Великий Князь Сергей Александрович первым из Романовых еще в отрочестве познакомился с произведениями Федора Михайловича Достоевского (романами «Преступление и наказание», «Бесы», «Братья Карамазовы») и рекомендовал их читать другим. Душа Князя Сергия всегда стремилась к осуществлению добра, к обретению Христа. Человек любящий, человек совести и долга, преданный всей душой Православию, не может не полюбить духовные видения Ф.Достоевского. Мысли об исповедании русским народом, в отличие от Запада, подлинного, а не искаженного Христа, Достоевский не уставал повторять на страницах своего «Дневника писателя»: «Кто не понимает в народе нашем Православия и окончательных целей Его, тот никогда не поймет и самого народа нашего. Мало того: тот не может и любить народа русского…, а будет любить его лишь таким, каким бы желал его видеть и каким себе напредставит его. А так как народ никогда таким не сделается, каким бы его хотели видеть наши умники, а останется самим собою, то и предвидится в будущем неминуемое и опасное столкновение». Таким образом, по мысли Достоевского причина будущих нестроений России кроется в отношении людей к Христу, во все более увеличивающемся разрыве между простым верующим искренне народом и безверной и маловерной верхушкой общества. Самодержавие писатель полагал причиной «всех свобод России»: «Тут-то разница во взглядах русских иностранцев и русских-русских, по-иностранному – тирания, по-русски – источник всех свобод». Для Достоевского, как и для Великого Князя Сергея Александровича, судьбы России, Церкви и Самодержавия были неразделимы. Не демократия и народовластие победят, а народ, возглавляемый Цанем Небесным Христом и Царем земным: «Царь для народа, – не внешняя сила, не сила какого-нибудь победителя…, а всенародная, всеединящая сила, которую народ сам восхотел… Для народа Царь есть воплощение его самого, всей его идеи, надежд и верований его…». Единственной силой, «зиждущей, сохраняющей и ведущей» Россию, является «органическая, живая связь народа с Царем своим». Поэтому-то революционеры от лукавого и возненавидели Царизм, охранявший народ от волков, и писателя Достоевского, раскрывавшего их нечеловеческую разрушительную идеологию. В советское время идеи писатели были искажены и сведены только к состраданию к бедным. Но бедные, само собой, не были нужны террористам – они просто намеревались использовать бедноту для тарана Самодержавия, а самим захватить власть и пировать, властвуя, за чужой, награбленный счет.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Князь оторвал от страниц взор и задумчиво смотрел на икону Вседержителя: «Да, молодец Достоевский, как он верно и тонко подмечает психологию человека, вернее сказать, душевную организацию людей, их веру или, наоборот, неверие. Но подметить мало, надо написать так о вере и неверии, чтобы это было точно, как именно в жизни, верно, возвышенно и, одновременно не скрывая ужасов и последствий греховного падения. По сути, писатель показывает, как формируется будущее личности и вообще человечества, потому что от совершающейся непрестанно борьбе внутри нас и выночится приговор, либо дается венец». Князь вздохнул: «Да, что там говорить – многими скорбями входит человек в иной Небесный мир. А иначе никак, ведь как узнаешь святое, если не в српвнении с тем, что творит злоба на земле. Конечно, чем меньше человек, по милости Божией, творит злого, тем чище его душа, тем меньше она замечает зло вовне, концентрируясь только на Боге. Зло есть духовная болезнь, и она легко овладевает людьми, если они не молятся, не спешат в храм в исповеди и Причастию, не благодарят Бога за все с ними случающееся, как горькое, так и сладкое. Как там и Федора Михайловича: «…Я объявляю, что Шекспир и Рафаэль – выше освобождения крестьян, выше народности, выше социализма, выше юного поколения, выше химии, выше почти всего человечества, ибо они уже плод, настоящий плод всего человечества и, может быть, высший плод, какой только может быть! Форма красоты уже достигнутая, без достижения которой я, может, и жить-то не соглашусь… О, Боже! Десять лет назад я точно так же кричал в Петербурге, с эстрады, точно то же и теми словами, и точно так же они не понимали ничего, смеялись и шикали, как теперь; коротенькие люди, чего вам недостает, чтобы понять? Да знаете ли, знаете ли вы, что без англичанина еще можно прожить человечеству, без Германии можно, без русского человека слишком возможно, без науки можно, без хлеба можно, без одной только красоты невозможно, ибо совсем нечего будет делать на свете! Вся тайна тут, вся история тут! Сама наука не простоит минуты без красоты, – знаете ли вы про это, смеющиеся, – обратится в хамство, гвоздя не выдумаете!» Удивительно, как люди не принимают очевидного, что КРАСОТА, то есть Бог, СПАСЕТ МИР. Не мы сами спасемся и воскреснем, а Бог спасает своей властью и безграничной силой всех желающих спастись. Он – Создатель всего безчисленного, а у