В 1909 году в Царском Селе Императорская семья слушала доклад о цветной фотографии, представленный энергичным фотолюбителем и пионером цветной съёмки Сергеем Михайловичем Прокудиным-Горским. Рыбак рыбака, как говорится, видит издалека. И августейший фотолюбитель, каковым был Николай Второй, естественно, не мог не заинтересоваться наработками «коллеги». После доклада Царь сам подошёл к фотографу. «Я изложил ему свои взгляды на различные применения, которые моя работа могла иметь, и прибавил: «Вашему Величеству было бы, быть может, также интересно видеть время от времени истинную Россию и её древние памятники, а равно и красоты разнообразной природы нашей великой Родины». Государь отнёсся с большим одобрением к моим словам и сказал: «Поговорите с С.В. Рухловым, сообщите ему, что именно вам для этого нужно, и пусть он сделает об этом доклад», - вспоминал об этом знаковом дне своей жизни Сергей Михайлович.
По легенде род Прокудиных-Горских был в родстве с царским. Не с Романовыми, с Рюриковичами. Давным-давно далёкий их предок, из крещёных татар, доблестно бился на Куликовом поле супротив бывших единоверцев вместе со своими сыновьями. Сыновья все до единого пали в той сече, и тогда великий князь Дмитрий пожаловал убитому горем отцу в жёны одну из великих княжен… Так и породнились.
Далёкий потомок сподвижника освободителя Земли Русской от воинской стези был далёк. Его отец, впрочем, служил на Кавказе, вышел в отставку в чине подпоручика и, женившись, обосновался в родовом имении Прокудиных-Горских Фуникова Гора в Покровском уезде Владимирской губернии. Здесь 1 сентября 1863 года появился на свет первенец, наречённый Сергеем.
Сергей учился в Александровском лицее, затем слушал лекции по естественному разделу на физико-математическом факультете Санкт-Петербургского университета, а также в Императорской Военно-медицинской академии. Кроме того, изучал живопись в Императорской Академии художеств. Молодой человек увлекался химией и был учеником Д.И. Менделеева, памяти которого впоследствии посвятил статью. Тем не менее химия так и не стала основным его занятием, но лишь подспорьем в деле, объединившим художество и технику…
Служба Прокудина-Горского началась в 1890 году в Демидовский дом призрения трудящихся - социальном учреждении для девочек из бедных семей. В том же году он женился на дочери русского металловеда и директора товарищества гатчинских колокольных, медеплавильных и сталелитейных заводов Лаврова и стал директором правления на предприятии своего тестя. Параллельно начались и эксперименты Сергея Михайловича в области фотографии.
В 1897-98 гг. он уже выступает с докладами о технических результатах своих в Императорском Русском Техническом обществе и получает задание организовать курсы практической фотографии при ИРТО. Тогда же выходят первые книги фотографа из серии работ по техническим аспектам фотографии. В 1900 году чёрно-белые снимки Прокудина-Горского были представлены на Всемирной Парижской выставке. Ещё через год в Петербурге открылась «фотоцинкографическая и фототехническая мастерская» С. М. Прокудина-Горского, где в 1906-1909 годах располагалась лаборатория и редакция журнала «Фотограф-любитель», в котором Прокудин-Горский опубликовал серию технических статей о принципах воспроизведения цвета.
В 1902 году Сергей Михайлович отправился в Германию, где полтора месяца обучался в фотомеханической школе в Шарлоттенбурге под руководством доктора Адольфа Мите, создавшим свою модель камеры для цветной съёмки и проектор для демонстрации цветных снимков на экране. В том же году Прокудин-Горский объявил о создании цветных диапозитивов по методу трёхцветной фотографии А. Мите, а в 1905 году запатентовал свой сенсибилизатор, значительно превосходивший по качеству аналогичные разработки иностранных химиков, в том числе Мите.
С той поры начинается многолетняя Одиссея Прокудина-Горского по России. Он стремился запечатлеть всё – народные типы, памятники истории и культуры, природу. Всю работу приходилось осуществлять на личные средства. В 1908 году, собираясь в Ясную поляну, дабы запечатлеть «в цвете» Толстого, фотограф писал Льву Николаевичу: «Десять лет, помимо чистой научной области по фотохимии, я трудился над постановкой цветного дела в России. До сих пор все делалось исключительно за границею, а теперь и мы пошли вперед. Было трудно особенно потому, что я единственный русский, работающий в этой области, и все меры принимались, чтобы задушить меня, но не вышло».
