В 50-е годы 19 века в Мексике случился очередной припадок «борьбы с клерикализмом». Он был связан с тем, что президентом стал Бенито Хуарес, индеец-сапотек родом, революционный маньяк-доктринёр. На этот раз такая политика привела к гражданской войне между мексиканскими христианами-католиками и «антиклерикалами» (атеистами). Впрочем, её не следует сравнивать ни с гражданской войной в Испанской Америке 1810-1826 годов, ни с нашей Гражданской войной 1918-1922 годов. Она носила характер сопротивления нескольких католических партизанских отрядов на севере уполовиненной Мексики и была довольно вялотекущей. И тут наложился ещё внешний фактор. Мексика имела большие долги перед несколькими странами, которые не хотела платить, а самым крупным кредитором была Франция. Вообще-то французы сами Мексике ничего в долг не давали, просто перекупили долговые обязательства у одного швейцарского кредитора. И вот император Франции Наполеон III решил, во-первых, выколотить долг, а во-вторых, превратить Мексику в страну-сателлит Франции, такую экономическую и политическую полуколонию, где английское влияние заменено французским. В принципе, если так здраво рассудить, это даже не было для Мексики таким уж плохим вариантом. Для этого под предлогом помощи мексиканским католикам Наполеон III начал военную интервенцию в Мексику. Целью было свержение Хуареса и создание Второй Мексиканской Империи во главе с профранцузским императором Максимилианом Габсбургом, родным братом австро-венгерского императора Франца-Иосифа. Вот тут-то и пригодились идеи мексиканских монархистов того времени. Тщетно Испания протестовала и доказывала, что права на мексиканский трон принадлежит Испанскому Бурбонскому Дому, и мексиканским императором должен быть один из бурбонских принцев. Никто не обращал на неё внимания. Французы вошли в Мехико, Хуарес бежал, провозглашена Вторая Мексиканская Империя, собраны подписи в пользу избрания на престол Максимилиана I Габсбурга (подписались больше половины граждан Мексики). Полевые командиры католических отрядов генералы Мирамон, Маркес, Томас Мехия (индеец) радостно ему присягнули, политики в Мехико заявили, что нужно в союзе с французами создать, наконец, стабильную власть. Максимилиан приехал, сел на трон, и всё бы ничего, только вот Хуареса слишком рано списали со счетов. Этот злобный карлик имел железную волю маньяка и всё ещё многих революционных сторонников. Он назначил ответственных партизанских командиров на каждый район Мексики и начал беспощадную партизанскую террористическую войну, расправляясь со всеми, кто служил Максимилиану. Такая тактика знакома нам по примерам 20 века – красные партизаны в Белоруссии в советско-германскую войну, ОУН-УПА в Галиции и на Волыни, Вьетконг в Южном Вьетнаме и т.д. Самым мастерским образом он взял на вооружение патриотическую идею – французские захватчики оккупировали Мексику, на престоле их марионетка, чужой иностранец, не говорящий по-испански, все, кто ему служит, предатели. И началась война без линии фронта, где с одной стороны были хуаристы (кто-то по революционным мотивам, кто-то по патриотическим, а кого-то запугали и рекрутировали насильно), а с другой французские войска и люди Максимилиана. Наполеон III и рад бы был вывести войска, не для того он их туда вводил, чтобы навсегда там оставить после того, как задача выполнена и профранцузский император посажен на трон, но вывести их теперь ему было нельзя, потому что если в городах не будет французских гарнизонов, то хуаристы сметут власть Максимилиана. Так он увяз в Мексике как в болоте, и эта военная интервенция в итоге обошлась ему дороже, чем та сумма долга, которую он хотел получить.