нас одни безсчисленные грехи и преступления заповедей Божьих. Разве мы можем спастись без Виновника Гармонии и Красоты – Бога. О, какие же мы преступники, похуже Раскольникова. Бог и есть Вечная, Высшая Красота и форм жизни очень много… Дух Святой Бог и творит ве формы, что в Его благом Промысле. Земля прейдет, нас не будет на земле, а Бог есть и будет вечно! ЛЮБОВЬ НЕ ПЕРЕСТАЕТ НИКОГДА». Сергий снова остановил взор на иконе Вседержителя… «Если бы Вседержитель не открыл нам полезное о Себе, мы до сих пор ходили бы во тьме, злясь и не мирясь друг с другом. А теперь после явления Его в мир и Голгофы мы не имеем оправдания в своих грехах, не каясь, мы становимся антихристами, и ждать сына погибели в страхе не стоит, мы погибнем еще до его прихода». Лицо Князя побледнело, глаза стали тревожными. Зашедший сию минуту в комнату, увидя Князя, мог бы посчитать его едва ли в нормальном состоянии… Но Сергий любил размышлять и делал это в дни житейской суеты или светской шумихи. Под внешним безразличием он скрывал свои молитвы и думы, чаяния и надежды, хоронил своих мертвецов. «Элла, милая Элла должна прочитать Федора Михайловича. Какие откровения, как глубоко и безстрашно смотрит писатель-пророк на все, что творится в наших душах. Жаль, что его оттесняет и замалчивает «передовая», а, на самом деле лживая либеральная пресса. Но, ничего либерализм сам себя изживет и погубит. Только вот сколько для этого потребуется жертв, один Бог знает…» «Мы провозгласим разрушение… Мы пустим пожары… Мы пустим легенды… Тут каждая шелудивая «кучка» пригодится. Я вам в этих же самых кучках таких охотников отыщу, что на всякий выстрел пойдут, да еще за честь благодарны останутся. Ну-с, и начнется смута! Раскачка такая пойдет, какой еще мир не видал. Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам…» Снова взор Князя остановился на Вседержителе: «Господи, пощади нас, выпрями и исправи наши пути, сделай их прямыми, управь души наши в Царство Твое не от мира сего»
----------------------------------------------------------------------------------------------------
С великим писателем Достоевским сблизился родной брат Сергея Александровича, следующий Император России - Александр III. Встречаясь с будущим Государем без всякого этикета, как он всегда общался со всеми людьми, Федор Михайлович, по его просьбе, рассказал об истории создания своих великих романов, особенно «Преступления и наказания». А началось все с прочтения в газете об уголовном преступлении, совершенном молодым человеком. Гений писателя обратил уголовщину в идейный роман о том, что ради социальных химер и свобод, нельзя терять человечность и обращаться в зверя. Только в уподоблении Господу Богу можно найти счастье на земле, обрести себя, как непобедимую для злобы личность. Если человек совершает преступление против ближнего, он этим оскорбляет Бога и губит сам себя. Роман произвел на Цесаревича огромное впечатление. Через посредничество Константина Петровича Победоносцева, бывшего ранее воспитателем Наследника, прошло немало подобных встреч. Великого Князя особенно потряс роман Достоевского «Бесы». Он Экземпляр книги Великий Князь Сергий отправляет находящемуся в далеком плавании кузену Константину Константиновичу (поэт К.Р. – прим. авт.) и настоятельно просит поскорее прочитать ее. И снова канва романа взята из уголовного дела по осуждению некоего Нечаева в совершенном преступлении – убийстве И.Иванова. И снова главная мысль Достоевского упорно бьется над тем же вопросом – убийства ради политических и идеологических целей – это уголовщина, за это обязательно последует возмездие, если не на земле, то на Небе. В Нечаеве легко узнать террориста-уголовника Каляева, который бросил бомбу в карету Великого Князя. Он ни о чем не жалел, ибо, как и Нечаев, считал, что «революционер – человек обреченный; у него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни имени. Он отказался от мирской науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает… только науку разрушения, для этого изучает… механику, химию, пожалуй, медицину…. Он презирает общественное мнение, презирает и ненавидит… нынешнюю общественную нравственность». Это чисто дьявольские, сатанинские убеждения, направленные на специальное уничтожение общественного строя с целью создания ада, который и был установлен в России интернационалистами в 1917 году. Погибли миллионы ни в чем неповинных людей только за одно то, что они верили в Христа, то есть никакой реальной угрозы ни для кого не представляли. Мирнее никого нет на планете, чем христианин. Так эксперименты Раскольникова и Нечаева обратились в практическое руководство для новоявленных идейных палачей России. Злодеи не вняли ни Христу, ни предупреждениям лучших людей России. И что в итоге? Их дело рухнуло. Разрушители святого потерпели полный крах , и иначе быть не могло. Так же точно рухнет и дело новых злодеев и самого антихриста. А Христос останется во веки веков.
