Введение
С момента рождения и до конца жизни в человеке борются многие взаимоисключающие факторы и страсти, проявляя такие парные категории как эгоизм и альтруизм, стремление к личной свободе и бегства от свободы, великодушие и малодушие, самобичевание и гордыня. Западная, российская и восточные цивилизации на протяжении веков вырабатывали свое понимание этих важных социально-философских категорий под влиянием своего уникального исторического опыта, культурных особенностей, социально-экономического и политического развития, господствующих в обществе морально-этических и религиозных норм. С древних времен и до настоящего времени продолжаются споры об оптимальном соотношении упомянутых категорий. Запад дает этим понятиям индивидуалистическую трактовку, в своих крайних проявлениях ведущую к нигилизму, вульгарному материализму, социал-дарвинизму, апологии безудержной личной свободы в противовес общественным интересам, в том числе в крайних (левацких) формах проявления этой свободы. Восток дает этим понятиям в большей степени коллективистскую трактовку этих категорий, в своих крайних проявлениях ведущую к подавлению личной свободы, деспотизму. Ни один народ в мире так и не смог до наших дней сформулировать универсальную мировоззренческую концепцию, которая бы на практике позволила бы добиться соблюдения в многомиллионном обществе оптимального баланса между эгоизмом и альтруизмом, между личной свободой и государственными интересами. Вместе с тем, западная пропаганда считает именно свою мировоззренческую концепцию оптимальной и универсальной для всего человечества. Чтобы не попасть на удочку манипуляций подобных пропагандистов важно понимать каким образом различия в цивилизационных дискурсах применительно к рассматриваемым категориям отражаются на понимании очень многих самых различных социально-экономических и политических явлений.
Проявление меры и чрезмерности в категориях эгоизма, альтруизма и личной свободы
В основе постоянной внутренней борьбы между эгоизмом и альтруизмом, между гордостью и гордыней, между малодушием и великодушием лежит дуалистическая природа сознания человека: телесная (защитная) часть природы толкает человека к эгоистическому поведению, духовная (социальная) часть природы человека толкает его к альтруистическим проявлениям. Эта внутренняя борьба постоянно происходит в душе человека в зависимости от конкретных жизненных обстоятельств и личных качеств человека и часто не дает человеку удержаться в русле некоей усредненной этической меры (нравственного закона). Античная философия сделала понятие меры одним своих основных категорий, на котором базировалось понимание законов мироздания и социальных законов. Платон, на философском аппарате которого в значительной степени построено, в том числе и православное богословие, указывает на то, что когда стоит вопрос о добродетели и пороке, нет ничего важнее, нежели соразмерность или несоразмерность между душой и телом. Чрезмерность означает нарушение гармонии количества и качества, являющейся основой порядка и законов бытия.
В целом, в человеческих отношениях нравственная мера тесно зачастую воспринимается как справедливость. Хотя мудрецы советуют не искать в жизни справедливости, всё равно люди воспринимают попрание справедливости очень болезненно и на протяжении веков не могут смириться с несправедливостью. Позднее в христианстве и в исламе нарушение нравственного закона (меры) и справедливости, которое зачастую сопряжено с гордыней, стало означать греховное поведение и покушение на Божественный порядок. Тем самым чрезмерная гипертрофированная форма эгоизма - гордыня всегда осуждалась как людьми, так и религией. Но также с этических позиций осуждалось и уныние как установка, демотивирующая личность и препятствующая ей раскрывать в себе талант, совершать акт соработничества в претворении в жизнь Божьего промысла. Человек – это социальное существо, поэтому необходимость его эффективной коммуникации его с другими членами общества, ему необходимо проявлять альтруизм. Даже злодеи, в том числе в манипулятивных целях, демонстрируют свой показной альтруизм, чтобы расположить к себе других людей.
Следовательно, человеку, чтобы не впасть ни в грех гордыни, ни в грех уныния, следует соблюдать чувство нравственной меры и руководствоваться принципом «золотой середины». Проблема в том, что в реальной жизни конкретного общества достижение этой «золотой середины» представляет собой большую проблему. И виной тому человеческая природа, толкающая людей в крайности. Сначала человек стремится к свободе, а затем, страшась массовых проявлений этой свободы в обществе, бежит от неё. Э. Фромм, который ввел в оборот понятие «бегство от свободы», объясняет этот эффект влиянием на человека не только биологических, но и социальных факторов. Он указывает: «Человеческая натура – это не сумма врожденных, биологически закрепленных побуждений, но и не безжизненный слепок с матрицы социальных условий; это продукт исторической эволюции в синтезе с определенными врожденными механизмами и законами» [1].
