145 лет назад - 5 мая 1877 года родился легендарный русский исследователь Арктики, гидрограф Георгий Седов. Храбрец, который решился на заведомо невозможное - во славу своего Отечества. В 1912 году выступая с идеей Первой русской экспедиции к Северному полюсу, он говорил: "Амундсен желает во что бы то ни стало оставить честь открытия за Норвегией и Северного полюса. Он хочет идти в 1913 году, а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг..."
Отец будущего покорителя севера - крестьянин с Полтавщины Яков Седов – поселился на берегу Азовского моря на хуторе Кривая Коса, основанном в 1750 году запорожскими и донскими казаками. Тогда это была Область Войска Донского, ныне – Новоазовский район Донецкой Народной Республики. В большой семье Седовых было девять детей – четыре сына и пять дочерей. Уже в семь лет будущий полярный исследователь помогал отцу - тот был рыбаком. И только в четырнадцатилетнем возрасте Георгий отправился учиться в церковно-приходскую школу. За два года он прошел в ней трехлетний курс. Георгий был лучшим учеником и в конце обучения получил похвальный лист.
После окончания церковно-приходской школы Седов работал приказчиком в магазине на родном хуторе. Но он уже знал, что хочет стать капитаном дальнего плавания. Родители к мечте сына относились скептически. Потому в 18 лет Георгий сбежал из дома в Ростов-на-Дону, где поступил в мореходные классы. Учился блестяще - в двадцать один год Георгий Седов получил диплом штурмана дальнего плавания, в двадцать четыре экстерном сдал экзамен и был произведен в поручики по Адмиралтейству.
В 1902 году Седов отправился в гидрографическую экспедицию, которая изучала остров Вайгач на границе Карского и Баренцева морей, а также окрестности Новой Земли и устье реки Кары. Георгий Яковлевич был назначен помощником начальника экспедиции. Руководитель исследовательской миссии гидрограф Александр Варнек после отзывался о Седове как о человеке энергичном, острожном и хорошо знающем свое дело. Впоследствии узнав об организации под начальством Седова экспедиции к Северному полюсу, он так аттестовал своего бывшего подчиненного: «Всегда, когда надо было найти кого-нибудь для исполнения трудного и ответственного дела, сопряженного с немалой опасностью среди полярных льдов, мой выбор падал на Седова, и он исполнял эти поручения с полной энергией, необходимой осторожностью и знанием дела. Его дальнейшие самостоятельные и трудные работы... еще раз убеждают в том, что составленное мною мнение о капитане Седове как об энергичном, знающем и дельном работнике не было ошибочно и дает полное право надеяться, что он первый достигнет полюса и водрузит там русский флаг».
Во время русско-японской войны Георгий Седов командовал миноноской № 48, которая несла сторожевую вахту в Амурском заливе. А в 1906 году его назначили помощником лоцмейстера Николаевской-на-Амуре крепости.
К тому времени отношения с родителями выровнялись, так что Георгий навещал их. Вот как описывает возвращение Седова на родной хутор свидетель этого события Иван Палиев: «Помню, как сошел он на пристани, как шагал пыльной улочкой к своему родному дому, покрытому камышом. Вся грудь его была в серебре, на боку — офицерский кортик. И подумать только — ведь это наш земляк, сосед, с которым дом о дом живем. Красавец такой. Рыбаки с большим интересом рассматривали своего земляка, а мы, детвора, вообще не могли глаз оторвать от него».
В 1909 году Георгий Яковлевич отправился в Чукотскую экспедицию, где руководил исследованием устья реки Колымы и удобных морских подходов к ней. На следующий год на Новой Земле он картировал Крестовую Губу, где был заложен Ольгинский поселок. Экспедиция была высоко оценена - по ее итогам Георгия Седова приняли в члены Русского географического общества.
В 1911 году Седов планировал новую экспедицию в восточную часть Арктики, но его направили исследовать Каспийское море. Георгий Яковлевич принял это распоряжение с неудовольствием – его манили северные моря. Однако задание он выполнил с привычной добросовестностью и по возвращении получил чин капитана.
