В июле 1945 года вернулся в бабушкин дом на Корабельной стороне Севастополя мой дядя Виктор Романович. В «сидоре» у него, так назывался вещмешок солдата, была буханка хлеба и двойная банка американской тушёнки. С таким добром возвращалось абсолютное большинство солдат, которым повезло выжить. Возвращение советских генералов было совсем иным. Им разрешалось грабить побеждённую Германию. Часто этот грабёж был символом мародёрства и какого-то позорного приобретательства краденого. Генерал-майор Сиднев на вопрос следователя: «600 серебряных ложек, вилок и других столовых предметов вы тоже украли?» - ответил: да, украл.

Генерал-лейтенант Виктор Крюков награбил несколько вагонов ценного имущества, антиквариата, километры тканей, зачем-то прихватил 44 велосипедных насоса, сотни шкурок каракуля и соболя. Вместе с женой певицей Лидией Руслановой, большой любительницей чужих бриллиантов, генерал вывез из Германии в личное пользование картины разграбленных немцами русских музеев, его собственностью стали полотна Нестерова и Кустодиева, Врубеля и Репина, Левитана и Серова и многих других известных русских художников.

Пример мародёрам подавал маршал Жуков. Две его подмосковные дачи были забиты вывезенным трофейным имуществом и напоминали антикварные склады. Маршал успел накопить там более 4-х километров ткани, 323 меховые шкуры, бесчисленное множество ковров и гобеленов, 55 ценных картин классической живописи, место которым в музеях. На дачах Жукова не было ни одной книги на русском языке, но зато в старинных шкафах стояли книги в кожаных дорогих переплётах с золотыми обрезами и на немецком языке, которого маршал не знал. Но книги богатые и вывезены из Германии вместе со шкафами.

Тем же самым мародёрством занимались и другие приближённые к Жукову генералы, например, член Военного Совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Константин Телегин, прихвативший в общем ассортименте ещё и 12 аккордеонов, в хозяйстве пригодится, не лежать же им в Германии…

Можно ли представить себе, чтобы русские боевые генералы Ермолов и Милорадович, Бенкендорф и Платов и многие-многие другие, остановившись на постой в немецкой квартире или замке, уходя, тащили с собой чужие ложки и ковры, картины, скатерти и посуду?

В этом, к несчастью нашему, и заключается разница между русским генералом и генералом советским. И не только в этом…

Первый поезд с демобилизованными солдатами отправился из Берлина в Москву 10-го июля. И этот первенец, и последовавшие поезда с отслужившими воинами шли через сожжённую Белоруссию, разрушенные смоленские и подмосковные сёла и города…

Поезда победителей встречали на Белорусском вокзале Москвы. Встречи эти – одни из самых прекрасных символов войны. Прошедшие дорогами смерти вернулись домой живыми. «Какие бури душу захлестнули…» В первые долгожданные мгновенья встреч все были счастливы – и те, кто встретил своих родных и близких, и кому испытать этого ещё не довелось…

Перед встречей лидеров трёх великих держав Сталин потребовал осуществить отвод войск в соответствии с границами оккупационных зон. Союзники не торопились с этим, но перед Потсдамской конференцией это было, наконец, сделано. А в западный Берлин вошли английские, американские и французские войска и заняли свои городские зоны…

Накануне Потсдамской конференции Черчилль пытался убедить президента Трумэна не отводить американские войска с тех территорий, которые должны были войти в советскую зону оккупации, но были заняты американцами. Позиция Черчилля в этом вопросе была более чем прозрачной. Он считал, что этого не нужно делать до тех пор, пока США и Великобритания не получат сатисфакции, как он выразился, применительно к польской проблеме. Польский вопрос продолжал быть камнем преткновения в отношениях между союзниками, тем более, что как раз летом 45-го года в Москве, в Колонном зале Дома Союзов прошёл судебный процесс над бывшим командующим армией Крайовой генералом Окулицким и 15 его соратниками. А в Соединённых Штатах Америки тем временем разворачивалась серьёзная борьба вокруг политического наследия Франклина Делано Рузвельта…

