«…Мы понимали, что дерёмся за Россию, что дерёмся за самую душу нашего народа… Мы уже тогда понимали, какими казнями, каким мучительством и душегубством обернётся окаянный коммунизм для нашего обманутого народа. Мы точно уже тогда предвидели Соловки и архангельские лагери для рабов, волжский голод, террор, разорение, колхозную каторгу, все бесчеловечные советские злодеяния над русским народом», - так писал в своей знаменитой книге «Дроздовцы в огне», ставшей одной из основополагающих книг Белого Дела, генерал Антон Васильевич Туркул. Свои воспоминания посвятил он «грядущим белым бойцам»: «В образах их предшественников, павших белых солдат, души которых продолжают жить в их душах, да почерпнут они тот порыв и ту жертвенность, что помогут им довести до конца дело борьбы за освобождение России». Мечта генерала начинает понемногу осуществляться в наши дни, и для иных русских мальчиков книга его становится настольной, становится путеводителем и ориентиром, следуя которому они выбирают свой путь – путь борьбы за русское Отечество.
Антон Туркул родился в Тираспольском уезде Херсонской губернии в семье служащего, окончил Ришельевскую гимназию Одессы, а в возрасте 18 лет добровольно вступил вольноопределяющимся в Житомирский пехотный полк. Будущий генерал дважды пытался поступить в военное училище – Тифлисское и Одесское, но оба раза безрезультатно. Спустя три года службы в чине унтер-офицера он вышел в отставку, но… через полтора года грянула Мировая война, и унтер-офицер Туркул отправился на фронт. Сражался юноша отчаянно, и, заслужив два солдатских Георгия уже в первый год войны, был направлен на ускоренные курсы прапорщиков. Русская армия, лишившись убитыми большой части своих младших офицеров, шедших в атаки во главе своих солдат и погибавших первыми, срочно нуждалась в восполнении кадров.
В 1915 году Антон Васильевич вернулся на фронт офицером. В 1916-м – он уже поручик. Он был трижды ранен, награждён орденом Святого Георгия и золотым Георгиевским оружием за храбрость, в 1917 году произведён в штабс-капитаны… После революции отважный офицер не соблазнился её «вольными ветрами». Он вступил в один из ударных батальонов – частей, ставших прообразом Добровольческой армии. В «ударники», «смертники» шли самые преданные Отечеству сражатели, на них летом 1917 года и держался разлагаемый революционной пропагандой фронт.
Осенью с девятью «ударниками» Туркул добрался до родного Тирасполя. «Тирасполь, полный солдат и матросов, тоже митинговал, но никто из нас не снимал погон, и ходили мы по улицам с ручными гранатами, обычно четверо впереди, четверо позади, а я посредине, - вспоминал Антон Васильевич. - Товарищи нас явно боялись, а когда попытались напасть, мы отбили нападение ручными гранатами. Гранаты нам пришлось бросать около самой женской гимназии, и сотни детских лиц смотрели на этот нечаянный бой, прижавшись к стеклам окон. Такой была наша тираспольская Вандея».
Эта великолепная десятка уже тогда приняла решение пробираться на Дон. В это время Туркул узнал, что в Яссах для похода на Дон, к Корнилову, формирует отряд полковник Дроздовский. Так судьба свела его с выдающимся вождём, истинном рыцарем Долга и Чести, Михаилом Гордеевичем Дроздовским. Под его началом Антон Васильевич и его соратники совершили беспримерные переход Яссы-Дон, завершившийся освобождением от большевиков Ростова-на-Дону. В Страстную субботу 22 апреля 1918 года был освобождён Ростов, 25 апреля - Новочеркасск. За три недели, за время пребывания отряда Дроздовского в Новочеркасске, в его отряде было сыграно более 50 свадеб….