Я, как историк-монархист, не испытываю никакого сочувствия к Максимилиану Габсбургу. Во-первых, как русский человек я очень плохо отношусь к династии Габсбургов, потому что они враги Руси и Сербии. На их счету украинизация русинской Галиции, Терезин и Таллергоф, военные преступления против сербского населения на Балканах, гонения на православную веру и насаждение униатства (и в русинских землях, и в румынской Трансильвании). Даже к Бонапартам и Гогенцоллернам я отношусь чуть лучше. Хуже только к революционерам. Во-вторых, как беспристрастный внешний наблюдатель я сочувствую испанским Бурбонам и не считаю, что у Максимилиана Габсбурга были хоть какие-нибудь права на мексиканский престол. На посту императора он не проявил никаких способностей, которые бы позволили ему удержаться на троне без прямой защиты французских войск. Вообще, он вёл себя так, как будто бы был не собой, а своим собственным внуком, получившим в наследство от великого деда-основателя и способного отца крепкую стабильную благоустроенную империю. Он занимался тем, чем должен был заняться его внук: разрабатывал церемониал мексиканского двора, сочинял устав мексиканского флота (не существующего), и прочими подобного рода вещами вместо того, чтобы заняться тем единственным, что в тот момент имело значение – добиванием хуаристов. Следовало создать себе опору в части крестьянского населения, сформировать хорошо вооруженную и организованную сеть мини-Вандей по всей стране, создать базирующиеся в этих мини-Вандеях отряды особого назначения для малой войны с хуаристскими бандами, создать контрпартизанскую агентуру среди населения, чтобы иметь глаза и уши. Следовало внедрить во все хуаристские отряды в каждой местности наёмников из уголовного элемента с целью ликвидации их командиров и деморализации этих отрядов всеобщей тотальной подозрительностью друг к другу. Следовало озаботиться проблемой – а где Хуарес и как его достать, внедрить в его движение особых агентов с целью ликвидации самого Хуареса. И всем этим император-основатель должен был заняться лично, стать реальным и дельным контрреволюционным главнокомандующим. Но зачем? Французы всё сделают.
В идеологии этот Габсбург вообще шарахался из стороны в сторону. То официально объявлял себя «новым воплощением бога Кецалькоатля» (это христианский-то монарх!!!), то лично бил в колокол в городе Долорес, в который когда-то бил негодяй Мигель Идальго, и объявлял день начала мятежа Идальго днём независимости Мексики. Это было уже и вовсе противно всякой логике, ибо Идальго был революционер и враг монархии, а мятеж начал под фальшивым предлогом защиты прав Фердинанда VII от сторонников французов и Жозефа Бонапарта. Так что монарху, держащемуся у власти на французских штыках при поддержке Наполеона III Бонапарта, привязывать себя каким-то образом к памяти Мигеля Идальго было глупо во всех отношениях. Гораздо умнее и правильнее было бы праздновать как день независимости Мексики день опубликования полковником Итурбиде «плана Игуала», действительно приведший к быстрой и бескровной независимости Мексики, причём именно как Мексиканской Империи.
Неудивительно поэтому, что, когда Наполеону III надоела эта разорительная авантюра, и он, махнув уже рукой на свои прежние планы, вывел из Мексики французские войска, власть Максимилиана I рухнула в течение одного года, а сам он был взят в плен и по приказу Хуареса расстрелян. Однако, не сочувствуя этому габсбургскому «Кецалькоатлю», нельзя не отнестись с глубочайшим уважением и сочувствием к его верным сторонникам, мексиканским монархистам-католикам. Это были героические люди, упорно дравшиеся до самого конца и до конца не терявшие присутствия духа. Когда уже Хуарес входил в Мехико и не было ни у кого ни малейшего сомнения, что всё кончено, они продолжали биться так, как будто победа уже близка. В самый последний момент генерал Мирамон отчаянной контратакой попятил входящих в Мехико хуаристов и даже лично погнался на коне за каретой Хуареса. Он настиг её, но, к несчастью, Хуареса там не оказалось, тот улизнул и отправил в бегство пустую карету, чтобы сбить Мирамона со следа. Когда уже их всех взяли в плен и приговорили к расстрелу, то один из приближённых Хуареса, прежде водивший знакомство с индейским генералом Томасом Мехией, пришёл к нему в камеру и начал уговаривать написать прошение о помиловании и покаяться перед Хуаресом и революционным правительством, тогда его наверняка простят и амнистируют. «Что у тебя может быть общего с Мирамоном и другими? Ты же индеец. Разве они когда-нибудь считали тебя равным себе?», «Вот потому-то я и не должен спастись один, чтобы не сказали, что индеец предатель. Я должен разделить общую участь со всеми», - ответил Томас Мехия. Перед величием и благородством этих слов можно только молча склонить голову. Эти героические люди в то время были не поняты большинством соотечественников. Большинство купилось на патриотическую риторику Хуареса, особенно уже после его победы, восприняв войну как внешнюю, как борьбу за независимость Мексики от Франции. Именно так она подаётся в официальной мексиканской историографии и сейчас. В последний год войны, однако, никаких французов уже не было, они ушли, и война была чисто гражданской.