Великий Князь Сергей Александрович прочитал роман в 14 лет и был поражен прочитанным, так как его мысли полностью совпадали с тем, что писал Достоевский. Можно только удивляться, какой нравственной чуткостью обладал Великий Князь, который уже в такие годы сумел увидеть и прочувствовать страшную перспективу завоевания России «иных времен монголами и татарами» (поэт Н.Рубцов), от которой он примет смерть, но только одного тела. Душа же его увенчается от Царя Небесного Христа.
В марте 1878 года воспитатель Великого Князя Д.Арсеньев обратился к Ф.М.Достоевскому с просьбой провести беседу с младшими сыновьями Императора. Писатель принял приглашение, и Великий Князь Сергий смог воочию познакомиться с автором «Бедные люди», «Записки из подполья», «Идиота», «Бесов», «Преступления и наказания». Дальше будут грандиозные «Братья Карамазовы». Это произошло 21 марта 1878 года. Через месяц состоялась вторая встреча на обеде у Сергея Александровича. Жена писателя вспоминала: «Свидание с Великими князьями произвело на Федора Михайловича самое благоприятное впечатление: он нашел, что они обладают добрым и недюжинным умом и умеют в споре отстаивать не только свои, иногда еще незрелые убеждения, но умеют с уважением относиться и к противоположным мнениям своих собеседников»
Интерес Великого Князя к разным видам искусства был вызван не удовлетворением утонченных эстетических вкусов или страстью к собиранию сокровищ, но желанием работать на благо и величие России. Все честные писатели, поэты, музыканты, художники есть свидетели о Божьей Премудрости и Красоте, воспитатели наших лучших чувств и доброго настроения. Их наследие безценно. Они такие же апостолы веры, добра и любви, что и ученики Христа.
Поэтому-то среди преподавателей Великих Князей всегда были выдающиеся люди России. В их число входил и гордость России - писатель И.А.Гончаров. В свое время он учился в Московском университете с М.Ю.Лермонтовым, И.С.Тургеневым, К.С.Аксаковым. Сближение автора «Обыкновенной истории», «Обломова», «Обрыва» с Царской Семьей началось после его кругосветного путешествия на фрегате «Паллада». Он сопровождал тогда адмирала Е.В.Путятина в качестве секретаря. В 1858 году писатель начал преподавать русский язык и словесность Цесаревичу Николаю Александровичу, брату будущего Императора Александра Ш, но преподавал недолго. В дальнейшем романист преподавал эти же предметы Великому Князю Константину Константиновичу (поэту К.Р.), с которым они вели переписку до самой кончины Гончарова.
Совершенно особо следует рассматривать отношения Великого Князя Сергия Александровича с Великим Князем Константином Константиновичем (поэтом К.Р.). Великокняжеская Романовская среда выдвинула накануне страшных лет России великого русского поэта – Константина Романова. Сверкнув немеркнущим светом Константиновской поэзии, Россия вступила в схватку с врагами Церкви и Православной России, чтобы поддержать страдальцев и мучеников. Более того, в самой чете Великого Князя Константина состоялось явление русского поэта – Князя Императорской крови Игоря, убитого безбожниками в Алапаевске вместе с супругой Великого Князя Сергия – Преподобномученицей Елисаветой Федоровной. И, конечно, нельзя не вспомнить среди Алапаевских мучеников Великого Князя Владимира Палей (Романова), который стал одним из лучших поэтов России в ХХ веке. Вопреки поэтам так называемого Серебренного века, страдавшим отвлеченностью и, игрой и конструированием слов, Князь Владимир явил духовную поэзию в русле великой поэзии Пушкина.
Черные ризы... Тихое пенье...
Ласковый отблеск алых лампад...
Боже всесильный! Дай мне терпенья:
Борются в сердце небо и ад...
Шепот молитвы... Строгие лики...
Звонких кадильниц дым голубой...
Дай мне растаять, Боже великий,
Ладаном синим перед Тобой!