История показала, что крайности и фанатизм в следовании догмам любого подхода, любой религии и любой идеологии могут обернуться установлением бесчеловечного тоталитарного режима, попирающего личную свободу и достоинство человека. От этого не застрахован ни один народ в мире вопреки расхожим утверждениям западных пропагандистов. В ХХ веке такие режимы устанавливались как в таких странах с высокой европейской культурой как Германия и Италия, так и в таких странах с миролюбивой буддисткой культурой как Камбоджа в период правления Пол Пота. Не избежал этой же участи и Советский Союз.
Эгоизм – как естественное качество человека в западном цивилизационном дискурсе
Ребенок, осознавая себя отдельной личностью, проявляет эгоизм. По этому поводу философ И. Кант заметил, что «с того дня, когда человек начинает говорить от первого лица, он везде, где только возможно, проявляет и утверждает своё любимое Я (Selbst) и эгоизм развивается неудержимо, если и не открыто (ведь ему противостоит эгоизм других людей), то тайно, дабы с кажущимся самоотвержением и мнимой скромностью тем вернее подняться в мнении других» [2].
Из понимания тотальности человеческого эгоизма западная мысль выработала устойчивую установку, что поскольку эгоизм нельзя изжить, то его можно только обуздать и направить в правильное русло с помощью целесообразно устроенных социальных институтов и правовых механизмов, призванных достичь компромисса между эгоистами и их интересами.
По мере взросления человек начинает понимать на осознанном уровне необходимость обуздания своего эгоизма ради блага других людей. Однако практически ни один человек не может окончательно изжить в себе эгоизм, в немалой степени, и потому что окружающие его люди ведут себя эгоистически по отношению к нему.
При такой постановке вопроса социальные институты и право во многом искусственно и принудительно с помощью полицейского государства навязывают гражданам менее эгоистическое поведение. В Западном дискурсе отчетливо прослеживается неверие в искренность альтруизма, который в понимании западных мыслителей нередко предстает как эгоизм социальной группы.
По этому поводу А. Камю пишет: «Изначальные эгоистические устремления человека, присущие ему всегда, будучи интерпретированы окружающим индивида социумом, принимали разнообразную групповую эгоистическую окраску, достигнув «абсурда», из которого «следует и отрицание универсальных этических норм» и бессмыслие человеческого существования» [3].
Г. Селье, рассуждая об эгоизме и альтуризме как биологических врожденных свойствах всего живого, в том числе и человека, пишет: «эгоизм, или себялюбие, - древнейшая особенность жизни. От простейших микроорганизмов до человека все живые существа должны, прежде всего, защищать свои интересы. Едва ли можно раассчитывать, что кто-то станет заботиться о нас добросовестнее, чем о себе самом. Себялюбие естественно, но поскольку его считают отталкивающим и некрасивым, мы пытаемся отрицать наличие этого качества в нас самих. Мы боимся его, потому что в нем таяться семена раздора и мести. Любопытно, что несмотря на врожденный эгоизм, многим из нас доступны сильные альтруистические чувства. Более того, эти два противоречивых, на первых взгляд импульса отнюдь не явлются несовместимыми: инстинкт самосохранения не обязательно вступает в конфликт в желание помогать другим. Альтруизм можно рассматривать как видоизмененную форму эгоизма, коллективный эгоизм, помогающий обществу тем, что порождает благодарность. Побуждая других людей делать нам добро, за то, что мы для них сделали – и, вероятно, можем сделать ещё, - мы вызываем положительные чувства к себе.
Это, возможно, самый человечный способ обеспечения общественной безопасности и устойчивости. Он устраняет пропасть между себялюбием и самоотверженными порывами, внушая окружающим доверие и признательность, мы побуждаем их сочувственно воспринимать наше естественное желание к благополучию» [4].
