«ВСЕ, ЧТО ПЫТАЮТСЯ ПИСАТЬ О НЕМ, НИ В КАКОЙ
МЕРЕ НЕ ОТРАЖАЕТ ЕГО КАК ЧЕЛОВЕКА БОЛЬШИХ
СТРАСТЕЙ, ГЛУБОКИХ ЧУВСТВ И СОВЕРШЕННО
СВОЕОБРАЗНОГО СКЛАДА УМА».
А. В. ТИМИРЕВА-САФОНОВА
В юности его звали Савонаролой. Не случайно. Жизнь подтвердила правоту этого исторического сопоставления. Они оба решительно превосходили своих современников, сотрудников и врагов, и оба погибли, как говорится на посту, к которому были предназначены. И Савонарола, и Колчак обладали магическими свойствами.
Мистики отмечают два вида жизни: созерцательную и деятельную.
Главное в созерцательной жизни - познание истины, в деятельной - я делаю то, что велит мне мой разум.
Жизнь созерцательная, как минимум, никому не мешает, мало кому помогает и хороша сама по себе. Жизнь деятельная необходима потому, что укрепляет Отечество. Так полагал философ Платон, но его диалектика неприменима к жизни Александра Васильевича Колчака. В нем обе грани неразделимы. И безусловно, что он, погибший на 46 году своей деятельности, преуспел и в жизни деятельной, и в жизни созерцательной, в жизни размышляющей о самой жизни. Александра Вастильевича любили прекрасные дамы, и это важный критерий личности и для мистиков, и для деятелей. Но здесь остановимся в наших размышлениях, чтобы не завидовать и не сравнивать любивших Колчака с подругами видных большевиков. Это была бы, конечно, антиэстетика и неописуемый ужас…
Итак, у нас в плане небольшое эссе об одной грани адмирала Александра Васильевича Колчака. И не будем забывать, что многое познается в сравнении…
Минная война. Впервые лейтенант Колчак столкнулся с этим новым видом боевых действий на море в Порт-Артуре, куда он примчался без паузы весной 1904 сразу после окончания очередной полярной экспедиции с небольшой остановкой в Иркутске, где 5 марта венчался с Софьей Федоровной Омировой, тоже проделавшей для этого торжества нелегкий путь из Санкт-Петербурга. Командуя эскадренным миноносцем «Сердитый», Колчак выставил мины к югу от Порт-Артура, на которых подорвался и ушел на дно японский крейсер «Такасаго».
После возвращения в Санкт-Петербург лейтенант Колчак написал секретную работу, обобщающую тот опыт, который он получил в войне против Японии. «Основания для организации постановки мин заграждений» - так она называлась и представляла из себя одно из первых пособий для организации минной войны на море. Абсолютное большинство положений этой работы актуальны и сегодня. Процитируем хотя бы одно положение, хотя советским адмиралам Октябрьскому и Трибуцу надо было бы помнить эту работу наизусть, но они не помнили, потому что не читали ее…
«Широкое развитие постановок мин заграждения, - писал в 1906 году Колчак, - связано всегда с отказом от маневрирования собственных сил в районе постановок, а потому применение мин заграждения, как средства подготовки позиций для боя, должно быть ограничено и производиться по строго обдуманному плану. « Эта работа Колчака была замечена будущим командующим морскими силами Балтийского моря адмиралом Николаем Оттовичем фон Эссеном и Государем Николаем Вторым. Фон Эссен занимался созданием минной морской дивизии на Балтике, которой в годы Первой мировой войны доведется командовать капитану первого ранга Колчаку. По заранее обдуманному плану были выставлены минные заграждения на входах в Рижский и Финский заливы. Было учтено преимущество в морских силах неприятельской Германии, поэтому минные заграждения ставились на путях возможного вторжения германского флота. И эти минные постановки сыграли важнейшую роль в морской войне на Балтике в 1914-1918 годах. Попытка немецкого флота Открытого моря войти в Рижский залив обернулась потерей нескольких крейсеров, о Финском заливе немцы даже не думали, зная сколь умело выставлены на входе минные поля. Приведем один эпизод из минной войны на Балтике. Александр Васильевич Колчак уже командовал Черноморским флотом. В ночь с 10 на 11 ноября1916 года 10-я германская флотилия миноносцев в