***
А уже на следующий год Седов выступил с идеей экспедиции к Северному полюсу. Он обратился к руководству Гидрографического управления с рапортом: "Многие путешественники плавали сюда (в Северный Ледовитый океан) для отыскания свободного морского пути на восток, многие для открытия Северного полюса... Человеческий ум был до того поглощен этой нелегкой задачей, что разрешение ее, несмотря на суровую могилу, которую путешественники по большей части находили, сделалось сплошным национальным состязанием. Здесь, помимо человеческого любопытства, главным руководящим стимулом, безусловно, является народная гордость и честь страны. Горячие призывы у русских людей к открытию Северного полюса появились еще во времена Ломоносова и не угасали до сих пор. Мы пойдем в этом году и покажем всему миру, что русские способны и на этот подвиг".
У Седова был такой план достижения полюса. Примерно14 июля 1912 года экспедиция в составе 14 человек с 50 собаками должна отплыть из Архангельска на Землю Франца Иосифа, где ей предстоит зимовка. Во время зимовки экспедиция обследует берега этого острова. Кроме того, должны быть собраны коллекции, организована гидрометеорологическая станция и сооружен маяк у наилучшей якорной стоянки.
На следующий год экспедиция должна отправиться на север на судне или пешком по льду. Во втором случае часть экипажа остается на судне; до возвращения полюсной партии она будет продолжать гидрометеорологические наблюдения. Полюсная партия во главе с начальником экспедиции идет к полюсу с таким расчетом, чтобы в течение светлого времени года достигнуть полюса и вернуться обратно к судну или же дойти до Гренландии, в зависимости от обстоятельств. Если к намеченному сроку полюсная партия не вернется, то судно уходит обратно. Предполагалось, что экспедиция сумеет возвратиться не ранее осени 1913 года или лета 1914 . Стоимость экспедиции была исчислена Седовым в 70 тысяч рублей (стоимость экспедиции Нансена на «Фраме» достигла почти 1 млн. руб.).
Смельчака поддержали. Ему был предоставлен двухлетний отпуск с сохранением содержания, из капитанов по Адмиралтейству он был переведен во флот с чином старшего лейтенанта. Однако вскоре специально созданная при Гидрографическом управлении комиссия резко и во многом справедливо раскритиковала план экспедиции. К 1912 году Седов много поработал на Севере, но он не знал зимней Арктики, не имел опыта движения по дрейфующим льдам. Отсюда и проистекали все промахи разработанного им плана. К тому же, стремясь опередить Амундсена, Георгий Яковлевич намечал срок выхода экспедиции на 1 июля. Времени на подготовку было явно недостаточно.
В конце мая Седов подготовил новый, уточненный план экспедиции. Но и он вызывал много вопросов. В итоге правительство отказалось выделить деньги на экспедицию. Но брат издателя "Нового времени" Михаил Суворин создал специальный "Седовский комитет". Свои скромные взносы понесли туда ученые, артисты, рабочие, студенты, солдаты. 10 тысяч рублей пожертвовал Император Николай II.
"В эти дни, полные тревог и волнений, Георгий Яковлевич приходил домой усталый, осунувшийся, огорченный неудачами, встречавшими его на каждом шагу. Но случалось, он вбегал радостный, оживленный, размахивал письмом или газетой, в которых находил дружеское слово участия и поддержки начатому им делу. Помнится, несколько раз перечитал он вслух напечатанное в газете письмо знаменитого путешественника Семенова-Тянь-Шанского: "Чтобы России и русскому человеку выпала честь открытия Северного полюса, - к этой мысли нельзя отнестись равнодушно... И кто же, как не Россия, должен исследовать полярные страны Севера? Взгляните на карту, и увидите, что три четверти Северного Полярного круга примыкают к нашей стране. Половина пространства нашего государства находится под постоянным влиянием полярного климата". Это были те же мысли, которые высказывал сам Седов.
Среди многочисленных писем, получаемых Седовым, встречались наивные, написанные нетвердой, детской рукой. Одно из них, присланное маленькой девочкой, до сих пор хранится у меня. Она пишет: "Я читала у Жюль Верна, что на Северном полюсе есть вулкан. Прошу вас после открытия написать об этом".- Обязательно напишу, - смеясь говорил Георгий Яковлевич", - писала потом в своих воспоминаниях супруга отважного полярника Вера Валерьяновна.
