Светлой памяти безвременно ушедшего большого русского актёра,
которому в эпоху безвременья почти не досталось больших настоящих Ролей,
Сергея Карякина...*
*Работая над этой пьесой, в главной роли я видела актёра Сергея Карякина, образом своим как нельзя больше походившего на генерала Каппеля. Я успела послать её Сергею, с которым мы были виртуальными "друзьями" уже лет 10, и получить ответ, что сейчас он не может взяться за неё... Это было в конце января сего года. А в апреле стало известно, что Сергей тяжело болен. Рак. Неоперабельная стадия. Меньше чем через месяц его не стало...
Сцена 1.
Мрак. На экране фотография Ольги Строльман и Каппеля.
ОЛЬГА (голос за сценой)
Он мне не муж, товарищ комиссар…
Давно ль? Давно. Тому уже два года.
Как начался по всей стране пожар,
Так, знать, настигла и его свобода…
Да-да, всё так, я ездила на фронт,
И наш малыш едва-едва родился.
Я в сердце возвела для мужа трон,
А он ушёл и даже не простился…
Недаром проклинал меня отец,
Когда бежала с ним я вьюжной ночью…
Он говорил: гусарский удалец
Тебя погубит – и беду пророчил…
Ну, что ж? Вам это кажется смешно?
Я в штабе вашем за паек служила…
Детей – корми! Родителей! Одной!
Лишь их судьба меня теперь страшила…
Поверьте, вашей власти я не враг!
Вестей от мужа вовсе не имею!
Развод для Церкви слишком резкий шаг,
Лишь от того свободы не имею!
Так дайте вы её мне! Вы же власть!
Не Каппель я! А Строльман! Строльман! Строльман!
(пауза, шёпот)
О, Господи! Да хоть бы мне пропасть
За ложь мою, за низость… Как же больно!
Прости меня, Володенька, мой свет,
За отреченья чёрную измену…
Печатям их не разрешить обет:
Я лишь тебе вовек останусь верной.
Меня – в расход… Чернявый так сказал…
А дети как?! Пойми!..
ГОЛОС КАППЕЛЯ (ЭХОМ)
…Я понимаю…
ОЛЬГА (сквозь слёзы)
Да, Строльман я, товарищ комиссар.
А Каппеля и помнить не желаю…
Сцена 2.
На экране фото Ольги. Мрак на сцене частично рассеивается. В углу за столом сидит и читает какую-то бумагу Каппель.
КАППЕЛЬ
Захвачена… В Москву увезена…
Опоздано! На сутки или двое!
(сметает со стола всё, что на нём есть и резко поднимается)
На час… На миг… И ты, как вся страна,
Во власти зачинателей разбоя.
Я красный фронт пращою сокрушил!
И Троцкий удирал от нас в вагоне…
Любимая! Я так к тебе спешил!
И наготове снова были кони,
Чтоб увезти тебя, как ночью той!
В такую же резвящуюся вьюгу.
Где нипочём мороз и волчий вой,
Пока с тобой мы были друг у друга.
Негромко звучит вальс. Каппель поворачивается к фотографии и кланяется, словно приглашая Ольгу на танец.
Небесный взор превыше всех порук.
Вы, словно ландыш, нежностью маните…
Видение - сквозь пальцы ваших рук
Светло струятся солнечные нити.
Возница, шибче! Ну! Живей гони!
Чтоб над землёй несла нас птица-тройка!
И колокольчик счастливо звенит.
Гусар спешит теперь не на попойку.
Прощай навеки, прежнее бытьё!
Я докажу родителям невесты,
Что средь достойных в их глазах зятьёв
Взять первое гусар способен место!
Цветы остались мерзнуть на окне,
Забытые, когда мы прочь бежали.
К неведомо-восторженной весне,
В которой мы себя воображали.
Беглянку-дочь, смягчая гнев отца,
Лишь мать из темноты благословила
Старик же клял со всей словесной силой
Такого-рассякого удальца!
Любимая! Я лавры всех побед
К твоим ногам сложу, став генералом!
