Я благодарю за предоставленную возможность выступить перед столь особенной аудиторией. Тема моего сообщения ― этого, возможно, и последующих ― посвящена творческому пути весьма необыкновенного культуролога, моей покойной супруги Светланы Владимировны Лурье (Смирновой).

Основная концепция, теперь уже, увы, итоговая, была представлена самим автором почти три года назад на популярной лекции в Старой Руссе. Текст того выступления опубликован и на сайте «КРУГ ИНТЕРЕСОВ» ― https://kruginteresov.com/220113sltk505.html . При желании, да и полезно было бы, его прочитать заранее, поскольку тема необычная и несколько неожиданная не только для этой аудитории. И озаглавил я свое выступление не напрасно как о культуре, в идеале призванной стать мостом между Богом и человеком.

Полагаю, мало кто достаточно верно понимает культуру. Но что, если задуматься о культуре поосновательнее, не ограничиваться только очевидными для всех литературой, театром, музыкой и т.п.? Не обнаружится ли вдруг, что вот что-то никак не улавливается? Что-то главное и важное для понимания значения культуры в жизни не только общества, народа, нации, но и каждого, отдельно взятого человека?..

Вот исследованию культуры и поиску того моста, наводимому ей между падшим, «эмпирическим» человеком и Богом, были посвящены все годы жизни Светланы Лурье ― от студентки-журналистки до православного академического культуролога, кандидата исторических наук, доктора культурологии, автора ВУЗовского учебника «Историческая этнология», многих книг, статей и докладов. Текст же авторского доклада в основании моего сегодняшнего, с преамбулой к нему, был опубликован на сайте «Русская iдея» ко дню 61-го дня рождения упокоившейся полугодом раньше Светланы Лурье (Смирновой) ―

 https://politconservatism.ru/articles/teoriya-kultury-s-tochki-zreniya-pravoslavnoj-antropologii .

В преамбуле к нему редактор сайта «Русская iдея» Борис Межуев так, в частности, отметил:

 « … православный философ, социолог и этнолог Светлана Лурье …
… мы хотим опубликовать один из важных для понимания ее философии культуры текстов, в котором она пыталась сформулировать свой принцип синтеза столь разных областей духа, как культурология и христианская антропология. Имя Светланы Лурье должно стать примером героического служения человека культуры и науки идеям христианства и православного миропонимания».

Добавлю, что в архиве уже нового сайта «Русская истина» сохранены все прежние публикации в «Русской iдее», в их числе и немало статей Светланы Лурье на самые разные темы, что еще более подчеркивает, как широко понимала и разъясняла православный ученый не только культуру, но и геополитические перипетии современности. Отмечу все же, что уважаемый мной редактор и философ Борис Межуев напрасно разводит далеко такие области познания, как культурология и христианская антропология. Нет ― это очень близкие области, и они сами сильно определяют не только культуру человека, но и общество, да и народ в целом.

Пусть не торопятся с выводами… иудеи, мусульмане, другие верующие или неверующие. Интерпретация культуры православного культуролога имеет не менее интересные основания для всех. И такая интерпретация пусть не покажется исключительно ортодоксальной. Нет, я убежден и верю, что она имеет право ничуть не менее обоснованное ― и с не менее интересными выводами, ― чем позитивистское объяснение, скажем, «происхождения человека от обезьяны». По мне же, православная культурология на сегодня ― это наиболее интегральная сфера познания человека, не отвергающая ничуть достижения и исследования современной науки, но предлагающая их интерпретацию в положениях и ценностях православия.

Знаменательно и то, что уже в своей первой книге «Метаморфозы традиционного сознания» (в 1994 году) Светлана Лурье предложила собственную культурологическую концепцию, которую в дальнейшем развивала, дополняла, корректировала и суть которой сводилась к тому, что каждому народу присущи своеобразные культурные константы как некие бессознательные комплексы, через призму которых и воспринимается вся реальность вокруг. Вот в такой своеобразно воспринятой и интерпретированной реальности живет и действует человек, тот или иной народ. Константы эти относительно неизменны на протяжении всей жизни этноса. Культурные константы, сопрягаясь с присущими народам в ту или иную эпоху ценностными доминантами, определяют картину мира этого народа и характер его деятельности в истории. Изучение культурных констант помогает понять, как видит мир народ, как формируется этническая культура, как народ (социокультурная общность) функционирует, оставаясь общностью, несмотря на свой сильно стратифицированный состав. Ведь любой этнос состоит из разных слоев и групп с далеко не одинаковым мировоззрением! Но исследования показывают, что во всех этих различных мировоззрениях в одной культуре неявно (имплицитно) обнаруживаются одни и те же константные комплексы восприятия действительности, определяющие интерпретацию этой действительности.