На собранные средства зафрахтовали старое парусно-паровое судно "Святой мученик Фока". Несмотря на все трудности, благодаря энергии и необычайной настойчивости Седова к 27 августа экспедиция была снаряжена настолько, что могла начать плавание. В состав экспедиции, кроме гидрографа Георгия Седова, вошли географ и метеоролог Владимир Визе, геолог Михаил Павлов, художник-фотограф Николай Пинегин и ветеринарный врач Павел Кушаков. Команда судна «Св. Фока», на котором отправилась экспедиция, состояла из 13 человек. Командиром судна был Николай Захаров. «Фока» представлял собой старый деревянный барк, переделанный в двухмачтовое судно. Водоизмещение его составляло 273 т, паровая машина обладала мощностью в 100 л. с. Корабль вышел в плаванье с запасом угля лишь около 120 т, которого могло хватить не более чем на 23—25 ходовых дней.
"Конец лета 1912 года. Архангельск. В нанятом доме живут участники экспедиции. На полу тюки с одеждой, с гидрографическими инструментами, столы завалены грудами различных приборов, необходимых для трудного и далекого арктического путешествия. Во дворе лают и грызутся собаки. Из открытого окна нашей комнаты я вижу у причалов темный, неподвижный силуэт "Фоки". Георгий Яковлевич в эти дни совсем мало бывает дома. Он всецело поглощен заботами о предстоящем отплытии. Скоро, очень скоро корабль должен поднять якоря, а сделано еще далеко не все. Седова беспокоит команда, укомплектованная владельцем судна. Это те люди, с которыми он должен будет делить опасности и лишения похода. От их мужества, опыта и умения будет зависеть успех экспедиции. Выдержат ли они испытания, не подведут ли в трудную минуту? Эти мысли волновали Георгия.
Однажды мне представился случай убедиться, насколько серьезное значение придавал Седов дисциплине и моральному состоянию команды. Поздно вечером мы возвращались из города на извозчике. Возле самого дома Георгий Яковлевич вдруг соскочил с пролетки и торопливо подошел к часовому. Часовой, опершись на ружье, спал. Муж тряхнул его за плечо. - Виноват, ваше благородие, - смущенно оправдывался матрос, - притомился.- Вы совершили преступление, - сказал Седов, - больше вы у меня не служите. На другой день матрос упрашивал Георгия Яковлевича простить его, но начальник экспедиции был непреклонен. Когда матрос ушел, он пояснил мне:- По-человечески жаль мне его. Но не могу, не имею права проявить снисхождение. Ты пойми, если он здесь, на материке, потерял чувство долга, не нашел в себе сил выстоять несколько часов на вахте, то что же будет там, на Севере, где от каждого из нас потребуется величайшая самоотверженность, готовность к самым тяжелым лишениям. Там он может подвести всех нас. Лучше уж сразу отказываться от слабых и малодушных", -вспоминала супруга мореплавателя.
В полдень 27 августа 1912 года при огромном стечении народа «Фока» отчалил от архангельской набережной и двинулся на север, делая всего по 4 мили в час. " И вот наступил долгожданный день отплытия - 27 августа. На пристани полно провожающих. Звучат речи, музыка. По палубе корабля, делая последние приготовления, снуют матросы. Наступила минута прощания. На душе тяжело, беспокойно щемит сердце. Катер с провожающими отходит от корабля. Последний гудок, и медленно, очень медленно отходит "Святой Фока", разрезая свинцовые волны". Вера Валерьяновна не знала, что расстается с супругом навсегда.
***
Экспедиция Седова покинула Архангельск почти на полтора месяца позже намеченного срока. Это сразу же осложнило ее продвижение. Начался период осенних штормов. Бассейн Белого моря был пройден благополучно, но очень скоро начались трудности. Поднявшийся сильный встречный ветер развел крупную волну, с которой пароход не мог совладать. «Фоке» пришлось искать прикрытия на Терском берегу, откуда он смог выбраться только 1 сентября.
