2 ноября 2023 года, на 85-м году жизни, скончался художественный руководитель Санкт-Петербургской Академической Петербургской филармонии им. Д. Д. Шостаковича Юрий Темирканов.

«Мне жаль людей, которые не любят классическую музыку, балет, оперу. Они просто обворовывают себя. Но я не утверждаю, что нельзя считаться культурным человеком, не посещая оперы. Любовь к опере не есть некий признак культуры. Для меня культурный или, лучше сказать, интеллигент­ный человек — тот, для которого знания, приобретенные из книг, в театрах и на концертах, все хорошее, чему научила его жизнь, становятся его сутью,определяют его поступки и жизненные позиции.

Не обязательно, чтобы у него было высшее образование. Среди людей, которые, может быть, не прочитали десятка книг, очень много по-настоящему интеллигентных, они культурны генетически, душой. Мне, например, не раз доводилось бывать в российских деревнях и видеть, как там здороваются с незнакомцами. Эта традиция — желать человеку здравствовать — идет от высокой культуры, от удивительной душевности и врожденного такта. С другой стороны, знаю кандидатов наук — хамов. У себя в Кабардино-Балкарии я также встречал глубоко интеллигентных людей среди стариков: мудрых и терпеливых, на­деленных огромным жизненным опытом, помноженным культурой наро­да. Им не посчастливилось учиться в вузах — другие были времена, другие условия, но им удалось не потерять связи с прошлым своего народа, с егообычаями, со своей землей, со своим языком. И они передают все эти знания будущим поколениям. Кстати, хорошее владение родным языком — один из главных признаков культуры человека. У нас же порой человек говорит на родном языке, употребляя половину иноязычных слов, и бравирует этим. Нужно говорить чисто, грамотно, умея пользоваться его богатейшим по­тенциалом, и на русском языке. Это язык межнационального общения, без него невозможно постижение истории и культуры народов России, не го­воря уже о великой русской литературе. Знание иностранных языков, хотя бы одного — это тоже важный показатель уровня цивилизованности совре­менного человека.

По-разному можно быть интеллигентным. Но мне все-таки очень жаль людей, не читавших Пушкина, Толстого, Достоевского...»

«Вообще надо наконец признать, что фраза «культура принадлежит на­роду», которую мы много лет повторяли, не верна. Если мы хотим разо­браться по совести, то увидим, что высокая культура, настоящая, которая как якорь держит человечество — не для всех, не для широких масс. Она принадлежит интеллигенции и подтягивает под себя сознание народа. На­стоящее искусство создается для той части человечества, которая в большейстепени отличается от тех, от кого мы произошли, и все-таки предполагает высокий уровень вкуса. Например, классическая музыка по определению не может и не должна быть массовой. То есть, конечно, она для народа, но для народа избранного. И только избранный народ может ценить, хранить и двигать духовную жизнь. Это только часть нации. Иначе культура была бы тем, что показывают по телевизору. Когда-то Ленин сказал: из всех ис­кусств для нас важнейшим является кино, а дальше у него было (но это никогда не произносилось) — потому что масса народа безграмотная».

«Искусство во все времена принадлежало элите. Однако ее, эту элиту, определяют не деньги, а духовность. Массы потребляют массовую культуру, которая к культуре не имеет никакого отношения. Плохие стихи, плохой роман — это то, что все читают. То же происходит и с нашим телевидением: почти со всех кана­лов льется западная помойка на нашу страну, наших детей. Над ней думать не надо, не нужно огорчаться, потому что она пробуждает примитивные, животные инстинкты. Там не душа, а поджелудочная железа работает, ко­торая возбуждает одинаково твою собаку и тебя. А настоящее искусство предполагает сотрудничество. И если вы не работаете душой — никакое высокое искусство вам ничего не скажет. Настоящее искусство предполага­ет сопереживание, нельзя прийти в церковь и отбыть там время, тогда ваша молитва не считается, она не дойдет до Бога.