После прибытия в Берлин президент Соединённых Штатов Гарри Трумэн и премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль осмотрели разрушенный город. Перед имперской канцелярией их приветствовала толпа, состоявшая из немцев, и как писал позднее Черчилль, «моя ненависть к немцам улеглась после того, как они капитулировали, и их приветствия, а также изнурённый вид и поношенная одежда меня очень растрогали». О судьбе Гитлера президент и премьер знали тогда не больше, чем газетные репортёры. «Исход, избранный Гитлером, - заметил Черчилль, - был гораздо более удобным для нас, чем тот, которого я опасался. В любой момент в течение последних месяцев войны, он мог прилететь в Англию и сдаться со словами: «Делайте со мной, что хотите, но пощадите мой введённый в заблуждение народ». Я не сомневаюсь, что он разделил бы участь нюрнбергских преступников. Моральные нормы современной цивилизации, очевидно, предписывают победителям казнить руководителей нации, понёсшей поражение в войне. Это, несомненно, побудит их бороться до конца в любой будущей войне, независимо от того, сколько лишних жертв это потребует. Расплачиваться за это будут массы народа, от которых так мало зависит начало или окончание войны».

Германия расплачивалась летом 45-го года полной мерой. Голодные смерти были не редкость, драки из-за найденной картофелины снимали на плёнку. Германскую нацию подводили к черте, за которой после полного осуждения прошлого стоит возникновение другого по сути менталитета народа и иного устроения государственных основ…

Советская военная администрация в Германии столкнулась с большим числом проблем в отношениях не только с немецким населением. Необходимо было наладить контроль и за поведением советских военнослужащих. Оклады у представителей советской военной администрации были высокими, младший персонал получал 500-600 рублей ежемесячно, средний – от 700 до 900, а руководящие сотрудники до 1200 рублей. На месячное жалование средний сотрудник вполне мог позволить себе купить автомобиль (они были у немцев конфискованы), что служащие охотно и делали, но по возвращению в Советский Союз все эти автомобили подлежали возвращению на автобазы. Начиная с 1946 года только офицеры в звании не ниже полковника могли купить в личную собственность автомобиль, а все прочие вынуждены были довольствоваться мотоциклом. Важным фактом в истории советских оккупационных войск стала постоянная ротация, замена старослужащих на новобранцев, причём с каждым полугодием процесс смены кадров ускорялся. Майор Григорий Климов, который бежал на Запад в конце 40-х годов, в одном из своих произведений дал этому процессу достаточно простое и логичное объяснение: «Любой советский человек, который своими глазами увидел Европу, уже был потерян как полноценный гражданин для социалистического государства».

На Дальний Восток продолжали двигаться в обстановке особой секретности эшелоны с войсками Красной армии. 6-я гвардейская танковая армия погрузилась в вагоны и на платформы на вокзалах Праги. В пути политработники читали лекции о вероломном нападении Японии на Россию в 1904 году, об этой неудачной войне и потерянных тогда Россией территориях. Сталин уже определил главноначальствующих на Дальнем Востоке. В июле там уже распоряжались маршалы Родион Малиновский и Кирилл Мерецков, а маршал Александр Василевский прибыл 5 июля специальным поездом в Читу. В Генеральном штабе к этому времени были разработаны и утверждены планы наступательных операций против японских войск в Манчжурии, на Сахалине и на Курильских островах. Главной задачей являлся разгром мощной Квантунской армии, против которой было развернуто три советских фронта в Забайкалье.

В Японии, конечно, понимали, что Советский Союз, который ещё в апреле 1945 года отказался продлить советско-японский договор о нейтралитете, должен вот-вот вступить в войну на Дальнем Востоке. Японские дипломаты предприняли летом целый ряд шагов, инициатив для того, чтобы ценою уступок добиться мирного соглашения со своим северным соседом. Японцы даже намекали, что готовы вести переговоры о территориальных уступках Советскому Союзу. Понятно, что речь шла о Южном Сахалине и части Курильских островов. Молотов с подачи Сталина порекомендовал советскому послу в Токио не давать втянуть себя в переговоры. Провалилась и попытка Японии направить в Москву специального посла принца Коноэ. Советское правительство не желало вести переговоры. Весь июль японские дипломаты вели зондаж требований СССР, удовлетворив которые возможно было бы удержать его от вступления в войну на Дальнем Востоке.

28 июля японское правительство отвергло Потсдамскую декларацию, подписанную США, Великобританией и Китаем и предлагавшую Японии капитулировать. Последний свой шанс Япония проигнорировала, заявив, что будет «продолжать движение вперёд для успешного завершения войны». Но успехов у Японии уже быть не могло. Только напрасные жертвы…

15 июля генерал Дуглас Макартур доложил американскому президенту о победном завершении военных действий в юго-западной части Тихого океана. Амбициозный генерал Макартур, конечно, не вспоминал о провальном начале кампании в этом районе, о своём бегстве с Филиппинских островов, где Макартур оставил в безнадёжном положении своих солдат и офицеров. Весь его доклад прошёл в соответствии с тезисом: «Города сдают солдаты, генералы их берут».

