Сегодня, когда заходит речь о самых известных и успешных полководцах в истории России, имя Петра Александровича Румянцева редко называется в числе первых. В наше время о Румянцевых знают немногие. А ведь именно Румянцев был основоположником принципов наступательной стратегии и тактики, которые принесли славу русской армии и которыми с успехом пользовался А.В. Суворов. Недаром в телеграмме, посланной Суворовым сыну П.А. Румянцева Николаю Петровичу по случаю кончины его отца, говорится: «Дорогой Николай Петрович! Вы потеряли Отца, а я не только Отца, но и Учителя…». У Румянцева было много разноплановых побед ,о которых будет рассказано позже. Из многих источников известно, что Петр Александрович еще при жизни пользовался репутацией «великого полководца». Его любили и уважали солдаты. Это помнили в России вплоть до революционных событий 1917года. В советское время имя Румянцевых «вытравилось» из обращения по многим причинам, одна из которых - нужно было богатейшей библиотеке, скрупулезно с большим пониманием дела собранной сыном П.А. Румянцева, Николаем, дать имя Ленина. Немалую роль сыграло и то, что Румянцевы не оставили потомков…

В наше время мало кому известно и то, что П.А. Румянцев был внебрачным сыном Петра Великого. Но многие люди, жившие в 18-19 веках, знали об этом. Да и сама мать Петра Румянцева, Мария Андреевна Румянцева (урожденная Матвеева), не скрывала такого факта «и в глубокой старости с беззастенчивой откровенностью рассказывала интимные подробности грехов своей юности».(1)

Представители династии Романовых, конечно же, знали историю рождения П. А. Румянцева, но не особо ее афишировали. А вот великий князь, историк Николай Михайлович Романов, в своем историческом труде «Русские портреты 18-19-го столетий» открывает эту страницу жизни семьи. Он пишет: «Графиня Мария Андреевна Румянцева (1699-1788), дочь графа Александра Артамоновича Матвеева, одного из самых передовых людей петровского времени, получила в отцовском доме вполне европейское образование… Красивая, живая и грациозная, Матвеева обратила на себя внимание самого Петра и, по ее собственному признанию, не была «противницей его желаний». Она занимала первое место среди любовниц великого императора, он любил Марию Андреевну до конца своей жизни и даже ревновал ее, что случалось с ним нечасто. Желая, чтобы кто-нибудь держал юную графиню в «ежовых рукавицах», государь выдал 19-летнюю Матвееву за любимого своего денщика Александра Ивановича Румянцева (1680-1749), смотревшего на свою женитьбу как на средство, обеспечивавшее ему карьеру. Петр дал за невестой богатое приданое, жених получил чин бригадира, но муж редко видел жену, находясь почти постоянно в далеких командировках…» (2)

В январе (по новому стилю 8 февраля -Т.С.) 1725 года умер Петр Великий, а немногим ранее, 15 января (по новому стилю) того же года Мария Андреевна родила сына Петра. Имя по высказываниям многих современников, да и не скрывавшей этого самой Марии Андреевны, было дано ее сыну в честь отца новорожденного - императора Петра Первого. И сосем не случайно, супруга Петра 1 - будущуя императрица Екатерина 1 стала его крестной матерью. Давая портрет П.А. Румянцева-Задунайского, великий князь Николай Михайлович Романов откровенно пишет: «…П.А. Румянцев, по преданию сын великого преобразователя России… Петр 1, устроивший свадьбу Румянцева со своей легкомысленной и изменявшей ему любовницей Матвеевой, выказывал и после этого брака большое расположение к молодой Румянцевой. … Мария Андреевна родила своего первенца после продолжительной заграничной командировки своего мужа» ( 3). (Стоит заметить, что у Марии Андреевны родился здоровый крепкий малыш и не умри Петр 1 так рано, неизвестно как бы повернулась русская история. Ведь Петр 1 очень хотел здорового сына и был скор на решения). Характеризуя Петра Александровича, известный историк Н.Н. Бантыш - Каменский писал: «Румянцев был высокого роста, стан имел стройный, величественный, физиономию привлекательную, чуждую притворства, всегда спокойную. Важная походка придавала ему некоторую гордость. Отличался превосходною памятью и крепким сложением тела. Не забывал никогда, что читал и видел, не знал болезней и на семидесятом году жизни своей мог проезжать верхом пятьдесят верст. Он был набожен без суеверия…любил солдат, как детей своих, заботился об них в поле и на квартирах. Одушевлял храбрых воинов уверенностью в победе, был любим ими несмотря на строгость свою и на частые маневры. Румянцев соединял твердость, предприимчивость, был неустрашим. Не знал препятствий при исполнении военных предначертаний, не унывал среди опасностей, одаренный редким присутствием духа» (4)

