Об Авторе: Родилась 22.02.1942 г. В 1965 году окончила Тираспольский педагогический институт. В 1980 году защитила кандидатскую диссертацию. В настоящее время работает в Приднестровском государственном университете им. Т.Г. Шевченко.
Раскол на Днестре
В одной из рецензий меня спросили, а как расшифровать ПМР? Расшифровала: Приднестровская Молдавская Республика и добавила – пока не признанная. Но, надеемся, что состоимся.
Решила, напишу, как помню, как восприняли ее не политики, а обыватели, обычные люди, чьи мысли связаны с каждодневной борьбой за выживание.
Приднестровский конфликт - это в первую очередь конфликт ориентационно-цивилизационный, культурный и языковый.
Поэтому начну с исторической справки сравнительно далекого прошлого.
***
На протяжении обозримого прошлого территория Левобережного Днестра никогда не являлось частью Румынии (за исключением 2,5 лет фашистской оккупации) и не входила в состав Молдавского княжества, восточные пределы которого ограничивались рекой Днестр. В середине Х века нашей эры территория нынешнего Приднестровья принадлежала Киевской Руси. Со второй половины XIV века она входила в состав Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского, а с 1569 года, соответственно - в состав Речи Посполитой. При втором разделе Польши в 1793 году эта территория отошла к России. В 1791 году к Российской империи была присоединена южная часть Днестрово-Бугских земель. В 1792 великий русский полководец граф Суворов основал крепость Тирасполь, которая являлась противовесом турецкой крепости Бендеры, расположенной на другом берегу Днестра, и с тех пор Тирасполь считался русским городом. После 1917 года река Днестр превратилась во временную пограничную линию между СССР и Румынией. В 1924 году левобережное Приднестровье получает государственность в качестве Молдавской АССР в составе Украинской СССР. В 1940 году была создана Молдавская ССР, куда волюнтаристским путем была присоединена и часть районов бывшей МАСССР. В июне 1990 года парламент Молдовы объявил о самоликвидации Молдавской ССР.
***
Отправной точкой возникновения конфликта между Кишиневом и Тирасполем явилась разработка в начале 1989 года Верховным Советом Молдавской ССР законопроектов «О государственном языке» и «О функционировании языков на территории Молдавской ССР».
Единственным государственным языком признавался румынский с переходом на латинскую графику. Русскому была отведена лишь роль языка межнационального общения. Решение сопровождалось шумной кампанией румынизации общественно-политической и культурной жизни. В результате резко обострился национальный вопрос, что вызвало рост межэтнических противоречий в республике.
В итоге 31 августа 1989 года эти два документа все же были приняты, а сама дата провозглашена национальным праздником — Днем языка. Действия Кишинева Приднестровье расценило как законодательное ущемление равенства граждан всех национальностей, проживающих в МССР.
2 сентября 1990 года на II Чрезвычайном Съезде депутатов всех уровней Приднестровья, состоявшемся в Тирасполе была провозглашена на территории левобережного Днестра Приднестровская Молдавская Республика в составе СССР (ПМССР)
Так возникла Приднестровская Молдавская Республика (ПМР)
25 августа 1991 года Верховный Совет ПМССР принял «Декларацию о независимости ПМССР».
Конфликт привёл к вооружённому противостоянию, начавшемуся 2 марта 1992 года. Его следствием стали многочисленные жертвы с обеих сторон весной и летом этого года. Вооружённые действия удалось прекратить благодаря вмешательству России. Российские войска под командованием генерала Александра Лебедя вмешались в конфликт на стороне Приднестровья, атаковали молдавские части и заставили их отступить, а затем подписать мирное соглашение.
В настоящее время безопасность в зоне конфликта обеспечивают Совместные миротворческие силы России, Молдовы, Приднестровья и военные наблюдатели от Украины. В ходе многочисленных переговоров при посредничестве России, Украины и ОБСЕ достигнуть соглашения по поводу статуса Приднестровья не удалось. Молдавская сторона неоднократно высказывалась за вывод российских войск из региона. Отношения между сторонами конфликта остаются напряжёнными.
