«…Николай Иванович Путилов, любимец великих князей, министров, адмиралов. Человек, спасший Петербург от британского десанта, создатель новой российской металлургии. Инженер, наладивший производство артиллерии для русских броненосцев и рельсов для российских железных дорог. Основатель петербургского порта. Международно признанный изобретатель. Гениальный менеджер, решавший задачи, кажущиеся неразрешимыми принципиально…» - так пишет историк Лев Лурье об одном из самых удивительных деловых людей нашего Отечества, человеке, опыт которого должен был бы стать основой для развития нашей промышленности, а памятники которому украшать Петербург, Кронштадт, Новгородчину, Архангелогордчину… Это его именем должны были бы называться промышленные объекты и рабочие районы, но даже завод, исконно носивший его славное имя, созданный его гением, по сей день носит кличку кровавого палача восставших астраханских рабочих Кирова…
Николай Путилов был сыном инвалида Отечественной войны. Детство его прошло в д. Ерюхино Боровичского уезда Новгородчины, где по возвращении с фронта служил его отец. Несмотря на дворянский титул, жила семья бедно. Отец стремился воспитывать сына в любви к Отечество и, несмотря на то, что прожил лишь 10 лет по рождении первенца, немало преуспел в том. Осиротевший Николай был принят в морскую роту Александровского кадетского корпуса, где сразу проявились его недюжинные способности. Как лучший ученик, он смог продолжить образование за казенный счет в Морском корпусе, возглавляемом в ту пору адмиралом Иваном Фёдоровичем Крузенштерном. Из-за отсутствия средств кадет был лишен возможности предаваться развлечениям и даже в дни отдыха занимался учебой. Особенно виртуозны были его способности к математике. Однажды отрок нашел ошибку в расчетах знаменитого математика Огюста Коши, и последний признал ее. Кроме того, ученик пишет несколько научных работ в соавторстве с профессором Остроградским. По завершении обучения Крузенштерн и Остроградский настояли, чтобы даровитый офицер остался в корпусе и преподавал математику. Однако, занятие это быстро наскучило Николаю и он, сославшись на болезнь, отправился на юг, где набирался опыта в качестве морского инженера. Вернувшись в столицу, он вышел в отставку, желая заняться наукой. Но тут грянула Восточная война, и Петербург оказался в прицеле вражеских эскадр. Отчество было в опасности, и Государь Николай Первый и его сын Константин, генерал-адмирал Российского флота, сбивались с ног, ища способ в кратчайший срок обезопасить столицу от уже шныряющего в виду Кронштадта западных «пиратов».
Адмирал Шестаков вспоминал: «Бросаясь всюду для открытия возможности создать флотилию, мы начали уже отчаиваться. Однажды… директор Кораблестроительного департамента пришёл ко мне с предложением употребить для снабжения лодок механизмами чиновника особых поручений Путилова, ручаясь, что он откроет средства, если они только существуют хотя бы в зародыше, и оживит такие, которые давно похоронены, но когда-то существовали.
Великого Князя можно было видеть во всякое время по докладу простого лакея. Он тотчас был уведомлен о блеснувшей надежде, призвал Путилова, и к лету флотилия была готова. Талантливый, энергичный, ничем не сразимый и никогда не унывающий Путилов составил себе впоследствии завидную славу промышленного деятеля…
Познакомлю со способностями Путилова анекдотом. Главное наблюдение за постройкой и снабжением лодок было поручено… Лисянскому и мне. Мы стояли у Путилова над душой, не довольствуясь, что труженик сам себе не давал покоя, надоедали ему безо всякой жалости… Какой-то цилиндр не лез в лодку, и я не мог найти его ни на одном из заводов, открытых или воскрешённых Путиловым. Взбешённый моими сомнениями колдун посадил меня в карету и повёз в придворное экипажное заведение! Там пропавший без вести предстал предо мной почти оконченный,… его делали тайно, не только без вести для меня, но и без ведома министра двора и придворной конторы!»
Лишь за четыре месяца Путилов обеспечил флот флотилией в 32 канонёрские лодки. Одновременно неутомимый Николай Иванович строил в Кронштадте ремонтную мастерскую для повреждённых судов, ставшую позднее Кронштадтским пароходным заводом. В то же время он оказывал содействие адмиралу Путятину в строительстве 14 плавучих батарей, адмиралу Попову – 6 паровых клиперов, рижскому генерал-губернатору – 6 канонёрских лодок. При этом Путилов успел ещё издать 37 томов «Сборника известий с войны 1853-1855 гг.».
При первой встрече Константина Николаевич прямо обратился к Путилову: «Можешь ли ты сделать невозможное? Построить до конца навигации флотилию винтовых канонерок для обороны Кронштадта? Денег в казне нет — вот тебе мои личные двести тысяч».
