Императрица Елизавета Петровна принадлежит к тому счастливому и редкому типу монарших особ, которых любили и до их восшествия на престол, и во время их правления, и по отошествии их в мир иной. Этой любви не уменьшала ни подчас допускаемая потомками добродушная ирония, ни невысокое суждение и потомков, и современников о государственном уме Императрицы. Да, «прекрасная Елисавет» не обладала мощным разумом Екатерины Великой, государственные дела были ей скучны. Императрица любила балы и маскарады, охоты и весёлые гулянья. Она была истинной женщиной и жизнелюбицей. Она умела радоваться жизни, несмотря на то, что сама жизнь её не раз была на волоске, и судьба её в годы т.н. «бироновщины» могла сложиться самым трагичным образом. Елизавета обладала лёгким и счастливым характером, личной отвагой, замечательным обаянием, искренним добросердечием и неколебимой любовью, верностью России. Всё это всецело располагало к ней сердца всех русских людей. К тому же за её спиной возвышалась тень её великого отца, ореол славы которого был весьма велик тогда. Дщерь Петрова, рождённая в самый день, когда её победоносный родитель триумфально въезжал в Москву, разгромив шведов под Полтавой – это не курляндка со своим выводком немцев-временщиков, ненавидящих всё русское, не наши доморощенные «конституционалисты» с их нелепыми кондициями, а природная Царевна, законная наследница русского престола. А что касаемо государственного ума… Минимум половина ума всякого правителя, начальника – это не собственные его дарования, но умение отличать способных людей и окружать себя таковыми, давая им возможность трудиться на благо Отечества.
Возьмём к примеру, французского Людовика Тринадцатого. Вот уж кто не блистал никакими дарованиями. Но этому недаровитому монарху вполне достало разума, чтобы всю жизнь держать подле себя гениального министра, вверив ему все дела – кардинала Ришелье.
Елизавета Петровна была много даровитее Людовика и несравненно обаятельнее, но она обладала тем же талантом, тем же разумением: люди, приближаемые ею, были достойными государственными мужами, служившими благу России. Взять хотя бы братьев Шуваловых. Да и брат тайного супруга Императрицы Алексея Разумовского, Кирилл, был человеком немалого ума – даром что были братья Разумы простыми малороссийскими казаками. Кирилл Разумовский, получив гетманскую булаву, не стал цепляться за неё, когда Императрица Екатерина упразднила гетманство. Его взор не застило властолюбие и честолюбие, как и взор его брата, который никогда не искал себе должностей и почестей, трезво сознавая свои возможности, и по кончине жены ушёл в тень, свято блюдя её тайну. Иван Шувалов и вовсе говорил о себе «я рождён без всякого честолюбия». Отсутствие оного было таково, что Иван Иванович даже отказался от графского титула, а по кончине Государыни вернул в казну полученную от неё крупную сумму, чем поставил себя в трудное финансовое положение.
Чтобы привечать таких людей нужен если не масштабный государственный ум, то безукоризненное чутьё, интуиция. И это качество, приписываемое женской душе, редко изменяло «прекрасной Елисавет».
Впрочем, насчёт ума «государственного» не всё, как говорится, «так однозначно». Елизавете Петровне принадлежит, к примеру, следующий указ: “Из всей Нашей Империи, как из Великороссийских, так из Малороссийских городов сел и деревень, всех мужеска и женска пола Жидов, какого бы кто звания или достоинства ни был… немедленно выслать за границу и впредь оных ни под каким видом в Нашу Империю ни для чего не впускать”. Государыня была уверена, что от евреев, “имени Христа Спасителя ненавистников, Нашим верноподданным крайнего вреда ожидать должно”. Аналогичный запрет уже вводился при матери Елизаветы, под несомненным влиянием всесильного в ту пору А.Д. Меншикова. Но Анне Иоанновне запрет сей был отменен, из-за чего “жиды в Нашей империи, а наипаче в Малороссии под разными видами… жительство своё продолжают”.
Когда Елизавете мудрые мира сего стали доказывать экономическую невыгодность принятого ею решение, ответ Императрицы был лаконичен: “От врагов Христовых не желаю интересной прибыли”.
Указом Сената от 25 января 1744 года повелевалось категорически запретить евреям (кроме, разумеется, крещёных, въезд в Россию “даже для торга на ярманки” и “о впуске их никаких ни откуда представлений не присылать”.
Дипломат и поэт, князь Антиох Кантемир горячо приветствовал повелением Императрицы: “По мудрости Государей российских Великая Россия доселе есть единственное государство европейское, от страшной жидовской язвы избавленное. Но зело тайные иудеи, притворно в христианство перешедшие, в Россию ныне проникают и по телу её расползаются. Особливо норовят и хощут сии лейбы и пейсохи вползти ко Двору в лейб-медикусы, пролезть в академию де Сиянс (Академию наук – Л.Б.), к пружинам и ключам державной махины подобраться. Посему за кознями и происками жидовскими зорко следить надобно”.