Приднестровская Молдавская Республика состоялась. Нам уже 20 лет.
Каждому поколению своя война – говорила моя мама, вспоминая по вечерам ужасы пережитой войны 1941-1945 гг. И тут же добавляла – Вам не придется видеть войну, вы ее уже пережили. Как она была не права.
В тот далекий день я опаздывала на работу и, чтобы скрыть нарушение дисциплины заскочила в кабинет к Фариде снять верхнюю одежду. За столом сидела и плакала Валентина. Наша третья подруга.
– О чем слезы льешь подружка? Муж не долюбил или дети в садик не хотят идти?
– Оставь ее, – вмешалась Фарида. – Опять ее Христофор достал со своими лозунгами: Молдавия для молдован. А если живешь тут, то обязан знать молдавский и т.д.
Горько всхлипывая, Валентина добавила: – Ну, что ему надо? Разве я виновата, что меня сюда распределили после окончания Киевской Академии и муж здесь служит. Я, что против изучения молдавского? Организуйте изучение, введите экзамен, пожалуйста, что вы нас доедаете?
Христофор, сотрудник нашей лаборатории. Человек, влюбленный в свой край, знающий молдавский язык в совершенстве, культуру народа, его историю. Добрый товарищ Хороший специалист. Влюблен в Ольгу, кстати, немку по национальности, тоже работающую в нашей лаборатории старшим лаборантом. Влюблен по-своему, то есть по традициям своего (нашего) народа. Мог ее избить, не разрешал родить, помогал по хозяйству, имел золотые руки и светлую голову. Светлую голову замутили происходящие события. Он потерялся в трех соснах. С одной стороны – надо ненавидеть все другие национальности, с другой – он любит Ольгу. Что делать? На фоне всех событий Ольга с семьей уехала в Германию на постоянное место жительства. И наш ценитель Молдовы, влюбленный в свой край, легко разрубил гордиев узел, уехав вслед за ней в Германию. Все понятно: любовь – морковь, но, где же твой патриотизм? Ответ до сих пор не пришел из Германии.
Я успокоила Валентину и предложила:
– Давайте, девчонки, создадим кружок и начнем изучать язык (насколько я его знаю), хотя бы бытовой для общения.
С этого дня начали заниматься. А вскоре и официально было объявлено о необходимости изучения языка республики в которой живешь, что, в общем-то, было правильно. Знать язык и культуру народа, с которым живешь – необходимо.
Чем дальше в лес – тем больше дров. Каждый вдруг понял – времена изменились, теперь только «злые» выживут. И каждый начал выживать в меру своей порядочности. Кто был политически грамотнее – полез в различные политические и народные организации управлять «народом», кто порядочнее – затаился, может пронесет над головой эту бурю (ждали возврата палок дешевой колбасы и сыра).
К сожалению, старые времена не возвращались. Исчезла колбаса, «бесплатный сыр», сахар и конфеты. Но, самое главное, исчезли деньги, те самые рубли, на которые можно было все купить. Появились фантики, на которые мы наклеивали марки республики – мы их называли приднестрофики-дистрофики.
Нас прикрепили к магазинам, где через день можно было купить хлеб, цена которого доходила до нескольких тысяч и продолжала расти с каждым днем. Начался натуральный голод. Даже собаки от голода научились просить подаяние.
Как-то я возвращалась домой с работы голодная и злая. Уже второй день нигде не могла купить хлеб, а дома дочь и двое внучат, младшему два года. Впереди шла женщина и несла в руке хлеб. За ней бежала собака. Время от времени она забегала вперед и жалобно смотрела на руку женщины, в которой был зажат хлеб. Та шла, не обращая внимания на собаку, видно не очень радостные мысли обуревали ее.