На эту скоромную сумму Николай Иванович должен был вкротчасье создать флот – в условиях англо-французской блокады и отсутствиях в Петербурге необходимых промышленных мощностей. Европейцы полагали эту задачу невыполнимой и категорически отказывались рисковать. Но Путилов уверенно взялся за дело, а дело, как известно боится мастера. В первую очередь он создал в столице мастерские по производству паровых машин. В этих же производствах изготавливали нужные для лодок материалы и котлы. Производств не хватало, и за несколько зимних месяцев между навигациями Николай Иванович сумел найти частных подрядчиков, способных обеспечить в срок выполнение заказов. Дело было за малом – найти нужное число рабочих. Путилов срочно поехал под Ржев, где в условиях экономической блокады без работы остались сотни ткачей. Их и повез Путилов на переквалификацию. "Мы распределили бывших прядильщиков по мастерским и заводам, дали на каждый артельный десяток по старому мастеровому. И ткачи заработали: токарями, слесарями, котельщиками. Коли есть сметливость – незнание не беда! С этим убеждением тысячи людей вели неутомимую деятельность. По всей столице, где были хоть какие-нибудь станки, закипела работа", - вспоминал созидатель.
Путилов решил объединить мелкие заводские частные мастерские и небольшие заводы морские, железнодорожные в одно целое. Владельцы сперва категорически отказались от авантюры, но Николай Иванович умел быть убедительным. Уверенность ли в успехе или заклинание священным именем Отчества возымели влияние, но голос энтузиаста был услышан, заказы на изготовление отдельных частей разделились между производствами и работа закипела.
Когда в мае британские и французские корабли вновь сунулись в залив, то их неожиданно встретила бодрая паровая флотилия из 32 канонерок. Силы были невелики, и задиристые «пираты» хотели тотчас ликвидировать угрозу, но в первом бою у Толбухина маяка британский фрегат получил серьезную пробоину, и вынуждены был отступить.
Лодки тем временем продолжали поступать. Когда их число превысило 80, «союзники» предпочли ретироваться, как ретировались они от обороняемых инвалидной командой Соловков и – местными охотниками – Камчатки… Французский адмирал Пэно признавал: “После того как русские в необычайно короткий срок построили флот и спустила на воду паровые канонерки, нам пришлось уйти от Петербурга. То, что сделали русские, совершенно изменило ход войны и наше положение, но как они это сделали - остается загадкой для нас до сих пор”.
Удивительно, что Путилов не только уложился в выделенный Великим князем бюджет, но и вернул ему сэкономленные 20 000 р. По окончанию кампании союз промышленников увенчал чудотворца венком из 81 серебряного листа – по числу судов. «В ходе этого дела в душу каждого из нас глубоко врезалось уважение к Вашему уму и Вашей деятельности», - говорилось в сопроводительном адресате.
Николаю Ивановичу шел 36-й год, он был полон самых смелых замыслов и энергии. Отказавшись от государственных постов и почивания на лаврах он занимается развитием металлургии на севере России. Для изготовления корабельных котлов финское железо оказалось лучше английского, и это дало возможность отказаться от зарубежных поставок. На кредит Морского министерства Путилов скупал и строил заводы на Сайменских каналах, проводя их современную модернизацию. Вскоре они стали давать качественную котельную сталь взамен английской. Тогда же впервые началась переплавку металлического лома в промышленном масштабе.
16 мая 1863 года совместно с полковником Корпуса горных инженеров Павлом Обуховым и купцом Первой гильдии Кудрявцевым Путилов организовал металлургический завод (после смерти Обухова названный Обуховским). Для броненосного кораблестроения необходима была нарезная артиллерия. Образцом таковой считались знаменитые орудия Круппа. Но и в России был свой Крупп. Инженер-полковник Пётр Матвеевич Обухов, руководивший сталелитейными заводами на Урале. Первые орудия, изготовленные из стали, полученной по технологии Обухова, были изготовлены в Златоусте и отправлены на испытание в столицу. Государь спросил у изобретателя:
- Уверен ли ты, что пушка выдержит назначенную стрельбу?
- Вполне уверен, Ваше Величество!
- А чем это докажешь?
- Тем, что, если Вы позволите, я сяду на неё верхом и пусть стреляют сколько хотят, - ответил Пётр Матвеевич.
Константин Николаевич добился выведения Обухова из-под власти Горного ведомства и поддержал инициативу по организации в России второго после Демидовского частного орудийного завода. Трудами Путилова и Обухова в Петербурге появился первый оружейный завод, ставший вскоре собственностью Морского министерства.
В 1872 году Обуховский завод был приглашён для участия в Московской политехнической выставке. Его главным экспонатом являлся ствол 305-миллиметрового орудия броненосца «Пётр Великий»[4]. Этот крейсер был создан по проекту адмирал А.А. Попова и превосходил все аналогичные суда той поры. Крейсер Попова отличался высоким бортом, повышавшим мореходность корабля, мощным броневым бруствером, защищавшим две орудийные башни с поворотными механизмами, котельное и машинное отделение, рулевую рубку и дымовую трубу, и неслыханной мощью четырёх 508-миллиметровых чугунных пушек. Вступление «Петра Великого» в строй вызвало настоящий переполох в зарубежных военно-морских кругах. Новый русский броненосец стал самым сильным кораблём в мире! Орудие же, представленное на выставке, своими размерами и качеством стали иллюстрировало не только финансовые возможности завода но и достигнутое им искусство. Год спустя на Международной выставке в Вене орудия Обухова успешно конкурировали с орудиями Круппа, не только не уступая им, но и превосходя по ряду показателей.
