешт не удалось, но войска фронта сумели, заняв междуречье Дуная и Тисы, отрезать путь на север будапештской группировке противника.

Невероятными потоками солдатской крови была омыта медаль за город Будапешт. Гитлер придавал удержанию Будапешта и Венгрии едва ли не большее значение, чем отражению готовящегося советского наступления на центральном участке Восточного фронта. В ноябре и декабре 44-го года германская промышленность произвела 2299 танков и самоходных артиллерийских установок, но на Восток была направлена только 921 единица, и подкрепление в первую очередь получала не группа армий «Центр», прикрывавшая берлинское направление, а группа армий «Юг», сражавшаяся за Венгрию против войск 2-го и 3-го Украинских фронтов. К концу декабря 44-го года на всём Восточном фронте Вермахт имел 24 танковых и 7 моторизованных дивизий, из них практически половина дралась в Венгрии, отчаянно защищая нефть и последнего германского союзника.

17 декабря в Вашингтоне обсуждалась проблема будущего применения будущей атомной бомбы, в создании которой американо-английский проект «Манхэттен» в течение 1944 года достиг больших успехов. Участниками совещания в узком кругу были президент США Франклин Рузвельт, председатель Объединённого комитета начальников штабов Джордж Маршалл, министр обороны Генри Стимпсон и отвечавший за Манхэттенский проект генерал Лесли Гроувз. Участники совещания пришли к выводу, что против Германии атомную бомбу применять уже поздно. Стимпсон решительно выступил за атомный удар по Японии, никто ему не возражал, но окончательного решения президент Рузвельт не принял. Да ведь и бомбы ещё не было…

Война, кроме всех бед ею приносимых, является и безусловным двигателем прогресса. В 1944 году началась эпоха ракетной и реактивной техники. Этот же год был главным в разработке оружия самого массового поражения - атомной бомбы, основанной на научных достижениях ядерной физики. Американо-английский Манхэттенский проект набирал силу. Англичане передали все свои научные разработки американцам. У Великобритании средств для производства атомной бомбы не было. В обстановке чрезвычайной секретности, в Америке действительно мало кто знал об этом проекте, которым руководили 38-летний физик Роберт Оппенгеймер и генерал Лесли Гроувз, в штате Нью-Мексико, в селении Лос-Аламос работа прошла большую часть пути к обретению атомной бомбы. В Америке-то об этом мало кто знал, но советская разведка была прекрасно осведомлена о всех достижениях в Лос-Аламосе. Советскими дублёрами Оппенгеймера и Гроувза были физик Игорь Курчатов и освобождённый из тюрьмы бывший нарком вооружений, вновь занявший свой пост Борис Ванников. В американском проекте «Манхэттен» к концу войны работали минимум шесть советских агентов.

Физики Советского Союза уже давно задумывались над проблемой ядерной бомбы, но у нас не был столь громадных материальных и технических возможностей, какими располагали американцы. Разведка помогала советскому ядерному проекту из многих дорогостоящих вариантов выбирать один, который уже принёс успех в Лос-Аламосе.

А вот группа германского физика Курта Дибнера в декабре 1944 года приняла неверное решение, предложив создать бомбу не из плутония-239, а из урана-235 и не оценив роль графита в реакторе. Но у Третьего Рейха своих агентов в Лос-Аламосе не было…

1-й заместитель начальника Генерального штаба Красной армии генерал Алексей Антонов сообщил руководителю военной миссии США в Москве Джону Дину, что на Дальнем Востоке базы на советской территории для ВВС и ВМС США предоставлены не будут.

В Японии открылась 86-я сессия парламента. Главной проблемой обсуждения стало скорейшее окончание войны. В японском парламенте впервые прозвучала мысль об обращении к Советскому Союзу с просьбой выступить посредником для заключения перемирия с Великобританией и США.

14 декабря авиация Балтийского флота нанесла удар по порту города Лиепаи, уничтожив шесть транспортов и повредив четыре судна.

Черчилль 6 декабря в послании президенту Рузвельту выразил своё разочарование военными действиями на Западном фронте и, особенно, в Италии, где немцы продолжали удерживать свои позиции, не пуская союзников на Балканы.

В ответном послании Рузвельт, между прочим, заметил: «Я никогда не считал, что мы в состоянии разгромить крупные контингенты германских войск на Балканах без помощи русских».

10 декабря в Москве подписан договор о союзе и взаимной помощи между Советским Союзом и Французской республикой сроком на 20 лет.