Не выдержав, собака в очередной раз забежала вперед, села перед женщиной и начала гавкать. На своем языке она высказывала ей все, что она думает о некоторых с хлебом, которые не могут или не хотят поделиться. Оторвавшись от мыслей, женщина с минуту оторопело смотрела и слушала этот не агрессивный, а укоряющий лай. Вздохнула, отломила малюсенький кусочек хлеба и кинула собаке. Она поймала его на лету и, поняв, что больше не дадут, побежала прочь, оглядываясь через каждые два-три метра, а вдруг передумают и кинут ей еще кусочек такого вкусного хлеба. Не кинули.
Мы стали миллионерами, горько шутили в своем кругу. Зарплаты наши подскочили за миллион рублей. Если не ошибаюсь, это была стоимость двухсотграммовой пачки масла, если удавалось его достать. В тот период все доставали, купить ничего нельзя было. Мужикам бы напиться, да репу почесать – как дошли до жизни такой, но нельзя. Ввели сухой закон.
Какой-то праздник встречали без алкоголя. Купили на лабораторию пять трехлитровых баллонов абрикосового сока. Пили с тостами, шутками, пытались петь пьяными счастливыми голосами, уверяли друг друга, что и так нам тоже весело.
А на второй день из всего коллектива в шестнадцать человек лишь четверо вышли на работу, остальные с отравлением остались дома, пошли в поликлинику.
Наивные. Мы не читали, что написано на этикетках, и предположить не могли, что качество продукции определялось не гарантией государства, а количеством консервантов в ней. Наша с Валентиной подруга Фарида всегда говорила: – Пусть меня травит мое родное государство, чем частный рынок. Смысл слов сводился к тому, что государственное, значит качественное.
В 1988 году нам выделили дачные участки, которые мы, с легкой руки нашумевшего мыльного сериала, называли фазенда. Заброшенный карьер кое-где засыпанный черноземом и кое-как сглаженный грейдерами, нам предстояло превратить в цветущий сад. И, мы «пахали», мы превратили этот кусочек заброшенной земли в свой рай. После восьмичасовой работы под палящими лучами солнца (в отдельные дни и недели под 30-35 градусов в тени), бежали на участок: копать, садить, поливать, заглядывая каждому кустику в глаза, приговаривая над каждой ягодкой клубники, малины, срывая веточки укропа для голого супа. Мы обожали свои участки. Начали обустраиваться. Загорелась и я. Маленький домик, свой, чтобы ночью пить чай, слушать цикад и считать звезды, как «Ежик в тумане». Я строю его до сих пор.
Автоматные очереди из-за Днестра со стороны Бендер пугали, ужасали новости местных СМИ. Первые раненые, первые убитые. Крытые грузовики с мертвыми возле морга и тени под брезентом кузова, где родные с безумными глазами искали своих детей, отцов, братьев. Палаты, забитые ранеными, крики из операционных, соленый мат из уст безусых ребятишек – безногих, безруких, с забинтованными головами, с белыми от боли глазами. Ах, война, что ж ты сделала, подлая.
Правильно в народе говорят: чужую беду, рукой отведу, а свою … Настоящий ужас войны я познала, когда над головой начали рваться ракеты, обстреливая в очередной войне Кицканский плацдарм. Мне казалось, что ракеты разрывались (шло отделение ступени ракеты, как говорили мужики) над моим домиком. От ужаса я присела посередине улицы на корточки и начала кричать. Я ничего не соображала, пришла в себя только от толчка брата.
– Не ори, иди во двор. Будь в огороде.
– В каком огороде, надо в дом, надо в город, смотри все уже уехали?!
Подошел второй сосед. Спокойный. Тихо сказал, – пошли ко мне, вместе пересидим. А в город дураки поехали. Ведь в случае чего, будут бомбить не фазенды, а город, его промышленные объекты.