Таков тебе мой рыцарский обед!
Всё сделаю, чтоб ты счастливой стала!
Пауза, на экране кадры гражданской войны.
КАППЕЛЬ
(тяжело опускаясь на колени)
Поздравь, ма шер… Я генерал! В войне
Где русские бьют русских в поле чистом.
Сгорел обет в усобицы огне…
Моя жена трофеем у чекистов…
(свет гаснет)
Сцена 3.
На экране кадры рабочих демонстраций. Гул толпы. Отчетливо слышен возглас «Расстрелять!»
КАППЕЛЬ
(резко вскидывая голову)
Ну, понеслось! Ату! Ату сатрапа!
Поднять его немедля на штыки!
И сотни глоток повторяют рабьи,
Что выкликнули преж большевики…
Нет, погодите, господа шахтёры!
Спросите-ка солдатиков сперва.
Они расскажут, потупляя взоры,
Как отпустил их царский генерал!
Что ж, и своим как будто нету веры?
«Нарочно темноту ввели в обман!»
«Товарищи! Даёшь рассказ про зверя!»
Ну, нет! Пора прикончить балаган!
(Резко вскакивает на возвышение, повелительно поднимая руку, как бы усмиряя гул)
Сограждане! Ко всем звучавшим мненьям
Прибавить пару слов пришла пора!
Внесите ж в протокол без промедленья:
ВЛАДИМИР КАППЕЛЬ. РУССКИЙ ГЕНЕРАЛ!
(пауза)
Куда же вы? Товарище, постойте!
Я здесь один и не вооружён.
Хотели на штыки поднять? Извольте!
Угрозой вашей я не сокрушён!
Но прежде, вот! Со мной идут солдаты!
Рабочие Ижевска, мужики
Окрестных сел… Почто же вы на брата
Нацелили враждебные штыки?
Довольны ль грабежами вы, разверсткой?
Такую ли хотели, братцы, власть?
Мы в вашей воле. Нас всего лишь горстка.
Чинить расправу можете вы всласть!
Но кто, скажите, станет вам защитой
От банды изуверов и пройдох?
Им нипочём ни слёзы, ни обиды,
Им не указ ни царь, ни честь, ни Бог!
А мы за вас в сраженьях умирали.
Чтоб был порядок, мир, достаток всем!
Чтоб пришлецы ваш дом не разоряли,
Поганым игом нА плечи насев!
Чтоб не сквернили отчие святыни,
Чтоб день грядущий страх не затмевал!
Земля там обращается пустыней,
Где к власти путь лежит по головам…
Ну, что же вы, как будто на распутье?
И свет не отличаете от тьмы?
Убейте же! Одно лишь не забудьте:
Вы – русские! Как русские и мы!
(Раздаётся оглушительный гром оваций)
/ЗВУЧИТ ПЕСНЯ «МЫ РУССКИЕ» ВИКТОРА ДЗАНОСОЛОВА НА СТИХИ НИНЫ СНЕСАРЕВОЙ-КАЗАКОВОЙ/
Сцена 4.
На экране – фотография старого Омска. Каппель за столом что-то пишет, комкает бумагу, в раздражении бросает на пол.
КАППЕЛЬ
Шахтёры были русскими людьми,
А русские… всегда договорятся!
Но этим… Здесь! Лишь золото кумир!
Ни Господа, ни чёрта не боятся!
Штабные крысы! Вот, кого б на сук!
Они враги почище комиссаров.
И заколдован их порочный круг.
Дым нипочём им, будут ждать пожара…
И сами - в первых! – выскочат в окно!
А нас тушить оставят… Как?! Телами…
Наш белый Омск предательским спит сном
И словно насмехается над нами.
Солдаты босы! Словно голыдьба!
Не армия, а роты оборванцев…
Того гляди, и вынудит судьба
По деревням, как нищим, побираться!
Коней окрест скупили за свой счёт.
И кое-как разжились провиантом.
Винтовки дайте! И патроны! Чёрт,
Вперёд врагов повесить интендантов!
