Путешествие юных Романовых продолжалось. Лодейное поле, монастырь, река Свирь, славящаяся своими порогами и... раками. Корреспондент «Голоса» описал все подробно: «Перед самыми порогами «Онега» и «Нева» остановились на минуту у пристани селения Важины, где население имело честь поднести их высочествам корзины, наполненные раками. Наконец настала перемена: раки заменили рыбу, а Важины особенно славятся ими; впрочем, теперь еще не лучшее время раков, хотя они и крупны, но слабы (частью пусты), так как только недавно меняли кожу». Сложно сказать - только ли рыбой кормили Великих Князей, но вполне возможно, что огромное количество сигов, осетров и лососей, подаренных местными жителями высоким гостям, поступали на камбузы «Онеги» и «Невы» и подавались к столу всем пассажирам. Хотя после Важин было уже не до раков - начинались настоящие приключения. «Свирские пороги Сиговец и Медведица представляют два такие места, где ничтожество человеческих усилий в борьбе с природою является в полном блеске. Оба порога опасны как камнями и быстротою течения, так и кривизною поворотов. Проходя их, невольно чувствуешь тот нервный трепет, который овладевает человеком, когда он не уверен в победе над природою, когда победа эта может быть дана ему только счастьем и случаем, а не завоевана знанием и искусством. Это такие минуты, когда у главных деятелей, являющихся ответственными за результаты, нервы напрягаются до невозможного и в мгновение переживаются годы. Порог Сиговец «Онега» и «Нева» прошли спокойно; впереди них шел пароход «Казань», а позади «Петр», оба принадлежащие инспекциям Министерства путей сообщения. У порога присоединился еще пароход Милютиных «Моряк», который держался все время около «Онеги», готовый поддержать ее в критический момент. Но вот мы стали подходить к самому опасному месту Свирских порогов - к Медведице. Пароход «Онега», бедствовавший здесь в прошлом году, не решился идти собственными силами, и пошел за туэром. «Нева» пошла собственным ходом и благополучно миновала опасность. Был, однако, момент, когда казалось, что мы не избежим каменьев. При втором повороте струя течения так сильно ударила в левую скулу парохода, что, несмотря на полный ход этого прекрасного парохода и несмотря на руль, положенный на борт, нос не катился влево. Пришлось моментально остановить машину и шестами оттолкнуться от правой стороны. Это было делом одной минуты: дружным усилием всей команды, налегшей на три шеста, нос парохода уклонился влево, и пароход опять понеся полным ходом против быстрины. За Медведицею остальные Свирские пороги кажутся уже незначительными и не обращают на себя внимания. Вообще же, плавание в порогах, будучи в высшей степени интересным, чрезвычайно тяжело по тому нравственному напряжению, которое оно вызывает» (в результате строительства Верхне-Свирской ГЭС в 1947 - 1953 гг. уровень воды в Свири поднялся, и пороги исчезли – прим. авт.).