Во Втором Кубанском походе Туркул командовал ротой офицерского полка 3-й пехотной дивизии Дроздовского. Поход этот стоил Михаилу Гордеевичу жизни. Антон же Васильевич был тяжело ранен в боях под Кореновской и вернулся в строй только в начале 1919 года, став сперва командиром 1-го батальона 2-го офицерского генерала Дроздовского полка, а затем командиром 1-го Дроздовского полка Дроздовской дивизии. Под его водительством Дроздовцы летом 19-го года освобождали Харьков…
«Один из первых добровольцев отряда полковника Дроздовского, отряда, развернувшегося после смерти генерала ДРОЗДОВСКОГО в полк его имени, а затем в Дроздовскую дивизию, стал капитан, полковник и, наконец, генерал-майор Туркул символом доблести, героизма и того особого порыва, который сделал его имя в то время легендарным, а успехи дроздовских частей - "туркуловскими" успехами, - писал о нём боевой соратник, Николай Галай. - Этому выдвижению рядового офицера белого офицерского полка на должность командира ударной дивизии Белой армии обязан был 27-летний генерал исключительно личным качествам: беззаветной доблести, смелости в ПРИНЯТИИ решений, стремительности в их проведении, кипучей инициативе, творческому прозрению новых тактических форм гражданской войны, блестящей боевой интуиции и особенно - редко встречающемуся качеству - гражданскому мужеству, выражавшемуся в отсутствии боязни действовать в случае нужды и вопреки запоздавшим или неудачным приказам».
В генералы Антон Васильевич был произведён уже П.Н. Врангелем в апреле 1920 года за успешную десантную операцию Перекоп — Хорлы. Ему было 28 лет.
— Да, я ухожу с Дроздовским. В поход, - сказал в феврале 1918 года вернувшийся недавно с фронта молодой капитан матери.
— Какой поход? Войны больше нет. Все развалилось, все кончено...
— Это хуже войны. Дело идет о существовании России.
— Николай в Ялте, больной... Может быть, смертельно. Ты едва оправился от ран. Я почти не видела вас... За что опять отнимают вас обоих? У меня же сил больше нет. Я мать.
«Она зарыдала глухо, - вспоминал Туркул. - Я поцеловал ее седую голову с таким строгим и милым пробором. Я говорил ей как умел, что если не противопоставить человеческой честной силы бесчеловечным и бесчестным насильникам, все равно они разгромят жизнь. Или Россия и человеческая жизнь в России будут взяты нами с боя, или Россия и вся жизнь в ней будут замучены большевиками.
Мать слушала меня, отвернувшись к окну. Когда она обернулась, ее глаза были сухи и светились печально. Мать привыкла к разлукам».
Трое сыновей этой несчастной женщины были замучены большевиками… Одного подняли на штыки революционные матросы, которые ворвались в госпиталь, где он лечился. Второго, взятого в плен, сожгли живьем за обнаруженные в его кармане малиновые погоны Дроздовской дивизии. Судьба третьего точно неизвестна. Антон Васильевич выжил. «Всем матерям, отдавшим своих сыновей огню, хотел бы я сказать, что их сыновья принесли в огонь святыню духа, что во всей чистоте юности легли они за Россию. Их жертву видит Бог», - напишет он позднее.
В самом конце борьбы на Юге России, 6 августа 1920 года, в боях в Северной Таврии он принял командование Дроздовской стрелковой дивизией. Именно в это время проявилось с особой силой его полководческое дарование. Следуя суворовским заветам о быстроте, натиске, внезапности удара, он умел и совершать быстрые манёвры, и концентрировано наносить удар по противнику всеми силами свой дивизии. Действия дивизии генерала Туркула впоследствии изучались в советских военных училищах и академиях. Историк Виктор Бортневский отмечает: «По свидетельству очевидцев, для Туркула была характерна постоянная бодрость, не покидавшая его даже в самые тяжёлые минуты, высокое боевое мастерство, отменная храбрость». В конце октября дивизия Туркула сыграла решающую роль в контрнаступлении стратегического резерва Русской армии под Юшунью, обеспечив успешную эвакуацию армии и беженцев и понеся при этом наименьшие потери.