Штабное разъелейное ворье…
Ревнители партийного догмата…
Паяцы, не видавшие боёв,
Но высшие надевшие награды…
И расточён святой мираж Москвы
На дрязги измов и досужих кратий….
Когда народ лишился головы,
То бесполезны споры о наряде.
Какая ж тут… Москва, помилуй Бог!
Коль тыл смердит, охваченный гангреной…
И потому преследует нас рок,
Что правит бал великая Измена.
На экране является фотография Государя. Каппель преклоняет колено.
Грехи нам отпустите, Государь.
Мы опоздали… на часы всего лишь!
Вершиной стало б ратного труда
Освобожденье ваше из неволи.
Но не осталось и могил святых,
Чтоб преклонить молитвенно колени…
Однажды те, кто душами чисты,
Слезами смоют копоть преступленья
И вымолят, прозревшие, Царя…
Пока же это грёза в дальней дали…
Пока… благословение даря,
Простите нас… за то, что опоздали!
Сцена 5.
На экране фотография Государя сменяется фотографией Ольги.
ДЕТСКИЙ ГОЛОС (за сценой)
Ах, папочка! Нам бабушка сказала,
Что скоро ты Москву освободишь!
И этой ночью я во сне видала,
Как на коне за мамой ты летишь…
Каппель с мученическим видом замыкает ладонями уши, с силой сдавливая голову.
Ведь правда же? Так вскорости и будет?
И с мамой возвратитесь вы домой?
Мы каждодневно молимся о чуде
И так скучаем… Папочка, родной!
Вестей от мамы нет ли? Мы не знаем…
И дедушка тебя спросить велел.
Его я, как умею, утешаю,
Что ты спасёшь её, всех одолев.
Ведь ты же самый храбрый, самый сильный!
Все говорят, что ты – врагам гроза!
Ах, папочка… Скорее! Всех! Спаси нас…
Твоя Кавалеристка. Твой Гусар.
КАППЕЛЬ
(резко опуская руки и тяжело опираясь ими на стол)
Они не знают… Что пришёл оттуда
Посланник ада… Душу взять мою…
- Оставь борьбу! – сказал он. – Стань иудой!
Иль расстреляем мы жену твою.
А я ответил… Повторить нет силы...
(делает несколько крупных глотков воды)
Рас-стре-ли-вай-те! Как и я, за честь
Она почтёт погибнуть за Россию!
Пока ж хоть капля жизни в сердце есть,
Я буду бить вас! Гнать нещадно нечисть!
Сметать её с лица земли моей!
Когда же мне глаза закроет вечность,
То где-то там, за гранью бренных дней,
Мы обретём друг друга, как впервые,
Чтоб не расстаться больше никогда.
А здесь пока… жена моя – Россия.
А дети мне – три тысячи солдат.
/ЗВУЧИТ МАРШ СИБИРСКОЙ АРМИИ/
Сцена 6.
На экране фотографии или кинохроника с красноармейцами.
КАППЕЛЬ (вглядываясь в их лица)
Русские или красные?
Как глубоко изгрыз,
Словно болезнь заразная,
Душеньки их большевизм?
Мобилизацией вырваны
Из городов-деревень.
Наобещавшие мира им –
Бросили в смертную тень.
Жмутся ряды нестройные…
Им бы теперь по домам!
Знать, не рождались войнами!
И не служили нам…
Пленные! Вот, пополнение!
Штабу в бок сто чертей!
С этими ль бить нам Ленина?
Пестовать их, как детей,
Прежде, чтоб что-то – поняли!
Только – когда?! Когда?!
В помощь одно - бессонница
Нашим теперь трудам…
Что в головах? Что в душах их?
Как в них вложить – свою?!
Время приидет лучшее,
Гимн и они воспоют
Русский! Пока ж дыхание
Наше бы в них вдохнуть!
Чтоб воспылала призванием
К подвигу светлому грудь!
Чтобы на слово «Родина» -
Их отзывались сердца.