16 июля произошло событие, которое решающим образом повлияло на будущее нашей планеты. Американский секретный проект «Манхэттен» увенчался полным успехом. В пустыне Аламогордо, в штате Невада, был произведён взрыв первой в истории атомной бомбы. Разрушительный эффект взрыва был потрясающим, и американское политическое руководство по достоинству оценило обладание этим невиданным по мощи оружием. Президент Трумэн раздумывал, каким образом сообщить об этом событии Сталину, чтобы произвести наибольшее подавляющее впечатление.

Сталин и Трумэн до конференции в Потсдаме не были знакомы. Поэтому ещё до официального начала Потсдамской встречи советский и американский лидеры решили пообщаться и познакомиться. Сталин и Трумэн обсудили повестку дня предстоящей конференции. Советский вождь настойчиво предлагал освободить Испанию от власти генералиссимуса Франко, убеждая американского президента, что режим Франко был навязан испанцам фашистской Италией и нацистской Германией. Трумэн отклонил это предложение, сказав, что относительно Испании у него нет достаточной информации, но в дальнейшем он постарается изучить эту проблему. Сталин, следуя ранее данным обязательствам, проинформировал Трумэна, что части Красной армии готовы будут открыть боевые действия в середине августа 1945 года. Трумэн вообще считал не нужным участие Советского Союза в дальневосточной эпопее, но услышав информацию Сталина, как достаточно искушенный политик, понял, что ситуацию вряд ли удастся изменить…

В дни Потсдамской конференции в Великобритании проходили выборы. Черчилль был уверен в своей победе, а Сталин 18 июля предсказывал «другу Уинстону» победу абсолютным большинством в 80%. На всякий случай Черчилль включил в английскую делегацию своего основного соперника Клемента Эттли. Премьер-министр Великобритании во время встречи с президентом Трумэном был откровенен и говорил о трудном положении туманного Альбиона. Внешний долг Англии составил три миллиарда фунтов стерлингов. Президент обещал помочь в покрытии английского долга, но затронул вопрос об аэродромах, которые американцы построили на территории Британии и её доминионов. Черчилль не возражал против совместного использования этих аэродромов и предложил сохранить Объединённый англо-американский комитет начальников штабов в качестве организации, оказывающей влияние на положение в мире. Президент, как пишет Черчилль, ответил утвердительно.

Летом 45-го года на британских островах состоялись парламентские выборы. Они были необходимы в первую очередь потому, что британский парламент проработал два срока, он был избран ещё в 1935 году. Конечно, с выборами можно было и не спешить, подождать до окончания войны на Тихом океане. Но Черчилль и Иден оценивали шансы консервативной партии весьма высоко и считали, что по сути победа им гарантирована. 5 июля выборы в Англии состоялись, через три недели на британские острова были доставлены бюллетени военнослужащих, которые находились вне метрополии. И когда был завершён подсчёт голосов, то результаты для консерваторов были обескураживающие. На выборах в палату общин они получили всего лишь 209 мест, тогда как их конкуренты лейбористы добились 389 депутатских мест. Крах консервативной партии был очевиден. Уинстону Черчиллю ничего не оставалось, как отправиться в Букингемский дворец и вручить королю прошение об отставке своего правительства.

Японское правительство присвоило принцу Коноэ звание специального посла Японии в Советском Союзе. Но в Москву Коноэ попасть не успеет.

18 июля состоялся один из крупнейших налётов американской авиации на Токио.

27 июля в Великобритании образовано лейбористское правительство во главе с Клементом Эттли.

30 июля маршал Александр Василевский назначен Главнокомандующим вооружёнными силами на Дальнем Востоке.

9 июля члену Государственного Комитета Обороны, народному комиссару внутренних дел Лаврентию Берия присвоено звание маршала Советского Союза.

16 июля крейсер «Индианополис» вышел из Сан-Франциско к Марианским островам с атомной бомбой на борту, предназначенной для японского города Хиросима. В июле американские авианосные соединения совершили нападения на японские военно-морские базы, где потопили или повредили остатки некогда грозного императорского флота. Все эти операции американские лётчики и моряки проводили практически без какого-либо противодействия.