Различия в понимании эгоизма, разумного эгоизма и альтруизма в российской и западной культуре
Проблема эгоизма и альтруизма в российском цивилизационном дискурсе связана с проблемами социальной справедливости, которая русским представляется не как блажь сытого и упорядоченного общества, а условие выживания общества и государства в условиях сурового климата и постоянного внешнего геополитического давления со стороны соседних народов. Эгоизм в таких условиях бросает вызов стабильности общины, соборности. Именно поэтому в российской культурной традиции так важен альтруизм, без которого невозможна и социальная справедливость. Эгоизм и даже личная свобода приносятся в жертву выживанию народа в целом. Не случайно в русских сказках, произведениях русской культуры воспевается альтруизм и самопожертвование, а в западной культуре, начиная с античных времен восхваляется герой-одиночка, который спасает весь мир.
В то же время любой личности присущ эгоизм в той или иной степени, поскольку у каждого человека есть свои потребности и интересы, диктуемые свойством его тела и разума, есть права, на которые постоянно покушаются другие люди в своих целях, есть врожденная потребность автономности, нерастворения в воле других людей. Опыт СССР показал, что эгоизм никуда не делся. Более того, после того, как Советский Союз достиг относительного материального благополучия, при котором проблемы простого выживания общества отошли на второй план, человеческий эгоизм распрямился как сильно сжатая до того пружина, заставив с собой считаться как с непременным естеством человеческой природы.
Часто такие жестко идеологизированные режимы как Советский Союз перегибают палку. Часто, борясь с эгоизмом незащищенных социальных слоев, государство попирает их личные свободы и их достоинство в эгоистических интересах сильных. Это искажает и дискредитирует официальную мораль как лицемерную, делает законы нелегитимными и инквизиционными. Всё это порождает нигилизм как ответную психологическую установку личности, права которой попираются. Именно подобные причины привели Ф. Ницше к отрицанию общественной морали и её фальшивости: «Мое основное положение: нет моральных явлений, а есть только моральные интерпретации этих явлений. Сама же эта интерпретация – вне морального происхождения» [5].
Однако отрицание морали и ницшеанская апология личной воли сверхчеловека на практике породила нацизм как одну из самых страшных и уродливых форм порабощения сотней миллионов людей. И снова наши предки, сокрушившие нацистское чудовище, порожденное темными сторонами западной цивилизации, оказались на высоте, продемонстрировав в числе прочего преимущества нашего отечественного взгляда на эгоизм и альтруизм.
Особенности концепции разумного эгоизма в западной и российской культурной традиции
В связи с этим возникает вопрос: коль скоро невозможно, да и на этой стадии развития социальных отношений едва ли целесообразно окончательно искоренять эгоизм, возможно ли рационализировать общественные отношения таким образом, чтобы эгоизм отдельных индивидов был направлен в правильное и социально полезное русло. Попыткой ответа на этот вопрос была концепция разумного эгоизма. Причем русские и западные мыслители выдвинули свои оригинальные концепции разумного эгоизма, вобравшие в себя характерные цивилизационные особенности.
Западная концепция разумного эгоизма является отражением многовекового социального опыта Запада, прежде всего англо-саксонского мира, основанного на постулатах эпохи Просвещения, Нового времени, этики антропоцентризма, развития буржуазных свобод и капиталистических отношений. Настоящим гимном разумному эгоизму в его англо-саксонском прочтении являются произведения американской писательницы Айн Рэнд «Добродетель эгоизма», «Источник» и «Атлант расправил плечи». В апологетике разумного эгоизма Айн Рэнд делается акцент на том, что такой эгоизм может быть благом, поскольку он разумен, способствует творчеству, социальной инициативе. Эта писательница проводила мысль, что в конечном счете, от такого разумного эгоизма выигрывает все общество, поскольку развитие свободного предпринимательства способствует всеобщему благосостоянию. В плане критики бесконтрольного государственного вмешательства в экономику и недопущению установления в западных странах тоталитаризма, особенно в середине ХХ века, идеи Айн Рэнд были актуальными и соответствовали западному менталитету. Действительно, критикуемые в этих книгах тоталитарные режимы ХХ века, делая упор на альтруистической риторике, на необходимости служения обществу и государству, призывая людей жертвовать своими «эгоистическими» правами и свободами как бы для общественного блага и социального прогресса, на деле причинили многим миллионам человек неисчислимые страдания. Эти режимы подтвердили ту истину, что благими намерениями вымощена дорога в ад, и стоит только отклониться от соблюдения насущных прав людей начинается торжество зла. У западной культуры есть свои резоны, когда она верит в действенность обуздания социального зла с помощью законов, социальных институтов, а возможность массового взращивания в людях высоконравственного поведения считают в значительной мере прожектерским утопизмом. Не случайно западная фантастика рисует будущее, в котором перестали действовать общеобязательные законы и социальные институты, пессимистичным и мрачным. В любом случае представляется интересной позиция западных авторов посмотреть на проблему разумного эгоизма в контексте борьбы за свободу творчества, достоинства личности и гражданских прав с различными формами принуждения, апеллирующего к альтруизму и общественному благу.