Миновав пороги, Великокняжеская флотилия отправилась в Петрозаводск, куда прибыла 31 июля. Снова обратимся к газете «Голос»: «Перед отплытием олонецкому губернатору была послана телеграмма, что встреча должна быть в девять часов, хотя бы пароходы прибыли и ранее. Распоряжение это объясняется высокой внимательностью лиц, не желавших заставить представителей города ждать на пристани. Мы пришли в Петрозаводск в начале восьмого часа утра и нашли пристань не только совершенно пустынною, но даже без всяких украшений. Единственный знак, свидетельствовавший об ожидании высоких гостей, был ковер, разостланный на конце пристани. В начале пристани, у берега, виднелась густая толпа, сдерживаемая солдатами, не пропускавшими никого. В восемь часов на пристань прибыл городской голова с хлебом-солью, представители Горного ведомства: начальник округа Перловский, его помощник Вейденбаум и управитель завода Фелькнер, исправник, и наконец, в девятом часу, губернатор. Население города, жаждавшее посмотреть ближе на Августейших путешественников, несколько оттеснило цепь солдат и подвинулось до половины пристани; но здесь оно было остановлено окончательно. Их Высочества изволили сойти с парохода в девять часов и, приняв от представителя города хлеб-соль, сели в коляски. В соборе преосвященный поднес Их Высочествам по образу, в губернаторском доме высокие гости изволили осматривать археологический музей, на заводе же Великим Князьям было показано все производство. Посещение завода представляет, без сомнения, самое интересное и самое важное дело. Петрозаводск живет заводом, от процветания которого зависят средства существования большей части населения. Городской голова совершенно определенно высказал, что, когда завод работает, население Петрозаводска сыто; когда же завод бездействует, население голодает. К сожалению, теперь настала тяжелая пора для завода: заказы его очень ограничены, пушек он не работает, и вся его производительность ограничивается отливкою снарядов. Принужденный сократить штаты, завод распускает рабочих, и люди, привыкшие только к заводским работам, принуждены искать заработок на чужой стороне. Во время нашего присутствия на заводе была отлита 24-х фунтовая чугунная пушка короткого чертежа. Пушка эта носит № 37127-й, который показывает, сколько орудий отлито с основания завода, с 1774 года... На заводах Олонецкой губернии производятся также, в небольшом количестве, разные домашние вещи: сковороды, котлы, горшки, очажные плиты, гири, намогильные кресты и т. п. С Суярского завода вещи эти идут на ярмарки в Финляндию и получили уже такое распространение, что совершенно вытеснили мальцевскую посуду. Предметы эти посылаются также в Петербург, где на Садовой улице живет специальный комиссионер олонецких заводов купчиха Пиккиева-Курочкина. Осмотрев отливку орудий, выделку и облицовку снарядов, мы посетили магазины завода, где правитель завода А.Н.Фелькнер имел счастье поднести высоким путешественникам несколько бюстов особ Императорской Фамилии и другие предметы, разновременно выделанные на заводе...
На следующий день назначена была поездка на водопад Кивач, за 65 верст от города. Существовало опасение, что придется отложить поездку, так как всю ночь шел дождь, однако к утру он перестал, и осталось только облачное небо. Это и лучше, потому что не так было жарко. Выехали из Петрозаводска прямо с пристани в шесть часов утра. Их Высочества ехали в двух колясках, запряженных четвериками, а свита и офицеры обоих пароходов на тройках в самых разнообразных экипажах, начиная с громоздкого дорожного тарантаса и кончая двухколесным легким кабриолетом. Трудно передать подробности этой быстрой скачки; достаточно сказать, что, несмотря на четыре остановки для перепряжек, несмотря на довольно медленную переправу у деревни Шуя, на задержку для осмотра церкви у Кончезерского завода, мы проскакали 60 верст за пять часов. Лошади мчались все время в галоп. В шести верстах от Петрозаводска, в деревне Суложгор, при спуске с горы была поставлена арка из зелени, с которой спускались подвешенные венки из полевых цветов. Надо было видеть восторг, с которым население кричало «ура!» когда Его сорвал один из этих венков. При возвращении мы узнали, что крестьяне именно потому и повесили эти венки, что может быть, Великие Князья сорвут их. Дорога от Петрозаводска до реки Суны, на протяжении 60 верст идет по болотистому или скалистому грунту. Хотя дорога и называется почтовою, и обставлена верстовыми столбами, она в иных местах так узка, что едва пропускает тройку лошадей. Видно было, что перед самым проездом Великих Князей исправляли дорогу и починивали мосты... Проехав 60 верст, мы достигли берега реки Суны, где нас ждали две лодки инспекции путей сообщения и несколько местных крестьянских. На одной из лодок помещались девушки и женщины, следовавшие за нами с песнями. Рекою пришлось плыть против течения около восьми верст, из них три на веслах, а остальное пространство на бичеве, для чего опять-таки были вызваны крестьяне. На реке нас встретил дождь, провожавший до самого водопада, где все укрылись в павильоне, построенном еще в 1858 году, перед посещением водопада Государем Императором. Здесь же, в павильоне, был предложен весьма скромный завтрак. Слушая в Петрозаводске рассказы о красоте Кивача, и, проскакав более 60 верст, нельзя не разочароваться при виде действительно красивого, но очень мирного водоската...».