Ведь не бродяги-колодники!
Русские люди с лица!
Да, смущены, одурманены!
Да, без царя в голове!
Кто вы? Забыли прозвание!
Кто вы? Молчанье в ответ…
Имя вернуть – беспамятным!
Нашею верой – зажечь!
Люди теперь, что маятник…
Трудно держать к ним речь!
Пусть! Донести лишь главное
Им среди смутной тьмы!
Братья мы все! Православные!
Русские, русские мы!
Это единственно важное.
Ну, а в Кремле оскал
Щерит чужой и вражеский
Интер-нацио-нал!
(Мрак. На экране – хроника, вожди большевиков идут по красной площади, съезд Интернационала, звучит Интернационал).
Сцена 7.
Экран гаснет. Свет зажигается. Каппель, в шинели, выступает вперёд.
КАППЕЛЬ
Белую кость в чёрную плоть не вместить…
Граю вороньему не предпочтут соловья…
Боже, зачем ты позволил народ твой растлить?
Сделалась трупом смердящим Россия твоя…
Вывелся дух, и остались нажива и страх.
Что им присяга? Айда! Утекаем, братва!
Что им Россия да Бог… Всё пустые слова…
Нет ничего, лишь один торжествующий прах.
Прятаться будут теперь по своим погребам,
Не понимая, что нет больше слова «свой»…
Станут Христову кресту предпочтя бесов срам,
Шайкой разбойною - бывшие ратью святой.
Но ощутив смрад и холод расстрельного рва,
Хватятся те, что тылы обернули к врагу.
Только на помощь уже будет некого звать.
И перемелют народ как зерно на току…
Для дезертиров бесчестье – закон бытия.
Натиск не выдержать верным в последнем каре…
Родина наша горит в погребальном костре.
Боже, ответь, что могу ещё сделать я?!
Сцена 8.
На экране хроника принятия парада Колчаком. Затем – фотография Колчака.
КАППЕЛЬ
Рыцарю без страха и упрёка,
Знатоку морей, снегов и льдов
Нету места на земле жестокой,
И небес рассеялся покров.
Раньше Царь назначен был виновным
В гильотиной бредящих очах.
Ныне по предательскому слову
Виноват – один за всех! – Колчак!
Жадная союзников орава
За спиной ведет иудин торг.
Только нам во имя русской славы
Смерть одна «забыть» позволит долг.
(преклоняет колено)
Не клянусь спасти, чего не в силах.
Но вовек быть верным вам клянусь.
Вам. Христу. И матери-России.
Я… не выдам. Я не отрекусь.
И исполню ваше приказанье,
Войск разбитых сделавшись вождём.
Сохранить хотя б их основанье,
Чтоб собраться с силами потом!
Нас осталось мало. Слишком мало.
Нет страшнее беженских дорог.
Мы пойдём к Иркутску… И к Байкалу.
Да поможет нам Всевышний Бог.
Нам осталось верить только в чудо
Этой нерассветною порой.
Ничего не кончено, покуда
Не убито армии ядро.
Мы ещё восставим наши рати!
Мы вернёмся! Верьте, адмирал!
И познавши иго, нас, как братьев,
Встретят проклинавшие вчера.
В том даю, коль выживем, поруку.
Отдана теперь вам жизнь моя.
Не пред властью вашей, а пред мукой
За Россию преклоняюсь я.
(отдаёт честь)
/ЗВУЧИТ ПЕСНЯ «КАППЕЛЕВЦЫ» АЛЕКСАНДРА СМИРНОВА НА СТИХИ НИНЫ СНЕСАРЕВОЙ-КАЗАКОВОЙ/
Сцена 9.
На экране – фотография Яна Сырового.
КАППЕЛЬ
Хоть прежних рыцарей заветы
Забвенью преданы… Пускай!
Я призываю вас к ответу,
Как было в прежние века!
Добытое здесь грабежом
Прочь увозя, вы паровозы
Отняли у детей и жён,
Оставив их во власть морозам.
