Едва ли не каждый рассказ о русских героях завершается печальным постскриптумом: в ХХ веке могила была уничтожена большевиками, памятники разрушены и т.д. Святой адмирал Фёдор Ушаков не исключение. В 30-е годы склеп, в котором покоились его честные останки, был уничтожен вместе с часовней, в которой он располагался. Когда ввиду нашествия Гитлера срочно понадобилось вспомнить примеры русской доблести (не Троцким же, создателем Красной армии, бойцов заклинать бить врага…), то вспомнили, конечно, и Ушакова. И тут оказалось, что могила утрачена, точное место захоронения неизвестно. По старым фотографиям место всё же удалось найти, а по уцелевшему адмиральскому эполету «идентифицировать» останки. После исследований прах перезахоронили, но уже в 90-е он был потревожен вновь. Некий застройщик случайно уничтожил могилу великого флотоводца. Снова поиски, снова экспертизы, снова перезахоронение… Увы, так принято у нас обходиться с памятью наших предков с 1917 года…
Ушакову, однако, повезло в том смысле, что с его памятью хотя бы не боролись намеренно. Так уж умудрился непобедимый адмирал прожить свою жизнь, что вменить ему было нечего даже советской власти. Жил в бедности, матроса уважал и был матросом любим, в придворных никогда не ходил и даже в отличие от Суворова восстания польских борцов за независимость не подавлял. Ну, разве что древностью рода попрекнуть, от Рюриковичей ведомого… Но это лишь звучит красиво, а на практике…
Родился будущий адмирал четвертым из семи детей отставного сержанта Л.-гв. Преображенского полка в селе Бурнаково, что неподалеку от Рыбинска. Жила семья бедно, но с достоинством. Большое влияния на мальчика оказал дядя – праведный старец Феодор Санаксарский.
Фёдор отличался характером добрым и ровным, а также прилежанием и способностями к наукам. Морской корпус он окончил четвертым в выпуске. Дальше была служба – сперва на Балтике, а затем на Чёрном море, где и стяжал он себе немеркнущую славу. Черноморского флота тогда ещё не существовало, а была Азовская флотилия. Флот как раз и будет строить Ушаков – несколько лет спустя, под началом Светлейшего Григория Александровича Потёмкина. Строился флот в Херсоне. Здесь Ушаков получил свой первый орден. Но не за боевые заслуги и не за строительство флота, а за успешную борьбу с чумой. Будущий адмирал не только не заразился сам, но сумел сохранить жизни большинства членов своего экипажа.
Из Херсона Фёдор Фёдорович был переведён в Севастополь, где началась уже боевая его слава. Свою первую победу он одержал у острова Змеиный (Фидониси). Молодая русская эскадра разбила значительно превосходящие силы турок.
Далее последовало знаменитое Керченское сражение, ко времени которого Ушаков уже был назначен командующим Черноморским флотом. Турецкий флот шёл для высадки десанта в Крыму, но был встречен и наголову разгромлен эскадрой Ушакова. "Я сам удивляюсь проворству и храбрости моих людей, – писал Ушаков. – Они стреляли в неприятельский корабль не часто и с такою сноровкою, что, казалось, каждый учится стрелять по цели". Императрица Екатерина II так откликнулась на славную викторию: "Победу Черноморского флота над Турецким мы праздновали вчера молебствием у Казанской... Контр-адмиралу Ушакову великое спасибо прошу от меня сказать и всем его подчиненным".
Имя русского адмирала становится грозой для турецких морских волков…
Окончательно Ушаков зарекомендует себя в этом качестве после разгрома османского флота у мыса Тендра – вновь несмотря на существенный перевес сил у противника. Говоря об итогах этой легендарной морской битвы, довольно назвать лишь две цифры. Потери турок составили пять с половиной тысяч убитыми и ранеными. Русские потеряли убитыми 21 моряка, и 25 получили ранения. Такова пропорция побед истинных, Богом христолюбивому воинству даруемых…
Всего лишь год спустя Ушаков повторил свой триумф, разгромив превосходящие силы противника в сражение у мыса Калиакрия. "Великий! Твоего флота больше нет", – такое донесение получил турецкий султан, и это стало концом русско-турецкой войны. Порта была принуждена подписать Ясский мирный договор.
За всё время службы адмирал Ушаков не проиграл ни одного сражения. Более того, этот величайший флотоводец не потерял в боях ни одного корабля. Потери же в живой силе были минимальны. Как рапортовал об этом сам адмирал: «Благодарение Богу, при всех означенных боях с неприятелем и во всю бытность оного флота под моим начальством на море <...> ни одно судно из оного не потеряно и пленными ни один человек из наших служителей неприятелю не достался».
Как и Суворов, Фёдор Фёдорович твёрдо отдавал предпочтения стратегии наступательной. Его боевые операции стали существенным вкладом в развитие флотской науки. Правда, всякая «наука побеждать» всё же не может воплощаться вполне, если нет претворяющих её в жизнь Ушаковых и Суворовых.
