Отец епископа Серафима, единоверческий священник Иоанн (Звездинский), выходец из старообрядческой семьи, был настоятелем Троицкого храма в Москве. Некогда, оставив родителей, он пешком босым пришёл в Петербург. Здесь при переходе в господствующую Церковь юноша от самого Императора получил свою фамилию. Став священником, Звездинский особенно почитал ещё не прославленного в ту пору официально Серафима Саровского, который являлся ему несколько раз. Молитвами преподобного сподобился исцеления от неизлечимого недуга сын о. Иоанна, Николай. После этого явленного чуда батюшка написал службу саровскому чудотворцу, а Николай, с самого раннего возраста сослуживший отцу в качестве чтеца, решил полностью посвятить себя служению Богу. Достигнув совершенных лет, он принял монашество с именем своего небесного заступника.

Во время учёбы в Московской Духовной Академии будущий новомученик демонстрировал блестящие успехи. Он уже тогда обнаружил дар к молитвословию и проповедованию, его сочинения печатались в академических журналах, а отзывы профессоров были самыми высокими. Когда молодой студент проповедовал, то жители Сергиева Посада специально собирались послушать его – столь велика была его слава златоуста. 

Ещё в студенческие годы владыка посетил чудовского прозорливца о. Герасима, который предрёк, что он станет архимандритом Чудова монастыря. Предсказание сбылось. С 1914 года о. Серафим стал помощником наместника Чудова монастыря епископа Арсения (Жадановского), с которым связали их узы искренней дружбы. В 1918 году новые власти приказали монахам покинуть монастырь. Владыка Арсений и о. Серафим направились в Серафимо-Знаменский скит Подольского уезда Московской губернии, основанный схиигуменией Фамарью (Марджановой), духовником которой был чудовский наместник.

В 1919 году о. Серафим был рукоположен во епископа Дмитровского, викария Московской епархии. Патриарх Тихон, совершавший хиротонию, напутствовал его следующими словами: «Желаю, чтобы ты был для града Дмитрова тем же, чем был святитель Петр для Москвы. Будь и ты утверждением граду Дмитрову… Иди путем апостольским… где придется пешком – пешком иди. Нигде ничем никогда не смущайся. Неудобств не бойся, все терпи. Как ты думаешь, даром разве кадят архиерею “трижды-по-трижды”? Нет, недаром. За многие труды и подвиги, за исповеднические его болезни и хранение до крови веры православной».

Незабываемыми были три года, проведенные владыкой Серафимом на епископской кафедре, для жителей города. Огненная молитва, приобщение отпавших к Церкви, взыскание заблудших, утешение страждущих, воспитание подростков, непрестанное поучение словом Божиим – таким было его служение. Владыка был доступен всем, знал каждый дом. Часто, возвращаясь поздно, он, тем не менее, заезжал к своим чадам. "Владыка, вот огонек, не нас ли ждут? Не всех успели объехать", – спрашивал усталый келейник. В свою очередь пасомые прониклись к своему пастырю горячей любовью. После окончания службы они ожидали его и, когда владыка садился в экипаж, держась за колеса, толпою шли по улицам, с пением акафистов и молитв провожая его до дома. Никакая злобная агитация, никакие пасквили, печатаемые советскими газетами, никакие клеветнические листовки, направленные против епископа, не могли поколебать преданности и любви его паствы. 

Когда во время кампании по конфискации церковных ценностей на Пасху владыку вызвали в Дмитровский исполком, народ собрался у его стен, требуя возвращения своего пастыря: «Отдайте нам нашего владыку!» Власти разрешили епископу Серафиму выйти на балкон, но это не успокоило верующих. Тогда владыку отпустили, и народ с торжественным пением: «Христос воскресе!» вернулся в собор со своим пастырем.