Через 4 дня опять задул штормовой встречный ветер, а 6 сентября над новоземельскими горами при солнечном небе и ясной дали стали появляться рваные клочья облаков, неподвижно застывавшие на месте. Барометр падал, и все предвещало «всток» — необычайной силы ветер со стороны Карского моря. На следующее утро «всток» мгновенно превратил море в кипящий котел. Волны перелетали через палубу, мостик и даже через трубу парохода. Крупная волна унесла шлюпку и разбила находившуюся под ней собачью клетку, затем «всток» сорвал кливер, а потом и бизань-парус. Нахлынувшей огромной волной была разбита в щепки вторая шлюпка и едва не выброшен за борт рулевой Лебедев.
В течение целых суток буря не ослабевала. Корабль занесло уже под широту 75°, где вскоре могли начаться льды. Опасаясь встречи с ними, Седов переменил курс на юго-восток. Вскоре выяснилось, что «Фока» находится вблизи чрезвычайно опасных в бурю новоземельских берегов, усеянных подводными камнями. К этому времени в трюме выскочили подпорки, крепившие груз, и он бился о борта. Вода стояла угрожающе высоко, а откачивать ее было нечем, поскольку помпы засорились.
В этой критической ситуации Седов принял очень смелое решение — поставить «Фоку» под прикрытие новоземельского мыса Святой Нос, близ которого он в то время находился. Но, чтобы достичь этого места, нужно было «прошмыгнуть» через узкий проливчик рядом с грядой зубчатых подводных скал, обнажавшихся лишь по временам. Ему удалось провести судно в нескольких метрах от смертельно опасных скал. Теперь «Фока» был в безопасности.
"Св. Фока" попал в жесточайший шторм. "Это был шторм жестокий, даже больше - страшный, - Находились мы в пятнадцати милях от берега, к нему приблизиться не могли, так как ветер был встречный, а наша машина против сильного ветра не выгребает. Таким образом, нас мало-помалу отбрасывало все дальше и дальше от берега в открытое море, где волна делалась все больше и больше. Накрыла темная ночь. Что делать? Мысли мои работают со страшной быстротой. Команда наполовину укачалась, и мне пришлось это учитывать. Судно дает большую течь, часть воды попадает в трюм через палубу, и все это стоит, как привидение, перед моими глазами. Сначала хотел было пуститься по ветру к Шпицбергену, но потом, подумав, решил бороться со штормом, чтобы пробиться к берегу. Поставили все паруса и легли в лавировку. "Фоку" буквально всего покрывало водой, не было рубца сухого я, весь мокрый, на мостике. Холод адский, снег бьет в лицо. Но я твердо решил не сдаваться, пока не пробьюсь к берегу. "Фока" геройски себя вел. Как он чудесно борется с волной! Если бы он был более крепкий, то лучшего судна едва ли нужно было пожелать. Лежит на боку и черпает правым бортом воду. Нос весь зарывается в волны. Брызги без конца летят через мостик. Паруса сильно натянуты. Снасти и рангоут трещат, писк, визг и собачий лай (от холода, - собаки все мокрые). Все это делает обстановку адской, хаотической. Вокруг море кипит прямо-таки белой пеной. Боремся, но вот удар-другой волны, и шлюпка судовая летит за борт и пропадает в пучине морской. Через час срывает другую шлюпку и разбивает о борт судна. Но здесь мы сами прикончили с ней, скорей обрубили фален и пустили ее в море, чтобы она не рассадила борт корабля. Веруша, вероятно, ты не поверишь мне стало в эту минуту жутко, но я не потерял присутствия духа и продолжал с бешенством орать на команду, отдавая приказания. Но вот новая беда - разорвало парус - бизань, надо его спускать... Снасти одна за другой лопались, и это приводило судно всякий раз к опасности....", - писал Георгий Яковлевич в первом письме супруге, которое он оставил для нее на маяке.
После участники экспедиции рассказывали, как стойко Георгий Яковлевич переносил бурю. В обледеневшей одежде он часами не сходил с капитанского мостика. Когда матросы падали с ног от усталости, Седов приказал офицерам заменить их, чтобы они смогли хоть немного отдохнуть.
10 сентября ветер ослабел и появилась возможность продолжать путь. Седов направил «Фоку» в соседнюю Крестовую губу, чтобы пополнить цистерны с пресной водой. Через два дня поплыли дальше. По плану корабль в это время уже должен был прибыть на Землю Франца Иосифа. Но необычайно тяжелые ледовые условия и поздний выход из Архангельска расстроили все планы уже в самом начале.