Если общество дичает духовно, как сейчас, то тогда культура — не толь­ко музыкальная, а вообще — отодвигается на обочину. Общество все больше материализуется, и люди думают, как в Древнем Риме, только о хлебе и зрелищах, и главным образом диких. А мы знаем, к чему это в конечном итоге привело. Уровень культуры, образованности, просто порядочности — падает. Люди разучились нормально разговаривать, речь состоит из полублатного жаргона, к которому сейчас еще добавился компьютерный интернет-сленг.Поэтому положение в России с духовностью довольно тяжелое. Сегодня са­мое опасное — не голодные старики и беспризорные дети. Еще хуже, что страна, давшая миру Пушкина, Достоевского, Толстого, Чайковского, Му­соргского, сейчас превратилась в слив западной масскультуры, глотает теле­передачи, эстраду, кино не лучшего качества — все, что на Западе мерзко и дешево. Когда-то Бабель написал о том, что Россия являла собой «отъезжее поле европейской культуры». Тогда это было не совсем так. Сегодня, увы, вомногом подтверждаются эти слова. Мы сбили молодежь с пути. Дети чуть ли с рождения знают Интернет, но не знают Пушкина. Они растерялись, по­тому что они не знают, что такое хорошо и что такое плохо, они не научены отличать одно от другого, не понимают, что такое настоящая культура. Мое поколение, по крайней мере, я так думаю, обмануть довольно сложно. Мы, к счастью, учились в хороших школах, у хороших учителей».

«Вот говорят, если народ сам не хочет просвещаться, может, оставить его в покое, пусть живет как хочет, зачем ему навязывать классическое искусство? Так никто никого тут не неволит. Но нести искусство в массы, как бы это ба­нально ни звучало, — наша работа. В том числе и в массы власть предержа­щих. Не знаю, как насчет внутренней культуры сегодняшнего чиновника, но, может, в будущем из просвещенного народа как раз и могут выйти те, кто спо­собен и достоин страной руководить.

Сейчас все слушают блатной шансон, называя это народными песнями. Но ведь есть и лучшие примеры массовой культуры — произведения Соловье­ва-Седого, великого Гершвина и Дунаевского... Но не их показывают по теле­визору, а все самое низкопробное и объявляют: «Это культура!» Народ смо­трит и платит деньги. А почему? Это «заслуга» власти.

Настоящая культура ведь никогда в истории не окупалась.

В средние века даже захудалые феодалы понимали, кто такие Рафаэль и Веласкес. Они сманивали гениев, предлагая им лучшие условия. Каждый им­ператор строил театр, желательно лучше, чем у соседа, имел своего любимого придворного поэта, художника, композитора, поддерживал их. Князья, цари, принцы, короли относились к культуре всерьез и старались, как говорится, субсидировать творцов.

И у нас, в России, так исторически сложилось, что искусство всегда опла­чивалось из казны. Царь содержал императорские театры, они подчинялись Министерству двора, на деньги которого заказывали роскошные декорации и костюмы, а потом еще и награждали артистов.

А сейчас, когда государствами руководят технократы, атеисты, люди не очень близкие к культуре, они просто не понимают, что значит культура для страны, для народного духа. Они страшно далеки от забот культуры и стесня­ются признаться, что она им не слишком-то и нужна, и не задумываются над тем, что без культуры и промышленность в стране будет отсталой. Через это не перепрыгнуть, демократия у вас или нет.

В зрелом обществе создавалась атмосфера, когда Третьякову, Морозо­ву или Мамонтову просто необходимо было отдавать деньги на искусство. Этого их душа требовала. К несчастью, после 1917 года закончились эти по­разительные традиции, когда богатые люди понимали, как важна для лю­бого общества духовная часть его жизни, а не только хлеб насущный. Если нынешнее общество не заставит служить культуре тех, кто неожиданно длясебя стал миллиардером, значит, все погибнет. И общество должно будет взять на себя вину за это. При этом добавлю, служители культуры не долж­ны мельтешить и выпрашивать средства на существование. На Сикстинскую капеллу папа Сикст дал Микеланджело огромную по тем временам сумму. А правители в раздробленной Италии хотели показать, что они образованнее, чем сосед, и перекупали художников, музыкантов, каждый у себя в столице устраивал что-нибудь этакое... Поэтому, приезжая в Италию сейчас, вы каж­дый город воспринимаете как столицу, там везде художественные академии и музеи. В Германии каждый курфюрст стремился получить своего Моцар­та. Потом культуру стали поддерживать богатые люди, как в Америке, на­пример. В Англии государство тоже дает деньги на культуру, но по большей части ее поддерживает общество. А у нас, пока такое общество не появится, это должно делать государство. Это самое правильное — когда государство финансирует культуру от имени общества. А общество формирует запрос,потому что культура ему необходима, иначе оно, если будет только сидеть у компьютеров и телевизоров, вконец одичает...»