Не только не вышло, но совсем напротив: имя Прокудина-Горского становилось всё более известным. 30 мая 1908 года в залах Академии художеств прошёл показ цветных проекций фотографий, сделанных им. И, вот, наконец, судьбоносная встреча в Царском селе: «Ровно в половину девятого дежурный араб возвестил: "Их Императорские Величества" и в залу вошли Государь, Государыня со старшими дочерьми и приближенные свиты. После первой же картины, когда я услыхал одобрительный шопот Государя, я уже был уверен в успехе, так как программа была подобрана мною в возрастающем по эффектности порядке»…
Царю фотограф предложил проект, который так же не мог не заинтересовать его, как и технология цветной фотосъёмки. Сергей Михайлович предлагал ввести в школах новый предмет – «Родиноведение». И в рамках оного демонстрировать детям фотографии нашего необъятного Отечества, дабы они зримо представляли громадность, многообразность, величие и красоту его.
Для фотодокументации Российской Империи Прокудину-Горскому были предоставлены специально оборудованный железнодорожный вагон и небольшой пароход, также царская канцелярия выдала документы, которые давали ему разрешение на съемки всех территорий. Прочие расходы, впрочем, оставались на самом фотографе. Однако, жаловаться не приходилось. Один лишь специальный пульмановский вагон был истинной драгоценностью! Ведь его изготовили по указаниям самого фотографа, чтобы он мог служить лабораторией на колёсах, позволяющей немедленно обрабатывать материалы. «Там была устроена прекрасная лаборатория, превращавшаяся по желанию из светлой в тёмную, для исполнения работ в пути и на стоянках, а также помещение для жизни моей и моих сотрудников, — вспоминал Сергей Михайлович. — Вагон этот предоставлен был в полное моё распоряжение, прицеплялся к указанному мною поезду, отцеплялся на той станции, где я предполагал работать, и ставился на это время на запасной путь. Мы продолжали жить в своём вагоне, совершали поездки для съёмки, а затем снова передвигались в следующий намеченный пункт. При вагоне был проводник, вагон снабжался, где было нужно, льдом и т.д.».
В этом вагоне Прокудин-Горский исколесил пол-России, и семь лет спустя книга «Родиноведение» увидит свет, но, увы, к тому моменту окажется уже не нужна – через год от России останется лишь «место, где была наша Родина»… Но никто не знал об этом в благословенном 1913 году, когда Сергей Михайлович сообщал в очередном докладе: «Работа моя производится с соизволения Государя Императора уже четыре года. Я езжу по всей России и делаю снимки, руководствуясь указаниями и этнографов, и художников, и главным образом местных людей, которые знают свое место больше, чем кто-либо; я воспроизвожу все древнее, все интересное в том или ином отношении. Работа длится 7–8 месяцев в году подряд. Для этого я имею некоторые удобства, в смысле путешествия. Цель моей работы — дать возможность наглядным обучением школе и народу ознакомиться со своим государством, — знать его промышленность, кустарную и в широком смысле, — народности и т.д. Понятно, знание своей родины — это первая задача каждого живущего в государстве человека».
В том памятном году Прокудин-Горский принимал участие в торжествах по случаю 300-летия Династии. «Моя летняя поездка 1913 года была посвящена увековечиванию памятников старины, относящихся к избранию на царство Михаила Федоровича Романова и к другим событиям из истории дома Романовых, - вспоминал он. - Государь решил посетить с семьей некоторые особо выдающиеся по воспоминаниям места, как-то: Нижний-Новгород, Кострому, Ярославль и некоторые другие; но Высочайшая поездка шла страшно быстрым темпом — остановки были очень кратковременными и совершенно исключали возможность серьезной работы и детальной съемки всех выдающихся исторических памятников. Тем не менее для посещена Костромы и Нижнего-Новгорода я присоединился к свите Государя, так как имел в виду еще и другую задачу.
Из Ярославля мне пришлось переброситься в Чердынь, на реку Колву — приток р. Вишеры, впадающей в Каму.
До Перми я доехал в своем вагоне и, оставив его там, пересел на предоставленный мне казенный пароход, на котором отправился в Чердынь, чтобы увековечить место заключения Михаила Никитича Романова.
В Перми в то время был губернатором Кошко, родной брат начальника Московской сыскной полиции. Я представил ему свои бумаги и просил дать знать в Чердынь, чтобы мне к определенному времени приготовили лошадей для поездки в село Ныроб, где был заточен Михаил Никитич Романов. Тратить много времени на эту поездку я не мог, так как мне предстояло посетить, в этом же году еще раз Туркестан, а затем ехать в Муганьскую степь, граничащую с Персией».