Следовательно, ценность англо-саксонской версии разумного эгоизма состоит в том, что по существу такой разумный эгоизм является в контексте материалистического (нерелигиозного, позитивистского и т.п.) дискурса своеобразной панацеей от ментального поражения социума соблазнами безбожных утопических и тоталитарных идеологий, практическая реализация которых оборачивается не общественным благом, а коллективистским адом. Безусловно, что уже само по себе рациональное стремление человека к поиску «золотой середины» между его личными потребностями и интересами других людей является шагом вперед по сравнению с махровым эгоцентризмом, который всё более завладевает умами современных людей во всех странах мира.
Однако жизнь доказала, что в реальности нет ни одной идеологической концепции подходящей для всех и на все времена. Не избежала этой участи и западная концепция разумного эгоизма. По существу, именно протестантская этика, воспетая социологом Максом Вебером и уместная для Промышленной революции ХIХ века, когда никто не считался с экологическими и социальными последствиями безудержного промышленного роста и потребления, заложила основы для западного понимания разумного эгоизма как установки креативного и оборотистого дельца, которому благоволит сам Бог, делая его богатым и успешным. В их представлении вообще хорошо то, что приносит прибыль, ведь люди покупают то, что они хотят и то, что им нужно, и все довольны. Однако вся эта ставка на протестантскую этику, на рациональность, имморальность и свободу бизнеса, культивирование потребительства не предотвратила фашизм, а сегодня привела мир к очень серьезному ценностному, экологическому, социальному кризисам.
На фоне кризиса всех идеологий модерна на Западе государство стало агрессивно вмешиваться не только в экономику, но и в духовную сферу человека, в том числе в область семейного воспитания, поощряя детский инфантилизм и неограниченный взрослыми и опытными людьми эгоизм. Это разрушает институт семьи как первичной общности и первичной социализации детей. По этому поводу точно высказался видный американский писатель Джон Грей в книге «Дети с небес»: «Ты можешь быть не согласен, но папа и мама — главные» [6]. Действительно, жизнь показывает, что без четкой иерархии в семье ребенок вырастает человеком, страдающим от своего эгоизма и отсутствия эмпатии к другим людям.
Русская мысль дала собственную трактовку разумного эгоизма, который отсылает к российской коллективистской цивилизационной модели. На самом деле впервые идея разумного эгоизма в развитой и концептуальной форме была изложена в романе Чернышевского «Что делать?», идея которого была во многом противоположна концепции Айн Рэнд, особенно в части мотивации разумного эгоиста. Согласно замыслу Чернышевского разумный эгоизм является условием для взаимной помощи и объединения людей, а счастье видится не в накопительстве и корысти. Но если движущим мотивом человека признается тот же коллективизм (общинность, соборность), чем тогда идеи Чернышевского оригинальны по сравнению с православным пониманием деяний человека. Разве что попыткой дать материалистическую трактовку тех же самых (православных) моральных ценностей, столь характерную для социалистов. В связи с этим представляется довольно странным нежелание Чернышевского придавать самостоятельное значение стремлению людей к бескорыстию, милосердию, самопожертвованию, эмпатии. Совершенно непонятно, зачем все мотивы человека сводить к эгоизму либо со знаком «минус», либо со знаком «плюс». Видимая оригинальность подобных материалистических теорий состоит в выпячивании какого-то одного фактора при игнорировании прочих. Концепции умеренного эгоизма так и не смогли стать объяснительной альтернативой традиционным моральным системам.