Под новым кодовым названием «Осенний туман» завершалась подготовка к наступательной операции Вермахта в Арденнах. 12 декабря она было назначено Гитлером на субботу 16 декабря. Общее руководство операцией осуществлял фельдмаршал Рундштедт, непосредственное командование - фельдмаршал Модель. В ударную группировку немецких войск входили три армии. 6-я танковая армия СС под командованием оберстгруппенфюрера СС Йозефа Дитриха должна была выйти в район севернее Антверпена.

5-й танковой армии генерала Хассо фон Мантейфеля после форсирования Мааса необходимо было наступать по линии Динан-Брюссель-Антверпен, а 7-я армия генерала Эриха Бранденбургера должна была прикрывать танковые армии с юга.

16 декабря, в 5 часов 30 минут германские войска перешли в наступление, которое ошеломило союзников. В штабах английских и американских долго не могли себе представить, что это не отвлекающий манёвр, что уже потрёпанная немецкая армия способна на такой впечатляющий сконцентрированный удар. В первый день удивлены были и сами немцы – от солдат и офицеров Вермахта планы наступления держались в глубоком секрете. Наибольших успехов добилась 5-я танковая армия, а вот 6-я танковая СС после прорыва фронта американских войск замедлила своё продвижение перед разрушенными мостами.

В штабе генерала Эйзенхауэра только к концу первого дня немецкого удара осознали всю серьёзность положения. На направлении немецкого наступления у союзников не было резервных войск. Эйзенхауэр приказал направить в район Арденн с севера 7-ю бронетанковую, а с юга - 10-ю бронетанковую дивизии. До их прибытия американский фронт в Арденнах перестал существовать, уцелевшие части спасались бегством. Но и у немцев в этом наступлении постоянно возникали не свойственные прежде Вермахту проблемы. Горючего не хватало ни для танков, ни для артиллерии. Из-за отсутствия бензина не был высажен плановый воздушный десант с задачей блокирования дорог, по которым американцы начнут переброску подкреплений. Даже по расчётным данным для прорыва на Антверпен Вермахту необходимы были минимально 17 тысяч тонн горючего, а запас у немцев составлял всего лишь 11 тысяч тонн. В дивизиях, предназначенных для наступления, не хватало офицеров и особенно опытных унтер-офицеров. В первую неделю операции в Арденнах оптимизм не покидал Гитлера и ОКВ, хотя успешное продвижение 5-й танковой армии замедлилось, а 6-я танковая СС так и не достигла реки Маас и вела бои далеко от запланированных рубежей.

Американцам удалось закрепиться в двух ключевых городах и организовать в них круговую оборону. Это были Сен-Вит и Басконь. 23 декабря Черчилль в письме Рузвельту писал: «…нам необходимо как можно скорее получить от русских какие-либо данные об их стратегических и тактических намерениях… Наилучшим, если не единственным способом получить желаемые данные будет направление Вами и мною совместной телеграммы дядюшке Джо с предложением о том, чтобы он разрешил нам направить офицера высокого ранга, которого укажет генерал Эйзенхауэр, незамедлительно в Москву…»

22 декабря после упорных боёв 7-я американская дивизия оставила Сен-Вит и отступила в беспорядке на Запад. Бастонь попала в плотное окружение, но её оборона – это одна из ярких страниц в действиях американских войск. Немецкое наступление продолжалось успешно, 2-я танковая дивизия 23 декабря была уже в 15 километрах от Мааса. Но в эти дни немцы, во-первых, начали испытывать перебои со снабжением горючим, во-вторых, командование союзников решило, наступив на гордыню представителей Нового Света, переподчинить американский участок прорыва английскому фельдмаршалу Монтгомери, у которого под рукой оказался целый резервный корпус.

23 декабря улучшилась погода, и над битвой в Арденнах появилась мощная авиация союзников. 24 декабря из-за отсутствия горючего наступление трёх немецких танковых дивизий остановилось. Неудачи продолжали преследовать 6-ю танковую армию СС, так и не достигшую Мааса. К концу декабря Моделю и Рундштедту стало ясно, что стратегических целей наступления достичь не удастся. Но Гитлер всё ещё был настроен оптимистически и полагал, что после нескольких последующих ударов фронт американцев развалится. Фюрер планировал переброску в Арденны дивизий из северной Финляндии, Венгрии и Италии, но этим планам его в новом 45-м году не суждено будет сбыться…

В первой декаде декабря третья попытка войск 2-го Украинского фронта маршала Родиона Малиновского взять Будапешт не удалась. Война вроде бы шла к своему концу, но Малиновский в своей директиве командующим армиями писал: «Командиры подвижных соединений не стремились вырваться компактной массой вперёд, а действовали в одну линию с пехотой, ввязываясь в затяжные бои; танки использовались распылённо, мелкими группами; командиры плохо организовывали управление огнём; штабы недостаточно контролировали действия войск; часто командиры соединений, имея трёх-четырёхкратное превосходство, приостанавливали наступление для отражения контратак небольших групп противника, то есть делали то, чего противник добивался».