Выявление и изучение культурных констант помогает понять:

1) как происходят изменения в видении мира этносом,
2) как модифицируется его способ существования,
3) что приводит к кризисам этноса, к дисфункциям и катастрофам,
4) как происходит возрождение этносов и многое, многое другое.

Постараемся же понять культуру в широком антропологическом смысле, затрагивающем все стороны жизни того или иного общества. Не менее важно узнать также о становлении и развитии культурологии как науки о культуре, понять, как культура устроена изнутри, какие существуют культурные механизмы.

Этим Светлана Лурье занималась всю жизнь, оставаясь православным человеком и в науке, в науке, тем не менее, секулярной, столь характерной после эпохи Просвещения. Со временем потребность написать книгу о культурологии от православного академического ученого все более крепла. И вот этим она занималась уже непосредственно, когда таки мы переехали в Старую Руссу с весны 2019-го ― старинный русский город, известный еще и как город Достоевского. Я вам представлю ее первые разработки по этой теме.

Жизнь Светланы Лурье оборвал ковид в августе 2021 года, но она успела очень немало. Уже после кончины, работая с ее обширным архивом, я обнаружил, что она оставила Проект-предложение всему академическому и богословскому сообществу. Если вам будет интересно, в следующих своих докладах я расскажу и о нем.

***

(Часть 1)

Итак, что такое культура?

Обычно под ней понимают гуманитарную и художественную сферу человеческой деятельности. В ответ на это многие специалисты-культурологи возражают: любая сфера человеческой деятельности есть преломление культуры. В первом случае культура понимается как область идеального, где сосредоточены наши стремления, ценности и идеалы. Второй подход кажется более приземленным, и тут имеются ввиду культурные практики, то есть как, почему, каким образом человек делает то или иное дело. Иными словами, рассматриваются не только цели деятельности, но и способы действия.

Оба подхода справедливы, оба понимания культуры верны. Культура ― явление как бы объемное, многомерное. Мы живем в ее атмосфере, она пронизывает всю нашу среду и нас самих, мы погружены в нее. Попытки выйти из культуры уникальны. Это возможно с обретением святости, когда человек с помощью Божией преодолевает свою человеческую природу. А может быть с падением в самые низы бесчеловечности ― расчеловечиванием вконец. Правда, своеобразным выходом за пределы культуры порой признают и сумасшествие.

Вот первое, что можно утверждать с очевидностью:

Культура ― это среда, в которой человек живет и действует.

    Это все, о чем человек мечтает, чего желает, это призма, через которую он воспринимает мир.
    Это сам способ действия человека в мире, а также модели взаимодействия людей, которые и делают возможным их общение и взаимопонимание.
    Это тот ряд образов и мыслей, с помощью которого человек говорит сам с собой и ― с Богом,.. пока не достигает бессловной молитвы, мистического видения и Богообщения. (Последнее встречается не часто, да и то в исключительных случаях.)

И что же остается за пределами культуры?

    Во-первых, материальный мир, как он существует объективно, независимо от нашего восприятия.
    Во-вторых, наша глубинная сущность, которая говорит с Богом и человеками, но говорит при помощи языка культуры.
    В-третьих, Духовный мир ― это Бог, Силы небесные, а также «духи злобы поднебесной».

Духовный мир, подчеркну, остается вне культуры, более, ― он культуре противопоставляется. Возможно, кто и удивится: как же так? Мы же поясняем это так. Культуру можно назвать «духовностью» в переносном смысле, как наличие интереса к «духовному миру» или тому, что за «духовный мир» принимается, то есть, скорее, относится к сфере идеального.

Вот к этой сфере идеального давайте добавим металлургию, подледную рыбалку, установку стеклопакетов на окнах,.. то есть всевозможные технологии. Все это мы будем относить к сфере культуры, поскольку связано это с вполне конкретными культурными практиками и построенными на их основе пониманиями, интерпретациями действительности, то есть специфическим человеческим взглядом на вещи, процессы, действия. Ведь если имеет место интерпретация, то мы имеем дело уже с культурным артефактом.

