 Зачем люди пишут автобиографические книги, то есть воспоминания?
Прежде всего – как мемуаристы они вносят личный свидетельский вклад в понимание событий своего времени. Даже безхитростные честные воспоминания о своей жизни человека простого, никому не известного, могут оказаться важным документом эпохи. Таковы, например, многие воспоминания современников революции, гражданской войны, русских эмигрантов, раскулаченных и сосланных крестьян, катакомбных верующих, заключенных лагерей, участников советско-германской войны и "остовцев". Мне довелось прочесть немало таких документов времени, раскрывающих неугодную властям правду.
Для человека знаменитого и влиятельного причиной может быть желание внести точность в те исторические события, к которым он был причастен. Чтобы утвердить истинное их содержание и освещение. Или наоборот: чтобы исказить их суть, скрыть правду, обелить зло и выдать его за добро – в личных ли целях самооправдания, самовосхваления, или в клановых, или, так сказать, в "национальных".
При этом национальное часто понимается как эгоистичное приукрашивание своей нации, страны. У англичан есть соответствующая поговорка: "правильно ли она поступила или нет, но это моя страна", и поэтому надо "добродетельно" оправдывать все ее грехи и конфликты с соседями, даже захватнические войны и преступления, – и "непатриотично" писать о ней что-либо отрицательное, осуждающее или покаянное. Такие целенаправленные патриотические "воспоминания" могут ублажить самолюбие, личное или национальное, но не могут способствовать вынесению народом должных уроков из истории и нравственному совершенствованию своей нации. В иудейском кодексе "Шулхан арух" содержится даже прямое предписание «говорить о евреях только хорошее», ибо только это «угодно б-гу», а покаянно признать какое-либо преступление члена «народа б-жия» или его руководства – это не только национальное предательство и так называемая «самоненависть», но и «хула на б-га» (поскольку еврейский народ приравнен к б-гу).
Все мiровые энциклопедии и официальные государственные историографии в большой мере являются плодом таких "национально-патриотических" установок, и особенно – иудейской. (Весьма наглядно безуспешная борьба за правду в т.н. "еврейском вопросе" отражена в правке и откатах соответствующих статей "Википедии", в том числе размещенной там кем-то моей краткой биографии и истории "Письма 5000", из которых постарались сделать иллюстрации т.н. "антисемитизма".)
В романе Орвелла "1984" по этому поводу сказано: «Кто владеет настоящим, тот владеет прошлым, а кто владеет прошлым, тот владеет будущим». В советское время это было продемонстрировано наиболее топорно и откровенно цинично: «История – это политика, опрокинутая в прошлое» (советский академик М.Н. Покровский), то есть российское прошлое партия трактует так, чтобы оправдать свое разрушение его и свои преступления в настоящем.
Этому в СССР (и не только) служила и мемуарная литература.
Однако всё же главная причина – для чего писать воспоминания? – может быть связана с попыткой разобраться в своей жизни: что такое жизнь человека? Прежде всего это – лично нами ничем не заслуженный дар. Разве что у кого-то он может быть заслужен делами предков, с которыми мы связаны некими мистическими взаимосвязями в добре и зле, в ответственности за грехи и за их преодоление (примеры такой коллективной, соборной взаимосвязи и ответственности мы находим в Священном Писании, когда грехи отцов сказываются и на нераскаянных в этом потомках).
И за любой дар следует благодарить Дарителя. Ибо жизнь даруется Богом человеку не для удовлетворения его похотей и стремления к максимальному наслаждению мiрскими благами. Жизнь это также и задание – а выполнение этого задания и будет благодарностью Богу. В своей основе это задание одинаково для каждого человека: достойно пройти через жизнь в больном земном мiре с его злом, соблазнами, страданиями, опасностями, – чтобы войти в вечное Царство Божие. Вот оно и есть цель жизни и каждого человека, и должного соборно-национального государственного устройства. Но люди идут к этой цели из разных точек и разными путями, с разными препятствиями и обретенными знаниями, с разными талантами. (А часто и уходят от этой цели.)