Только 12 декабря, спустя полтора месяца после начала боёв за Будапешт, Ставка отдала приказ о привлечении к штурму венгерской столицы войск 3-го Украинского фронта маршала Фёдора Толбухина. Разграничительная линия устанавливалась по Дунаю: в Пеште уничтожить врага должны были войска Малиновского, а в Буде - войска Толбухина. Наступление началось 20 декабря, а 24 декабря войска двух фронтов встретились на Дунае в районе города Эстергом, окружив в Будапеште 188-тысячную группировку немецко-венгерских войск. 27 декабря части 46-й армии и 2-го гвардейского корпуса ворвались в Буду и казалось, что венгерская столица вот-вот падёт. Но кровопролитные ожесточённые бои за Будапешт будут продолжаться ещё 49 суток. В городе было построено 110 узлов сопротивления и более 200 опорных пунктов, в обороне использовалось метро, канализация, подвалы. Всё это Красная армия штурмовала, не считаясь с потерями. Как всегда…

В те дни, когда два советских фронта замкнули кольцо вокруг Будапешта, намного южнее, на границе Венгрии и Югославии, на реке Драва северо-восточнее Загреба, состоялось одно из знаменательных сражений бесконечной русской гражданской войны. 26 декабря в упорном пятнадцатичасовом бою за крошечный населённый пункт Питомач сошлись части 1-й казачьей кавалерийской дивизии, которой командовал потомственный прусский дворянин и кадровый офицер германской кавалерии Хельмут фон Паннвиц и части 233-й Кременчугско-Знаменской стрелковой дивизии полковника Тимофея Ильича Сидоренко, крестьянского сына из белорусской глубинки. Это был первый случай в истории Второй мировой войны, когда друг с другом воевали дивизии, укомплектованные гражданами Советского Союза.

Полки дивизии Паннвица на рассвете 26 декабря атаковали и к вечеру полностью овладели Питомачем, три полка дивизии полковника Сидоренко были полностью разбиты, во многом благодаря ошибкам комдива. Впрочем, Сидоренко свалил вину за поражение на подчинённых, которых сам же и бросил в Питомаче. Казакам достались в качестве трофеев 20 орудий, в плен были взяты 150 пленных и перебежчиков. И хотя в ходе боя по приказу командира 703-го стрелкового полка подполковника Михаила Шумилина, старого политработника, около 60 пленных казаков были расстреляны прямо на поле боя, никаких репрессий по отношению к советским военнопленным не последовало. Казаки их кормили, совали в руки антисталинский «Пражский манифест», а под конец все вместе крепко выпили водки, пили, обнявшись и раздевшись до нижнего белья, и тут уже нельзя было разобрать, кто пленный, а кто охраняющий, и думали, вероятно, общую думу, как хорошо было бы просто остаться в живых на этой безжалостной войне…

В Бирме японская армия 18 декабря начала отступление к побережью, взрывая за собой мосты и разрушая железные дороги…

Для большого удобства стратегических бомбардировок района Токио американское командование решило захватить остров Иводзима, на половину пути сокращавшего полёт Б-29 до японской столицы. На острове имелось несколько аэродромов. Японцы понимали ценность Иводзимы, и гарнизон острова под руководством энергичного и талантливого генерал-лейтенанта Тадамити Куробаяси построил сеть блиндажей и дотов, зарылся в землю, превратив Иводзиму в трудно преодолимый бастион. Материалы фоторазведки убедили командование морской пехоты США, что без разрушения этого мощного пояса японской обороны Иводзиму не захватить.

Утром 18 декабря американский флот получил неожиданный разрушительный удар. 3-й флот адмирала Хэлси испытал на себе мощь тропического тайфуна. Под ураганным ветром с проливным дождём три эсминца перевернулись и затонули, 186 самолётов снесло ветром за борт или они сгорели после столкновений. Пять авианосцев и два крейсера получили повреждения разной тяжести, погибло более 800 матросов и офицеров. Тайфун потрепал флот так, как будто он участвовал в упорном сражении…

На следующий день, 19 декабря, впечатляющей победы добилась американская подводная лодка «Редфиш», тремя торпедами она отправила на дно японский авианосец «Унрюн».