Вот и получается, что культурой является все, что не относится к Духовному или объективному материальному миру, вот к таким материальному или Духовному миру ― как они существуют независимо от нас. Едва мы что-либо осознаем из этих сфер, мы сразу же, вольно или невольно, сопрягаем это с культурой. Таким образом, позволим себе такое обобщение:

Культурным является все, что исходит от человека,
что порождается человеческой мыслью,
распространяется посредством человеческого действия и взаимодействия,
то есть все, что проявляется в результате человеческой интерпретации.

Обратим внимание, что интерпретация невозможна без восприятия, а восприятие происходит при посредстве органов чувств, то есть при протекании определенных физиологических процессов. При этом заметим, что физиологические процессы у человека культурообусловленны, такие, например, как зрение.

Да, человеческий глаз видит ― и это физиология. Но без культуры мы бы воспринимали только набор импульсов, а не целостные образы. (Вот глаза новорожденного в первые дни так и видят окружающий его мир, не распознавая его.) Аналогичное, собственно, происходит и у животных, которые тоже через зрение воспринимают информацию, более того ― они на нее эмоционально, иногда кажется, что и немало осмысленно, реагируют. (Эмоциональная сфера у животных и у человека имеет нечто общее). Только вот отдавать себе отчет в своем видении, то есть видеть осознанно, да еще и по времени интерпретируя достаточно широко, способен только человек! Основана эта способность у человека на культуре, проистекает из культуры, носителем которой человек и является.

А сам человек ― возникает вопрос, ― является ли он культурным феноменом? Что же в самом человеке принадлежит культуре, а что нет? Кажется, все!?

Если наше видение определяется культурой, то и слух, то есть слышание, ощущения, все процессы восприятия от самых простых до самых сложных ― ведь тоже? Да и язык (речь) есть продукт опять же культуры. Так вот ― язык опосредует восприятие природы, окружающей среды, другого человека и даже Бога!  Да, это так, поскольку и наши мистические чувства во многом имеют культурную окраску. И мы можем сделать еще один важный вывод:

В человеке НЕ принадлежит культуре лишь то,

что относится к самому Духовному миру.

***

Когда в общих чертах мы обозначили соотношение культуры и человека, самое время посмотреть на человека в видении Отцов Церкви.

Тут для нас важно теперь обратить внимание на трехчастное деление человека ― на тело, душу и дух, ― которое встречается у некоторых Отцов Церкви. Трихотомия в христианском богословии восходит к Апостолу Павлу. Правда, она характерна и для неоплатонизма, который был адаптирован Отцами Церкви. И в их трудах встречаются различия в описании состава человека: он может быть как трехчастным ― тело-душа-дух, ― так и двухчастным ― тело-душа. Но спора дихо- и трихотомистов история патристики не знает. Когда в святоотеческой антропологии речь шла о двухчастном составе человека ― душе и теле, ― то душа сама мыслилась как сложная, причем «чистейшая часть» души тогда ― это дух или ум (νοῦς ― [n’ous]). «Ум» часто приближается к понятию «дух», противопоставляясь «душе» как «психее», психике с ее «раздражительной» и «желательной» частями, которые и обсуждали Отцы Церкви. Напрашивается и отождествление духа, Ума, с личностью, которая отнюдь не совпадает с душой, что очевидным становится из всего корпуса аскетической литературы. Поэтому мы отмечаем, что:

В человеке есть некое глубинное начало,
в котором и содержится человеческая идентичность
и которая наблюдает за всеми проявлениями души:
в мыслях ли, в чувствах.

В патристической литературе для этого начала нет особого термина, ближе всего к нему именно «дух» (или «ум»). Он ведает душой и всеми ее силами и проявлениями, смотрит на них как бы сверху, со стороны. Именно он отсекает помыслы, скажем и мы.  Термин «ум» у Отцов Церкви мог означать и Образ Божий в человеке, и «частицу Бога», в человека вложенную, и то самое «Я», которое является субъектом спасения или погибели, то есть и субъектом свободной воли. Поэтому под духом в человеке будем понимать именно такой ум (νοῦς), а под душой ― психею (ψυχή [psikhɛː’]), психику. Уже отсюда становится понятно, что душу мы непосредственно связываем с психологией, а дух, наоборот, душе, психологии противопоставляем. После смерти человека в Рай или Ад попадает, вероятно, именно это личное начало, идентичность человека. Поэтому, «дух» или «ум» ― в культурологическом контексте ― мы эти слова будем употреблять как синонимы. И вот при таком нашем понимании состава человека имеем, что:

Тело ― материально,
дух ― духовен,
а душа, психея, психика...
душа ― культурна!