"Из Крестовой губы, - писал он в другом письме, - мы направились дальше на север к заветной цели. Погода не благоприятствовала и здесь, а впереди беловатый горизонт не подавал никакой надежды на открытую воду. Так и случилось.
Вскоре мы под 77 градусом северной широты встретили густые непроходимые льды. Защемило у меня сердце от досады. До боли стало обидно, что мне и здесь препятствуют. Но делать нечего. Три дня бился снова о лед отважный "Фока", который своими могучими скулами беспрестанно поражал огромные ледяные глыбы, как бы чувствуя, что это мне необходимо, необходимо идти как можно дальше... Но мы не пробились. Не было никакой силы справиться с полярной стихией... Здесь нам попалось несколько медведей и, так как это были первые медведи, то понятно, мы на них накинулись со всей яростью. Все бежали, прыгая с льдины на льдину, за ними, с ружьями, проваливались и снова бежали. Была настоящая война. В конце концов израненные медведи ушли в воду и исчезли подо льдом. Белые чайки стаей кружились над нами и своим криком дополняли картину аврала. Стояла уже поздняя осень - 2 сентября, морозы доходили до десяти градусов и лед быстро сковывался. Счел благоразумным повернуть на Новую Землю и там зазимовать".
Седов приказал потушить котлы. «Фока» стал на зимовку в 200 метрах от берега Новой Земли, около полуострова Панкратьева, в бухте, названной Седовым «бухтой св. Фоки». К этому времени на корабле осталось не более 25 тонн угля. А скоро настала полярная ночь.
"Покинуло нас милое солнце на 101 день. Наступила сплошная ночь. Но мы уже хорошо устроились зимовать на пароходе. Зажглись огни по каютам, распаковали библиотеку, пианино, граммофон. Все это установили в кают-компании, где стало уютно и хорошо... В библиотеке оказалась масса книг лучших русских и иностранных авторов. Все это нам доставляло большое удовольствие и разгоняло скуку и уныние.
Я прочел всего Байрона, Шекспира, даже Дюма, Бальзака и других. По вечерам, если пройтись по каютам и посмотреть, то увидишь сплошное чтение книг. Для музыки были определенные часы. Можно было играть от двух дня до десяти вечера. Визе оказался прекрасным музыкантом и играл самые хорошие вещи по нотам, которые он привез с собой", - писал Георгий Яковлевич в дневнике.
Георгий Яковлевич был неистощим на выдумки, ободрял людей, оказавшихся в ледяной ловушке шуткой и добрым словом. А сам скучал по своей любимой Вере..
5 января 1913 года он писал: "Как бы я с тобой побегал по чистому, чистому белому снегу, или на санках с горы покатились бы. Здесь чудные высокие горы. Здесь мне все нравится. Хорошо. Только тебя не достает. Скучно, грустно до боли без тебя, моя душа, мое сердце, мое помышление, моя жизнь. Еще осталось жить без тебя 1/2 года, кажется с ума сойду... Когда хорошая погода и есть работа, тогда только я и спасаюсь от тоски. Работа интересная и я ее люблю. Имею дело большую часть с небом. Влюбился в Венеру, сдружился с Сатурном, ухаживаю также за Вегой. Интересное общество. Прошу не ревновать, а то мне уже ясно представляется твоя кислая мордашка... Прощай! Сильно обнимаю. Ложусь спать с тобой."
Вскоре у самого судна оборудовали метеорологическую станцию, заведывание которой было поручено Владимиру Визе. Сам Седов принялся за сооружение астрономического и других знаков, необходимых для съемки местности.
Седов не унывал. "Наша экспедиция, - писал он в путевом дневнике, - помимо достижения Северного полюса преследует еще широкую научную работу, а так как Новая Земля, принадлежавшая нашему отечеству, нуждается в исследовании, прежде всего, то мы и направим пока еще свежие силы на подробное и всестороннее ее изучение".