Позднее Путилов основал свой собственный завод, впоследствии названный Путиловским. На этом заводе он организовал оружейное производство и выплавку стали, в том числе на экспорт, покончив с зависимостью в этом вопросе от Англии: заказы стальных орудий за рубежом снизились с 88,5 процента до 17,7.
Взявшись за заводское дело, Николай Иванович обещал: "Дайте мне завод, и Россия будет завалена лучшими рельсами". Слово свое Путилов держал всегда, даже когда исполнение оного требовало рисковать всем своим капиталом. Ситуацию на железных дорогах, опасную из-а хрупкости импортной стали, лопавшейся на русских морозах, Путилов исправил, наладив выпуск собственных комбинированных рельсов с наваренной сверху стальной полосой – более прочный и устойчивый к морозу. Путиловский завод стал выпускать полный спектр железнодорожной продукции – от вагонов до мостовых конструкций. При этом цена "путиловского" рельса была на 30 процентов меньше цены английского или немецкого. И снова форменное чудо: получив заказ на строительство завода по производству рельсов и само производство лишь в начале января 1868 года, он уже 20 января начал прокатку рельсов в три смены.
Это была т.н. «путиловская схема запуска производства», которую, как и минные заграждения Колчака и Эссена, успешно использовали в годы Великой Отечественной войны при переброске заводов из центральной части СССР за Урал.
При таком размахе деятельности промышленник с большим вниманием относился к обустройству своих рабочих. Большинство из них он знал по имени-отчеству, при встрече всем пожимал руки, охотно становился крестным их, никогда не отказал в материальной помощи нуждающимся.
Организуя новые цеха, Путилов заботился, чтобы в них была установлена вентиляция, дающая летом прохладу, а зимой тепло. На квалифицированную работу он приглашал лучших специалистов, рабочие набирались из деревень. Чтобы повысить и их уровень, Николай Иванович открыл при заводе специальную школу с преподаванием профильных предметов - математики, геометрии, черчения. В дальнейшем школа получила статус технического училища.
Две тысячи путиловских рабочих жили в организованном вокруг забота районе, общине. Здесь была создана развитая инфраструктура: общежития, больниц, библиотека, столовая, магазины, которых по ценам ниже общегородских торговали не только продукты, но и одежда, и даже швейные машинки и велосипеды.
Чувствуя искреннюю заботу, рабочие платились хозяину уважением и любовью. Располагало и то, что Николай Иванович никогда не помышлял о собственном благосостоянии. Этот крупнейший предприниматель, гений русской промышленности не имел ни собственной квартиры, ни дачи. Вместе с женой они всю жизнь снимали апартаменты…
И, вот, такого человека не постеснялись оклеветать, когда он взялся за свой последний амбициозный проект. Морской порт и Морской канал, соединяющий Кронштадт и Петербург. Этот проект сокращающий логистику между этими двумя точками, не понравился некоторым коммерсантам, наживавшимся на существующей сложной системе транспортировки грузов. Началась интрига, а, по существу, настоящая травля. Приложил к ней руку и лицемерный плакальщик о простонародье, удачливый игрок и сочинитель памфлетов Некрасов. В отношении Путилова он так же не постеснялся написать обличительные вирши. Всё это было бы, конечно, комариным укусом, если бы власти не дали слабину: они притормозили выдачу обещанного Путилову кредита в 20000 р. А порт уже строился, и Николай Иванович стал вкладывать в этот проект все свои средства, продав и свою долю в Обуховсом заводе, набрав многочисленные кредиты. Он не мог бросить начатое дело, чувствуя себя ответственным за него, и до последнего надеялся на здравый смысл верхов. Однако, его невеликие ресурсы скоро подошли к концу, а кредит так и не последовал. Величайший русский промышленник и спаситель Петербурга был объявлен банкротом, его заводы перешли в собственность государства. Этого сердце Путилова не выдержало. Он умер в 60 лет, завещав похоронить себя на дамбе Морского канала. Александр II наложил на это прошение резолюцию: "Если бы Путилов завещал похоронить себя в Петропавловском соборе, я и то согласился бы". Отпевали великого сына России Никольском морском соборе в Санкт-Петербурге, как отпевали всех морских офицеров в тогдашней столице России. Гроб с его телом благодарные 20 километров несли на руках к место погребения.
В 1907 году прах Путилова и его супруги Екатерины Ивановны был торжественно перезахоронен под алтарём в новой заводской Путиловской церкви, которую рабочие организовали в память Николая Ивановича. Чуть больше 10 лет спять красные вандалы церковь закрыли и разместили на ее месте Кировский райпромкомбинат. Алтарь был снесен, надгробная плита отправлена в переплавку, а гробы сожжены в местной котельной. Такова была участь могил большинства выдающихся русских людей в оккупированной стране.
«…Нет в России даже дорогих могил…»
Русская Стратегия |