Дух – это то, что в нас бессмертно, что обладает безусловной и конечной свободой, то, что соединяет нас с Богом и что выбирает между Богом и дьяволом. Но дух человека укоренен в душе и в теле его. Неспроста Достоевский говорил устами героя своего о том, что Бог с дьяволом борется, и место битвы ― сердце человека.

Но тело человеческое, хотя анатомически и физиологически «тонко и премудро» устроено, духовно оно грубо, дебело. Благодаря духовной работе, работе души оно преображается и становится духу более послушно и даже может служить для помощи в духовном развитии. (Мы знаем, что молитву сопровождают, например, крёстные знамения и поклоны способствуют ей, укрепляя дух.) Верно и обратное: телесной ленью, невоздержанием в еде, питье, прочем непотребном мы и дух наш калечим.

С душой иначе ― она тонка. Святые отцы, такие как преп. Макарий Египетский[1], представляют ее даже некоей «тонкой материей», и душа тесно взаимодействует с духом человека. Вот мы говорим «присутствие духа» и понимаем подчиненность всего человека его воле. А «расслабление духа» ведет к аморфности, беспорядочности и безо́бразности душевной и телесной жизни человека. Да, это так, это понимаем и без пояснений. Но ведь в обыденной жизни мы вот так рассуждаем о психологических проблемах и под духом понимаем психологию, часто вовсе и не думая о духе: о нем мы просто и часто ничего не знаем. Откуда такое разночтение, иносказание, иномыслие? Если вдуматься поглубже, то душа редко когда бывает полностью послушна духу: тому духу, который от Бога, или тому духу, который «враг рода человеческого». У обыкновенного человека, каким мы его обычно знаем ― не у подвижников! ― дух, как правило, не верховодит душой его. Человек, чаще всего, даже не догадывается о том, что в нем есть начало, которое призвано душой руководить: для правильной душевной организации ― психики ― человека, его действий в падшем мире. Вот и выходит, что у души есть витальная функция для поддержания жизнеспособности человека на земле. Нередко мы так и полагаем ошибочно душу, психику, за свое «Я». Но именно «Я» и призвано обеспечивать правильное наше существование и сосуществование на земле. (Между тем, вот об этом «Я», которое руководит всеми мыслями и чувствами подвижника, говорит, вся аскетическая литература.)

Тут есть нечто очень важное для понимания сути культуры, ее отличия от Духовного мира. Вот Ангелы вмиг совершают свой выбор между добром и злом. Это так потому, что добро и зло они зреют отчетливо своими духовными очами. Им так было заповедано Всевышним Создателем ― так же и первозданные люди в Раю. Отцы Церкви ― св. Кирилл Александрийский, Каппадокийцы (святитетели Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский), св. Иоанн Дамаскин[2] и др. ― рассматривали свободу воли, наряду с разумным началом в человеке как проявление в человеке Образа Божия. Но после Первородного греха, когда первые люди по воле своей свободной нарушили Заповедь Создателя, они были изгнаны из Рая. Вследствие чего в падшем мире человек видит добро и зло своими внешними очами, как в тумане, и принимает одно за другое, предается сомнениям. Он живет как бы в полусне, который затрудняет правильное восприятие у человека. Более того, внешний мир, среда обитания человека как бы навязывает ему через восприятие такую картину мира, которая порой далека от реальной, объективной. А добро и зло в мире, что «во грехе лежит», реальны и объективны. Почему так?

Нарушив запрет Бога, вкусив в Раю с Древа познания добра и зла, человек, не умея просто и непосредственно различать добро и зло ― в Раю не было такой необходимости, там все было добро, ― был изгнан в мир, где зло и добро соседствуют. Вот человеку и приходится этот несовершенный мир познавать, чтобы выживать в нем как-то. Желая же познать его, ему приходится пробираться сквозь дебри иллюзий, потому что мир «во зле лежит», а человек как в тумане. Вот мы и говорим: процесс того, как человек продирается через дебри к Свету или дает себя засосать трясине зла, как вынужденно карабкается в этом падшем мире, и определяет собой фенОмен культуры.

В Раю культуры не было, ее не будет и в Царствии Небесном, она вся ― на земле потому, что тут на земле изменился характер деятельности человека. Поэтому мы понимаем и утверждаем:

Культура возникла на земле после грехопадения.