составе 12 боевых кораблей получила приказ совершить набег в западную часть Финского залива. При попытке форсирования русских минных полей пошли на дно семь из двенадцати германских кораблей, еще три эсминца были серьезно повреждены. Никогда немецкий флот не имел таких потерь в эскадренных миноносцах, как в этой попытке проникнуть в Финский залив. При этом не было потоплено ни одного русского транспортного судна. В эти осенние дни вице-адмирал Колчак, командуя Черноморским флотом, используя свой опыт минных заграждений, добился абсолютной доминации русского флота в Черном море. Вот как сам Александр Васильевич вспоминал об этом: «Эта операция непосредственно над босфорскими укреплениями была выполнена нашими минными судами непосредственно под моим руководством. Я выходил на корабле в это время сам, и Босфор мы заградили настолько прочно, что, в конце концов, установивши необходимый контроль из постоянного дежурства и наблюдения миноносца для того, чтобы эти мины не были уничтожены и вытралены, и для того, чтобы, в случае надобности, укрепить снова эти заграждения, мы, в конце концов, совершенно обеспечили свое море от появления неприятельских судов. (…) Весь транспорт на Черном море совершался так, как и в мирное время. Минные заграждения, дозорная служба, надлежащим образом организованная и надлежащим образом развитая, радиосвязь дали возможность обеспечить нам черноморский бассейн совершенно спокойным от всяких покушений со стороны неприятеля и обеспечить совершенно безопасный транспорт для кавказской армии».
Теоретическая работа Колчака была неоднократно подтверждена практикой Первой мировой войны. В ночь на Новый 1915 год крейсер «Россия» в походе ставил мины западнее острова Борнхольм на подходах к немецкой базе флота в Киле. Капитан первого ранга Колчак убедил командующего походом адмирала Трухачева подойти ко входу в гавань Киля и поставить там мины. На выставленных минах русские моряки собрали «большой урожай»: в феврале -марте 1916 года отмечены подрывы 4 крейсеров, 2 миноносцев и 6 транспортных судов…
При рассмотрении эпизодов применения мин в годы Второй мировой войны необходимо учитывать фактор участия в ней авиации. Но и при участии торпедоносцев и бомбардировщиков на море основные положения теоретической работы Колчака о применении мин и минных постановок были абсолютно актуальны. Рассмотрим действия Балтийского и Черноморского флотов. Командующие вице-адмиралы Трибуц и Октябрьский. Трибуц был до 1917 года фельдшером, Октябрьский носил фамилию Иванов - и был кочегаром. В первый же день войны последовали их приказы о немедленных минных постановках. При этом на Черном море не было флота противника, а на Балтике основные силы советского флота находились вне Финского залива и Кронштадта. В итоге, как мы знаем, последовал трагический переход флота и гражданских судов из Таллина с громадными потерями на минах, большая половина которых была выставлена самим Балтийским флотом. Подрывались на своих минах. Почему? Не знали о секретных местах их постановок? Другого пути не было? В теоретической работе Колчака о минных постановках был и такой тезис: «Начиная с объявления войны, мины заграждения следует выставлять в водах, в которых не предполагается действий собственных сил, но которые могут стать оперативными направлениями для противника, чтобы не лишить собственный флот сосредоточиться в нужном для него направлении». В конечном итоге Балтийский флот под командованием Трибуца оказался полностью блокированным в Кронштадте и на Неве в окруженном Ленинграде. Запертым и собственными минными постановками. Особенно трагически это сказалось на балтийских подводниках. Германский флот получил полную свободу в поддержке сухопутных частей Вермахта на Северо-Западном фронте Второй мировой войны. Колчак же считал, что «Мины заграждения есть оружие активное и, как таковое, имеет наиболее рациональное применение в водах находящихся в обладании у противника».
