Выстрел, потрясший Дон… Атаман-печаль… «От болтовни Россия погибла»… Странно, Алексей Максимович Каледин всего несколько месяцев был донским атаманом, но этот самый тяжёлый и горький период его жизни как будто заслонил собой все прочие её страницы. Между тем, генерал Каледин был одним из лучших военачальников Русской Императорской Армии, одним из наиболее результативных полководцев Великой войны. «Алексей Максимович Каледин — один из старших и лучших генералов Русской армии; высоко благородная личность, исключительно сильный человек, крупный государственный ум», - так отзывался о нём профессор Н.Н. Головин.

Современные историки отмечают, что знаменитый Луцкий прорыв, известный также под названием «Брусиловского», справедливо было бы именовать «Калединским», так как успех этой операции был достигнут, благодаря действиям 8-й армии Каледина. В 20-е гг. эти действия весьма подробно изучали в Военной академии РККА, приводя их в пример, но избегая упоминания самого командующего армией – «ярого врага советской власти». Легендарный прорыв должен был остаться в истории под именем её друга – революционного генерала Брусилова…

Алексей Максимович Каледин родился 12 октября 1861 г. в станице Усть-Хоперской области Войска Донского. Его дед, начав службу рядовым казаком в частях атамана М.И. Платова, в ходе войн с Наполеоном выслужил чин майора и вместе с ним потомственное дворянство. Отец Алексея Максимовича был участником Крымской войны, за храбрость, проявленную при обороне Севастополя удостоился Золотого оружия.

Следуя фамильной стезе, Каледин окончил Михайловское артиллерийское училище и был выпущен сотником конно-артиллерийской батареи Забайкальского казачьего войска. В 1882 г. молодой офицер поступил в Николаевскую академию Генерального штаба и скоро сделался одним из лучших слушателей на курсе. По окончании академии и вплоть до Первой Мировой войны Алексей Максимович занимал различные штабные должности. Кроме того, в 1903 г. полковник Каледин был назначен начальником Новочеркасского казачьего юнкерского училища. Будущий атаман старательно внедрял в учебный процесс драгомировские подходы к обучению и воспитанию будущих кавалерийских офицеров. Именно в ту пору его имя приобрело первую известность на Дону.

В 1908 г. Каледин получил под командование 12-ю кавалерийскую дивизию, дислоцировавшуюся в Проскурове и входившую в состав 12-го армейского корпуса. В этой должности застало Алексея Максимовича начало Великой войны. Уже 22 августа он вместе со своей дивизией принял боевое крещение под Тарнополем. В конном строю дивизия атаковала кавалерийские части противника и, нанеся им поражение, открыла корпусу путь в глубь территории Австро-Венгрии. Согласно докладу командира корпуса генерала Леша, в этом бою Каледин «показал себя образцовым начальником и бесконечно храбрым человеком».

Уже через шесть дней 8-я армия, возглавляемая в те дни генералом Брусиловым, вышла на подступы к Галичу. Оставив здесь незначительный заслон, Брусилов направил остальные соединения на Львов, охватывая город с юго-востока. В авангарде наступала кавалерия – в т.ч. дивизия Каледина. 29 августа она приняла на себя встречный удар противника на реке Гнилая Липа. В этом бою Каледин лично возглавил конную контратаку на цепи австрийской пехоты. Пулей у него из рук выбило бинокль, но сам он остался невредим.  За это дело Алексей Максимович один из первых генералов в Русской Армии с начала войны был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. В наградном листе было отмечено, что «в сражении при Гнилой Липе 16 августа 1914 года, получив сведения о движении противника по лесному пространству к переправам через реку Гнилую Липу у сел Руды и Клещевки, Алексей Каледин по своей инициативе, спешив всю дивизию и заняв своей артиллерией позиции, выдержал очень упорный бои и, несмотря на большие потери, предотвратил прорыв значительно превосходящих его силы противника в промежуток между двумя дивизиями и удержался до подхода к утру 17 августа пехотного полка».

После взятия Львова и Галича противник нанес русским частям ответный удар, поставил в тяжелейшее положение 24-й корпус генерала Цурикова. Ему на помощь в срочном порядке была направлена дивизия Каледина, которая, приняв на себя главный удар, спасла корпус от вероятного разгрома. За это Алексей Максимович был награждён Георгиевским оружия с надписью «За храбрость». В наградной реляции отмечалось, что «на корпус, находившийся на этом фланге, наступали превосходящие силы противника, и этому корпусу пришлось пережить чрезвычайно трудные моменты. Но благодаря искусным действиям дивизии, храбро сражавшейся как в конном, так и в пешем строю, при больших потерях в офицерах, нижних чинах и лошадях, причем атаки противника успеха не имели, и до конца сражения эта дивизия, с ее начальником во главе, доблестно выполняла свой долг. В конце сражения она настойчиво преследовала врага, но была остановлена перед непроходимой преградой — рекой Верещицей, все мосты которой, заранее минированные при отступлении противником, были взорваны».