Жизнь в Раю была благобытием, а на земле она превратилась в выживание. Ведь падение человека привело к космической катастрофе, которая исказила весь видимый мир, всю вселенную. Якорь

Святитель Иоанн Златоуст[3] пишет о том, что до падения не было речи «о городах, искусствах, одеждах и множестве других нужд», потому что тогда это было излишним, а стало необходимым по причине нашей немощи после грехопадения.

Как пишет преподобный Максим Исповедник[4], первозданный человек жил безыскусно, без художеств и изобретений, потому что «не было отнято у него естественное благобытие, присущее логосу его природы», и не было ни в чем недостатка, чтобы восполнять его человеческими средствами. Ему не нужен был покров ― благодаря бесстрастию и, следовательно, совершенному неведению стыда. Ему не нужны были дома и одеяния ― благодаря тому, что он не подвергался перепадам холода и жары, и прочей непогоды. На земле же ему понадобились и одежда, и дома.

Кроме того, продолжает преподобный Максим, обычно человеческая жизнь вращается вокруг либо обманчивых впечатлений внешнего мира, производимых неразумием страстей ради чувственных удовольствий, либо вокруг искусств и ремесел, нужных для удовлетворения естественных потребностей, либо вокруг естественных законов сотворенного мира для научения, чтобы жить и выживать.

Ничто из перечисленного до падения не касалось человека, стоявшего выше этого уровня бытия. Будучи бесстрастным по благодати, он не был подвержен обманчивым фантазиям, производимым страстями. Обладая благобытием, он не нуждался во внешних искусствах для благоустроения жизни. Имея мудрость, человек был выше необходимости такого познания тварей, которое требует внешнего отдельного обучения. Ничего не стояло между ним и Богом, что требовало бы бо́льшего постижения Бога или препятствовало бы свободной любви к Богу. Человек был по Творению Образом Творца.

Будучи изгнанным из Рая на грешную землю, человек стал ущербным, и появилась необходимость устремленности к Богу для восстановления первородного Богоподобия. При этом все человеческие занятия как проявления его культуры ― это проявление свойств, которые были даны первозданному человеку. Так, обучение и труд являются как бы огрублением первозданных способностей мудрости и господства над миром, присущих человеческой природе по Образу Божиему. Эти способности дали человеку возможность выживать в несовершенных условиях, образовавшихся в результате грехопадения, приспосабливаться, адаптироваться к далеко не всегда дружественной ему среде обитания. Так и о творчестве некоторые Отцы Церкви ― в частности, Святитель Григорий Палама[5] ― говорят как об Образе в человеке Бога Творца. И человек становится творцом культуры, чтобы не погибнуть в «падшем мире». Итак, мы явственно видим уже, что:

Kультура ― это выражение и средство продвижения человека

в мутном омуте земной жизни к цели,

которую человек определяет своей волей,

оставленной ему свободной и после грехопадения.

Культура предоставляет средства адаптации к некомфортному падшему миру.

И тут мы сталкиваемся с кажущимся парадоксом: проявлению свободной воли человеку часто мешает его же культура, поскольку человек неизбежно оказывается погруженным в свою культурную среду. А она есть, как мы уже отмечали, более или менее удачная интерпретация действительности и места человека в ней. Интерпретация же человеком действительности не может быть полностью адекватной ей.

***

Завершая первую часть своего двухчастного пока доклада, попробуем несколько подытожить наши рассуждения. Мы начали с того, что:

Культура ― это среда, в которой человек живет и действует.

Далее мы показали, что:

Культурным является все, что исходит от человека,
порождается человеческой мыслью,
распространяется посредством человеческого действия и взаимодействия, то есть все то, что проявляется в результате человеческой интерпретации.

В человеке НЕ принадлежит культуре лишь то,
что относится к самому Духовному миру.

В человеке есть некое глубинное начало,
в котором и состоит человеческая идентичность
и которое наблюдает за всеми проявлениями души:
в мыслях и чувствах.

Культура возникла на земле,
она со-творена человеком, после его грехопадения.

Kультура ― это выражение и средство продвижения человека
в мутном омуте земной жизни к цели,
которую человек определяет по своей воле,
оставленной ему свободной и после грехопадения.

Наконец мы выяснили, что:

Культура предоставляет средства адаптации к некомфортному падшему миру.