В Севастополе первый день войны отметился невообразимыми событиями. За 15 минут до налета шести немецких бомбардировщиков «Хейнкель-111» город подвергся бомбардировке собственным четырехмоторным ТБ-7. Были жертвы. ТБ-7 был сбит. Четверо из его экипажа спаслись на парашютах, что дало повод многим «воспоминателям» говорить о немецком десанте и о первом сбитом самолете врага. Провокация была устроена НКВД, чтобы обвинить в агрессии Румынию. Малая провокация оказалась поглощенной большой - «Барбароссой». Убедится в том, что автор не бредит, можно очень легко. Сбитый ТБ-7 до сих пор лежит на глубине 35-40 метров на траверсе Карантинной бухты. Вице-адмирал Кулаков так вспоминает об этом событии: «А в конце дня там, где было очень тщательно проведено траление, внезапно подорвался и затонул портовый буксир, посланный с плавучим краном поднимать немецкий самолет, сбитый ночью зенитчиками и упавший в море за Константиновским мысом». Все здесь у адмирала перепутано. Буксир и кран не подорвались на минах, их там не было, где они затонули, а взорваны они были бериевской командой, чтобы не открылась тайна затонувшего сбитого самолета. Немецких потерь в этот день над Севастополем нигде не зафиксировано. Далее. Неожиданно (!!) выяснилось, что весь боезапас мин и торпед для Черноморского флота находится под открытым небом в Сухарной балке. Невероятно, но факт. 22 июня были мобилизованы грузовики, которые два дня перевозили опасный боезапас. Между прочим, от малейшей детонации при взрыве этой массы мин и торпед Севастополя бы не стало. Куда перевозили этот опасный груз на хранение? В Херсонес, в храм святого князя Владимира, построенного на средства русского народа в царствование императора Александра Третьего на предполагаемом месте крещения князя. В этот же день последовал приказ командующего Черноморским флотом вице-адмирала Октябрьского о минных постановках в Черном море. 22 июня выполнить этот приказ оказалось невозможным из-за отсутствия на флоте горючего. В последующие дни начались лихорадочные минные постановки. Без общего плана и с желанием заминировать все Черное море. Разведывательный отдел флота под руководством полковника Дмитрия Багратовича Намгаладзе засыпал командование паническими сообщениями о десантах, немецких подводных лодках и итальянском флоте, идущем в Черное море через Дарданеллы и Босфор. Не удивительно, что командующий флотом приказал закрыть огромные морские площади сплошной постановкой мин. Когда война приблизилась к Севастополю и Черному морю, это оказалось роковым для города и флота. Противник довольно быстро определил, где находится узкий фарватер для прохода кораблей и судов в бухты Севастополя. Именно на этом фарватере корабли подвергались постоянным бомбардировкам, и флот понес на них весомые потери. И в. дальнейшем засоренность моря собственными минами лишила Черноморский флот свободы маневра и так до самой победы в войне. И еще в 50-ые годы минные тральщики вынуждены были очищать акваторию Черного моря от не нужного минирования в первый год войны. Итальянский же флот в нашем море так и не появился. В упомянутой работе Колчака черным по белому было заповедано: «Подготовка позиции минными полями, равно как и постановка их у баз вообще не должна делаться заблаговременно, так как, во всяком случае, стесняет маневрирование собственных сил и учесть вперед значение того или другого прохода или водной площади крайне затруднительно. Во всяком случае эта подготовка должна быть возможно ограничена и производиться только при действительной необходимости. Неприятельские силы можно всегда задержать на время, необходимое для подготовки позиции применением с начала военных действий мин заграждения, как активного оружия рядом с базами противника и у его берегов». Вот и поставил бы Черноморский флот в самом начале войны мины у берегов союзников Германии - Румынии, Болгарии и у выходов из Босфора.
Но прошлое ничему не могло научить советских адмиралов, они его не знали, потому что прервалась дней связующая нить…
Виктор Правдюк,
Русская Стратегия
|