Впрочем, надо понимать, что под большинством имеется в виду большинство из политически активного меньшинства, в то время как большинство населения было вообще пассивно, подчиняясь той стороне, которая берёт верх. Как и во все времена у всех народов, население Мексики 50-60-х годов 19 века состояло в основном не из революционеров и контрреволюционеров, а из обывателей, живущих житейскими заботами. Сказали им, что нужна Вторая Мексиканская Империя, чтобы была стабильная власть и порядок в стране, они кивнули головой. «Да, конечно». Сказали поставить подпись за избрание на престол Максимилиана Габсбурга, они поставили. Сказали потом, что он был иностранный оккупант, а президент Хуарес великий человек и борец за независимость Мексики, они согласились. «Да, наверное так». Но если бы императором был человек более способный, который лично возглавил бы контрреволюционную борьбу по той схеме, что выше изложена, то он победил бы. И тогда обывательская масса решила бы, что император прав.
После своей победы Хуарес продолжил ту же «антиклерикальную» политику, которая, впрочем, резко ослабла после его смерти (с поста президента он ушёл только вперёд ногами, до этого никак). В последующие полвека в Мексике не происходило ничего важного – диктатуры, революции, всё как обычно по стандартной схеме. И вот в 20-е – 30-е годы 20 века случились действительно великие события, последние в мексиканской истории на сегодняшний день. 
Речь идёт о войне кристерос. Причиной её стал самый жёсткий за всю историю Мексики припадок «борьбы с клерикализмом», не идущий ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Времена Хуареса показались мелочью, а сам Хуарес вполне приличным человеком. 
На этот раз это были не придирки и ограничения, а открытое невероятно злобное гонение, полностью аналогичное большевицкому, вероятно, большевики в России и брались за образец. Разнузданные глумящиеся «антиклерикалы» въезжали на лошадях в церкви, ломали и топтали иконы и статуи (у католиков кроме икон в обиходе еще статуи Богоматери и святых), громили монастыри, расстреливали и мучали священников, монахов и мирян, пытавшихся мешать им. Храмы разрушались, поджигались, осквернялись и закрывались. Было поставлено задачей полное искоренение христианства в Мексике. На всю страну уцелело лишь несколько десятков действующих церквей, где совершалось богослужение, до которых ещё не добрались. Остальные были уже уничтожены. Ответом стало всеобщее восстание, по размаху превосходящее все повстанческие и партизанские движения прежних времён, и революционные, и контрреволюционные.
Восставшие называли себя «кристерос», что по-испански означает «христиане». К сожалению, они были плохо организованны и, по большому счёту, так и не вышли из партизанской иррегулярной стадии. Контролировали они в основном сельскую местность, так и не начав брать большие города и сжимать кольцо вокруг Мехико. Единого общемексиканского католического правительства и административного аппарата на освобождённых территориях тоже не создали. Не хватало им знающих испанский язык русских белогвардейцев в качестве советников и организаторов, вот что я скажу. В Испании на стороне Франко в гражданской войне участвовали, а вот до Мексики как-то не добрались. В конечном итоге «кристерос» потерпели поражение, постепенно путём долгой контрпартизанской войны каратели подавили восстание. События эти ярко и достоверно показаны в замечательном художественном историческом фильме «Кристиада». Он есть в интернете, только в русском переводе найти было довольно сложно, я в конце концов нашёл. Всем его рекомендую.