После Петрозаводска Великих Князей ждал город Вытегра, но добраться до него было не так-то просто даже представителям Царствующей Династии. Увы, несмотря на значимость пассажиров «Онеги» и «Невы», им пришлось столкнуться с теми же трудностями, которые поджидали в Онежском озере простых смертных. «Плавание Онежским озером можно сравнить с плаванием у каких-нибудь неизвестных берегов. Существующие карты нарисованы неверно, глубина озера не исследована, а в очертаниях берегов больше фантазии, чем действительности. Как образец можно указать на Ивановский маяк, стоящий при выходе из Петрозаводской бухты. На карте маяк этот показан стоящим на материке, так как на самом деле он стоит на острове. Мы вышли из Петрозаводска в полночь и, пробежав озером шесть часов, больше часа искали вдоль берега вход в реку Вытегру. Наконец, с Божьей помощью нашли ее, и то потому только, что у входа в реку стояли ожидавшие нас пароходы: милютинский «Два брата» и инспекций путей сообщения «Казань», «Петр» и «Волга». В Вытегру прибыли около 11 часов утра. Еще подходя к пристани, мы услышали пушечный салют. Несмотря на все усилия, мы не смогли рассмотреть пушки, из которой стреляли. Никому в голову не приходило искать пушку там, где она стояла — на одном из столбов перил окружающих пристань! Это игрушечная пушка, величиною в обыкновенную бутылку, медная, шведского изделия. Очень старинная, хранится обыкновенно в городской думе и выносится только в торжественных случаях». Гости осмотрели город, отметили и прекрасную иллюминацию, и фейерверк, устроенный начальником 2 округа путей сообщения, действительным статским советником Нордштейном, и красивое расположение Вытегры на высоких холмах. «Около десяти вечера Великие Князья прибыли в клуб, где в это время устроились танцы. Клуб очень недурен, и общество вытегорских кавалеров и дам далеко превзошло то, что мы могли ожидать в уездном городе. Можно сказать, что впечатление, которое оставляет по себе Вытегра, одно из самых приятных. Великие князья танцевали все танцы; примеру их последовала свита и офицеры с пароходов, так что вытегорский клуб имел такой оживленный вид, какой ему удается иметь, вероятно, нечасто. Великие Князья возвратились на пароход в двенадцатом часу; некоторые же из офицеров танцевали в клубе до четырех, когда окончились танцы.
В 10 часов утра Великие Князья простились с офицерами и командами пароходов «Онега» и «Нева» и пошли садиться в экипаж. В это время купчиха Манина поднесла Великому Князю Сергею Александровичу варенье, которое Великий Князь милостиво принял.
