Нравственность учит не тому,

как стать счастливым,

а тому, как стать достойным счастья

Иммануил Кант

  Нравственность! Достаточно сложная тема для рассуждения, и я решился взять ее далеко не сразу. Началось все в старших классах с обычного «списка литературы» на лето. В течение учебного года свободного времени практически не бывает, зато летом, в погоне за концом упомянутого «списка», порой успеваешь прочесть по две книги за день. Таким вот каникулярным летом состоялось мое знакомство с произведением И.С. Шмелева «Как я стал писателем». Легкий, интересный рассказ, который читался на одном дыхании. Еще тогда, закрывая книгу, и увидев на ее обложке фотографию автора, я поймал себя на мысли, что совсем иначе представлял его внешность. С фото на меня смотрел худощавый печальный мужчина средних лет. Он как будто хотел мне еще что-то сказать, но, увидев что я тороплюсь, оставил этот серьезный разговор «на потом».

  Спустя примерно месяц я уехал отдыхать в Алушту. Море, кипарисы, кристально чистый воздух - все это окружило меня с первой минуты пребывания там. Уже на следующий день я увидел неподалеку от нашего санатория табличку-указатель к дому-музею И.С. Шмелева. «Музей? На каникулах? Вот еще!» - подумал я тогда. А после нам раздали программки экскурсий, и с одной из них на меня взглянул знакомый портрет. «Теперь пора» - словно сказал он мне - «Заходи в гости». И я пошел. Даже не знаю почему, просто не смог не пойти.

  Еще с порога небольшого, со множеством окон дома я понял, что разговор предстоит серьезный. Экскурсовод говорила, а я местами даже не слышал ее голоса - все смотрел по сторонам, стараясь ничего не упустить. Здесь было столько родных писателю вещей! Фотографии, письма, иконы… А вот и журнал «Русское обозрение», в котором был напечатан первый рассказ Шмелева «У мельницы», именно о нем я читал дома.

Счастливое детство и юность, прекрасная семья… А потом беды - одна за другой. Война! Уходит на фронт Сережа - единственный сын писателя. Спустя некоторое время его комиссуют по состоянию здоровья - туберкулез. Именно этот страшный диагноз приводит семью Шмелева в Крым в поисках целительной силы местного воздуха. Страну разрывает гражданская война! И вдруг, непонятная перепись. Все военнослужащие и интеллигенция, не покинувшие полуостров после выхода врангелевской армии, должны явиться в реввоенкомат. Сережа был вызван туда одним из первых, и не вернулся. Где он? Что с ним? Несколько лет страшного неведения. Около ста тысяч «переписанных» расстреляны. Вот и Ивану Сергеевичу велено явиться для занесения в страшный список-приговор. К этому времени несколько произведений Шмелева уже стали известны широкой публике, а «Человек из ресторана» принес настоящую любовь читающего населения. В кабинете спиной ко входящим сидит человек, монотонно пишущий под диктовку фамилию, имя и отчество «неблагонадежного». «Иван Сергеевич Шмелев» - диктует писатель. У сидящего спиной вздрагивают плечи: «А не тот ли это Шмелев, который «Человек из ресторана» написал?». «Тот-тот» - подтверждает Иван Сергеевич, не зная, что сейчас эта повесть спасает его жизнь. Сидящий спиной делает несколько взмахов ручкой в воздухе, не желая вносить автора в смертельный список, и кричит: «Следующий!». Что в этот момент происходит в душе у «сидящего спиной»? Можно ли назвать этот поступок нравственным? Ведь он наверняка знает, что «убивает» записанных, чувствуя при этом торжество своих идеалов, намеренно не глядя на входящих. А тут… Слишком высока оказалась жизнь человека, из-под пера которого выходили любимые всеми произведения? Пошатнулись его жизненные принципы и нравственность взяла верх? Видимо нравственность в человеке - это не бетонная стена, а неизвестная нам пульсирующая как кровь в венах субстанция, бьющаяся на границе между светом и тенью. Как порой хорошее и плохое переплетаются внутри человека и перетекают друг в друга.