Очевидно, внутренняя энергия императора передалась и Петру Александровичу. Об этом повествует и Н.М. Романов: « Он обладал необыкновенной «военной поворотливостью», сообразительностью и энергией и среди войска пользовался громадным авторитетом в качестве «прямого солдата», подвергавшегося всем опасностям сражений. - писал великий князь - Один его окрик: «Стой ребята!» мог остановить смятые неприятелем ряды солдат. Как администратор граф Румянцев оправдывал свой девиз «NON SOLUM ARMIS» ( не только оружием - Т.С.). Он обладал «быстрейшим бегом мыслей и даром слова пространнейшим», «законы отечественные знал совершенно», сам читал все бумаги и имел репутацию человека, который всегда «умеет отписаться».(5) Н.М. Романов писал также, что «Граф Румянцев пользовался репутацией великого полководца. Фридрих 11 говорил своим генералам: «Остерегайтесь, сколь возможно, этой собаки - Румянцева, прочие для нас не опасны».(6)

Впервые П. А. Румянцев проявил свой талант в действующей армии в русско-шведскую войну 1741-43 годов, где за смекалку в военных действиях и личную храбрость ему было присвоено звание полковника и поручено командование ротой. В 18-летнем возрасте он уже командовал Воронежским пехотным полком. Широкую известность ему принесла Семилетняя война 1756-1762 гг., где он руководил войсковой бригадой, сражаясь с прусскими войсками. Смелая атака его войск в битве при Гросс-Егерсдорфе в 1757 году, совершенная в критический момент сражения, стала решающей. Вскоре, получив чин генерал-поручика, он вновь отличился в битве при Кунерсдорфе, произошедшей в 1759 году. Здесь, командуя двумя полками и австрийской конницей, в решительный момент он провел атаку, ставшую переломным моментом в битве. В декабре 1761 года, командуя корпусом, Румянцев взял стратегически важную крепость Кольберг. Как пишет один из военных историков, уже «В этих сражениях он проявил себя талантливым тактиком-новатором, выступил инициатором создания глубоких боевых порядков, впервые применил батальонные колонны, легко маневрировавшие на поле боя, создал легкие батальоны, послужившие прообразом будущих егерей, которые действовали в рассыпном строю» (7). В 1764 году императрица Екатерина Вторая назначила его главой вновь учрежденной Малороссийской коллегии и генерал-губернатором Малороссии. И на этом посту, занявшись благоустройством края и развитием его экономики, он проявил себя хорошим администратором. Следует отметить, что укрепляя южные границы Российской империи, он был противником автономии Украины.