В отличие от Брусилова и некоторых других начальников генерал Каледин был начисто лишён, как внешней эффектации, так и карьеризма. Он не умел «жечь глаголом» сердца вверенных ему войск, но умел, приехав на позиции, просто говорить со своими подчинёнными, внимательно слушать их, вникать в их нужды и этим завоёвывал их уважение. Он не искал личной славы, а расчётливо планировал операции, бережно относясь к жизням своих подчинённых и оставаясь всегда готовым прийти на помощь товарищам. Человек высочайшего благородства, он видел пред собой лишь успех общего дела. Именно поэтому в октябре 1914 г. Алексей Максимович не задумался нарушить приказ Брусилова об отходе и бросить свою дивизию на выручку 4-й стрелковой бригаде А.И. Деникина, которой угрожал разгром под Самбором в случае отступления 12-й дивизии.

В другой раз генерал Цуриков приказал дивизии Каледина занять оборону в ущелье и удерживать противника до отхода остальных соединений. Алексей Максимович, проведя рекогносцировку предстоящего района боевых действий, не подчинился приказу и, оставив ущелье, занял оборону на прилегавших к нему высотах. Противник несколько раз безуспешно пытался, пройдя ущелье, овладеть этими высотами, но, понеся большие потери, вынужден был прекратить наступление на 24-й корпус.

Позже, в 1916 г., когда Брусилов будет требовать всё новых и новых бессмысленных атак, желая развить застопорившееся наступление, Каледин своими «частными разъяснениями» к приказу командующего фактически свёл его на нет. Самому же Брусилову Каледин заявил о готовности немедленно уйти со своего поста, если ему вновь прикажут вести солдат на убой.

1915 г. начинался для Алексея Максимовича боями в Карпатах, где его дивизия действовала в авангарде корпуса Хана Нахичеванского.

«Во время... февральских боев, – вспоминал генерал Деникин, – к нам неожиданно подъехал Каледин.

Генерал взобрался на утес и сел рядом со мной, это место было под жестоким обстрелом. Каледин спокойно беседовал с офицерами и стрелками, интересуясь действиями и нашими потерями. И это простое появление командира ободрило всех и возбудило доверие и уважение к нему.

Операция Каледина увенчалась успехом. В частности, Железная бригада овладела рядом командных высот и центром вражеских позиций – деревней Лутовиско, захватив свыше двух тысяч пленных и отбросив австрийцев за Сан».

16 февраля Каледин, находясь на передовом командном пункте, руководил боем спешенных полков и корректировал огонь своей артиллерии. Несмотря на сильный огонь австрийцев, генерал вышел из укрытия на возвышенность. Здесь шрапнель попала ему в ногу выше колена, прошла по кости и застряла, повредив надкостницу. Лишь доложив обстановку прибывшему командиру корпуса, Алексей Максимович позволил эвакуировать себя в тыл.

Не успев долечиться до конца, уже в середине марта генерал вернулся в строй. Обстановка на фронте была чрезвычайно напряжённой, и он не мог покинуть свою дивизию.

В августе 1915 г. Каледин был назначен командиром 12-го армейского корпуса, а уже в сентябре был удостоен ордена Святого Георгия 3-й степени за бой под Калушем, благодаря которому была сорвана попытка прорыва противника на Луцком направлении.

В апреле 1916 г. Алексей Максимович получил под своё начало 8-ю армию и стал одним из главных разработчиков замысленной Брусиловым наступательной операции, в которой именной 8-й армии отводилась главная роль.

При подготовке к наступлению Каледин большое внимание уделил воспитательной работе среди личного состава. Чтобы поднять боевой дух войск, он предпринял ряд поездок в соединения и части, где лично выступал перед солдатами и офицерами. Кроме того, генерал поставил перед военным духовенством задачу провести богослужения во всех полках, нацелив верующих на победу над врагом.

Луцкий прорыв уже в первые три дня дал выдающиеся результаты. Оборона противника была прорвана на фронте до 80 километров на глубину 23—35 километров. Средний темп наступления ударных корпусов в эти дни составил 8—12 километров в сутки. Наибольшему разгрому подверглись 2-я, 11-я и 13-я дивизии 4-й австро-венгерской армии, в строю которых оставалось в общей сложности около 2 тысяч человек вместо 61 тысячи, положенных по штату. Русскими войсками были взяты в плен 922 офицера и 43 625 нижних чинов противника, захвачено 66 орудий и 150 пулеметов. При этом потери самой 8-й армии убитыми и ранеными составили 32 тысячи человек.

Наградой Алексею Максимовичу стал чин генерала-от-кавалерии. Это была высшая точка его воинского служения.