С этой точки зрения, наверное, главный смысл воспоминаний человека должен состоять в том, чтобы вынести уроки из своей личной жизни, полезные не только для своего ответа перед Богом, но и другим: как я выполнял это задание Божие. Чтобы передать этот урок прежде всего своим детям и внукам – чтобы они во взрослом возрасте через жизнь предков могли бы лучше понять и свое место в мiре, не повторяли ошибок, использовали родительский опыт. (Судьба моих предков оказала огромное влияние на мое политическое и затем духовное становление.)
Однако тут есть одна проблема. Человек существо греховное, и в жизни всех людей, каждого человека было и много грехов и ошибок, которые влияли на его жизненный путь, на изломы и искривления его биографии. В сущности подлинная биография, записанная у Бога, большей частью состоит из наших грехов и их преодоления (если таковое достигалось). И приходится задуматься о том, как же следует писать воспоминания, насколько откровенно они должны отражать такое наше греховное состояние? Конечно, образцы этого нам даны в святотеческих творениях, например, "Житие Марии Египетской", рассказанное ею самою старцу на исповеди и через него переданное всем нам – для нашего вразумления и спасения. Но куда нам до святых... В сравнении с их высотой – что полезного мы можем сообщить о себе другим людям на примере публичного раскрытия своих грехов и слабостей, даже в их частичном преодолении так и не ставших ступеньками к праведности?
Мне кажется, что человеку грешному и далекому от святости покаянно выставлять свои сугубо личные грехи на публику не только неприятно для читателей, но и не следует – ибо они никого и ничему не научат. Для этого есть церковная исповедь, в которой мы каемся перед Богом, Который наши грехи правильно понимает и в должной мере "аннулирует" ("и остави нам грехи наши..."). Наши духовные пастыри не советуют вспоминать раскаянные грехи. А читатель воспоминаний – не Бог и не может справиться с такой задачей; эта "судебная функция" может ему пойти даже во вред. Кроме Высшего Судии, мои грехи никому не нужны; разве что моим идейным врагам, но они уже написали обо мне столько (приписывая мне и службу на КГБ и ЦРУ, и "национал-большевизм", и "совковость", и "антицерковность" и "магометанизм"), что на этом фоне мои действительные грехи даже им не пригодятся.
Трудность личной "исповедальной" литературы еще и в том, что жизнь наша не проходит в вакууме, она связана с многими другими людьми, в воспоминаниях неизбежно затрагиваются их поведение и их грехи, конфликты с ними, без чего было бы непонятно и поведение самого мемуариста. Этого мне тоже касаться не хотелось бы.
Поэтому в попытке писать свои воспоминания (если за это возьмусь) я могу лишь ограничиться осмыслением того, что мне было дано Господом и справился ли я с заданием. Какие ошибки у меня были на этом пути, начинавшемся в безбожное советское время. Это может послужить и как свидетельство об этой эпохе, ушедшей в прошлое, но всё еще отравляющей настоящее и на личном уровне у немалой части нашего народа, и на уровне государственном, и даже на церковном. Во всяком случае, надеюсь, это будет познавательно для моих детей.
Это должен быть самоанализ, критическое рассмотрение собственного духовного пути в его развитии. Быть может, это было бы мне по силам. В частности, в начале книги "Миссия русской эмиграции" я уже попробовал вкратце описать свое обращение от западничества к вере и национальному мiровоззрению, а в конце книги – свои безплодные попытки передать опыт русской эмиграции в российский постсоветский хаос, правда, с полезным результатом лично для себя: с более точным уразумением истекающего исторического времени и неисправимой сущности земного мiра, "во зле лежащего".