Вытирая слезы, ощупывая себя, не мокрая ли, на подгибающихся дрожащих ногах, вместе с братом пошли к Николаю. У ворот своей дачи стояла Валентина Леонтьевна, старенькая доктор наук, потерявшая слух и, приложив ладонь к бровям, удивленно смотрела на чистое ярко-синее без единого облачка, небо.
– Это что, гром? Дождик будет? А на небе ни облачка. – Обратилась она к нам.
– Нет! – кричим ей. – Это обстрел. Ракеты стреляют.
– А-а-а-а! То-то я смотрю, на небе ни облачка! Все ракетами разогнали, и полива нет. Плохо. – Вздохнув, она ушла в домик.
Мы глянули друг на друга и одновременно расхохотались. Смех был немного визгливым, отдавал начинающейся истерикой. Счастливая, она даже не понимала, что идет война Ракетный обстрел прекратился так же внезапно, как и начался.
Военные действия продолжались. Гибла молодежь в окопах. Теряли матери кормильцев, малые дети отцов. Начались переговоры, жесткие заявления генерала Лебедя.
Те часы войны я буду помнить всю жизнь, как и тех мальчиков на костылях, в колясках, что мелькали перед открытыми дверями палаты, в которой я лежала после очередной операции. Ах, война, что ж ты сделала, подлая.
Эта война высветила «всэ нутро людськэ», как говорила моя мама. Страх быть сокращенным, а сокращение шло повсеместно, так как предприятия останавливали свое производство, раскрывало истинное внутреннее содержание иных коллег по работе. Началось подсиживание, доносительство, необоснованные увольнения. После очередной несправедливой выходки своего непосредственного начальника, не добившись правды, решила уйти из института. Что ж, прощай сельское хозяйство, коему отдала я двадцать лет жизни, в котором познала взлеты и падения, который окончательно сформировал из байстрючки Человека. Меня пригласили в институт повышения квалификации. Я вернулась на стезю педагогики. Твоя непокорная дочь вернулась к тебе.
***
Отпраздновав женский праздник, я девятого марта 1993 года приступила к выполнению своих обязанностей на новом месте работы.
Двадцать лет, отданные сельскому хозяйству еще колоколом обиды стучали в голове, болезненным колесом в бессонные ночи проворачивались горькие мысли об увольнении за двадцать минут без передачи материальных ценностей, даже без обычного, ни к чему не обязывающего, вопроса: – Почему Вы решили уволиться? Ведь уходил из института ветеран труда, имеющий государственные и республиканские награды, кандидат наук, ведущий научный сотрудник, заведующий аспирантурой. Подписывал ей заявление вчерашний аспирант с единственным напутствием: – Если человек решил уволиться, он все равно уйдет и держать его ни к чему.
Слезы сироты не падают на землю. Еще не раз пересекутся наши пути: и в дни его взлета и в дни его горького падения. Но это будет потом.
Разговор с директором института повышения квалификации был более чем коротким.
– А Вы справитесь с работой методиста? Знаете, это же не ученики, это учителя с опытом, большим опытом работы?
Противный холодок страха в очередной раз кольнул сердечко. Все начиналось сначала. Мой страх и его недоверие. Все опять повторилось сначала.
Ответ был более чем убедительным:
– Я пока не буду читать лекций, а с организационной частью работы справлюсь.
Шли первые дни становления республики. Был принят Закон о трех государственных языках – русском, молдавском, украинском. Школам нужны были учебники. Начальные и средние профессиональные учебные заведения в России переходили на государственные образовательные стандарты. С чем это едят, у нас пока не знал никто. И меня отправили в первую командировку в Москву за образовательными стандартами для начальной и средней профессиональной школы. Как было всегда, так было и в этот раз. Методический центр ССУЗов города Москвы снабдил меня, чем мог. Это были и стандарты по отдельным специальностям, и учебные планы и методические пособия, и другие методические разработки. Я везла два бумажных мешка бумаг. Уже была таможня. Никак не могли понять новоявленные таможенники, зачем я везу макулатуру. Старлей сказал помощнику: – Что не видишь, больная, оставь ее.