Эгоцентризм как отталкивающая и оглупляющая разновидность эгоизма
Эгоцентризм опустошает человека, приводит к внешним и внутренним конфликтам, ведет к его примитивизации и оглуплению. В то же время эгоизм в его развивающей части будит в человеке честолюбие, не позволяет низко уронить планку жизненных устремлений, ведет к появлению внутреннего стержня. Примитивизация эгоистичных устремлений происходит при бездушии, нравственной опустошенности, концентрации на собственном «Я» – всё то, что в этическом смысле считается гордыней, эгоцентризмом, себялюбием. В данном формате эгоизм неизбежно губит человека, и даже несмотря на какие-либо жизненные успехи, данный вид эгоизма всё равно неизбежно приводит к эмоциональному выгоранию и нравственной деградации человека, а вслед за этим и внешние (материальные) успехи неизбежно оборачиваются для эгоиста пирровой победой – семья распадается, друзья отворачиваются, а враги притягиваются как магнитом. В какой-то момент к человеку может прийти понимание, что никакой материальный успех не способен заменить искренних человеческих отношений.
И наоборот, облагороженная версия разумного эгоизма, опирающая на собственное «Я», но в то же время, гармонизирующее его с внешними условиями, с желаниями и потребностями других людей, примиряющее его с социальным контекстом, посвящающим себя идеям служения и доблести, неизбежно переформатирует изначально эгоистичную сущность любого человека в великодушие, созидание и развитие. При этом, эгоизм, соединенный с нравственным стержнем, с благородством, с альтруизмом, приводит к более широкому пониманию окружающей действительности, уходу от низменной концентрации на удовлетворении своих инстинктов к пассионарным формам самореализации, от примитивной гордыни к созидательной гордости за результаты своего труда, за вклад в командную победу, за семейные традиции и великое историческое прошлое. Таким образом, происходит переход от частного к целого, синтезирующий и синергетический эффект человеческого взаимодействия, проявляется и раскрывается лучшее в человеке в виде его великодушных порывов.
Коварство эгоцентрично-социальной инфекции также проявляется ее волнообразным характером и латентными формами проявления. Сталкиваясь с надменным или примитивным человеком с опустошенной душой, но раздутым самомнением, наработанными связями, используемыми для примитивной борьбы за место под солнцем – мы вновь видим проявления примитивного эгоцентризма.
Ущербность эгоцентризма ведет к смерти человеческого смысла и совести, превращая интеллект и культуру в служанку похоти и чревоугодия. Свобода как самоцель эгоистичного и самовлюбленного индивида превращается в свой антипод – подавление и тиранию для других людей, презрение к их правам и интересам, а особо клинических случаях превращение надменной особи в надуманное божество. Таким образом, голый интеллектуализм, основанный на собственной исключительности, мании величия и культе эгоцентризма – это кирпичик формирования автономного рабства человека, основанного на мелочности и примитивизме его страстей, и, как следствие, первичная основа фашистской структуры общества, объединяющего пустых и самодовольных эгоистов, надуманно наделяющих себя псевдоэлитарностью. Эгоцентризм всегда сильно оглупляет человека, поскольку человек начинает мыслить как ребенок, не способный понимать мотивов, интересов других людей. Эгоцентризм сужает кругозор, познавательное любопытство, стимулирует нетерпимость к любой альтернативной точке зрения. Глупость и эгоцентризм всегда идут рука об руку. Эта корреляция хорошо заметна по современному обществу. Поэтому эгоцентризм заслуживает всяческого морального осуждения.