Великая Княгиня Елизавета Федоровна имела к Князю Владимиру Палею отношение самое непосредственное - она приходилась ему родной тетей. Князь Владимир Палей был родным племянником мужа Елизаветы Федоровны, Великого Князя Сергея Александровича.
Мученическая кончина Константиновичей – а были казнены три совсем юных сына поэта К.Р.: Игорь, Иоанн, Константин, и Великой Княгини Елисаветы в Алапаевске освятила весь Дом Романовых и Мученическую Россию. Сам Царь Николай Романов предпочел продлению своей жизни на земле мученический конец с Семьей, чтобы разделить муки и страдания порученному Ему Богом народа. При желании Царь мог бы открыто призвать в борьбе с интернационалистами, но более других понимал, что насилием невозможно быстро и эффективно уврачевать революционную язву и, тем более, нельзя было допустить, чтобы Он – Царь был виновником гражданской бойни в России. Он и вся Семья Романовых с начала марта были скорее не арестованными, а заложниками, сначала так называемого «Временного правительства», а затем и величавших себя «большевиками». Расправой над Семьей грозили Царю во время свержения с престола одни, и далее Романовы со слугами были ритуально убиты в Екатеринбурге другими. Но это была одна шайка-лейка предателей и иуд из высшего света и генералитета. Нерешителен был и Синод в мятежные дни, обманутый, как и народ, так называемым «отречением Романова от престола», которого на самом деле не было и само это отрешение, а не отречение, от власти было сплошным беззаконием и насилием, отступлением от всех законов. Но многих впереди манила «свобода» от Царя и Синода, «слияние с народом», «сближение с Европой» и прочие химеры, которые развеял ХХ век, да и начало ХХI века.
Прошедшее столетие в России показало значимость не «серебренной», а Безценной Царской поэзии в ней до сего дня. При всем важении к некоторым советским поэтам, их духовный уровень и значимость не могли достигнуть ни Батюшкова, ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Тютчева, ни Фета, ни Блока, ни Есенина, ни даже Рубцова, потому что по своей сути тот же Рубцов – это чисто русский поэт всемирного значения, как и вышеперечисленные поэты Святой Руси. А все потому, что в основе дум и слов великих гениев духа и строк у нашего русского народа положено Святое Евангелие. Святое Евангелие – это дух самого народа нашего – Церкви Христовой, ее Тела. Любой народ может быть свят своими представителями, если он живет Православием и кается в своих грехах. Вне Православия нет покаяния, нет разрешения грехов, поэтому утрачена прямая связь с Небом и достижение Царствия Небесного становится великой проблемой. Святой народ не означает, что он без греха, вовсе нет. Святым народ делает непризнание греха за правду и покаяние. Пока есть хотя бы горстка святых людей – праведников, миру есть возможность спасаться и восходить на Небеса. Как только молитвенников не станет, начнется погибель, и она уже идет в тех народах, которые отвергли Православие. Так ведь и в поэзии – в ней есть горстка гениев, малое стадо Христа, каждый из членов которого апостол и духовный пророк возвещает Божие своим примером дела и слова
В моей душе есть чувства благородные,
Порывы добрые, надежды и мечты;
Но есть в ней также помыслы негодные,
Задатки пошлые, ничтожные черты.
Но я их затопчу, и с силой обновленною
Пойду вперед с воскреснувшей душой.
И пользу принесу работой вдохновенною
Моей Отчизне милой и родной
Князь Игорь Константинович Романов
Общая участь и последние страдания собрали Романовых в одном месте, в котором они молились и поддерживали друг друга накануне казни. Все земное, ненужное отлетело, ушло
Мы свято совесть соблюдем,
Как небо утреннее чистой
И радостно тропой тернистой
К последней пристани придем
Алапаевские мученики за Христа, если и забыты кем-то из людей, невнимательных к духовной жизни, то не забыты Богом и Церковью – народом Божьим. Их имена начертаны в Вечной Книге Жизни. Они в белых одеждах стоят близ Престола Бога, и всегда теперь будут радоваться этой близости к Неумирающей Всетворящей Любви.
Только святых богоподобных людей можно именовать подлинными гениями духа! Многие, ушедшие уже от нас таланты, отдали бы все свои земные достижения (которые гении всегда относят не к себе лично, а к Богу) за то, чтобы всегда просвещаться Духом Святым, любить не до могилы, а вечно. Таким образом, только те, кто принимает муки за Христа и прощает при этом врагом, может называться истинным гением народа, мудрейшим из мудрейших, счастливейших из счастливейших.