Спустя годы люди масштабного государственного ума, Екатерина Вторая и Григорий Потёмкин отменят елизаветинский запрет, и уже интендантом потёмкинской армии станет правоверный иудей, с коим позже столкнётся в неравной схватке великий русский поэт и государственный муж Гавриил Державин. О последствиях заселения евреями земель Малороссии, Новороссии и Белоруссии, детонатором которому стал раздел Польши, Державин напишет обстоятельную записку, в которой пророчески предупредит, к каким бедствиям приведёт Россию еврейского «государство в государстве». Державина не услышали, а «весёлую Императрицу» не приняли всерьёз… Так и получилось, что два мудрейших государственный деятеля, Екатерина и Потёмкин, созидавшие великую Империю и сделавшие всё для её славы и могущества, сами подложили под неё бомбу замедленного действия. Екатерине, при всей приверженности своей русскости, всё же не имевшей православного мирочувствия, это более простительно, чем её великому фавориту, некогда готовившего себя к духовной карьере…
«Немудрая» Елизавета не готовила себя к духовной карьере, она, несмотря на свой весёлый образ жизни, была искренне и глубоко верующим православным человеком. Она регулярно оставляла увеселения и совершала пешие паломничества из первопрестольной в окрестные монастыри — Саввино-Сторожевский, Новоиерусалимский и особенно в Троице-Сергиев, который именно при ней получил статус лавры и украсился новыми постройками, включая самую высокую в России колокольню.
В 1744 году Императрица посетила Киевский Печерский монастырь, где провела две недели. Для последующих приездов в Малороссию она велела начать в Киеве строительство царского дворца, ныне именуемого Мариинским, и собственноручно заложила первый камень в основание Андреевской церкви.
Мечтой «прекрасной Елисавет» было удалиться на покой в основанный ею Смольный монастырь, но этому не суждено было сбыться.
Государыня заботилась о распространении духовного образования в народе, при ней была завершена работа над новым славянским переводом Библии, начатая ещё при Петре I. Этот перевод и ныне используется в богослужении Русской православной церкви.
За десятилетнее правление Елизаветы в России не было ни одной смертной казни. Наша страна была в этот период действительно самой гуманной для своей эпохи. После кровавого правления Анны Иоанновны исстрадавшаяся Россия жаждала милосердия. Жаждало его и сердце самой Государыни, от природы чуждое всякой жестокости.
Императрица много внимания уделяла образованию и культуре. В 1744 году вышел указ о расширении сети начальных школ. Были открыты первые гимназии: в Москве (1755) и в Казани (1758). В 1755 году по инициативе И.И. Шувалова основан Московский университет, а в 1757 году — Академия художеств. Оказывалась поддержка М.В. Ломоносову и другим представителям русской науки и культуры. Изыскания Д.И. Виноградова сделали возможным открытие в 1744 году Порцелиновой мануфактуры под Петербургом.
Столица в правление Елизаветы обрела множество прекрасных зданий, которыми любуемся мы ныне: Зимний дворец, Екатерининский дворец в Царском Селе, обновлённые Стрельна и Петергоф. Главным архитектором того времени был итальянец Растрелли, но уже поднималось робкой порослью будущее поколение русских зодчих.
Наверное, один из самых прекрасных образов Елизаветы Петровны в русской литературе принадлежит перу Лидии Чарской, описавший долгий путь «дщери Петровой» к власти в романе «Паж Цесаревны»:
«Горница была полна солдат. Мундиры, мундиры и мундиры. Очевидно, цесаревну ждали, потому что, когда появилась она, свежая, взволнованная, прекрасная, с лучистым сиянием в глазах, все слилось в одном сплошном, радостном гуле:
-- Матушка!.. Цесаревна наша!.. Лебедка!.. Солнышко красное!
И все загрубелые солдатские лица улыбались навстречу
Елизавете просветленными детскими улыбками. Сильные руки тянулись к ней. Они хватали край ее платья, подносили к губам. Слезы навертывались на смелые глаза, текли по мужественным лицам, видевшим не одну битву, не один тяжелый поход. Верою, бесконечной преданностью сияли честные, отважные взоры...
К бывшим уже в горнице присоединялись все новые и новые товарищи. Скоро изба была битком набита гренадерами.
Цесаревна сделала знак, и все смолкло. Лишь изредка затаенный вздох нечаянно вздымал отважную грудь, да брякала чуть слышно ненароком подвернувшаяся сабля...
И вот знакомый и бесконечно милый всем этим мужественным людям голос звучно и громко произнес:
-- Ребята, помните, чья я дочь? Хотите идти за мною?
-- Веди нас! Веди! Мы все готовы умереть за тебя! -- одним сплошным, могучим гулом ответили солдаты.
-- Клянитесь служить мне верой и правдой, как служили моему отцу! -- снова громким голосом произнесла Елизавета, поднимая крест перед собою.
Шляпы в один миг полетели наземь.
-- Клянемся! Все клянемся! -- одним общим звуком отвечали гренадеры и, набожно крестясь, стали подходить к кресту. Когда обряд присяги кончился, цесаревна сказала:
-- Идем, верные мои гренадеры, идем с Богом, избавить Русь от врагов!
-- Веди нас, веди, матушка-цесаревна! Мы всех их перебьем! -- снова гаркнули молодцы-гренадеры.
-- Нет, я не желаю кровопролития, убийства, и если вы прольете напрасно хоть одну каплю крови, я не иду с вами! -- произнесла решительно цесаревна. -- На императорской короне, которую дочь Великого Петра наденет на свою голову, не должно быть крови!..
-- Приказывай, цесаревна, мы все исполним, как ты велишь! -- раздалось в ответ.
В немногих словах цесаревна разъяснила солдатам, что им предстоит делать, отделила часть гренадер и приказала им идти арестовать Миниха, Остермана, Головкина, Левенвольде и Мегдена, остальным же гренадерам приказала следовать за собою.
-- А теперь, -- заключила она, -- с Богом! Да поможет всем вам Господь совершить великое дело на пользу и славу нашей дорогой родины!»
Так было окончено иноземное владычество на Руси, и на русском престоле утвердилась к радости всех русских русская царица. Ну, а про «поёт и веселится, порядку только нет» - оставим на совести склонного к иронии автора.
Е. Федорова
Русская Стратегия |