+ + +
Итак, я верю, что о каждом человеке у Бога есть Его замысел. Этот замысел, повторю, состоит прежде всего в том, что человек, созданный "по образу и подобию" Божию, предназначен для жизни с Богом в Царствии Божием – это цель его временной земной жизни. Иначе бы Бог не создавал человека как великое по полученным дарам безсмертное свободное существо, но ставшее своевольным и смертным. Достичь должной цели не так легко. Земной мiр – это непрерывная борьба сил добра и зла, от которой невозможно уклониться: в мiре нет нравственного вакуума. Поэтому о жизни каждого человека в таком сложном земном мiре, очевидно, должен быть у Бога и замысел ограниченного земного уровня: какое место в этом мiре лично он должен занять соответственно своим способностям и возможностям, чтобы достойно прожить земную жизнь и созреть для вхождения в Царствие Божие.
Кроме того, люди ‒ не автономные индивидуумы, а являются взаимосвязанными (в рождении и развитиии) членами соборного организма (нации, Церкви), поэтому замысел Божий о каждом человеке предусматривает ему и определенное место в коллективной (соборной) жизни своего народа и человечества, чтобы личные способности и усилия каждого помогали ближним и всем другим людям двигаться к общей для всех цели с определенной взаимной ответственностью в добре и зле. И поскольку падший "мiр во зле лежит", замысел Божий о земной жизни человека непременно учитывает эту особенность греховного мiра и предполагает противостояние мiровому злу, оборону от него как в личном плане (в том числе борьбу с личными грехами), так и в соборном деле, внося в него свой вклад. От одних своих чад Бог ждет духовно-молитвенной и пастырской обороны от зла, от других – искусной военной обороны, от третьих – государственно-управленческой, от четвертых – научно-исследовательской, врачебной, культурной, философской, от большинства – семейно-воспитательной, различного созидательно-трудового "материального обезпечения" жизни народа (евангельская Марфа), – и таких разных призваний у людей множество во всех профессиях, сословиях и состояниях.
Но человек создан свободным в своем поведении и далеко не всегда осознает Божий замысел о себе и следует ему. Особенно трудно это в нашем современном богоотступническом мiре, где ни семейное воспитание (в большинстве случаев уже атеистическое), ни школьное, ни общественные нравы и средства информации, ни государственная идеология и система образования – не помогают этому осознанию, а подавляют его. Человека сегодня рассматривают в лучшем случае как эгоистичного биологического индивидуума (либеральная демократия, впрочем всё более становящаяся тоталитарной и расчеловечивающей в построении Нового мiрового порядка), в худшем – как муравьиную трудящуюся биомассу (коммунизм). Фашизм (в своем "классическом" первоисточнике) пытался больше заботиться о здоровье и патриотической солидарности своей биомассы, возвысить ее над соседями и освятить ее статус до ранга высшей религиозной ценности. При этом и в демократии, и в коммунизме, и в фашизме легализуются разные виды греха как норма, что позволяет главному истоку зла, диаволу, манипулировать людскими душами, начиная с правителей. Если при этом отсутствует должная духовная власть, а есть лишь оправдательно-жреческая, потакающая властям, то познание человеком замысла Божия о себе возможно лишь с особенной Божией помощью. Ее нужно заслужить хотя бы неустанным ее поиском, пусть поначалу и не всегда правильным, и готовностью принять ее (вспоминается превращение Савла в Павла).
Конечно, у каждого человека есть и Ангел-хранитель, без которого мы все давно погибли бы (каждый может вспомнить смертельно опасные случаи в жизни). Но и Ангел, разумеется, не может нарушить нашу свободу воли. И можно предположить, что он больше помогает нам в еще малосознательном детстве и ищущей юности, но при всем желании не может помочь сознательному противлению взрослого человека.