Великих Князей ждал Череповец, который уже называли в то время, «Северными Афинами». Славу и процветание Череповцу принес один человек - Иван Андреевич Милютин. Его жизнь может служить иллюстрацией утверждения, которому мало кто верит: один человек способен изменить жизнь тысяч своих сограждан. Родившийся в 1829 г., в мещанской семье, в крошечном городишке Череповце, рано потерявший отца, он, уже в 1853 г. был избран бургомистром города, а с 1861 г. - городским головой, и занимал эту должность 46 лет, до самой смерти. Это был человек просвещенный и деятельный. Вместе с младшим братом Василием он успешно занимался созданием собственного пароходства. По его инициативе был создан Волжско-Камский банк, в устав которого Милютину удается ввести параграф, по которому банк раз в год отчисляет из собственных прибылей 1 % «на пользу и развитие знаний в интересах российской торговли и индустрии». Устав доказывать властям необходимость постройки мощных грузовых судов, Милютин сам строит на верфи в Череповце три корабля водоизмещением от 400 до 600 тонн. Милютинские суда ходили в Англию, Италию, Америку. Череповец в эпоху правления Милютина превращается в центр промышленности, торговли и просвещения. По его инициативе в городе открываются Александровское техническое училище, Мариинская женская гимназия, реальное училище, учительская семинария, женское профессиональное училище, сельскохозяйственная школа, городское училище. Если в момент рождения Милютина в Череповце было чуть больше 2000 тысяч жителей, то к началу XX в. в городе только учащихся было около 2000, и почти половина из них - крестьянские дети. Свой родной город он назвал «поприщем для обращения мечты в дело» (после 1917 г. имя И.А.Милютина было забыто, его могила уничтожена – прим. авт.). В Череповце Великие Князья посетили собор, техническое училище, женскую гимназию, реальное училище и его ботанический сад, осмотрели «выставку всех произведений города и уезда». Поблагодарив городского голову И.А.Милютина, высокие гости отправились в Рыбинск. В Рыбинске они пробыли всего три часа, здесь «местное купечество вручило им 6000 рублей для раздачи раненым при Шипке и семействам убитых героев», и уже в 4 часа пополудни экстренным поездом юные Романовы уехали в Петербург. Их путешествие завершилось.
Что касается современного Череповца, то величать его сейчас Северными Афинами, язык не поворачивается. И дело все в построенном в советское время в черте города металлургическом комбинате полного цикла, который отравляет всю местную атмосферу. А ведь Череповец – это родина поэтов И.Северянина, К.Батюшкова. Здесь неоднократно у родной сестры и друзей бывал Николай Рубцов. Отсюда на последний подвиг с Романовыми вышла Анна Демидова.
В 1867 году вместе с сестрой Марией Великий Князь Сергий совершит путешествие в Константинополь. И это будет вполне символично и промыслительно, так как будущий градоначальник Москвы – Третьего Православного Рима на земле воочию встретится со Вторым Римом. Сопровождали Сергия и Марию Романовых воспитатели – Д.С.Арсеньев и графиня А.А.Толстая. Хотя Царьград захватившие его турки переименовали в Стамбул, он производил неизгладимое впечатление величественным храмом Святой Софии и древними крепостными стенами с башнями, тянувшимися на 5,6 километров. Взирая на то, что осталось от внешнего облика Второго Рима, думал ли тогда о судьбах Третьего Православного Рима на земле – Москвы Князь Сергий?
Что касается сестры Сергия – Марии, то она будет желанным ребенком после смерти ее почти семилетней сестры. Она выйдет замуж за Его Королевское Высочество принца Альфреда герцога Эдинбургского, второго сына королевы Виктории. С началом Первой мировой войны Мария была вынуждена уехать с младшими дочерями в Швейцарию. Революции в России и Германии лишили герцогиню большей части ее состояния, и последние годы она жила на средства от продажи своих драгоценностей. Похоронена в Кобурге.
Брат Марии и Великого Князя Сергия – Владимир известен тем, что с 1881 года был назначен Командующим войсками гвардии и Петербургского военного округа. Был известным меценатом, покровительствовал многим художникам, собрал ценную коллекцию живописи. С 30 октября 1869 года - товарищ президента (Великая Княгиня Мария Николаевна), с 14 февраля 1876 года - Президент Императорской Академии художеств, был попечителем Московского публичного и Румянцевского музея. Его сын Кирилл провозгласил себя Императором Всероссийским в изгнании Кириллом I, с чем согласилось большинство Дома Романовых. В свою очередь его сын - Владимир Кириллович был признан Главой Императорского Дома, а дочь Владимира Кирилловича – Мария ныне является Главой Российского Императорского Дома.
Другой брат Марии и Сергия – Великий Князь Алексий был членом Государственного Совета, Главным начальником флота и Морского ведомства (последний генерал-адмирал Российского флота), адмиралом. С 1890 года состоял почетным членом Берлинского Православного Свято-Князь-Владимирского Братства.
Андрей Башкиров
Русская Стратегия |