В последующие два месяца, мы с помощником опять ездили просить, договариваться, подписывать договора на поставку учебников для школ с русским языком обучения.
Для школ с украинским языком обучения мой сотрудник Светлана Борисовна поехала по школам Украины собирать учебники на украинском языке (советского выпуска). Ей министерство народного образования выделило автобус. На обратном пути он изволил сломаться посреди степи. Под дождем учебники выгружали вместе с водителем прямо в грязь. Ремонтировали машину и опять загружали учебники и учебные пособия внутрь.
Намного хуже было с обеспеченностью учебниками школ с молдавским языком обучения.
Так как мы приняли решение на референдуме отделиться от Молдовы, сформировать свое государство, остаться на кириллической графике – в министерстве решили убрать латиницу из школ. И пошел гулять очередной «Красный террор». Работает и сегодня в министерстве просвещения Ольга Захаровна, которая «вчера» проверяла во всех ли школах перешли на латиницу, а «сегодня» лично ездила и на глазах у учащихся и студентов срывала плакаты и другие наглядные пособия со стен, изготовленные на латинице. Ничего не понимали учащиеся. Плакали в голос женщины – руководители учебных учреждений, перекатывали желваки мужчины. Но … шла перестройка. Времени на раскачивание не было. Хуже было другое – ничего не стоило заработать «врага народа» со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Помню, в тот год в министерстве, тогда, народного образования культуры и культов, было принято решение августовские совещания провести в городе Каменка. Для подготовки совещания меня послали в командировку за неделю до его проведения. Остальные сотрудники института, как помощники, должны были приехать в день совещания, но приехала только методист Запольская Виктория. На вопрос: – Где остальные? – Тихо ответила, – Начальник управления профессионального образования сказала, что не доверяет им. Они все враги молодой республики. Будучи уволенной с занимаемой должности этот определитель врагов тут же уехала на ПМЖ в Германию, ибо не могла далее работать с врагами (какими уточнить забыла).
В ногу с перестройкой шла и моя карьера. Методистом я побыла несколько дней. Назначили проректором по научной работе. Основной заботой стало обеспечение общеобразовательных и профессиональных школ новой республики учебниками, методическими пособиями, (даже элементарно – тетрадями) на кириллической графике. В учебниках должны были исчезнуть галстуки, пионеры, комсомол, Ленин, Сталин, даже, безоговорочно, необходимо было убрать (особенно из учебников начальной школы) и биографию Володи Ульянова. Доходило до идиотства. Где можно было за два месяца до начала занятий найти или издать такие учебники? Но приказ есть приказ, соответственно поговорке: ты начальник …
И пошла работа. Собрала группу энтузиастов, в которую вошли наряду с сотрудниками института мои подруги, родственники, их дети. Целые дни на работе, ночами дома мы закрашивали галстуки, переводя их в бантики, галстуки-бабочки. Заменяли в учебниках русского языка фамилии известных деятелей коммунистов, комсомольцев на другие. Большие тексты (на один-два абзаца) заклеивали чистыми листами, расчерчивали продольными линиями и писали: работа с учебником.
До меня, проректор по научной работе подписала ряд договоров с учителями молдавских школ, с преподавателями педагогического института и отдельными коллегами по педагогической деятельности Молдовы о переводе учебников физики, математики, геометрии и др. изданных на русском языке либо на латинице на молдавский язык на кириллической графике.
Срочно нужны были учебники для начальных школ, ведущих обучение на молдавском языке. Опять создавались группы, подписывались договора. Во главе этих групп стояла Дорина Афанасьевна Габужа. Благодаря ее самоотверженному труду молдавские школы сегодня имеют полный набор учебников по языку и литературе.
Темп работы был такой, что не оставалось времени обдумать, что мы делаем правильно, а в чем ошибаемся. Специалисты по прежнему месту работы, еще вчера добрые товарищи, сегодня на митингах перед тысячами граждан кричали, брызгая слюной во все стороны, русских за Днестр, евреев в Днестр.