Те эшелоны мертвецов
До самой смерти не забудем!
Вы, сотворив такое, людям
Как сможете смотреть в лицо?!
Честь захлебнулась в волнах Леты…
И благородство с ней… Пускай!
Я призываю вас к ответу,
Как было в прежние века!
Но вы бежите, точно вор,
Ликуя празднику разбоя!
Вам сладок сделался позор,
И совесть вас не беспокоит.
Но, черт возьми, вы офицер!
Я обвинил вас в преступленье!
Так смойте кровью оскорбленье!
А чьей… решит за нас барьер!
На шпагах ли, на пистолетах…
Старо как мир? Ну, что ж, пускай!
Трус! Призываю вас к ответу,
Как было в прежние века!
Сцена 10.
Мрак. Вой метели. Загорается тусклый свет. На экране – метель. Каппель лежит, укрытый шинелью, то и дело мечась в бреду, кашляя.
КАППЕЛЬ
Ну, вот и всё. Шабаш. Догенералились…
Развеет след жестокая пурга…
О сколько раз костлявую попрали мы!
Но волчьей пастью щерится тайга…
Но по пятам спешат, лютуя, красные…
Но жадный тиф без счета гложет нас…
(делая попытку подняться, но бессильно оседая на локоть)
И всё же… Погоди! Постой, безглазая!
Я должен, должен выполнить приказ!
Спасти войска и вызволить Верховного…
Нет, не сомкнул клыки ещё капкан!
Хотя справляют тризну похоронную
Уже метели и предатель-Кан…
(бросив взгляд на укрытые полой шинели ноги)
Пускай без ног… Но выжить, надо выжить мне!
Для армии! Подать сюда коня!
Они зовут… Вы слышите? Вы слышите?
Зовут мои соратники меня.
(дотягивается до сабли и с трудом, опираясь на неё, встает на колени)
Коль «в Каппеля» мои солдаты веруют,
То как же мне теперь их подвести?!
Не отворяй, привратник, светлых дверей мне!
Позволь ещё помедлить на пути!
Дай довести до гавани спасительной
Моих людей!...
(заходится кашлем)
Но жар сильней в груди…
И отгоняет ангела-хранителя
Чернавка-смерть… Привратник, обожди!..
Но ты спешишь… Звенят ключи… Отмерянный
К концу стремится путь недолгий мой.
Я ухожу вослед моей Империи,
Жаль, не с врагом приняв последний бой!..
(на экране появляется фотография Ольги)
Прощай-прости, мой светлый ангел Оленька!
А, может, ждёшь меня ты за чертой?
Мы жребия российского невольники…
И всё ж мы были счастливы с тобой!
Метель… Метель… Как в давнем вихре свадебном…
И чудятся мне в нём глаза твои.
Прости, родная. Нынче на параде, знать,
Уж ждёт меня Архангел Михаил.
Тяжело оседает на свой одр. Сцена погружается во тьму. Лишь на экране остаётся фотография Ольги.
Сцена 11.
То же.
ОЛЬГА (голос за кадром)
Ты навсегда единственный мой свет.
От первого чарующего бала…
Сквозь все метели, до скончанья лет…
Любить тебя я не переставала.
Ты мой супруг и ты мой приговор.
Единое вовек неразделимо.
И в стужу согревал меня твой взор…
Молитвой я твердила твое имя…
Ты был со мной во мраке лагерей…
Я в одиночках слышала твой голос…
Я отреклась однажды, для детей…
Но для тебя я целый век боролась.
Когда б не ты, не выжить в том аду!
И самою отчаянной порою
В тоске смертельной, в огненном бреду
Я повторяла имя дорогое.
Оно меня обязывало жить…
Нести наш крест, под ношей не ломаясь.
И памяти святыней дорожить,
По пепелищам Родины скитаясь.
Но пьеса жизни близится к концу.
Отыграно… Пора погаснуть рампе.
(экран медленно гаснет)
И, наконец, как подходя к венцу,
Я стану вновь – навеки – Ольгой Каппель!
|