В Югославии продолжалось укрепление неограниченной власти маршала Йосипа Броз-Тито. Его партизанские отряды превратились в регулярную армию. Британское командование без всяких сожалений выдало на расправу маршалу Тито десятки тысяч югославских антикоммунистов, словенских домобранцев, четников Драголюба Михайловича, бойцов добровольческого корпуса бригадного генерала Косты Мушицкого и других представителей вооружённых формирований антититовской Югославии. Выдача сербских монархистов проводилась с каким-то изощрённым изуверством. Британцы им пообещали, что колонна грузовиков, в которой они должны были следовать, привезёт их в Пальма Нуову к королю Петру Второму. И обезоруженные сербские монархисты с криками «Ура» и «Живео» быстро заполнили грузовики, стремясь попасть к своему монарху. Вместо короля их привезли к солдатам и офицерам Тито, и в начале июля 1945 года около 15 тысяч югославских антикоммунистов, главным образом из монархических формирований Михайловича и Видича, были расстреляны или сброшены полуживыми в пропасть в страшном ущелье Качевска Крессура, причем на головы этим несчастным жертвам полетели сожжённые грузовики и гранаты. Все политические противники Тито к началу 1946 года были побеждены. Оставался один неутомимый идеалист генерал Драголюб Михайлович, который ещё держался с остатками своих четников в югославских горах. В марте 46-го года Михайлович будет пойман органами безопасности титовской Югославии и после судебного спектакля в Белграде 17 июля 46 года расстрелян. Узнав о вынесенном ему приговоре, Михайлович перекрестился и сказал: «Господи! Благодарю тебя, что ты даёшь мне возможность умереть в день казни светлого Царя Николая! (Сербы уже тогда почитали Государя Николая Второго как святого) Прошу только Тебя, Господи, не посылай нашему народу таких же бедствий и испытаний, как русскому, потому что мы слишком малый народ, чтобы пережить такое…» А перед самым расстрелом генерал Михайлович сказал: «Царю Святый Николае, иду к Тебе…»

В послевоенной Европе воцарилась напряжённая тревожная стабильность. А сам континент представлял из себя всеобщее кочевье. По Европе бродили сотни тысяч потерявших свой кров людей, отыскивавших родных и близких. Возвращались по домам военнопленные, перемещённые лица, узники лагерей. Немцы, которых изгоняли из Восточной Европы, длинными караванами двигались на запад Германии, где их тоже никто не ждал.

Красная армия насчитывала в своём составе 12 миллионов человек. Сталин полагал, что в кадрах останутся три миллиона, остальные уйдут в запас и будут демобилизованы.

Многомиллионная армия возвращалась домой… Я помню, как начали приезжать в Севастополь, тогда город развалин, не убитые братья матери и отца. Какие они были молчаливые и хмурые, как трудно им было начинать мирную жизнь. И как мало вспоминали они свою войну и как не хотели рассказывать о подробностях. В Севастополе была тогда традиция – в мае выезжать на обильно политую кровью Сапун-гору, на зелёной траве расстилать белые скатерти с нехитрой послевоенной снедью и поминать погибших. День Победы был не праздничным, а поминальным, почти все жители города сидели на склонах Сапун-горы и плакали.

Жизнь победителей была тяжелой. Мы уже забыли о том, что возвращались они в разрушенную страну, полуголодную, испытывающую недостаток в самых необходимых для жизни вещах. У нас в школе, например, не было тетрадей – писали между строк газетных заголовков. Большинство фронтовиков уходило на войну из деревень, где у сельских тружеников не было паспортов, они не имели права уйти из своего колхоза. И так было до середины 60-х годов, до этих же годов в деревнях колхозникам не платили регулярной заработной платы и только в конце года что-то давали на трудодни… В кого же превращался солдат, прошагавший пол-Европы, освобождавший от нацизма многие страны, чтобы насадить в каждой из них министалинизм ракоши, берутов и тито? В кого этот солдат превращался у себя на Родине? Без паспорта, без права выбирать место жительства, без зарплаты? Вы сами и ответьте на этот риторический вопрос…

У Германа Геринга, находившегося в тюрьме, конфисковали награбленную им коллекцию живописи и предметов искусства. Американский следователь сообщил рейхсмаршалу, что его часто надували, когда он покупал картины, а его любимая работа Вермеера – «Христос и женщина, обвинённая в прелюбодеянии» - является подделкой, изготовленной скорее всего четыре года назад.

В окрестностях разрушенного Дрездена были найдены сокровища знаменитой Дрезденской галереи. После эвакуации её в Москву, реставрации и выставки, картины и скульптуры были в 1955 году возвращены в Дрезден…