«Сегодня в России есть богатые люди, но они кроме футбола ничего не признают. Они даже не знают, что такое филармония. Да, во всех странах беспокоятся о спорте, везде есть футбольные болельщики. Нужно это? Нуж­но. Но есть разница. После концерта классической музыки, после прочитан­ной книги никто не выбегает бить своего ближнего...

Мой первый западный импресарио, великий Сол Юрок в Москве всег­да останавливался в гостинице «Националь». И он рассказывал: «Захожу в свой номер, смотрю — у шкафа дверца закрывается только с помощью под­ложенной бумажки, в туалете к бачку веревочка привязана. Все как всегда, все в порядке!» Но решать проблемы сиюминутно — веревочкой подвязы­вать — это не решение проблем. Если мы не поймем, что все в жизни общества — и экономика, в конце концов, — зависит от уровня культуры, духов­ности, то мы погибнем! Надо стараться сделать так, чтобы люди понимали, что общество, у которого не развивается культура, не добьется успехов ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве, ни в чем».

«Когда общество дичает, страна деградирует. Это относится не только к музыке — к литературе, живописи, бытовому поведению. В России растет по­коление, которое не читает книг, не знает живописи, не слушают классику. Это опасно. Я стою на том, что без культуры ни у страны, ни у народа нет будущего. Особенно это имеет отношение к России. Если мы и дальше будем пренебрегать великой духовностью, которую нам оставили предки, мы пре­вратимся в зулусов. Люди моего поколения еще могут отличить Рафаэля от Глазунова, а молодежь думает, что это поп-звезды 70-х...

Поп-музыка — это культура подворотни, а общество помогает ее распро­странению — попса в телевизоре с утра до ночи. В итоге всю нашу среду оби­тания мы сами превращаем в сплошной стадион и сплошную подворотню. Неужели это трудно понять?

Наши филармонические залы, к сожалению, не всегда заполнены. Прав­да, то же самое происходит и в Америке, и в Европе. Да и публику главным образом составляют люди старшего поколения. Молодежь предпочитает му­зыку, которая не предполагает духовной работы. Просто глотаешь грязь, ко­торая льется из динамиков. Это легко. А настоящее искусство требует труда, но без этого не будет духовного роста».

«При советской власти пропаганда поддерживала артистов, музыкантов, спортсменов, а сейчас государству вполне достаточно телевизора. Людям этого напрямую не говорят, конечно. Но и не делают ничего, поэтому все уезжают — лучшие композиторы, музыканты, педагоги, солисты, художники, величайшие танцоры покинули страну. Если раньше к артисту относились с почтением, он занимал видное положение в обществе, то сейчас у него репу­тация тунеядца. В результате учатся музыке кто попало, иногда даже зани­маются музыкой от безысходности, чтобы просто чем-то заняться. А таланты настоящие, которые рождаются в России, уезжают в другие страны, где их не так обижает жизнь. И судить их за это нельзя. Ведь бог его знает, что молодой музыкант должен будет делать, чтобы прожить здесь, в этой стране. Раньше уезжавших называли «предателями Родины». Сейчас, к счастью, таких глу­постей не говорят, но за Отчизну обидно. К сожалению, наше государство к культуре относится как к факту жизни общества, не столь уже и важному. Власть до сих пор считает, что незаменимых людей нет, — если надо, назначим. Что у нас очень богатая талантами страна, и завтра-послезавтра мы опять наберем. А это неправда. Мир изменился, этот обман уже не пройдет. С каждой талантливой личностью исчезает часть нашей духовной культуры, восполнить которую уже нельзя. А главное — во всех видах искусства важна передача традиций школы, преемственность. Этого уже нет, связи обрывают­ся. Из-за отъезда педагогов стали преподавать те, кто этих традиций не полу­чил, — они не умеют, не научились учить. Российский балет перестал быть лучшим в мире, когда в нем не стало Нуриева, Барышникова. Вот пройдешь­ся вокруг «Карнеги-холл», посмотришь афиши — всегда большинство на­ших бывших российских исполнителей. Приятно, конечно, что наши музы­канты определяют уровень мировой исполнительской культуры, но живут и работают они уже в другой стране. Потому что там у власти правильные пози­ции. Скажем, в Америке в каждом городе музыканты и дирижер — самые по­читаемые люди. В Европе — то же самое. В США — 1200 оркестров, у нас — 45-Когда руководители Балтимора, Бостона, Филадельфии перечисляют самые большие достижения, на первом месте — их замечательный оркестр, потом идет поразительный музей, а дальше — все остальное. Здесь же считается, что цирк, эстрадные певички и классическая музыка — это все один профсоюз. Именно поэтому страна падает в бездну, трясину бездуховности. Может, под­нимется экономика, но уже не вернуть культуру».