Даже прямую Божию помощь далеко не все готовы принять, но Господь ее оказывает тем, кто о ней просит и готов к ней по своей воле: много таких людей мы видим в Евангелиях, вплоть до благоразумного разбойника, замысел Божий о котором исполнился в последнюю минуту его жизни. Всё хорошее, чего мы достигаем в своей жизни – это происходит благодаря высшей Божественной силе, предусмотревшей для нас в Своем обширном замысле такой индивидуальный путь. Это касается и благочестивого крестьянина, и талантливого художника или писателя, и мудрого правителя. Наша "заслуга" лишь в том, что мы ответно узнаем, познаем, принимаем этот путь как должный и стараемся следовать по нему (или не понимаем его и сопротивляемся, отвлекаемые кознями и соблазнами сатаны). В той или иной мере, раньше или позже, бывает и осознание должного "от обратного" (когда зло попускается для его разоблачения и преодоления) – иногда мы осознаем должное жертвенно и самозабвенно, иногда небрежно и с ленцой, согрешая по слабосильности нашей, но все-таки движемся в верном направлении, по крайней мере, уже не предавая его ради ложных соблазнов.
Самоанализ своей жизни в этих координатах борьбы сил добра и зла уместно предварить еще одним размышлением – о Всеведении Божием, что пригодится некоторым пессимистам. Господь Вечен и Безконечен, Он объемлет Своим знанием всё мiроздание в пространстве и времени от начала и до конца. Для человеческого ума непостижимо это Божественное всезнание того, что было и что будет, и как при этом не нарушается свобода воли человека, от которого зависит его будущее. Тот факт, что оно зависит от свободной воли человека, – несомненен, иначе бы человек не нес личной нравственной ответственности за свою судьбу, перекладывая вину на Самого Бога за то, что якобы Он изначально "предопределяет кого-то на спасение, а кого-то на грех и погибель". Именно в этом дерзко обвиняют Всеведущего Бога незрелые умы (описанные, в частности и Достоевским – вспомним "возвращение Богу билета в рай" из-за "слезинки ребенка"). А жидовствующие сектанты и талмудисты-каббалисты наоборот – обосновывают этим же "предопределением Божиим" свою изначальную, автоматическую и вечную "богоизбанность", не зависимую ни от их последующего отношения к Богу, ни от их отношения к Его противнику – диаволу. (См. об этом, например, в "Диспуте Назарова с Кацманом".)
Именно наша свобода воли делает нас нравственно ответственными и потенциально богоподобными личностями, хотя и умственно ограниченными в нашем временнóм пространстве. В отличие от Бога, мы находимся внутри времени и не способны посмотреть на свое время жизни извне. То есть нам не дано предвидение своей судьбы, которая хотя и известна Богу (и только Ему), но обусловлена нашим внутривременным выбором и духовным созреванием, неразрывно связанным с самим понятием времени как условия и среды для осуществления человеческой судьбы. Это непостижимое для нашего ума измерение мiроздания, в котором личная свобода воли человека непротиворечиво сочетается с замыслом Божиим о нас и Божественным всеведением. Бог и человек несоизмеримы по ведению об устройстве бытия, в котором все кажущиеся нам противоречия (в том числе действие сил зла в мiре) у Бога не являются антиномиями на Его онтологическом уровне, недоступном нашему уму.
В то же время несомненно, что нам дано ощутить и познать верное направление своей судьбы, определенное Божиим замыслом о нас. Если мы следуем ему – мы идем по пути к вечной жизни. Если не следуем – скользим по пути смерти, порою преждевременно умирая и в буквальном земном смысле. Понять Замысел Божий о себе, его осуществление, а также уклонения от него – вот в чем мне видится личный смысл должных воспоминаний как духовной истории своей жизни.
Замечу, что примерно такой же подход у меня вообще к работе историков, которые по своей профессии фактически должны создавать точные "научные воспоминания" и историософский анализ жизни своих народов, без субъективных предпочтений (что не всем удается). Согласно тематике моих книг меня часто называют историком, хотя я не историк, а искатель смысла истории и места в ней России и русского народа со всеми нашими достоинствами и грехами, которыми сатана не раз пользовался для ввержения нас в национальные катастрофы, особенно в ХХ веке – вот это желание прозреть и увлекает меня к поиску истины и заставляет писать и делиться своими размышлениями с другими в виде книг. В воспоминаниях я не стану повторять сделанные в них выводы, это как бы дополнительное описание трудного пути к ним.