Создавалось впечатление, что народ сошел с ума, не выдержав испытания свободой. Исчезли продукты, везде очереди. Слово «купить» было забыто, и вместо него в речи слышалось одно – «где ты достала?». Деньги обесценились настолько, что булка хлеба стоила несколько сотен тысяч рублей. Своих денег еще не было. Просто на советские рубли наклеивали местные марки (выдавали на руки рубли и марки и мы должны были их сами наклеивать). Стало невмочь целыми ночами клеить марки, и мы их просто прикладывали к деньгам. Вскоре все (как мы шутили) стали миллионерами, получая зарплату по несколько миллионов рублей, на которые можно было купить булку хлеба и пакет маргарино-масла или килограмм полированных костей, называющихся суповым набором.
Был сформирован новый состав министерства, которое было переименовано в министерство просвещения. Во главе министерства стал кандидат педагогических наук Гайдаржи Георгий Харлампиевич. Сформировал свой кабинет. Меня пригласили начальником управления профессиональной школы министерства просвещения. В управлении нас было четыре человека. В дополнение к своим обязанностям я по-прежнему, теперь уже на уровне министерства, занималась обеспечением школ республики необходимыми учебниками и другой учебной, учебно-нормативной и учебно-методической литературой.
Это был самый сложный период работы в молодой республике. Не было издательства, наши типографии не были готовы к печатанию и тиражированию учебной литературы. Элементарно не было денег (наши приднестрофики никому не были нужны) на закупку бумаги, ее доставку, на заключение договоров с авторами на создание и перевод учебников на молдавский язык с кириллической графикой. На помощь пришла Русская община, центр которой находился в Кишиневе. Община взяла на себя подготовку рукописей к изданию на молдавском языке, заключила договора с нашими типографиями, частично обеспечила наши школы с русским языком обучения бесплатными учебниками.
Стал налаживаться быт населения, общеобразовательные школы, пусть и неполностью обеспеченные учебниками, начали учебный процесс. В профессиональных школах, через курсы повышения квалификации, педагоги и администрация ознакомились с требованиями государственных образовательных стандартов. Перешли к разработке своих собственных, действующих на территории республики, образовательных стандартов для рабочих профессий. Разработали типовые планы на шестьдесят пять рабочих профессий по государственным образовательным стандартам России.
Все стало входить в нормальную рабочую колею.
Изменилась жизнь и в республике. Появилось огромное количество лотошников, торгующих, чем Бог пошлет. Продавали ластики, карандаши, тетради, ручки, портфели. И тут же рядом лежали жвачки, сникерсы, кока-кола, в маленьких пакетиках порошок, который назывался "юпи". Его разводили в воде и получали (как говорили сами лотошницы) краску для волос, которую дети пили с упоением. Появились в продаже и другие прелести капиталистического мира в виде тампаксов, прокладок и различных "возбудителей" для мужчин. Появились первые частные, вначале микроскопические фирмочки, различные ООО, которые вскоре стали быстро разрастаться и съедать одно другого. В общем, все как в большой стране.
Некоторых товарищей заинтересовала проблема с учебниками в республике, и посыпались предложения от наших писак, писателей-фантастов и других около издательских дел мастеров. Началась критика действий министерства просвещения, что не приглашают к сотрудничеству своих коллег по перу, то бишь писателей и издателей, вернее, «товарищей», что считают себя таковыми. По совету министра я встретилась с таким издателем, директором Молдавского филиала Московкого издательства "Молодая Гвардия" В.Пищенко. Цена за подготовку к изданию учебников была настолько смехотворно «мала», что всех денег республики не хватило бы на издание части учебников, не говоря о полном перечне для начальной и основной школы. Причем просил он 100% предоплату.