Громкую военную славу выдающегося полководца России Румянцеву принесла русско-турецкая война 1768-1774 годов. По исследованию сохранившихся материалов, в начале этих военных действий «он получил в командование 2-ю армию, прикрывавшую границу империи». Эту армию ему пришлось практически создавать заново. Для того, чтобы обеспечить защиту границ России на большои протяжении, численность солдат в ней было явно недостаточна, поэтому Румянцев сосредоточил значительные воинские части только на важнейших, наиболее опасных участках. Кроме того, им были созданы резервы, размещенные в глубине обороны. Это позволяло осуществлять быстрый маневр и наносить фланговые удары в случае нападения противника». (8) Эта тактика уже вскоре прекрасно себя показала, когда в 1769 году конница крымского хана вторглась в пределы России и была полностью разбита воинами Румянцева. После этой победы ему было поручено командование и 1-ой армией. Как и в начале войны, Румянцев прежде всего привел ее в боеспособный вид. Полки и батальоны были пополнены согласно штатному расписанию, как и ранее во 2-ой армии, были сформированы легкие батальоны стрелков-егерей. Наряду с этим проводилось интенсивное обучение солдат военному искусству. И уже в середине 1770 года превосходящим силам турок войсками П.А. Румянцева были нанесены сокрушительные удары при Рябой Могиле, на реке Ларге и при Кагуле. После таких блистательных побед Румянцев был награжден вновь учрежденным орденом Св. Георгия 1 степени. Он стал первым кавалером высшей степени этого ордена. В конце этого года императрица произвела Румянцева в генерал-фельдмаршалы, а в Царском Селе в честь его побед был сооружен Кагульский обелиск.

В 1774 году войско под командованием Румянцева осуществило успешное наступление на Шумлу, где находилась ставка великого визиря. В результате был заключен Кучук-Кайнарджийский мир, по которому Россия получала выход к Черному морю, города Керчь, Азов, турецкие крепости Еникале и Кинбурн. Крым стал независимым от Турции. Теперь здесь Россия могла строить свой флот. «Действуя против турок,- отмечал военный специалист, - Румянцев настойчиво проводил в жизнь свои идеи осуществления решительного сражения для полной победы в войне. В боях он умело сочетал фронтальные и фланговые удары, используя подвижные каре и массированные атаки легкой кавалерии. Особое значение придавал созданию и использованию в ходе боя тактических резервов и организации взаимодействия различных родов оружия». (9) За эти успехи Румянцев получил почетное прибавление к своей фамилии - Задунайский, был награжден фельдмаршальским жезлом, крестом и звездой ордена Св. Андрея Первозванного… В Петербурге на Марсовом поле была воздвигнута стела по проекту В. Бренна с надписью «Румянцева победам». Но в начале Х1Х века по предложению К. Росси стела была перенесена в сквер на В.О. между Академией Художеств и бывшим дворцом А.Д. Меншикова, где она находится и в настоящее время. Весьма символично, что стела размещена напротив памятника Петру 1. Думается, что Росси знал о происхождении Румянцева и неслучайно его выбор пал именно на это место.

Как мы видим, Петр Александрович сделал все и готов был продолжить победоносную войну с турками, если бы у императрицы не появился новый фаворит Г.А. Потемкин, которому, в конечном итоге Екатерина и приписала окончательную победу в Русско-турецкой войне. Фактически императрица, по всей видимости понимая ситуацию, не сняла с Румянцева должности главнокомандующего, но все приказы и распоряжения отдавались Потемкину. Это приводило к конфликтным ситуациям, и в конечном итоге закончилось отстранением Петра Александровича от военных дел.

Сравнивая отца и сына, Николай Михайлович Романов пишет: «И в Петре1, и в Румянцеве были таланты правителя и полководца, личная храбрость и любовь к просвещению. Подобно Петру, Румянцев хорошо разбирался в иноземных науках и военном искусстве. Ни Петр, ни Румянцев не обладали «добродетелями Энея», чистотой нравов и привязанностью к семье. Подобно Петру, Румянцев был «огненный юноша», желавший развернуть во всю ширь молодецкую удаль в кутежах и бесчинствах с солдатами, лакеями и другими бездельными людьми с тою лишь разницей, что все преклонялись перед «потехами» монарха, а у подданного это считалось «наимерзостнейшими шалостями», за которые он должен был отвечать перед каким-нибудь посланником… Послушный родителям, как все люди старого воспитания, П.А. Румянцев, подобно Петру, забросил свою «покорную и верную» жену…»(10)