С этой точки зрения работа историка должна в идеале заключаться не только в кропотливом собирании крупиц правды о прошлом, но и в его духовном, историософском осмыслении в плане Божественного замысла о земной истории человечества. Только в Его Замысле любое событие – революция, восстание, война, наводнение, землетрясение, эпидемия – приобретают свой должный смысл и взаимосвязь в общей ткани бытия. Так же и в личной жизни болезни, утраты и прочие несчастья, вероятно, на самом деле бывают лучшим из возможных выходов в сложившейся ситуации для цели нашего спасения, и потому личная Божия помощь для спасения отдельной человеческой души может быть оказана даже, например, солдату неправедной армии в неправедной войне за цели неправедных правителей, если он как политический невольник полагает душу "за други своя", жертвует собою ради других. (Это, в частности, к размышлениям о должном отношении православного историка к советско-германской войне 1941‒1945 гг., которую, конечно, никак нельзя считать "Великой Отечественной", а т.н. "победу над фашизмом" ради интересов антихристианской мiровой закулисы – нельзя считать русской победой и русским праздником, но при этом нельзя не уважать и память павших, и личный героизм огромного числа наших соотечественников-патриотов России. Причем – по обе стороны линии фронта...)
Итак, "мiр земной во зле лежит" – значит и во лжи. Без должных духовных знаний и зрелости отдельным человеком ложь распознается трудно, однако она существует виртуально, то есть не укоренена в бытии. Вся огромная постройка так называемой человеческой цивилизации – от лживых трактовок истории и роли в ней различных личностей до ежедневной сводки пропагандно лживых новостей влиятельных СМИ – это сатанинский обманный мираж, это ничто в глазах Бога. Подлинная реальность существует независимо от этого, она-то и есть подлинная история, даже если она большинству людей не известна или не доступна. То же самое относится и к истории жизни каждого отдельного человека. С той лишь разницей, что подлинная его биография самому человеку вполне известна – в смысле его поступков и проступков, достижений и падений, своих грехов и заслуг. Хотя часто и остается неосмысленной. Разобраться в этом, проследив свою жизнь изнутри, мне интересно и самому.
Разумеется, человеческая самооценка часто бывает субъективна и при всей искренности тоже далека от правды. Редко кому из пишущих мемуары удается полностью преодолеть склонность к самооправданию и приукрашиванию себя. Однако от Бога ничего нельзя скрыть и соответственно – невозможно извратить подлинную реальность мiра и своей жизни. Господу Богу жизнь каждого человека известна полностью и абсолютно точно – она будет предъявлена каждому из нас посмертно уже в виде Его оценки. Поэтому православный мемуарист должен избегать личного биографического многословия и стремиться максимально возможно приблизиться к этой духовной точности о себе, сознавая, что только она и есть подлинная реальность, наполняющая нашу жизнь подлинным и вечным смыслом. Всё остальное – тлен виртуального псевдобытия и сгорит вместе с грешной землей, канет в лету.
Так что, если я возьмусь писать свои воспоминания, они не будут подробным описанием всей ленты моей жизни – да и моя память многое утратила. Это будет картина моей жизни в ее основных этапах, написанная мазками, и она нужна мне как мое главное "произведение" – формирование самого себя. Никому другому, из живущих на земле, она не нужна в такой подробности. Хотя, вероятно, посмертно все наши индивидуальные биографии будут открыты для всех, ничего невозможно утаить (и это еще одна причина, чтобы не заниматься излишне подробными описаниями). Свои воспоминания мне в лучшем случае достаточно будет ограничить основными духовными вехами биографии, "реперными точками". Главное – чтобы определить их места в верной системе духовных координат.
А детям хотел бы также пояснить, в какое время мне пришлось родиться и жить.
Постоянный адрес страницы: https://rusidea.org/250969111 |
