Я писала очень неторопливо, упоминая множество незначительных фактов, в то время как не упомянула важных, а иногда и трагических событий, о которых никто кроме меня уже не расскажет. 15 февраля 1918 года, в самый разгар революции, после обеда у моего брата Михаила заболел зуб. Мама настояла, чтобы он немедленно отправился к стоматологу. Было слякотно, а дороги были в плохом состоянии, поэтому, вопреки обычному пути, они с Питой поехали более коротким путем. Не успели они уйти, как появились трое бывших матросов. Их вожак был одним из многочисленных крестников моей матери. Он получал внимание и подарки, которыми она осыпала своих «подопечных». Его брат Антон много лет был помощником нашего главного садовника, потом стал монахом; это последнее, что я слышала о нем. Крестник служил на флоте, и после его уничтожения коммунистами, как оказалось, получил «назначение». Каждого из матросов спрашивали, кто самый богатый помещик в его селе, и приказывали им убить этого человека, иначе они (Комитет) отдавали приказ убить матроса. Наш человек назвал имя моей матери и получил приказ убить всю нашу семью. Он часто появлялся в нашем доме и много раз приглашал брата на охоту. Шестнадцатилетний мальчик, конечно, очень хотел поехать, но мама под разными предлогами отказывала. Как позже стало известно, этот человек намеревался убить брата во время охоты, а потом заявить, что сделал это неумышленно. 15 февраля что-то овладело им. Утром он убил нашего лесника в Эзери, а также его жену и мать. Обстоятельства этого убийства мне неизвестны.

Около двух-трех часов он прибыл в Горки. Он и два его товарища выглядели свирепо. Все они были вооружены на большевистский лад (сколько их в те времена ходило по улицам русских городов), за поясом были заткнуты ручные гранаты. Василий, наш верный кучер, вышел поговорить с ними, он встретил их под большой яблоней посреди двора. Чувствуя, что они что-то задумали, Василий все спрашивал, чего они хотят. Когда ему сказали, что пришли повидать мою мать, он попытался их отговорить. Один из мужчин разозлился и выстрелил в Василия, ранив его в ногу. Василий упал на колени и закричал: «Братцы, что вы делаете?». Ответом был выстрел в голову. Бедный Василий стал жертвой своей преданности. После этого никто не посмел мешать мужчинам идти к дому, находившемуся примерно в полумиле от них. Войдя с черного хода, они собрали всех слуг в кладовой. Один из мужчин остался охранять их, а горничной приказали отвести остальных в спальню моей матери, где она отдыхала. Комната была большая, кровать стояла у задней стены. Мама лежала на кровати. Стоя у двери, главарь бросил в кровать ручную гранату. Она не взорвалась. Затем он бросил вторую гранату. В этот момент мама вскочила с кровати и побежала через гардеробную в ванную, где на ходу схватила кувшин. Мужчина ее преследовал. Когда они шли по довольно узкому длинному коридору, он выстрелил в нее и ранил. Она закричала. За ней тянулись следы крови. Миновав переднюю, она вбежала в гостиную и хотела выбежать в маленькую гостиную, но обнаружила, что дверь заперта, и оказалась в ловушке. Няня была в столовой в другом конце гостиной. С ужасом она наблюдала за трагедией. Мама стояла спиной к стене, закрывая голову кувшином, она пыталась поговорить с мужчиной, а тот то и дело наводил и опускал пистолет. Наконец мама опустила кувшин, перекрестилась и приказала ему стрелять. Пуля разбила  часть головы. После этого он вернулся в спальню и обыскал ее, но ничего не нашел, так как все уже  было спрятано. Затем он поджег дом. Перед тем, как уйти, он зашел в кладовую и там увидел мою двухлетнюю племянницу Маришу, он схватил ее за ноги и хотел разбить ей голову, но ее няня бросилась перед ним на колени, причитая во весь голос и умоляя пощадить ребенка. Отпуская ребенка он задавал вопросы о местонахождении брата. Получив ответ, что Миша отсутствует, он сказал, что найдет его, где бы он ни спрятался, и вышел из дома, повторив несколько раз: «Дело сделано».