Сейчас Мексика в расовом отношении, как выше говорилось, страна испано-индейских метисов, а в политическом – страна победившего криминала. Вся страна поделена на сферы влияния между наркокартелями. Они имеют целые частные армии, хорошо вооружённые и снабжённые, даже с легкой бронетехникой (бронеавтомобилями), разве что танков нет. Зарплата там в несколько раз выше, чем в армии и полиции. Они и укомплектованы бывшими военными и полицейскими. По сути они контролируют Мексику. Всякая истинная политика, связанная с историей и идеологией, исчезла. Единственным содержанием политики стали отношения правительства и наркокартелей, а также наркокартелей между собой. Сейчас образ мексиканца в мировом массовом сознании – это не благочестивый католик, стоящий на коленях перед статуей Святой Девы Марии Гваделупской, а уголовник с татуировками, торгующий наркотиками и сам их употребляющий. Естественно, с точки зрения таких уголовников всё, о чём здесь говорилось – пустой звук. Единственной политической группой, вызывающей сочувствие, является малочисленное ультраправое движение «текос» - последователи «кристерос». Их мысль работает в правильном направлении, некоторые из них дошли до идеи Третьей Мексиканской Империи.
Что с точки зрения постороннего русского наблюдателя можно пожелать Испанской Америке вообще и, в частности, Мексике? Всеобщего воссоединения испаноамериканских стран от Аргентины до Мексики между собой и с Испанией не будет уже никогда, это ясно.
Когда я в «Настольной книге антисоветчика» в главе «Некоторые мысли о восстановлении монархии в России» писал, что нет ничего невозможного, что возможно всё, то это верно до определенного предела. Однако, хотя всеобщего воссоединения испанского мира и не будет, но укрупнение, переход от полутора десятков мелких к 3-4 крупным государствам, думаю, вполне возможен в будущем. Эти крупные испаноамериканские государства были бы уже не задним двором США, а региональными державами и самостоятельными субъектами международной политики, может быть и не уровня России и Китая, но уровня Индии, Пакистана и Бразилии точно. Одной из таких региональных держав должна быть Третья Мексиканская Империя, на этот раз без самозваных императоров из мятежных полковников, без французов и чужих иностранных династий, с императором из Испанского Бурбонского Дома, для которого испанский язык является родным. В состав этой Мексиканской Империи кроме современной Мексики должны входить ещё Гватемала, Гондурас, Сальвадор, Никарагуа, Коста-Рика и Панама. Для того, чтобы всё это когда-нибудь стало возможным, испаноамериканским странам, и в частности Мексике, надо почиститься от двух категорий вредных существ. Во-первых, от всех своих бандитов. Всеобщая власть уголовников в качестве крутых хозяев жизни ведёт к уничтожению всякой истинной политики, к моральному разложению народа, дехристианизации и в конце концов к угасанию национального сознания. Во-вторых, от леваков. Бытует ошибочное мнение, что испаноамериканские леваки чем-то вредны для США, для американского мирового господства. На самом деле некоторый вред был от кубинских коммунистов не самих по себе, а чисто из-за того, что Куба могла стать плацдармом для советских ракет (Карибский кризис) и советской военной базой. Но сами по себе все эти че гевары не опасны для США ничем. Они исповедуют тот же боливаризм, что и проамериканские режимы, т.е. убеждение в том, что Испанская Америка должна оставаться в том же разделённом на полтора десятка осколков состоянии, что и сейчас. Ни к какому уменьшению раздробленности, к созданию крупных держав они не призывают. Такие имперские мысли ни одну левую голову ни разу не посетили. Наоборот, Боливар – их кумир, и вся их деятельность направлена на усугубление его разрушительной работы, а не на её преодоление. Поэтому левачество – совершенно ложное направление мысли, от которого испаноамериканцы должны избавиться.