Историзм в понимании эгоизма и альтруизма
Как мы видим отношения к проблеме эгоизма как греха или добродетели зависят от конкретно-исторических условий. Дух времени качает это отношение то в одну, то в другую сторону. В настоящее время гордыня и концентрированный эгоизм стали настоящим бичом современной цивилизации. Вирус эгоцентризма сильно поразил и Россию, в которой люди в значительной степени стали атомизированными, эгоизм стал угрожающе преобладать над альтруизмом. Эффект от такого деструктивного эгоизма подобен лесному пожару, пожирающему и иссушающему души людей. Это ведет к тому, что люди утрачивают способность ко всякими коллективным действиям, к солидарности, к проявлению сочувствия и эмпатии. А именно эмпатия и является тем, что отличает человека от робота. Эта проблема усугубляется по мере развития технологий, связанных с искусственным интеллектом. Искусственный интеллект уже сейчас подозревают в том, что он может стать рациональным эгоистом, который будет значительно интеллектуальнее и эффективнее человека в материалистическом смысле. В таком случае оправдать существование человека может только наличие у него эмпатии и духовной природы, которыми машина не может обладать. Но именно об этой духовной природе человека всегда и твердила религия. Ни одна светская идеология и концепция не смогла заменить религию в плане более стройной этической системы, защищающей гуманизм, свободу личности. Совершив круг в этическом понимании от религиозного сознания, к эпохе Просвещения, затем к протестантской капиталистической этике, затем к материалистическому социализму, затем к тоталитарным идеологиям, затем к «Концу истории» в виде «свободного, открытого общества», человечество снова пытается переосмыслить традиционные ценности и религиозные истины. В наши дни истинность концепций разумного эгоизма различного разлива поставлена под сомнение человечеством, которое снова обращается к традиционным религиозным ценностям классического христианства и ислама. В этой связи симптоматично, что даже такая одиозная, с точки зрения российской пропаганды, организация как «Римский клуб», в докладе которого от 2017 года указывается на необходимость учета религиозного фактора в построении современного миропонимания. Сегодня становится всё очевиднее, что вызовы современного постиндустриального западного общества не могут быть решены с позиций материалистической рациональной логики, без использования традиционного и религиозного фактора, о чем утверждают уже ведущие глобалистские мыслители (например, в докладе «Римского клуба» в 2017 году). Люди в разных странах продолжают оставаться разными. А что такое традиции как не накопленная многими веками мудрость народа, проживающего на той или иной территории. Западная цивилизация породила парадокс: материальные успехи Запада, купленные ценой религиозной эмансипации и раскрепощения личности, создают в свою очередь глобальные вызовы, порожденные коллективным эгоизмом западных народов и требующие решения с позиции традиционных и религиозных смыслов («не от мира сего»), а Запад во многом потерял свою религиозность, и его коллективное бессознательное морально закостенело от материализма, богоборчества и запуталось в лабиринте постмодернистского дискурса.
Выводы
В условиях мирового ценностного кризиса у незападных народов, в том числе у России, появляется серьезный шанс на представление миру новых моральных смыслов. Все мировые религии зародились на Востоке, все идеологии зародились на Западе. В силу своего положения некоего моста между Западом и Востоком именно Россия потенциально могла бы найти золотую середину между эгоизмом и альтруизмом, соединив религиозный мистицизм Востока и проектную рациональность Запада. В тысячелетней истории России, в том числе в советский период, немало примеров великодушных, альтруистических поступков, в том числе и на уровне внешней политики государства. Можно по - разному к ним относиться, но, очевиден, их моральный и стабилизирующий мировую цивилизацию эффект. Возможно, в повышении в мире добра, альтруизма, великодушия состоит крест и призвание нашей российской цивилизации, так и непонятные нашими идеологическими оппонентами.
Список литературы:
1. Фромм, Эрих. Бегство от свободы. - Москва: Издательство «Прогресс», 1990 г.- 269 С.
2. Кант И. Сочинения в шести томах. Т.6. М.: Издательство социально-экономической литературы. «Мысль», 1966 г. - С.358.
3. Камю А. Бунтующий человек. - М.: Издательство «Прогресс», 1990 г. - С.15.
4. Рухманов А. Познать себя. - М.: Издательство «Молодая гвардия», 1981 г. - С.197-199.
5. Ницше, Фридрих. Полное собрание сочинений. Т. 9: Воля к власти: Опыт переоценки всех ценностей (1884-1888). М.: Московское книжное издательство - С.91.
6. Грэй Джон. Дети - с небес: уроки воспитания : как развивать в ребенке дух сотрудничества, отзывчивость и уверенность в себе // Джон Грэй ; [пер. с англ. Е. Мирошниченко]. - Москва : София, 2014. - 351 C.
Олег Гривков
Алексей Шичанин
Русская Стратегия
|