В Чердыни Сергей Михайлович подружился с местным купцом Алиным. Под конец экспедиции последний обратился к гостю с просьбой:
- Несколько лет подряд я собирал мех молоденьких зверей исключительного качества и сделал из них малахай, который хотел бы поднести Наследнику Цесаревичу. Сам я сделать этого не могу, и потому обращался к губернатору, но видимо он или не хочет, или не может этого сделать. Вы имеете очень легкий доступ к Их Величествам и, быть может, мне поможете. Никаких наград я не хочу, а просто хочу выразить наши чувства Их Величествам. Зимой хорошо будет Наследнику в этой шубке!
«Я совершенно не знал, мог ли или нет губернатор помочь Алину в этом деле; возможно, что, если и мог, то это было сложно, ибо он не мог действовать помимо министра внутренних дел, а последний помимо министра двора, - вспоминал Прокудин-Горский. - С другой стороны, в таком отказе я лично видел большую ошибку, так как игнорировать выражение преданности таких людей, как Алин, особенно людей, живущих на далеких окраинах России и располагающих большими силами, по моему мнению, не следовало. Если считать очень скромно, то можно сказать, что у Алина было 3-4 тысячи охотников, а у последних были еще свои люди и это уже целая армия преданнейших людей и преданных и не по обязанности, а «за честь и за совесть». Никаких мыслей, о каком-либо вознаграждении у Алина, конечно, и быть не могло при его огромном состояли и понятно он не имел в виду «дать яйцо, — чтобы получить быка», как говорят французы.
Зная, из опыта моих многочисленных поездок по окраинам России, манеру отношения русской высокой администрации к окраинам и находя ее глубоко не дальновидной, я решил помочь в данном случае, ибо действительно имеет полную возможность действовать без всякого риска.
Я человек ученый, могущий не знать тонкостей этикета и церемоний, и по своему неведению, игнорируя все инстанции, мог прийти и принести. Обдумав это, я просил Алина прислать его подарок ко мне на квартиру в Петрограде и обещал передать его Императрице, так как подарок предназначался для Наследника.
Кроме этого это был не первый случай, когда мне приходилось непосредственно передавать подношения Их Величествам, всегда встречаемые с большим вниманием.
Алин очень растрогался. «Никогда не забудем вашего внимания, — это не меня одного касается, а всего промыслового Урала, да и значительной части Сибири».
Просьбу Алина я исполнил по возвращении из Туркестана…»
Среди сохранившихся фотографий Сергея Михайловича, как ни странно, нет ни одного снимка Царской семьи. Меж тем, как из воспоминаний фотографа явствует его близость к ней. Так, к примеру, сообщает он о поездке «в Данию на виллу Императрицы Марии Феодоровны около Копенгагена по личному Ея приглашению для фотографирования всех любимых мест пребывания Государя Императора Александра III-го». Какова судьба этих снимков? Бог весть.
Последняя фотоэкспедиция Прокудина-Горского пришлась на 1916 год. Летом фотограф посетил строительство участка Мурманской железной дороги. На одном из снимков была запечатлена группа инженеров на причале в поселке Кемь-Пристань. И кому могло прийти в голову, что через каких-то несколько лет именно отсюда пароходы в утробах-трюмах будут увозить белых рабов в Соловецкий лагерь… Многих – на мучительную смерть…
Об этих кошмарах не думается, глядя на фотографии Прокудина-Горского. Сто лет спустя его «Родиноведение» открывает нам ту истинную нашу Родину, что отняли у нас в 1917 году, а затем десятилетиями чернили самой подлой клеветой. «Унесённый ветром», а точнее «вихрями враждебными» мир, сохранённый для нас мастером-фотографом, влюблённым в Россию – его и сегодня не поздно изучать в школах, восхищая юные души красотой родной земли, которую им, Бог даст, ещё предстоит беречь и восстанавливать.
Сам Сергей Михайлович покинул Россию, узнав о расстреле Царской Семьи. Оставшиеся годы его прошли во Франции. Работал с братьями Люмьер и, между прочим, получил патент на «фотоаппарат для цветной кинематографии». После смерти фотографа его семья, будучи в тяжёлом положении, вынуждена была продать его коллекцию библиотеке Конгресса США, где она хранится и ныне.
Е. Фёдорова
Русская Стратегия |