Пока в одном конце дома разворачивались эти трагические события, наша горничная Дуня читала Библию в своей комнате в другом конце дома, не подозревая о том, что происходит. Няня побежала к ней. Войдя в комнату, она закричала: «Хватит читать, княгиню убили, дом горит». На что Дуня закричала на нее: «Как ты смеешь говорить такие вещи, безбожная тварь!» Очень скоро страшная правда подтвердилась. Дуня и другие слуги отнесли тело мама в комнату Дуни, так как огонь охватил большую часть дома все пытались спасти свои вещи и забрать все, что могли. Последовал всеобщий грабеж. Пожилая тетка Дитерихов, прятавшаяся в маленькой гостиной, ее служанка, Мариша и няня Мариши ночевали в теплом курятнике, который чудесным образом , не загорелся. Трясясь от страха, они молились всю ночь, и только ребенок мирно спал, словно в своей собственной постели. Спустя годы Мариша рассказала мне, что все, что она помнила об этом эпизоде, это лай собак, кудахтанье кур и большой пожар. Курятник, между прочим, был игровой фермой мама и тети Марины в стиле Марии-Антуанетты.

Убийца тем временем направился в Эзери, где мама поселила старую польскую беженку и ее французскую dame de compani. По неизвестной причине обе тоже были расстреляны. Таким образом, кровожадный убийца за один день убил семерых человек, тогда как ему приказали убить только нашу семью! Преданный молодой кучер помчался в Чериков, куда отправился брат Миша, и предупредил его о словах убийцы. Брата заперли в банке на ночь, так как никто не решался пригласить его в свой дом, опасаясь последствий. Там в полном одиночестве шестнадцатилетний юноша смотрел на огонь, едва осознавая произошедшую ужасную трагедию. В тот день он покинул свой дом беззаботным юношей. Теперь он внезапно потерял мать и дом, его собственная жизнь была под угрозой. По сей день, почти сорок лет спустя, он так и не смог никому рассказать об этом страшном опыте. На следующее утро, несмотря ни на что, Миша решил вернуться в Горки. Он очень хотел увидеть мама. Жена одного из крестьян на месте вынесла ведро. В нем были кишки. Тело сгорело. Молодой кучер, который рассказал мне об этом, сказал, что брат позеленел. Этот мальчик был на два-три года старше моего брата и очень ему предан. Он обсудил ситуацию с сельским учителем, и вместе они решили спрятать брата. Пита приготовил сани. Бедный Миша, который был в большой беде, согласился с планом, и они поехали сначала к сестре учителя, которая жила в деревне, где Мишу никто не знал, потом дальше к семье, которая согласилась принять «беженца». Там Мишу заперли на ночь в местной школе. Мы с сестрой Мариной были тогда в Киеве, полностью отрезанные от Горок. В конце мая к нам через Москву пришли страшные известия от наших двоюродных братьев Чертковых. Тетя Дитерихс и Мариша поселились в Черикове до лета. Убийца время от времени навещал их и всегда приносил маленькой Марише шоколад. Он сказал ее няне, что нигде не может найти покоя. Он заказал похороны для матери и несколько месяцев находился в глубокой депрессии. Спустя годы и его постиг трагический конец. Когда дело дошло до захоронения останков мама, ни один священник не пришел. Верная Дуня с евреем-плотником, служившим у нас столько же, сколько и она, похоронила останки в склепе, где упокоился отец. Однако позже оба гроба были вывезены и уничтожены какими-то революционными вандалами. Дуня, Пита и няня Альма позже переехали в Киев; именно от них я узнала трагическую историю о смерти мама и гибели Горок. Бедной Дуне, которая командовала людьми последние двенадцать-пятнадцать лет, действительно очень тяжело было работать горничной на старости лет. Пита женился и был счастлив в браке. Миша и я ездили на его свадьбу в Киев. Миша был его шафером. Няня Альма умерла, отравившись испорченным мясом. Конец ее был очень трагичен. Она была еще совсем юной.

Рассказ о конце Горок часто преследует меня по ночам. Я могла представить каждый миг, так как  хорошо знала каждый угол в доме. Сколько счастливых воспоминаний с ним было связано, начиная с детства, с гостиной, где мы всегда собирались после еды, особенно вечером. Это место, где мама встретила смерть, стало самым популярным, когда появился граммофон, который там стоял. Кто мог предположить в счастливые дни, какая драма разыграется там через четыре года? Воистину лучше человеку не знать, что его ждет. Иначе у него не будет сил жить в мире и спокойствии, и столкнуться со многими трудными ситуациями, которые предстоит пережить. Хорошо не знать будущего.

Перевод Елизаветы Преображенской

Русская Стратегия