И вернулись, вернее обернулись, к тому, с чего начинали наши рассуждения, а именно:

Человек неизбежно оказывается погруженным в свою же культурную среду.

[1] Краткая справка из Википедии.

Мака́рий Вели́кий (Макарий Еги́петский; ок. 300 г., Птинапор — 391 г., в основанном им монастыре (получившем впоследствии название монастырь Макария Великого в Нитрийской пустыне; сегодня это коптский монастырь, в 92 км к северо-западу от Каира) — христианский святой, отшельник, почитаемый в лике преподобного, автор духовных бесед, а также ряда молитв (некоторые из которых входят в принятые в русской православной традиции последования утренних [4 молитвы] и вечерних [2 молитвы] молитв). Ученик Антония Великого, основателя отшельнического монашества. Память совершается в Православной церкви 19 января (1 февраля), в Католической церкви — 15 января.

[2] Краткая справка из Википедии.

Кирилл Александрийский (376 г., Дидосия, римская провинция Египет ― 27 июня 444 г., Александрия, римская провинция Египет) ― архиепископ Александрийской церкви,

занимал эту кафедру с 412 ― 444 гг.; христианский египетский экзегет и полемист, возглавивший оппозицию несторианству. Представитель александрийской богословской школы. Кирилл много писал и был главным действующим лицом в христологических спорах конца IV и V веков.

Василий Великий (ок. 330 — 379 гг., Кесария, Каппадокия) — архиепископ Кесарии Каппадокийской, церковный писатель и богослов; один из трёх каппадокийских отцов Церкви, наряду с Григорием Нисским и Григорием Богословом; ему приписываются изобретение иконостаса и составление литургии Василия Великого; автор 5-й и 6-й молитв утреннего правила, многочисленных проповедей и писем (сохранилось не менее трёхсот).

Григорий Богослов, также Григо́рий Назианзи́н ( 325 — 389 гг., к югу от города Назианза, Каппадокия) —архиепископ Константинопольский, христианский богослов, один из Отцов Церкви, входит в число Великих каппадокийцев, близкий друг и сподвижник Василия Великого.
Григорий Нисский (335 — 394 гг., Каппадокия) — христианский богослов и философ, епископ города Ниссы (Малая Азия, 372 — 375 гг. и вновь с 379 г. до своей смерти); один из трёх великих каппадокийцев — младший брат Василия Великого, близкий друг Григория Богослова, входил с ними в каппадокийский «кружок».

Иоанн Дамаскин (араб. Юханна ад-Димашки; урождённый Мансур ибн Серджун ат-Таглиби) (ок. 675 г., Дамаск, Арабский халифат — ок. 753 (780) г., Лавра Саввы Освященного, Кедронская долина в Иудейской пустыне близ Иерусалима, Западный берег реки Иордан) — один из Отцов Церкви, богослов, философ и гимнограф; в лавре принял монашеский постриг и прожил тут около 50 лет; средневековый способ расчёта пасхалии (даты Пасхи) известен как «рука Иоанна Дамаскина» («рука дамаскинова»), автор «Трёх защитительных слов в поддержку иконопочитания», фундаментального труда «Источник знания», включающий в себя философский («Диалектика»), обличительный («О ересях») и догматический («Точное изложение Православной веры») разделы.

[3] Краткая справка из Википедии.

Иоанн Златоуст (греч. Иоанн Хризостом; ок. 347 г., Антиохия — 14 сентября 407, Команы Понтийские) — архиепископ Константинопольский, богослов, почитается как один из трёх Вселенских святителей и учителей вместе со святителями Василием Великим и Григорием Богословом; автор толкований на книги Священного Писания,  литургии восточного (византийского) обряда, 7-й молитвы (содержащей в себе 24 малых молитвы по числу часов в сутках) вечернего правила.

[4] Краткая справка из Википедии.

Максим Исповедник (580 г., Константинополь — 13 августа 662 г., Схимарион, Лазика, западно-грузинское царство, лазов, на берегу Чёрного моря) — христианский монах, богослов и философ, известный непримиримой борьбой против ересей; как богословский антрополог творчески переработал методологию неоплатонизма и христологически придерживается жёсткой позиции диофелитства.

[5] Краткая справка из Википедии.

Григорий Палама́ (церк.-слав. Григо́рїй Пала́ма; 1296 г., Константинополь — 14 ноября 1359 г., Фессалоники) — архиепископ Фессалоникийский, христианский мистик, богослов и философ, систематизатор и создатель философского обоснования практики исихазма