После победы над Оттоманскою Портой Фёдор Фёдорович сосредоточился на строительстве Севастопольского порта. Казармы и колодцы, бухты и рынки, больницы и дороги – всё это строилось под руководством великого адмирала. А подчас и за его средства. Когда казенных денег не хватало, или они запаздывали, Ушаков тратил личные накопления и жалование. Он никогда не искал ничего для себя, о чем говорил сам: "Все сокровища в свете меня не обольстят, и я ничего не желаю и ничего не ищу от моего малолетства; верен Государю и Отечеству, и один рубль, от Монаршей руки полученный, почитаю превосходнейше всякой драгоценности, неправильно нажитой".
Мирный труд был прерван отправкой на фронт европейский – против революционной Франции. Италия была обязана русскому адмиралу освобождением от якобинского владычества. Неаполитанский министр Мишуру с восторгом писал: "В промежуток 20 дней небольшой русский отряд возвратил моему государству две трети королевства. Это еще не всё, войска заставили население обожать их... Вы могли бы их видеть осыпанными ласками и благословениями посреди тысяч жителей, которые назвали их своими благодетелями и братьями... Конечно, не было другого примера подобного события: одни лишь русские войска могли совершить такое чудо. Какая храбрость! Какая дисциплина! Какие кроткие, любезные нравы! Здесь боготворят их, и память о русских останется в нашем отечестве на вечные времена".
В этой кампании Ушаков проявил себя ещё и в ипостаси политика и дипломата. Им была создана греческая Республика Семи Островов под протекторатом России и Турции. При освобождении греческих островов, желая обходиться малой кровью, адмирал сперва договаривался о поддержке с местным населением, и лишь когда жители того или иного острова соглашались помогать русским, на берег высаживался десант, быстро обезвреживавший французские гарнизоны. Когда русская эскадра покидала освобождённые Ионические острова, благодарные жители преподнесли Ушакову большую золотую медаль с его изображением и надписями: «Доблестный благочестивый Фёдор Ушаков, главнокомандующий русским флотом» и «Всех Ионических островов спасителю Кефалония»…
К концу военной службы судьба вернула Ушакова туда, откуда начиналась она – на Балтику. В 1807 году непобедимый флотоводец вышел в отставку. Казалось бы, при такой мировой славе, он должен был бы проводить «заслуженный отдых», как вельможа, в роскоши и неге? Но всё было совсем иначе. Фёдор Фёдорович купил деревеньку Алексеевка в Тамбовской губернии, близ Санаксарского монастыря, получал положенную пенсию. Скромные сбережения свои он в 1812 году пожертвовал на организацию 1 Тамбовского полка и госпиталя, а также на помощь беженцам. "Я давно имел желание все сии деньги без изъятия раздать бедствующим и странствующим, не имеющим жилищ, одежды и пропитания", - писал Ушаков. И к милосердному адмиралу устремились страждущие, с которыми делился он всем, что имел сам, которых неизменно утешал: "Не отчаивайтесь! Сии грозные бури обратятся к славе России. Вера, любовь к Отечеству и приверженность к Престолу восторжествуют. Мне немного остается жить; не страшусь смерти, желаю только увидеть новую славу любезного Отечества!"
Не имевший семьи адмирал посвятил себя служению Богу, проводя время в молитвах и благотворении. Как писал иеромонах Нафанаила архиепископу Тамбовскому Афанасию: «Оный адмирал Ушаков… и знаменитый благотворитель Санаксарской обители по прибытии своём из Санкт-Петербурга около восьми лет вёл жизнь уединённую в собственном своём доме, в своей деревне Алексеевке, расстояние от монастыря через лес версты три, который по воскресным и праздничным дням приезжал для богомоления в монастырь к служителям Божьим во всякое время, а в Великий пост живал в монастыре в келье для своего посещения… по целой седьмице и всякую продолжительную службу с братией в церкви выстаивал неукоснительно, слушая благоговейно. В послушаниях же в монастырских ни в каких не обращался, но по временам жертвовал от усердия своего значительным благотворением, тем же бедным и нищим творил всегдашние милостивые подаяния в всепомощи. В честь и память благодетельного имени своего сделал в обитель в Соборную церковь дорогие сосуды, важное Евангелие и дорогой парчи одежды на престол и на жертвенник. Препровождал остатки дней своих крайне воздержанно и окончил жизнь свою, как следует истинному христианину и верному сыну Святой Церкви».
Стараниями Фёдора Фёдоровича в Екатеринбурге был возведен Ново-Тихвинский женский монастырь. Адмирал нашёл жертвователей и добился разрешения Синода на учреждение обители.
Когда благочестивый адмирал скончался, то жители города Темникова на руках несли его гроб от Спасо-Преображенской церкви до Санаксарской обители, где он был погребен.
Когда-то Государыня Екатерина сказала о своем адмирале, что "встретила в нем человека прямодушного, скромного, мало знакомого с требованиями светской жизни". Таким он и был. Воином и праведником, грозой врагов, радетелем о страждущих, попечительным устроителем, заботливым командиром… Своих офицеров он наставлял: "Запомните непреложное правило, что командир над кораблем почитается защитителем других и отцом всего экипажа".
Ушаков всегда утверждал, что победа даруется не тактикой (при всей важности оной), но Господом Богом. Своих подчиненных наставлял он по возвращении из похода благодарить Бога, ибо возвратились они лишь потому, что он уберег их. Свои же рапорты начинал праведный адмирал словами «Слава Богу за все!»
Русская Стратегия |