У П.А. Румянцева - Задунайского, которого родители женили по своему желанию на представительнице древнего русского рода Екатерине Михайловне Голицыной, было три сына: Михаил(1751-1811), Николай(1754-1826) и Сергей(1755-1838). Старший сын Михаил, получивший хорошее домашнее образование, в молодые годы проявлял большие успехи в военном деле. Он обладал могучим темпераментом и готов был на многое.Но, как говорится, «что позволено Юпитеру, не позволено быку». И столкнувшись с жизненными реалиями, не выдержал их и закончил жизнь в психиатрической лечебнице. Младший Сергей проявил талант в дипломатии и на литературном поприще. Князь П.А. Вяземский так писал о Сергее Петровиче: «Он был блестящий вельможа времен Екатерины, человеком отменного ума, большой образованности, любознательный по всем отраслям науки..»(11) Ему вторил и историк Н.М. Карамзин: «Чем больше узнавал его, тем более любил, не говоря о почтении и спрашивал его, не сочиняет ли он новые планы для поэм и романов, которые не уступили бы в занимательности произведениям Вальтера Скотта и не собирается ли он издать свои остроумные басни с веселым предисловием…» (12). Но и Сергей не справился с действительностью, своими желаниями и темпераментом. Он пристрастился к картежной игре и в конце жизни по воспоминаниям современников, за несколько дней мог проиграть большие состояния. Думается, оба брата не смогли найти себя в жизни от того, что над ними довлели гены Великого преобразователя…

Зато средний сын Николай весь свой внутренний потенциал отдал на благо России. Как и его братья, он получил хорошее домашнее образование, и, как в то время было принято в богатых семьях, ребенком был записан на военную службу. В юности вместе с младшим братом Сергеем находился при дворе Екатерины 11 и в числе избранных посещал «Эрмитажные собрания» императрицы. С целью продолжения образования Николай путешествовал по Европе. Он побывал в Италии, Франции, Германии, слушал лекции в Лейденском университете, встречался с Вольтером. С 1781 года находился на дипломатической службе. В 1890-х годах Екатерина доверила ему чрезвычайно важное поручение. Он должен был подыскать невест внукам императрицы Александру, будущему императору Александру 1, и Константину. Эта была большая честь для любого придворного, и Николай Петрович прекрасно справился с этой задачей.

В царствование Екатерины Второй Николай Петрович верой и правдой служил на дипломатическом поприще. При Александре 1 он в качестве министра в 1808 году сопровождал императора на свидание с Наполеоном в Эрфурт, где вел переговоры с министром внешних сношений Франции Ж.Б. Шампиньи. В следующем, 1809 году в результате его умелых переговоров со Швецией, был подписан Фридрихсгамский мирный договор, утвердивший Финляндию в составе Российской Империи. В награду за это Николай Петрович был возведен в звание Государственного канцлера. В 1810-1812 году являлся и Председателем Государственного Совета. В этом качестве заправлял делами Российского государства в отсутствие императора. Румянцев был сторонником мирных переговоров с Францией, и, как писали историки, «принадлежал к числу немногих лиц, не сочувствовавших намерению императора Александра кровью русских воинов и деньгами населения России решиться, наряду с другими державами, на освобождение от Наполеона…».(13) Вторжение Наполеона так его потрясло, что с ним случился апоплексический удар, в результате которого он частично потерял слух. Вскоре обратился к императору об отставке, но Александр 1 поначалу не хотел его отпускать, и лишь через два года отставка с сохранением пожизненного звания Государственного канцлера была подписана.

Следует отметить, что после вторжения Наполеона в Россию, Румянцев «обратил на пользу изувеченных защитников Отечества все разновременно полученные им от иностранных дворов ордена и табакерки, при продаже которых было выручено 75.000 руб..».(14) Заметим, что в то время это была огромная сумма. И неудивительно - эта его коллекция славилась во всей Европе! - и, прибавив к ним немалые личные средства, отдал все их на содержание изувеченных русских воинов. В дальнейшем, до конца жизни он регулярно направлял на эти нужды зарплату Государственного канцлера с прибавлением своих средств.

