«Одна только история народа

может объяснить истинные требования оного»

Пушкин

Может показаться, что рассуждать сегодня о революции есть либо специфическое дело профессиональных историков, либо некий анахронизм – ностальгия по коммунизму или по антикоммунизму[1]. Однако никуда не деться от того факта, что в последний период мировой истории революция стала явлением «векообразующим». Поэтому отношение к революции, понимание ее охватывает все главнейшие проблемы бытия, как в физическом, так и в метафизическом аспектах. В начале XXI столетия человечество (и Россия, в частности) вновь стоит перед выбором между революционным и эволюционном путями развития.

Одна из основных причин нынешнего всеобъемлющего кризиса, охватившего Россию, видится в том, что после падения коммунистического строя даже не предпринималось попыток на государственном уровне дать ответ на вопрос о том, что же именно произошло со страной хотя бы в XX веке[2]. К началу 90-х годов в обществе укоренилось самоуверенное убеждение, что все и так ясно-понятно. Что-то уж слишком быстро мы поняли. Еще совсем недавно, накануне развала СССР, лишь избранные умы приближались к глубинному осмыслению этих проблем. Относительно полное осознание сути большевистской Революции появилось только в «Архипелаге» и «Красном колесе» Солженицына. Но кто эти книги толком прочел и проанализировал с точки зрения дальнейшей судьбы России? И вдруг – все в одночасье оказалось очевидным даже для последнего школьника. Так не бывает.

Проникновение в суть вопроса мы заменили чтением газетных заголовков. Нашими учителями стали не церковные пастыри, не писатели и философы, даже не политики. Самые сложные проблемы нам растолковывают телеведущие, юмористы и актеры. Погружению вглубь и движению вперед в постижении истины мы предпочли хаотическое поверхностное скольжение.

Результатом стало то катастрофическое положение во всех жизненных сферах, которое мы видим сейчас. Нельзя строить дом на песке. Наше же строительство базируется на «скользящем» фундаменте. Даже люди, управляющие государством на любых уровнях, имеют лишь определенные взгляды в конкретных областях, но между этими взглядами, как правило, не существует единого связующего начала. «Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях... даже самый искусный аналитик не найдет того, что называется общей идеей или Богом живого человека. А коли нет этого, то, значит, нет и ничего», – говорил чеховский герой, характеризуя человека эпохи конца XIX века – «эпохи безвременья».

Ровно через век всё повторилось. Конец XX – начало XXI века – новая «эпоха безвременья». Если нет «общей идеи», определяющей жизненные ориентиры отдельного человека, естественно, ее не может быть и в целом обществе.

Общество это почувствовало: все чаще говорят о необходимости сформулировать «национальную идею». Такая работа идет сейчас в рамках самых различных политических и интеллектуальных течений. Подобная постановка вопроса весьма характерна: именно в «эпохи безвременья», когда общество разъединено, особенно успешно приживаются искусственные идеи, которые обещают указать выход из тупика. (Скажем, именно в «эпоху безвременья» XIX века русское общество начало пленяться коммунистической утопией).

Сегодня перед нами два пути: либо смириться с распадом и загниванием, либо отдать себя во власть новой идеологии. И тот и другой сулят крах. В первом случае это очевидно, а по поводу второго вспомним хотя бы предупреждение Достоевского:

«У них не человечество, развившись исторически, живым путем до конца, само собой обратится, наконец, в нормальное общество, а, напротив, социальная идея, выйдя из какой-нибудь математической головы, тотчас же и устроит все человечество и в один миг сделает его праведным и безгрешным, раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути!.. Оттого так и не любят живого процесса жизни: не надо живой души! Живая душа жизни потребует, живая душа не послушается механики, живая душа подозрительна, живая душа ретроградна! А тут хоть и мертвечинкой припахивает, из каучука сделать можно, – зато не живая, зато без воли, зато рабская, не взбунтуется!»

Идеологический подход уже достаточно показал в нашей истории свое уродливое лицо. Внедрение новой идеологии – это практически всегда революция, загоняющая «живую жизнь» в рамки избранной схемы. Разоблачая в свое время революционную доктрину, Н.Н. Страхов утверждал, что она всегда оснуется на следующем убеждении:

«…С человеком и с целым народом можно поступать так, как мы поступаем с камнем и металлами, то есть сделать из них то, что пожелаем сделать».

Надо отметить, что к настоящему времени мы практически утратили точное понимание термина «революция». Это идет от советской эпохи, когда слово «революция» употреблялось как синоним всего хорошего, а «контрреволюция» – дурного. В результате слово потеряло свое конкретное содержание. Сегодня оно часто употребляется в метафорическом смысле: техническая революция, сексуальная революция, «революция роз». Поэтому следует договориться о терминах. В данной работе под революцией (если подходить к ней как к социальному явлению и не говорить о метафизической составляющей) понимается резкое, скачкообразное, насильственное изменение общественно-политического уклада жизни. «Революция» – слово иностранное, да и ее «колыбелью» был Запад. Однако развитие России в последние века происходило именно революционно. Повторяю, что и сегодня мы вынуждены выбирать между загниванием и очередной революционной встряской.

Но существует и «третий путь» – развиваться «исторически, живым путем до конца». Для этого не требуется сочинения новых идей, надо лишь внимательно проанализировать путь предшествующий и попытаться отделить «истинные требования» народа от всех искусственных напластований.

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