А вот немецкая стратегия подводной войны в декабре 1944 года изменилась. Гросс-адмирал Дениц пришёл к выводу под влиянием неутешительных цифр – с 1 июня по 31 декабря 44-го года германские субмарины потопили 113 судов, потеряв 138 подводных лодок. Поэтому отныне, заявил Дениц, главная забота подводников состоит в помощи эвакуации с Востока на Запад: эвакуации ценного оборудования и населения. Второй функцией подводных лодок является осуществление метеорологической разведки. 20 декабря Дениц отправил радиограмму командиру одной из подводных лодок: «Поздравляю. Ваши метеосводки помогли нам наметить день крупного наступления на Западе». Таковы были теперь успехи германских подводных асов…

30 декабря в кабинете Сталина поздним вечером состоялось конфиденциальное совещание. Хозяин пригласил на него наркома внутренних дел Лаврентия Берию, своих надёжных соратников Вячеслава Молотова, Георгия Маленкова и Анастаса Микояна. Подозрительный Сталин не мог не понимать, что большое, если не сказать, слишком большое число победоносных генералов и маршалов Красной армии, которые вернутся в Москву, могут создать критическую массу и угрожать его власти. Конечно, до этого ещё было далеко, да и любой кандидат в советские Наполеоны находился и на войне под надёжным присмотром Военных Советов и особых отделов, но подумать об их будущем надо было заранее. Тем более, что начальник управления кадров Красной армии Голиков и маршал Жуков в своей записке от 22 августа напоминали об этой неизбежной проблеме. Причём, Жуков указывал целый ряд фамилий генералов, по его мнению проваливавших одно дело за другим: Дмитрий Павлов, расстрелянный летом 41-го года, даже в жуковской терминологии, провалил всего одно дело на Западном фронте, далее в списке значились Фёдор Кузнецов, Маркиан Попов, Семён Будённый, Яков Черевиченко, Иван Тюленев, Дмитрий Рябышев и Семён Тимошенко (что касается последнего, то несколько важных дел Тимошенко «провалил» вместе с самим Жуковым…).

На совещании у Сталина Берия предложил распределить большинство маршалов и генералов по внутренним военным округам, а Маленков считал возможным использовать их на партийной работе в качестве секретарей обкомов и горкомов, а также на дипломатической работе, благо что после войны посольств и консульств у Советского Союза прибавится по всему миру.

Сталину эти предложения понравились…

В течение 1944 года военная промышленность основных противников во Второй мировой войне произвела самолётов:

ГЕРМАНИЯ - 39.275

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ - 26.461

ЯПОНИЯ - 28.180

СОВЕТСКИЙ СОЮЗ - 40.246

США - 96.318

18 декабря премьер-министр Великобритании смотрел художественный фильм, подаренный ему Сталиным, «Фельдмаршал Кутузов». Свои впечатления от картины Уинстон Черчилль изложил в послании Сталину от 19 декабря: «Я должен Вам сказать, что, по моему мнению, это один из самых блестящих фильмов, которые я когда-либо видел. Никогда ещё борьба двух характеров не была показана с большей ясностью. Никогда ещё кинокадры не запечатлевали более наглядно то, насколько важна преданность командиров и рядовых. Никогда ещё русские солдаты и русский народ не были столь славно представлены британскому народу этим видом искусства. Никогда я не видел лучшего владения искусством съёмки». В заключение своей рецензии Черчилль пишет, что фильм «Кутузов», конечно, нельзя показывать Де Голлю, также как он, Черчилль, не будет показывать французскому лидеру кинокартину «Леди Гамильтон»…

Заказы можно также присылать на orders@traditciya.ru

_______________________________

ПОНРАВИЛАСЬ КНИГА?

ПОДДЕРЖИ ИЗДАТЕЛЬСТВО!

Карта ВТБ: 4893 4704 9797 7733

Карта СБЕРа: 4279 3806 5064 3689 (Елена Владимировна С.)
Яндекс-деньги: 41001639043436
 

ВЫ ТАКЖЕ ОЧЕНЬ ПОДДЕРЖИТЕ НАС, ПОДПИСАВШИСЬ НА НАШ КАНАЛ В БАСТИОНЕ!

https://bastyon.com/strategiabeloyrossii