«Цепи красных, сшибаясь, накатывая друг на друга, отхлынули под нашей атакой, когда мы, белогвардейцы, в нашем последнем бою, как и в первом, винтовки на ремне, с погасшими папиросами в зубах, молча шли во весь рост на пулеметы, - вспоминал Туркул. - Дроздовский полк в последней атаке под Перекопом опрокинул красных, взял до полутора тысяч пленных. На фронте, кроме жестоко потрепанной бригады Кубанской дивизии, не было конницы, чтобы поддержать атаку. Под перекрестным огнем, расстреливаемый со всех сторон, 1-й Дроздовский полк должен был отойти. Около семисот убитых и раненых было вынесено из огня. В тот же день был получен приказ об общей эвакуации, и Дроздовская дивизия, страшно поредевшая, но твердая, двинулась в Севастополь.
Конец. Это был конец, не только белых. Это был конец России. Белые были отбором российской нации и стали жертвой за Россию. Борьба окончилась нашим распятием. "Господи, Господи, за что Ты оставил меня?" - может быть, молилась тогда с нами в смертной тьме вся распятая РОССИЯ».
«Дроздовцы в огне», воспоминания генерала Туркула, несомненно, одно из самых пронзительных, патетических произведений о Белой Борьбе. Это гимн всем Добровольцам и мученикам за Россию. «…Русский мальчуган пошёл в огонь за всех, - писал генерал. - Он чуял, что у нас правда и честь, что с нами русская святыня. Вся будущая Россия пришла к нам, потому что именно они, добровольцы – эти школьники, гимназисты, кадеты, реалисты должны были стать творящей Россией, следующей за нами. Вся будущая Россия защищалась под нашими знамёнами; она поняла, что советские насильники готовят ей смертельный удар. Бедняки-офицеры, романтические штабс-капитаны и поручики, и эти мальчики-добровольцы, хотел бы я знать, каких таких «помещиков и фабрикантов» они защищали? Они защищали Россию, свободного человека в России и человеческое русское будущее. Потому-то честная русская юность – всё русское будущее – вся была с нами». «Дроздовцы в огне» - великий реквием, который при всей трагичности описываемых событий, внушает бодрость и веру, которой дышало сердце самого Антона Васильевича. «Мы верили в то, что рано или поздно русский народ встанет на борьбу с большевизмом. Тогда мы могли в это только верить – ныне мы это твёрдо знаем», - утверждал он уже в эмиграции. Епископ Нафанаил писал о Туркуле: «Многие из вождей, из тех, кто поражали и пленяли шедших за ними людей своей доблестью и неустрашимостью в огне и грохоте битв, не выдержали испытания изгнаннической жизни; среди серости, нужды, безысходности беженских путей морально опустились и увяли, сдались жизни.
Но не таков был Антон Васильевич. Он и в изгнании сохранил духовную бодрость и высокую доблесть, не сдаваясь жизни. Добрый семьянин, он ничем не пятнал образа высокого, нравственно чистого русского человека; и он и его супруга для всех русских изгнанников служили примером добрых хранителей чистого семейного очага, примером, особенно нужным и драгоценным среди искушений нашего беспочвенного и смутного беженского существования.
Глубоко верующий человек, он крепко прильнул к Церкви, стяжав себе дружеское уважение и почитание со стороны таких столпов Церкви, как Первоиерарх Русского Зарубежья митрополит Анастасий и глава Германской епархии архиепископ Александр.
Стойкость в вере нужна для всего. В частности, без нее не может быть настоящего, крепкого, бескомпромиссного, постоянного, ни от чего непоколебимого противостояния сатанинской силе коммунизма. Этой стойкостью в вере и основанной на ней принципиальной непримиримостью к сатанинскому злу, поработившему нашу Родину, в полной мере обладал покойный Антон Васильевич Туркул.
Поэтому до конца своих дней сохранил Антон Васильевич ничем не запятнанную чистоту совести, и потому все русские люди зарубежья могли в последние годы возлагать так много надежд на него, видя в нем ничем незапятнанного, многожды и разнообразно проверенного в горнилах различных испытаний вождя, руководителя и учителя».