Но более всего Николай Петрович Румянцев стал значимым и известным в области изучения русской истории, которой увлекался еще с юных лет. В конце жизни научная жизнь России и коллекционирование русской истории стало единственным смыслом жизни незаурядной творческой натуры Николая Петровича. Всегда и во всем он придерживался девиза своего рода: «Не только оружием» крепить славу России. И в этом он преуспел! Известно, что еще в юности он просил отца привозить ему древние рукописи. Впоследствии, находясь на дипломатической службе, он не упускал случая приобрести что-либо из свидетельств древней Руси. Не удивительно, что в конце жизни он полностью отдался делу собирания Отечественных ценностей. В этот период целью его жизни стало «приготовить для будущего точного сочинения истории все нужные элементы» (15) Румянцев привлекал к поискам памятников русской истории и культуры ученых и знающих людей. Для приобретения или качественного копирования документов он на свои средства посылал их за границу. Помимо этого в разных странах имел своих корреспондентов. Еще в 1790 году Румянцев, находясь на дипломатической службе, понимая сколь важна систематизация сведений по истории русской дипломатии, предложил Екатерине II проект издания важнейших русских дипломатических трактатов и договоров. Но тогда из за недостатка средств и нежелания императрицы издание не было осуществлено. Румянцев вернулся к этой идее в царствование Александра I. По его представлению была создана Комиссия по напечатанию редких документов, возглавляемая директором московского архива при Коллегии иностранных дел Н. Н. Бантыш-Каменским, а затем А. Ф. Малиновским. Многотомное издание «Собрание Государственных грамот и договоров» ( СПб 1813-1828) было осуществлено на средства графа. В него вошли более 1000 документов ХIII-ХVII веков, касавшихся наиболее важных событий русской истории и культуры. На книгах ставился только герб графа, слова же благодарности ему Румянцев вычеркивал и заставлял перепечатывать типографские листы. Он задумал и частично осуществил издание русских летописей,книг византийских и восточных историков, славянского словаря и описание древних путешествий по России. В своем петербургском доме на Английской набережной (совр.№ 44) Н. П. Румянцев собрал уникальнейшую библиотеку. Здесь были первые библиографические труды, наиболее значительные произведения русской истории, старинные атласы, карты, книги по архитектуре, первое и второе издание энциклопедии Дидро и д’Аламбера. Но самую ценную часть составили 104 инкунабулы (первые печатные книги) с рукописными красочными иллюстрациями. Наиболее полными из других коллекций графа были коллекции минералов и нумизматики.

Вокруг графа сформировалось сообщество преданных ему людей, куда входили как крупные ученые того времени, так и простые люди различных профессий. Их называли «Ученой дружиной» или «Румянцевским кружком» .Ядро «Ученой дружины» составляли более полусотни ученых, преподавателей, членов Академии наук. Среди них были ученые-архивисты Н. Н. Бантыш-Каменский, А. Ф. Малиновский, будущий академик А. Х. Востоков, будущий президент Академии художеств А. Н. Оленин, мореплаватель И. Ф. Крузенштерн, священник Евгений Болховитинов, ученые археографы П.М. Строев, К.Ф. Калайдович и многие другие. Граф писал Крузенштерну: «Станем служить всеобщему просвещению. Вы - своими пространными познаниями, а я - горячим усердием среди той эпохи, в которой бесстыдно проповедуют, что просвещение к благу народному не служит». «Ученая дружина» собиралась в петербургском доме Румянцева на Английской набережной. Они обсуждали насущные для российской истории вопросы, которые потом претворялись в дела, осуществляемые, в основном, на средства графа. Вся научная деятельность России в то время была сосредоточена вокруг Н.П. Румянцева. По словам известного журналиста А.В. Старчевского «Двенадцать лет, проведенных графом Румянцевым в уединении, лет тяжких, сопровождаемых все более и более усиливавшейся болезнью, были блистательной эпохою изыскания отечественных древностей. Вся тогдашняя историческая деятельность (с 1814 по 1826 год) сосредоточивалась около этого великого человека и патриота и жила более или менее значительными его пожертвованиями». ( 16) . Друг А.С. Пушкина П.А. Плетнев писал: «Если только чье-либо помышление клонилось на путь народной славы, никого не отчуждал граф Н. П. Румянцев, сей благородный вельможа, от своей поучительной беседы и благородного вспомоществования, был ли то историк или мореход, поэт или антикварий, географ или художник, грамматик или законовед. Он обратил дом свой в Храм общественных муз, которого самая надпись « на благое просвещение» служит для нас заветом назидательным».(17)