Диалога не получилось, так как, хищно скаля зубы в недоброжелательной улыбке, зам. Пищенко по всем скандальным вопросам Муссуров В. объяснил, что надо дать заработать и ребятам из России. Ребята из России – был художник из Новосибирска, их друг.
Буквально, через несколько дней на работе пожелал со мной поговорить тет-а-тет некий дальновидный издатель, Крисько И. Предложение было простым:
– Мне сказала теща, что самая умная в этом министерстве ты и с тобой можно иметь дело.
– А в чем дело? – не поняла я «лестного комплимента», с довольно неприятным душком.
– Передай нам молдавские учебники, и будем работать вместе.
– А что, – довольно глупо улыбаясь, ничего не поняв из краткого диалога, – Георгий Харлампиевич подписал с Вами договор?
– Какой договор? Ты отдаешь мне рукописи, и мы начинаем работать.
– Послушай! – Возьми русские учебники, там Россия поможет, возьми украинские, там Украина не откажет в помощи. Но зачем тебе молдавские учебники. Их нужно мизер. Языка вы не знаете. Налаживать производство, да и издательство, сегодня неподъемно для нас. Оставь молдавские учебники в покое.
– Да, на х… эти учебники. Там любая х…я сойдет. Кому они нужны?!
– Нет! Молдавские учебники я вам не отдам. Хотите заработать, берите русские или украинские. Или, идите к министру и только официально, я передам их производство вам. Понятно?
– Ну, что ж, ты еще об этом пожалеешь.
– Это ты пожалеешь, – ответила я и вернулась в кабинет. Какая я была наивная. Я думала: – отбрила негодяя, спасла молдавские учебники. Я и подумать не могла, что, самое легкое для меня было бы, если бы меня они просто убили сразу. Нет! Меня убивали три года. Постепенно! Постоянно! И не только меня и не только они.
Пищенко, Муссуров и Крисько развернули травлю по всем правилам детектива. Были подключены вице-президент, председатель ОСТК, средства СМИ. Шли письма Президенту. На знаменитой Коллегии министерства просвещения из уст Пищенко прозвучало (когда проходил мимо моего стула) – ее надо уничтожить, она ж не заткнется. На этой Коллегии Пищенко и Муссуров договорились до того, что обвинили меня и Габужу Дорину Афанасьевну в румынизации молдавских школ. Я стала врагом Республики.
Я даже предположить не могла, какое змеиное гнездо я разворошила. Дорину Афанасьевну назвали серым кардиналом при Майдуровой. Сегодня нет такой награды, которой бы не была награждена эта женщина за свой гражданский подвиг. Именно, благодаря ее самоотверженному труду сегодня молдавские школы имеют полный набор учебников по молдавскому языку и литературе. И не только учебники, но и все полагающиеся к ним учебные пособия для учителей и учащихся.
Коллектив энтузиастов продолжал работу над подготовкой учебников. Были подготовлены и выпущены первые учебники для начальной школы с молдавским языком обучения. На имя министра были посланы благодарственные письма учителей молдавских школ, такие же письма были направлены вице-президенту и Президенту.
Но меня уже ничто не могло спасти от этой троицы. Они не верили, что я не имела к деньгам никакого отношения. Перечислением денег, формированием цен выпускаемых учебников, оплатой авторам, занимались другие лица в министерстве. К травле были подключены ОСТК (председатель В. Емельянов), СМИ в лице журналиста Д. Кондратовича, даже церковь в лице архиепископа Юстиниана. Сумели господа подключить и МВД. Пошли вызовы на допросы. Три раза в неделю, как на работу я приходила к следователю в кабинет, и начинался разговор: – куда делись государственные деньги? Сколько взяла себе? – На мои документы никто не смотрел. Да, они их и не интересовали. Допросы продолжались с восьми утра до четырех-пяти вечера. Мне нахально дымили в лицо двадцатидолларовыми сигаретами, я смотрела на их двухсотдолларовые туфли и думала:
– Откуда у этих вчерашних выпускников при их мизерной зарплате столько денег, чтобы носить такие дорогие туфли и курить такие дорогие сигареты? Откуда у них это свинское отношение к женщине, которая годится им в матери?