«Серьезная музыка — фундамент культуры, по отношению к ней можно судить о культуре всей страны, об уровне ее цивилизованности. Ведь самый короткий путь к душе человека лежит через его чувства, а значит, через му­зыку. Музыка воспитывает чувства человека, его ум и сердце, делает его до­брее. Поэтому так важно пробудить в людях любовь к музыке, особенно — к классической. Есть какой-то огромный, богатейший внутренний мир у че­ловека, который нельзя опошлить словом, мир тончайших его ощущений, чувств, переживаний. Это то, что берет на себя музыка. Музыка превосходит слово по силе проникновения.

Вообще миссия искусства, а не только музыки, — держать человека в человеческом облике. Музыка появилась первой из искусств, еще когда ребенку напевали что-то вроде колыбельной. И когда провожают в по­следний путь, тоже что-то играют обычно, то есть она сопровождает нас всю жизнь. Мы так к этому привыкли, потому и не ценим. Музыка — един­ственная из искусств, которая возвышает человека над суетой мира, даже когда музыка — это реквием, трагическая мелодия, она все равно достает из вас самое лучшее, что вложила природа».

«На пустом месте ничего не создашь, нельзя построить культуру, у ко­торой нет фундамента. В Москве и Петербурге дела в культуре обстоят более или менее прилично благодаря поддержке правительства, но если говорить серьезно, то у страны в целом фундамента нет. Поэт Расул Гам­затов замечательно сказал о том, что, если ты в прошлое выстрелишь из пистолета, будущее выстрелит в тебя из пушки. К сожалению, мы, старшеепоколение, не смогли создать достаточно прочную духовную основу, на ко­торой было бы по-настоящему воспитано молодое поколение. Мы были по-граждански инертны. Мы приспосабливались. И молодые об этом знают. Поколение наших отцов жило во времена более чем сложные. Но то, что они оставили нам — Победу в войне, свои святые могилы, — это стало для нас той духовной почвой, на которую мы крепко могли опереться, стоять на ней. Однако я все же думаю, что наши дети — не потерянное поколение. То, что происходит с молодежью, это проблема не только сегодняшняя. Это было всегда. Да, в рядах молодого поколения сегодня много растерянных. Но ведь и мы еще что-то можем сделать. И хотя массовая культура расплы­вается, как грипп свиной, и бороться с этим трудно, мы готовы к борьбе за духовные основы нашего общества, за веру в идеалы. Мне кажется, будто мы сидим на баррикадах и защищаем наших детей от тех, кто хочет ихсделать дикарями. Искусству в этой борьбе принадлежит немалая роль, а может, и решающая. Особенно — музыке».

«Я против глобализации в культуре. Хотя совершенно не возражаю про­тив взаимопроникновения и соединения культур разных народов, если это взаимообогащение идет на пользу всем сторонам. Но, с другой стороны, когда нивелируются все народы и культуры, станет грустно жить. Весь мир носит джинсы — это хорошо, удобно, но ведь скучно.

Стремление повышать свой культурный уровень должно быть в каж­дом человеке. Внутренняя культура не увеличивает продолжительность жизни, но увеличивает продолжительность прожитого по содержанию. То есть личность испытывает гораздо больше впечатлений за тот же отрезок времени. Он больше впитывает в себя мира, чем тот, который только ест, пьет, спит и ходит в туалет... Сегодня человек чувствует себя свободным. Все могут ехать куда хотят, видеть другие страны, другие культуры, дышать и жить, как им нравится. Но вот парадокс: сейчас, когда наступила свобо­да передвижения, самовыражения, я уже жалею, что нет цензуры. Потому что иной раз свобода заменяется вседозволенностью в обществе. И пока мы станем по-настоящему культурной страной, сколько за это время взрослых и детских душ обеднеет. Увы, мы дикие. Еще Пушкин говорил: «Я, конеч­но, презираю свое Отечество с головы до ног, но мне досадно, если ино­странец разделяет со мною это чувство». Вот и мне досадно, когда наше бескультурье критикуют на Западе.

У нас в стране время от времени объявляется «Год культуры». Но этого ничтожно мало, культуру необходимо объявить национальной идеей в Рос­сии навсегда».

фрагмент из книги Джамили Хагаровой

«Юрий Темирканов. Монолог» (Скифия, Санкт-Петербург, 2015).

Информация подготовлена Санкт-Петербургским отделением  МЦР.