На средства Румянцева были изданы многие из важнейших исторических памятников, он состоял почетным членом более 20 научных обществ, перестроил город Гомель из деревянного, сделав его каменным и трехлучевым по образу Петербурга, и многое, многое другое*. Современник Николая Петровича Шлецер писал, что «Румянцев создал сам себе памятник бессмертный, он понимал истинное значение науки, привлекал к себе людей, разделявших с ним любовь к науке и неутомимо трудившихся для нее как он сам. По словам А.Ф. Малиновского граф покинул суету дел мира и обратился к науке, показав, что и в отставке можно служить Отечеству».(18) Профессор А.А. Кочубинский так сформулировал историческую деятельность Румянцева: «как человек строгих научных интересов, граф в своих научных начинаниях шел твердо по одному ясно осознанному пути с твердою целью глубоко изучить былое Русской земли , искал везде материал к этому изучению и всюду призывал всех к работе» (19)

В последние годы жизни Румянцева только три комнаты его особняка находились в распоряжении графа. Все остальные помещения большого дома на Английской набережной были заняты драгоценнейшими коллекциями канцлера.

Уже в наши дни академик Н.В. Карлов, возглавлявший существовавшее в конце ХХ- начале ХХ1 века московское Румянцевское общество, на одном из заседании сказал, что коллекции Румянцева, составляющие ядро главной библиотеки страны, настолько ценны и собраны с таким знанием и вкусом, что все остальные книжные коллекции перед ними мало значат. Тогда же он предложил вернуть Главной библиотеке страны имя Румянцева, но президент Ельцин не ответил на его призыв.

Остается добавить, что Великий Полководец - П.А. Румянцев, Великий коллекционер русской истории - Н.П. Румянцев стали достойными продолжателями дела Великого преобразователя России - Петра 1!

    «Знаменитые россияне Х111-Х1Х веков» изданной на основе книги великого князя Николая Михайловича «Русские портреты Х111 и Х1Х столетий» СПб 1995 С. 130.
    Там же С.129.
    Там же С.131
    Цит. По Федорченко. С.339)
    Знаменитые Россияне. С.133
    Там же С.133
    В.Федорченко. Российская энциклопедия в лицах. Красноярск.Москва .2001С.338.
    Федорченко С.338.
    Там же. С.338.
    Знаменитые Россияне С.134
    Федорченко С.336
    Там же С.336-337
    Фед. С.335
    РБС. Романова-Рясовсий, Петроград 1918. С. 519.
    Фед. С.335
    Там же
    РБС С. 520.
    РБС С.519
    Там же

*О перестройках в Гомеле, как, впрочем, и других работах Н.П. Румянцева более полно сказано в книге Татьяна Соловьева «Особняк Румянцева в Санкт-Петербурге» Спб 2002.

ПОСЛЕСЛОВИЕ:

В 1826 году умер Николай Петрович, поручив своему брату, Сергею открыть бесплатный частный музей в своем доме. Сергей взялся за создание музея, и в 1831 году Румянцевский музей открыл свои двери для ученых, студентов и всех интересующихся русской историей. Он стал первым частным музеем в России. Во фронтоне фасада здания засверкали покрытые золотом слова владельца и собирателя коллекций: «На благое просвещение». Пока жив был Сергей Петрович, музей был в хорошем состоянии. На его небольшие потребности шли средства с другого дома Н.П. Румянцева, находившегося напротив с Галерной улицы. По задумке Николая Петровича этот второй дом, вытянутый с Галерной до Адмиралтейского канала , должен был сдаваться внаем, а вырученные средства должны были идти на ремонт и подновление музея. С этой целью его и переделывал Государственный канцлер. Но вскоре после смерти С.П. Румянцева доходный дом и частный Румянцевский музей отошли Министерству просвещения и вскоре попали под владение Императорской Публичной библиотеки, которой в то время командовал барон М.А. Корф. И Корф решил иначе. Он отдал доходный дом Румянцевых под бесплатное проживание сотрудников библиотеки. Таким образом, румянцевский музей лишился средств на поддержание. Постепенно музейный дом начал приходить в упадок и требовал ремонта. Наследников не было, а у государства не находилось средств на его содержание. И тогда В.Ф. Одоевский вместе с бароном М.А. Корфом, заведовавшим богатейшей коллекцией Румянцева, задумали продать эти два дома богатым московским купцам и купить новое здание в Москве. Согласовав этот вопрос с властью, они договорились с московскими купцами о выкупе здания со всеми его коллекциями. Когда об этом узнали жители Петербурга, посыпались многочисленные письма с протестами. Самые известные писатели, ученые и общественные деятели того времени - В.В. Стасов, А.Х.Востоков, И.Н. Бунич, И.М. Благовещенский, К.Д. Кавелин, Н.И. Костомаров, Н.И Сухомлинов и многие другие написали коллективное письмо - протест против перевода музея из Петербурга. Письмо заканчивалось словами: «Нарушение прав Петербурга на один из лучших его памятников было бы невознаградимою потерею для здешних исследователей русской истории и древностей»**. Письмо было направлено в газету «Санкт-Петербургские ведомости», куда уже приходило множество писем от студентов, курсантов, частных лиц. Но цензура, ярым сторонником которой был барон Корф, не разрешила их печатание.

Узнав, что на последней инстанции судьба музея будет решаться в Кабинете министров, В.В. Стасов написал записку на имя вел. кн. Константина Николаевича, возглавлявшего Кабинет. В ней говорилось: «Румянцевский музей известен всей Европе. И вдруг в один прекрасный день он вытерт вон, как резинкой. Какой пример и наука будущим патриотам, когда они будут знать, что у нас нет ничего твердого, ничего прочного, что у нас все что угодно можно сдвинуть, увезти, продать…». Стасов возмущался и бароном, в чьем ведении находился музей: « Как мог Корф велеть продать с публичного торга монумент исторический - дом, где жил сам Румянцев, который он подарил русскому народу…». Такой протест был неожиданным для Корфа. Он явно не дооценивал Румянцевский музей. Но государственная машина, в которой немалую роль играли предложения барона, уже была запущена. Все коллекции были перевезены в Москву, где должны были быть распределены по разным музеям и научным учреждениям. Более всего повезло книжным коллекциям и рукописям, которые попали в Дом Пашкова и явились ядром главной библиотеки страны-до 1918 года Румянцевской, в советское время -имени В.И. Ленина. В настоящее время - РГБ.

Остается добавить, что некоторые коллекции графа, собранные со знанием, вкусом и с большой любовью к российской истории, куда- то исчезли или были обезличены. Так автор этой статьи в 1990-х годах пыталась узнать, где находится замечательное минералогическое собрание Румянцева. Обошла многие музеи и, наконец, попала в минералогический музей, где одна из сотрудниц указала на груду ящиков и безразлично добавила, что, может быть, коллекция Румянцева находится в этих, еще не разобранных ящиках!!!

В наши дни поднимаются разговоры о передаче экспонатов Эрмитажа в другие города и музеи. Но судьба Румянцевского музея - яркий пример того, как может закончиться история и других экспонатов, вырванных из родного для них дома. На мой взгляд, каждый город знаниями и силами жителей должен создавать музеи, характеризующие интересы своего города. А Эрмитаж и другие музеи Петербурга должны сохранять то, что завещано им предками. Тем самым подчеркивается значение Санкт-Петербурга как города-музея.

** Письмо ученых, как и записка Стасова цитируются по книге Татьяны Соловьевой «Румянцевский особняк в Санкт-Петербурге» СПБ. 2002

Татьяна Соловьева,

ст. научный сотрудник в особняке Румянцева, член Московского Румянцевского общества, существовавшего в конце ХХ-начале ХХ1 в. под руководством академика Н.В. Карлова

(г. Санкт-Петербург)