В первые дни преследования склад с учебниками был опечатан. Через день приехали из русской общины и, вскрыв склад, увезли учебники. И до сегодняшнего дня никто о них не вспомнил. Значит, все было подстроено. На меня не открывали уголовного дела, хотя состоялся суд, на котором давал показания и вице-президент, как, по его словам, законопослушный гражданин своей республики.
Министерством просвещения было предложено издательству (филиалу Российского издательства "Молодая Гвардия") взять программу в свои руки, ведь они этого добивались. Даже был подписан соответствующий договор. Он так и не вступил в силу. Издательство, в лице своего председателя Пищенко В., запросио в министерстве оплату за выполнение работ в долларах, Российских рублях, молдавских леях, но ни в коем случае не в рублях Приднестровья и повторяю еще раз со 100% предоплатой. И это в период жесточайшей экономической разрухи. Много обещали и некоторые депутаты Верховного Совета Республики. Депутат Ликий В. договорился до того, что пообещал учебник по географии написать за три ночи, правда не уточнил северных или южных.
В мою защиту выступили учителя молдавских школ, администрация и преподаватели учреждений профессионального образования, сотрудники НИИ, где я раньше работала.
Из-за шумихи в СМИ, бесконечных писем к Президенту, был приглашен на беседу министр просвещения. Георгий Харлампиевич доложил Президенту выполнение программы «Учебник». Ведь несмотря ни на что министерство продолжало работу по созданию, переводу и изданию учебников для школ с молдавским языком обучения. В результате встречи Президент предложил уволить меня, чтобы все успокоились. Так меня отблагодарили за все бессонные ночи, за отданное неизвестно зачем, здоровье. Я осталась без работы. Вовсю начало работать телефонное право. Меня боялись принять на работу простым преподавателем. Ату ее, ату. В моей семье из одиннадцати человек работала я одна. Теперь и я без работы.
Падение мое было таким же стремительным, как и мой взлет. Семь месяцев безработицы. Одиннадцать голодных душ. В глазах у старших один вопрос, чем накормить детей. Решили с братом заняться бизнесом. Закупали в Кишиневе товар и продавали здесь в городе. Из-за этой книжной катавасии подал в отставку и Георгий Харлампиевич.
Новым министром стала кандидат химических наук Бомешко Елена Васильевна. Отчаявшись, пошла к ней на прием. Она была очень удивлена создавшейся вокруг меня ситуацией. Через два часа после приема у меня была работа. Я вернулась в институт повышения квалификации рядовым методистом на одну ставку. Это было особо оговорено исполняющим обязанности ректора. Мне оставили время, чтобы и дальше румынизировать наши школы – как горько шутила я в то время. В 1999 году я уже была заведующей лабораторией стандартизации профессиональных школ республики. Через год – проректором по научно-методической работе. В 2000 году последний раз меня вызвали на допрос и закрыли (так и не открывшееся) дело в связи с отсутствием места преступления. Справку я ношу всегда при себе (еще один таракан в моей бедовой головушке).
В должности проректора по научно-методической работе я проработала до 2007 года. Была награждена медалью «За трудовую доблесть» и получила почетное звание «Заслуженный работник народного образования ПМР».
Меня пригласили на работу в Приднестровский государственный университет, где работаю и сейчас. Продолжаю заниматься теми же вопросами, что и в институте повышения квалификации – государственными образовательными стандартами. Сейчас коллектив университета переходит на образовательный процесс по образовательным стандартам третьего поколения. Работа очень интересная, нужная. Сгинули в неизвестности мои «доброжелатели», состоялась республиканская программа «Учебник», общеобразовательные и профессиональные школы республики обеспечены учебниками. Республика твердо стала на ноги. Нам уже двадцать лет. Как и моя Республика я выжила.