  Идем дальше. Перед глазами картины голода 1921-го года. Да, даже в цветущем Крыму все живое умирало от его безжалостных лап. Сразу после открытия перевала, разделяющего полуостров и материк, Шмелевы покидают Алушту, все еще надеясь разыскать сына, о котором ничего не могут разузнать уже на протяжении двух лет. Хотя нет, покидают - это в роскошном экипаже и дорогих нарядах. А они бегут - пешком, без средств к существованию, умирая от голода. Они обречены! Закончилась даже вода... Хватит ли сил дойти до виднеющегося вдали дома? Есть ли там кто-то живой? Дошли. Единственная просьба - глоток воды. Заговорили с хозяином дома, история даже не сохранила для нас его имени. И снова: «А не тот ли это Шмелев?». И снова: «Тот самый!». Шмелевы получают с собой буханку хлеба, которая спасает им жизнь. Почему? Зачем голодающий мужик отдает последнее незнакомому человеку? Ведь идет борьба за выживание - на уровне инстинктов! Какая уж тут нравственность? До нее ли? Но, видимо, нравственность - это не только порождение мысли, но и зов сердца. Получается, что она не только живая, но и чувствующая!

  Смотрю на одну из полок в доме Шмелева и вижу перед собой ту самую книгу - «Человек из ресторана». Но для меня это теперь не просто книга, а чудесный оберег, как минимум дважды спасший человеческие жизни! Не укладывается в голове. Каким же светом и искренностью должно обладать слово, чтобы нести в себе такую силу!

  Возвращение в Москву, в стены родного дома. Но его ли это дом? Здесь уже расселены многочисленные семьи рабочих. Демонстративное неприятие старого режима, вызывающее поведение, грубая брань… Они безнравственны? Думаю, нет. Но у них нравственность своя, не совсем понятная нам сегодня: выжить, установить свои порядки любой ценой. Давайте назовем ее нравственностью чертополоха. Он тоже живой, но своеобразный, угнетающий все другие проявления жизни на своем пути.

  Здесь оставаться нельзя. Единственный путь к спасению - эмиграция. Шмелевы едут в Берлин, а затем в Париж. И здесь их все-таки настигает страшная правда, мысли о которой они гнали от себя несколько лет. Сережа мертв! Расстрелян на следующий же день после попадания в перепись… Хватило бы у писателя сил, чтобы бороться за жизнь, зная это? Полагаю, что нет. Это становится ясно еще на подходе к стеллажу «Солнце мертвых». Именно его Шмелев пишет как крик смертельно раненого человека. Огромная в полстены обложка «Солнца» - черного с красным долго еще будет стоять в глазах. Шмелев - не мыслящий себя без России, как никто проникнутый любовью к Родине, своими руками навсегда закрывает себе возможность вернуться сюда. Переведенное на множество европейских языков «Солнце мертвых» открывает страшную, черную правду о реалиях нашей страны тех лет. Это конец? Сил жить дальше уже не осталось. Но нет! Нравственный долг и безграничный патриотизм не дают Шмелеву замолчать. Совсем не такой должны узнать Россию! Она другая - светлая и добрая, с прекрасными людьми и необыкновенной природой. Нет права не рассказать о такой России! И Шмелев говорит. И как он говорит! «Богомолье», «Пути небесные», «Лето Господне» - вот где его Россия, его любовь, его вера, его нравственность! Это ведь были не просто книги, они оживали, стоило только к ним прикоснуться. И не просто оживали, но и давали силы жить каждому, кто держал их в руках. Я не просто так об этом говорю, не для красного словца. Эти произведения Шмелева читали не только в уютных библиотеках, но и заключенные концентрационных лагерей в годы войны! И жили! Выживали вопреки всему, потому что знали, что есть ради чего.

  Все. Вышел, не дождавшись окончания экскурсии. Просто не захотел слушать об окончании жизненного пути Шмелева. Да и умирают ли такие люди? Лично я уверен, что нет. Как писал сам Иван Сергеевич: «Сердце, хранящее идеал, живет и бьется». Также как живет и бьется каждое его произведение, со многими из которых позже я познакомился поближе. Нравственность, любовь, вера, жизненные ценности… Получается, что у каждого они свои? Или все-таки есть общее мерило, делающее поступки человека и его жизнь нравственными? Видимо прав был американский философ Джон Дьюи, который считал, что: «Нравственность - не перечень поступков и не сборник правил, которыми можно пользоваться как аптекарскими или кулинарными рецептами».

  В средние века люди считали, что мир есть текст и человек в мире - тоже текст. Текст, который он пишет сам, в течение всей своей жизни. И нравственность как живая вода бежит меж написанных нами строк, пульсирует и бьется в такт историческим и жизненным событиям, окружающим нас. И цель каждого - написать этот текст так, чтобы не было стыдно за полученный результат. Правильно я Вас понял, Иван Сергеевич?

Георгий Вячеславович Хадеев (р. 23.04.2005)

студент 1 курса факультета журналистики ФГАОУ ВО «Северо-Кавказский федеральный университет»

(г. Ставрополь)