Революцию с последовавшую за ней «демократизацию» Армии генерал Каледин принять не мог. В дневнике его адъютанта ротмистра В.К. Скачков приводится эпизод революционных дней: «В первых числах апреля 1917 года под влиянием агитаторов толпа солдат собралась у комендатуры с целью ареста коменданта. Опасаясь расправы, офицеры и военные чиновники попрятались. Вдруг появился Каледин. Его спокойная фигура проталкивается между солдатами. Вокруг крики, шум, бурные речи... Генерал Каледин поднимается на грузовик. Все смолкло. Не спеша, ясно и громко Каледин заявил: «Пока я жив, вы коменданта не увидите»... Затем, переждав рев разъяренной толпы, продолжал: «Стыдись, русский солдат, ныне свободный, по воле агитаторов связавший душу армии и честь России. Офицеров, которые, как и вы, не знали отдыха и умирали на полях сражений, вы изгоняете и убиваете. Подумайте, что вы будете без них делать? Идите же по казармам и еще раз хорошо обо всем подумайте!» Закончив речь, Алексей Максимович спустился с грузовика и медленно пошел в штаб через солдатскую толпу, которая перед ним молча расступалась. После его ухода все стали без шума спокойно расходиться».

Вражда Каледина с солдатскими комитетами вызвала недовольство принявшего революцию Брусилова. Вскоре Алексей Максимович был отставлен от должности командующего 8-й армией. «Брусилов уволил командующего 8-й армией генерала Каледина за то, что тот «потерял сердце» и не пошел навстречу «демократии». И сделал это в отношении имевшего большие боевые заслуги генерала в грубой и обидной форме, сначала предложив ему другую армию, потом возбудив вопрос об удалении. «Вся моя служба, — писал мне тогда Каледин, — дает мне право, чтобы со мной не обращались, как с затычкой различных дыр и положений, не осведомляясь о моем взгляде», - вспоминал генерал Деникин.

В оставшиеся месяцы своей жизни Алексей Максимович Каледин изо всех сил пытался защитить свою Родину теперь уже от врага внутреннего. На августовском Московском совещании он предложил ряд мер для спасения фронта и Отечества: армия должна быть вне политики; все Советы и комитеты как в армии, так и в тылу, за исключением полковых, ротных и сотенных, следует распустить; декларация прав солдата должна быть дополнена декларацией его обязанностей; дисциплину в армии необходимо восстановить самыми решительными методами. «Время слов прошло, терпение народа истощается», - говорил Каледин. Во время выступления генерала Корнилова Алексей Максимович всецело поддержал его. За это Керенский приказал арестовать его, но Дон своего атамана не выдал.

«Я пришел на Дон с чистым именем воина, а уйду, быть может, с проклятиями», - так мрачно прочил свою судьбу Каледин, принимая в июне 1917 г. атаманский пернач. Он не желал этой ноши. И ещё более не желал пролития братской крови. Но кровь полилась, и Алексей Максимович превратил Дон в убежище для всех верных России, для всех, кому грозили расправой захватившие власть большевики. Октябрьский переворот вынудил Каледина «принять на себя всю полноту государственной власти в пределах Донской земли... пока не образуется в России всенародно признанная законная общенародная власть».

Увы, казачество ещё не знало, что такое большевизм. Уставшие от войны казаки, возвращаясь с фронта, разбредались по своим куреням, вместо того, чтобы защищать родной Дон от смертельной опасности. А иные, соблазнённые бесчестьем, пополняли ряды большевиков, становились под знамя борьбы с «калединщиной» и «корниловщиной». На защиту же Дон поднимались дети – кадеты, юнкера и реалисты, вступавшие в отряд есаула Чернецова… Это разложение казачества, этот сон в Гефсиманском саду, сделавший казачество глухим к призывам своего атамана, предопределил его судьбу.

Последней каплей стало известие об оставлении Дона и уходе на Кубань Добровольческой армии. Это решение было принято генералом Корниловым ввиду тяжелого положения и безнадежности дальнейшей борьбы на Дону.

- На сегодняшний день для защиты Донской области от большевиков мы имеем всего 147 штыков. Положение наше безнадежное. Население не только нас не поддерживает, но и настроено к нам враждебно. Я не хочу лишних жертв, лишнего кровопролития. Поэтому предлагаю Войсковому правительству сложить полномочия добровольно, не дожидаясь, пока оно будет разогнано силой, - подвёл итог Алексей Максимович на созванном совещании. - Свои полномочия Войскового атамана я слагаю с себя с этой минуты.

Собравшиеся начали было бурно обсуждать создавшееся положение. Но Каледин прервал их:

- Господа, короче говорите, время не ждет. Ведь от болтунов Россия погибла.

Сложив с себя полномочия, Алексей Максимович вышел в соседнюю комнату и застрелился. Русский воин, казак, герой Великой войны, монархист, он не мог вынести крушения своего Отечества, предательства и разложения, охвативших в тот момент его родной Дон, всё более разверзающегося кошмара братоубийства, в котором Каледин не видел ни славы, ни победы, но лишь безысходную трагедию.

Е. Фёдорова

для Русской Стратегии

http://rys-strategia.ru/