Во время зимовки 1912 г. Седов и его спутники провели несколько экспедиций, целью которых было всестороннее изучение Новой Земли. Наиболее ценные результаты дала экспедиция, совершенная к мысу Желания Седовым совместно с боцманом Инютиным. Она продолжалась 63 дня и оказалась самой трудной из всех. За это время Седов впервые произвел маршрутную съемку всего северо-западного берега и северной оконечности Новой Земли и части восточного ее берега. На пути он определил 4 астрономических и 4 магнитных пункта и высоты главнейших гор. Все это позволило ему нанести весь пройденный путь на карту - в результате выяснилось, что прежние карты были не верны.
Географ Визе и геолог Павлов во время зимовки впервые пересекли поперек Новую Землю в самом широком и «таинственном» ее месте. Во время этого перехода была произведена подробная нивеллировка и опись части берега Карского моря.
***
Георгий Седов был полон решимости во что бы то ни стало продолжить плавание на север. Но прошло лето, а льды все еще держали корабль в плену. Только 3 сентября 1913 года «Фока» получил возможность продолжать свой путь. Угля на пароходе оставалось очень мало, потому в топках жгли звериное сало, тросы и старые паруса. С большим трудом удалось пробиться сквозь тяжелые льды к Земле Франца Иосифа. 13 сентября «Фока» бросил якорь у мыса Флора. Ожидаемых запасов угля Седов здесь не нашел...
Набив моржей (другого топлива, кроме звериного сала достать было неоткуда), экспедиция направилась дальше на север, с целью дойти до острова Рудольфа. Но скоро «Фока» был остановлен непроходимым льдом, и так как топливо к этому времени почти иссякло, то Седову пришлось остановиться на вторую зимовку. Для нее очень удачно была выбрана бухта у северо-западного берега о. Гукера, которую Седов назвал бухтой Тихой.
"Сегодня потеряли Солнце. А с ним наступили сумерки, какие-то фантастические – сизые, дымчатые. Потеряли Солнце, потеряли свет, чувствуешь себя, что потерял что-то дорогое, близкое, необратимое. Безжалостная природа: судьбой мы лишены родины, своих дорогих семей, а она отняла у нас последнее утешение, последнюю поддержку наших сил. Ну что ж, будем и мы к тебе безжалостны, вступим с твоими силами в отчаянный бой и может быть, победим, хотя ты и считаешься непобедимой. Солнце послало нам в полдень последний свой уже остывший поцелуй и тихо, под румяную улыбку, скрылось за горой, на которой лишь оставило розовую тропку для нас, к сожалению, недостаточную. Прощай родное Солнце, до 9 февраля, на 121 день.
Механик доложил, что топлива всего на 10 часов ходу осталось, плюс к этому туман, снег и кругом лед, при таких обстоятельствах, конечно дальше идти невозможно, да кроме того намечается какое-то брожение в команде?! Поэтому в 4 ч. снялся с якоря и перешёл в Северную часть Земли Hooker, где в бухточке и стали на якорь лагом к берегу, вытянувшись на мель. Тут наша вторая зимовка и отсюда путь к полюсу. Поможет ли нам Бог дойти до полюса?". - писал Георгий Седов.
Из-за однообразной пищи и недостатка свежего мяса среди участников экспедиции распространилась цинга.. Седов тоже заболел, но ни болезнь, ни уговоры участников экспедиции не могли сломить его воли, несмотря на то, что он отдавал себе отчет в тяжести создавшегося положения. Решив во что бы то ни стало отправиться к полюсу, он сказал своим товарищам:
«Совсем не состояние здоровья беспокоит меня больше всего, а другое: выступление без тех средств, на какие я рассчитывал. Сегодня для нас и для России великий день. Разве с таким снаряжением надо идти к полюсу? Разве с таким снаряжением рассчитывал я достичь его? Вместо 80 собак у нас только 20, одежда, износилась, провиант ослаблен работами на Новой Земле, и сами мы не так крепки здоровьем, как нужно».
Георгий Яковлевич принял смелое решение попытаться достигнуть полюса на собачьих упряжках."Скорее бы уж идти к полюсу, пока здоровы, - записывает он в своем дневнике, - а то чего доброго еще заболеешь серьезно". И тут же добавляет: "Что-то плохое самочувствие".
Вместе с Георгием Яковлевичем отправились два матроса - Григорий Линник и Александр Пустошный. На рассвете 15 февраля 1914 года участники экспедиции выслушали последний приказ своего начальника.