Однако решающихся следовать за Великим Страдальцем Христом всегда не очень много. Люди, мечтая о земном, ищут только на ней счастья и… не находят. А не находят потому, что не слушают ни Пушкина: «На свете счастья нет, но есть покой и воля» (что и есть счастье!), ни Христа: «В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь – Я победил мир». Поэтому-то незнание Христа идет не от лени и нелюбопытства, хотя и это есть, но от нераскаянности в грехах, то есть гордости. Нераскаянные грехи закрывают, затмевают Божий мир, и человек живет для себя, а бесы поддерживают это самомнение в душе человека. Умирает такой и вдруг при переходе в Вечность душа с ужасом видит и бесов, и многое другое, что отвергала раньше. Но это уже раскаянием не назовешь…А ленивы мы все живущие и нелюбопытны, как писал тот же Пушкин, от того, что не знаем и не ведаем духовных гениев Божьего народа, например, того же Великого Князя Сергия Романова, не молимся о его душе.
Великие Князья Сергий и Константин тесно дружили всю жизнь, что само по себе говорит о цельности их не сколько императорского, но преданного Богу и России духа. Это видно по их дневникам и переписке. «Я думаю, мы оттого так любим друг друга, что у нас совсем разные характеры, и что каждый из нас находит в другом то, чего у самого недостает», - писал об этой дружбе К.Р. «»Как странно, - запишет в дневнике Сергий, - что мы с ним всегда сходимся мыслями и взглядами, он так хорошо меня понимает м, можно сказать, отгадывает мои мысли…». Объединяло обоих Князей не только схожесть настроений, почти одинаковый возраст и тонкий художественный вкус, но духовное единение душ, сильнейшие религиозные чувства и переживания. Определенное духовное лидерство молча признавалось за более старшим Сергеем. Он руководил чтением Константина, в том числе духовным: советовал ему читать Святых Отцов Церкви и познакомил с творчеством Достоевского. Весной 1877 года, совершая в качестве гардемарина плавание на фрегате «Светлана», восемнадцатилетний К.Р. читал «Бесов», присланных на два года старше его Сергеем, и от всей души благодарил его, особенно тронутый «христианскими местами» романа. Князь Константин стал для Сергия едва ли не единственным близким другом, которому он мог безбоязненно доверить свои боли, страхи, сомнения. В письмах Сергий называет Константина своим исповедником. Он доверяет ему все свои чувства и стремления, вещи и подробности. «…Признаюсь, боялся головомойки за исповедь. Но ты понял мен своим чутьем, и я спасен!» (1883). Оба Князя были наделены самым верным и благородным внутренним устроением, которое невозможно было поколебать никому из людей.
…Можно ли наш тесный союз
Жизненным грозам порвать?
Счастье неполно без слез;
Небо синей из-за туч, -
Лишь бы блистал среди гроз
Солнышка радостный луч
Великий Князь Константин переживет смерть своего друга, но сам тоже не увидит всех ужасов 1917 года и после него, но оба они верили, что гроза над Русью рано или позно пройдет, и снова над страной воссияет Свет Солнца Правды Христа.
Писатель Достоевский познакомился с К.К.Романовым 21 марта 1878 г. в доме Великого Князя Сергея Александровича Романова. В тот же день Константин Константинович писал в своем дневнике о Достоевском: «Я обедал у Сергея. У него были К.Н.Бестужев-Рюмин и Федор Михайлович Достоевский. Я очень интересовался последним и читал его произведения. Это худенький, болезненный на вид человек, с длинной редкой бородой и чрезвычайно грустным и задумчивым выражением бледного лица. Говорит он очень хорошо, как пишет».
Из дневника Великого Князя Константина: «...Сегодня была свадьба Сергея. Ради нашей тесной дружбы я с утра переживал чувства и волнения, которые испытывал в день своего венчания. Я был у него, когда он одевался на свадьбу, и благословил его образком…»
Сразу после свадьбы Великий Князь Сергей Александрович с супругой отправились в свое имение Ильинское, в шестидесяти километрах от Москвы, на берегу Москвы-реки, где пробыли с небольшими перерывами до осени. Гостями молодоженов, разделившими с ними первые радости семейной жизни, стали Великий Князь Константин Константинович с супругой - Великой Княгиней Елизаветой Маврикиевной, урожденной принцессой Саксен-Альтенбургской. «Ильинское. 4 <сентября>. Все веселы, довольны. Собираются устроить театр и мне с И<льей> А<лександровичем> дают роли. Мне так хорошо, на душе у меня было тихо, безмятежно… После завтрака до 6 часов была репетиция. Потом мы с Сергеем вдвоем вышли погулять.
Андрей Башкиров
Русская Стратегия |