Но радость была недолгой. В декабре 1922 года, епископ был вызван в Москву, арестован и сослан в Зырянский край. Ещё находясь в Бурырке, он написал акафист Страждущему Христу: «В несении креста спасительного, десницею Твоею мне ниспосланного, укрепи меня, вконец изнемогающего…»

«Цветите для Царствия Божия, завяньте совсем для ада, - наставлял владыка Серафим своих чад в письме из заключения. - Будьте Божии, а не вражьи. Друг друга любите, друг друга прощайте, не укоряйте, не судите, гнилых слов не говорите. В мире со страхом Божиим живите, смертный страшный час воспоминайте и суд Христов нелицеприятный никогда не забывайте, храм Божий усердно посещайте, в грехах кайтесь. Св. Христовых Таин причащайтесь. Милость Божия и покров Царицы Небесной да будет со всеми вами отныне и до века».

Весной 1925 года окончился срок ссылки. В день Благовещения Пресвятой Богородицы пришла бумага об освобождении. Одновременно пришла скорбная весть о кончине Патриарха Тихона. НКВД не желал освобождать узника. По дороге из ссылки чекисты пытались подговорить зырян-возчиков бросить его и двух бывших с ним послушниц в лесу. Однако возчики отказались брать грех на душу.

- Мы честные, — ответили они, — много всего возим и почту столько лет. Бросить их на съедение волкам и медведям мы не согласны.

Самому владыке чекисты предлагали сотрудничество: посвящать в священники сексотов НКВД, которые бы доносили на своих прихожан, презрев тайну исповеди. Епископ Серафим отказался. Вернуться в Дмитров ему не позволили. Некоторое время он жил в Нижегородской губ. в Серафимо-Дивеевском Троицком монастыре. Здесь владыка видел Божию Матерь, шедшую по канавке. "Не могу зреть Ее неизреченной красоты!" – воскликнул он.

В 1927 году священномученик Серафмим был арестован, но вскоре отпущен, после чего проживал во Владимирской области. Новой политики митрополита Сергия (Страгородского) ни он, ни его близкий друг епископ Арсений Жадановский не приняли. Арестованные в 1932 году, оба владыки разделяли заключение в Лубянской тюрьме. Епископ Серафим, как «член церковно-монархической контрреволюционной организации “ИПЦ” (Истинная православная Церковь – прим. авт.)», был приговорён к 3 годам ссылки в Казахстан, а оттуда переведён в г. Ишим Тюменской обл.

Здесь, в ночь с 23 на 24 июня 1937 г. были арестованы все лица, носившие духовный сан, всего 75 человек. Среди них и тяжело больной владыка Серафим… Сгорающий от 40-градусного жара 64-летний епископ просил о помощи, но тюремные надзиратели отвечали, что температура не избавляет от этапа. От расстрела она не избавляла также.

Священномученик Серафим Дмитровский был расстрелян 26 августа 1937 г. в омской тюрьме. Осудившая его «тройка» указала в своем приговоре, что владыка «не прекратил своей контрреволюционной деятельности» и «слыл за святого человека» среди верующих Ишима.

Его друг и собрат, священномученик Арсений Серпуховской, в последние годы живший на покое, работавший над воспоминаниями и служивший лишь в своей домовой церкви, был обвинен в «руководстве и организации контрреволюционной нелегальной монархической организации церковников» и расстрелян 27 сентября на Бутовском полигоне.

Владыка Серафим (Звездинский) оставил после себя не только духовные наставления своим чадам, но и тексты церковных служб, а также молитвы. Большинство из них были написаны им в заключении и составили целую книгу.

«Братья! Земля у нас есть драгоценная, нами забытая, нераспаханная – сердце, земля та зовется! Ея умиления дождь не орошает, и засыхает она… засыхает… Выходят оттуда хулы, рвение, зависть, татьбы, гнев, вожделение, всякая ненависть, грех всякий, всякая страсть…

О, мой Господь, возставь, подними, причащением Таин Твоих Пречистых, святых, дорогих горечь греха услади, помилуй, помилуй, спаси! Спаситель! Христе мой! Te6e я молюсь: приди! Помоги: в суете я кружусь, ум мой разсеян, нечист и безплоден, сердце безчувственно, оледенело… О, как Петру, мне дай покаяние! Как мытарю, мне дай воздыхание! Слезы блудницы дай мне! Да велиим гласом взываю Тебе: Благий, Святый, Милосердный Боже, спаси! Боже, помилуй!» - так взывал ко Господу дмитровский златоуст, возлюбленное чадо преподобного Серафима Саровского.

Русская Стратегия