"Итак, - говорилось в нем, - сегодня мы выступаем к полюсу, это - событие и для нас, и для нашей Родины. Об этом дне мечтали уже давно великие русские люди - Ломоносов, Менделеев и другие. На долю же нас, маленьких людей, выпала большая честь осуществить их мечту и сделать посильное научное и идейное завоевание в полярном исследовании на гордость и пользу нашего Отечества... Пусть же этот приказ, пусть это, быть может, последнее мое слово послужит вам памятью взаимной дружбы и любви. До свидания, дорогие друзья".
Четырехмесячный запас провизии был погружен на 3 нарты, в каждую из которых было запряжено по 8 собак. Троим смельчакам предстояло преодолеть почти тысячу километров.Уже в первые дни пути Седов мог проходить только небольшие расстояния, так как у него от цинги сильно опухли ноги. Вскоре у него заболела и грудь. На седьмой день Седов уже не мог идти совершенно и был вынужден сесть на нарту. Несмотря на это, он и слышать не хотел о возвращении, настойчиво побуждая своих спутников двигаться вперед. Опасаясь, что они из жалости к нему повернут обратно, Седов, лежа привязанным к нарте, крепко держал в руке компас и время от времени поглядывал на него. С каждым днем Георгий Яковлевич чувствовал себя все хуже и хуже и почти все время находился в забытьи. Закончилась полярная ночь и Седов записал в дневнике: "Увидели выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети нашим близким на родине, как мы ютимся в палатке, как больные, удрученные, под 82 градусом северной широты...".
5 марта Георгий Яковлевич скончался. Матросы похоронили Седова на острове Рудольфа, самом северном острове самого северного нашего архипелага. Вместо гроба - два парусиновых мешка, в изголовье - крест, сделанный из лыж. В могилу положили флаг, который Седов мечтал водрузить на полюсе.
Через две недели они вернулись на борт "Святого мученика Фоки" и сообщили печальную весть. Незадолго до их возвращения на судно от цинги скончался механик Зандер.
К середине августа «Фока» добрался до Мурмана, и экипаж пересел на пассажирский пароход «Император Николай II». 23 августа 1914 года в Спасо-Преображенском всей гвардии соборе была отслужена панихида по Георгию Седову.
***
Именем Седова названы архипелаг и остров, мыс и пик, пролив, два залива, две бухты... Именем его назван поселок Седова (бывшая Кривая Коса), где он родился. Улица Седова есть в Москве и во многих других городах и поселках. В честь Седова называли и называют корабли. Так, в историю полярных путешествий вошел длившийся 812 суток дрейф ледокольного парохода "Георгий Седов", который пересек Северный Ледовитый океан.
Ныне многие историки именуют экспедицию Седова самым безумным и неподготовленным путешествием за всю историю изучения Севера. Но все они не учитывают один важный момент - при всех известных недостатках, которых не могло не быть в условиях крайней ограниченности в средствах и времени, из трех экспедиций, вышедших в Арктику летом 1912 года вернулась только экспедиция Георгия Седова. Георгий Седов принес в жертву своей великой цели только себя. Что же касается механика судна Зандера, умершего от цинги на острове Гукера, то мало какой экспедиции удавалось избежать смертельных случаев после двух арктических зимовок
Став символом твердости духа, самоотверженности, Георгий Седов навсегда останется одной из знаковых фигур в истории освоения Арктики. Своим беспримерным стремлением к цели Седов поднял на небывалую высоту интерес к исследованию ледяного царства у северных границ России, исполнив, тем самым, свое главное предназначение.
Елена Мачульская
Русская Стратегия
_____________________
ПОНРАВИЛСЯ МАТЕРИАЛ?
ПОДДЕРЖИ САЙТ!
Карта ВТБ (НОВАЯ!): 4893 4704 9797 7733 (Елена Владимировна С.)
Яндекс-деньги: 41001639043436
Пайпэл: rys-arhipelag@yandex.ru
ВЫ ТАКЖЕ ОЧЕНЬ ПОДДЕРЖИТЕ НАС, ПОДПИСАВШИСЬ НА НАШ КАНАЛ В БАСТИОНЕ!
https://bastyon.com/strategiabeloyrossii |