Ну и, наконец, отдельным пожеланием для будущей Третьей Мексиканской Империи является Реконкиста. Тихо, медленно, исподволь она уже происходит. И это тот процесс, который похоронит США в исторической перспективе. Сейчас вовсю происходит процесс заселения мексиканскими и гватемальскими мигрантами именно той юго-западной части США, которая в своё время была отнята американцами у Мексики. Они составляют уже в разных штатах этого региона от четверти до трети населения, и число их растёт. Явление это всем хорошо известно, и сам термин «Реконкиста» применительно к этому процессу тоже введён в оборот уже давно. Вся космическая и ракетно-ядерная мощь США в данном случае бесполезна и не имеет значения. Рано или поздно, в этом веке или в следующем Мексика вернёт свои территории по той же самой методике, по которой когда-то их у неё отняли. Вторым направлением этой новой испанской реконкисты является бывшая испанская Флорида, заселяемая кубинцами. Когда на Кубе к власти пришёл Фидель Кастро, десятки тысяч кубинцев, спасаясь от коммунизма, на самодельных плавсредствах пересекли пролив и переселились во Флориду. И их бегство туда продолжалось всё время эпохи Кастро и продолжается сейчас. В итоге, как говорят, Флорида превратилась в «новую Кубу», испано-кубинцы составляют там уже едва ли не половину населения. Этого не планировали ни коммунисты, ни кубинские антикоммунисты первого поколения, бежавшие от Фиделя, ни власти США, их принимавшие. Но вышло так. Кубинский коммунизм – явление временное. Его не будет раньше или позже. А вот новая испанская колонизация Флориды – явление постоянное. Это так и останется. Пока ещё ни во Флориде, ни в бывшей северной Мексике, ныне юго-западе США, нет идеологии реконкисты и сепаратизма, или же она распространена не широко. Ну так ещё ни там, ни там испаноамериканцы не составляют 90% населения, как когда-то ковбои в Техасе. Так что подождите. Время всякой вещи под небом. А пока что там идёт борьба за право петь гимн США по-испански. Это конечно полная глупость. Хочется спросить у них: «А зачем вам, живя на своей исконной исторической земле, петь на своём родном языке гимн оккупантов?» Испанская опасность для США гораздо сильнее негритянской. Если бы я был американцем и хотел бы этой стране спасения и выживания (ибо потеря трети территории нанесёт США смертельный психоисторический удар, который поведёт к дальнейшему краху и распадению), то, имея власть, боролся бы против этой реконкисты просто смертельно. Стальная стена с колючей проволокой и током от реки Рио-Гранде до Тихого океана. Наземные и воздушные (на вертолётах) патрули вдоль стены. Как древнеримский лимес, только технически усовершенствованный. Флотилия сторожевых катеров и баркасов с пулемётами на Рио-Гранде. Опять же наземные патрули вдоль берега и вертолёты с прожекторами, днём и ночью висящие над рекой. Облавы на всех испаноамериканских мигрантов, ещё не получивших гражданства США, т.е. нелегалов, и их выселение за стену. Никаких «грин-карт» для испаноамериканских стран. Никаких военных баз и контингентов в далёких заморских странах, никакого Ближнего Востока, никаких Балкан, никакой Японии, никакой Восточной Европы, всё внимание, все финансовые и человеческие ресурсы исключительно на охрану своей собственной южной границы.
Но американские глобалисты с их жаждой мирового господства и теорией «плавильного котла» для своей страны, они не сделают этого, и это хорошо. Потому что мне, например, США не жалко, как и всем читателям, я думаю. Я как раз сочувствую противоположной стороне, т.е. этой новой испанской реконкисте. Именно на неё Россия должна возлагать свои надежды в противостоянии с США в долгосрочной перспективе. 
Что же касается собственно США, то страна эта больна, больна смертельно, уже не выздоровеет, и BLM – лишь начало. Рано или поздно «плавильный котёл» бабахнет, потому что законы этногенеза нельзя отменить никакой либерально-масонско-глобалистской теорией. Однако болезнь эта лишь в самом начале своего развития, поэтому пока что США ещё очень сильны и очень опасны. «Я как раненый зверь напоследок чудил, выбил окна и дверь, и балкон уронил», - пел когда-то Владимир Высоцкий. Звёздно-полосатые покровители шиптаров тоже могут напоследок чудить. Однако время работает против них.
Будущей Третьей Мексиканской Империи, если она когда-нибудь будет, если «текос» победят и возьмут власть, я от всей души желаю успеха в реконкисте своих исконных территорий. На этом я заканчиваю свой обзор.
 2021 год