«Для русских военных служилых людей Россия была не только нагромождением земель и народов, одной шестой суши и прочее, но была для них отечеством духа. Россия была такой необычайной и прекрасной совокупностью духа, духовным строем, таким явлением русского гения в его величии, чести и правде, что для русских военных людей она была Россией-Святыней», - писал генерал Туркул. Для него, жившего борьбой за Отечество, потерявшего в этой борьбе самых дорогих людей, невозможна была пассивность, отстранённость… Для него война продолжалась всегда. Этим обусловлены были и ошибочные шаги, горячностью страдающего сердца продиктованные. Так, Антону Васильевичу после смерти Врангеля и Кутепова показалось, что РОВС недостаточно активен, и он создал стоящий на монархической платформе Русский Национальный Союз Участников Войны (РНСУВ) с лозунгом: "Наш идеал - Православное Царство-Империя". Одним из руководителей «оппозиции» молодых генералов наряду с Туркулом был Скоблин. Из этого понятно, что раскольнические действия «из лучших побуждений» умело подстрекались большевиками через своих агентов-провокаторов. Само собой, известие о том, что Скоблин - предатель и соучастник похищения председателя РОВСа генерала Миллера, стало для Антона Васильевича настоящим шоком.
РНСУВ просуществовал в итоге недолго. Самому Туркулу также не сужден был долгий век. Он скончался в 65 лет в Мюнхене и был похоронен подле памятника «Генералу Дроздовскому и Дроздовцам» на Сент-Женевьев де Буа. По свидетельству газеты «Русская жизнь», «таких похорон не знал Париж за все 35 лет. Под пение «Коль Славен» в собор внесли национальное знамя и знамя одного из дроздовских полков. Знамена склонились над гробом, когда хор пел «Вечная память». Текли слезы, слышались рыдания. Много было дроздовцев. Пришли все, даже оторвавшиеся от объединения. Собор не мог вместить всех молящихся. В последний раз у могилы дроздовское знамя легло на гроб и гроб опустили… Ушел от нас боец, борец за идею до последнего дня своей жизни… дроздовцы отмечают, что во всей белой зарубежной прессе траурными объявлениями, статьями и некрологами была отмечена смерть героя Белой и Освободительной борьбы…»
«Единственный из белых генералов А.В.Туркул был связующим звеном трех поколений эмиграции, не делившим ее на старых, новых и новейших, а стремившимся объединить всех в единую российскую антикоммунистическую эмиграцию, - писал Николай Галай. - Его преждевременная смерть оставляет незаполненным это место. Однако, в своих воспоминаниях "Дроздовцы в огне" генерал Туркул, говоря о смерти Дроздовского, отмечал: "Солдаты не умирают; Дроздовский не умер, он живет в каждом из своих солдат; пока жив хотя бы один из них - часть души и воли Дроздовского живет в каждом из нас". Генерал Туркул всей своей жизнью доказал эту истину: дух Дроздовского жил в личности Туркула. Будем верить, что дух Туркула останется жить в сердцах и душах его соратников и друзей из старой, новой и новейшей эмиграций, которые продолжат до победы непримиримую "туркуловскую" борьбу за Россию.
Тем не менее, потеря остается невозместимой, так как ушел не только доблестный генерал и крупный российский патриот, но ушел Человек, имевший право называться так с большой буквы: верующий христианин, верный и надежный командир и товарищ, сердечный и вливавший бодрость в сердца других, снисходительный к слабостям людей и готовый всегда придти на помощь».
Антон Васильевич Туркул не был святым, и его эмигрантская деятельность, в том числе в годы Второй мировой, бывшей для него второй гражданской, не может носить однозначной оценки. В лице Туркула мы видим один из ярких примеров трагической судьбы Русского офицера, расколотой революцией. И каковы бы ни были суждения об иных его деяниях и взглядах, из нашей истории, из нашей словесности, из нашей, если возможно употребить здесь это слово, духовности, воспитующей грядущие поколения русских людей, уже не уйдёт «библия» Белого Движения, книга «Дроздовцы в огне»… Генерал Туркул до последнего верил, что «когда-нибудь все поймут, что между прежней «старорежимной» Россией, павшей в смуте, и большевистской тьмой, сместившей в России всё божеское и человеческое, прошла видением необычайного света, в огне и в крови, Белая Россия капитанов Ивановых, Россия правды и справедливости». Будем же верить в это и мы! И, веря, приближать это время!
Е. Фёдорова
Русская Стратегия |
