Иван Александрович Гончаров всегда оставался немного в тени своих современников: Достоевского, Толстого, Тургенева… За медлительность, с которой он работал над своими романами, его шутливо прозвали «граф де Лень». Он и сам иногда подписывал так свои письма. Однако, прозвище это отнюдь не было справедливым. Дело в том, что в отличие от более плодовитых современников Гончаров занимался не одною лишь литературою, но всю жизнь исправно служил на Государевой службе, и, соответственно, времени на творчество оставалось у него значительно меньше. Тем не менее спешки в работе над рукописями он никогда не допускал, годами оттачивая каждую из них. Такая медлительность однажды даже привела к конфликту Гончарова с Тургеневым. Иван Александрович охотно рассказывал друзьям о своих замыслах, и в итоге обнаружил следы оных сразу в трех сочинениях Ивана Сергеевича, включая «Отцов и детей». Гончаров обвинил коллегу в плагиате, но товарищеский суд, рассмотревший дело, счел, что «все совпадения случайны».
Биографы Ивана Александровича оказываются, в сущности, перед непростой задачей. Жизнь писателя была размерена и сама по себе мало годится для романа… Самым ярким эпизодом в ней нужно считать его кругосветное путешествие на знаменитом фрегате «Паллада». Между прочим, Гончаров – единственный писатель, совершивший таковое. Жюль Верн в свое время говорил, что объехал весь земной шар в своем кресле. Иван Александрович сделал это в реальности. Правда, он не обладал тем особенным даром французского романиста, который позволил увлечь путешествиями и географией несколько поколений подростков по всему миру. Итогом путешествия Гончарова стал двухтомник «Фрегат «Паллада»», может быть, в известном смысле, лучшая книга писателя, ибо ей нет аналогов в русской литературе. «Фрегат» - это увлекательное, изложенное блестящим литературным языков повествование о дальних странах, их традициях, природе, людях. Тут есть место и юмору, и аналитическим размышлениям (например , об Англии и англичанах), и этнографическим зарисовкам. Книга эта читается на одном дыхании, даря читателю и отдохновение, и множество примечательных сведений, и пищу для размышлений, и радость живого великорусского языка. Жаль, что она так и осталась в тени трилогии «Обыкновенная история» - «Обломов» - «Обрыв».
Гончаров, что уже в ту пору было не столь частым явлением в среде интеллигенции, был совершенно русским по духу человеком. Он родился в памятном 1812 г. в Симбирске в купеческой семье. Жили Гончаровы в большом каменном доме в самом центре города. «Амбары, погреба, ледники переполнены были запасами муки, разного пшена и всяческой провизии для продовольствия нашего и обширной дворни. Словом, целое имение, деревня», - вспоминал Иван Александрович это «поместье» своего детства.
Мальчика воспитывали в глубокой религиозности. Его дед, Иван Иванович, вел семейный «Летописец», в котором описывал не только происшествия из жизни семьи, но и сюжеты Священного Писания. В 18 лет он взял на себя своеобразный духовный подвиг: в течение нескольких лет переписывал средневековое сочинение «Страсти Христовы». Первые литературные впечатления внука были связаны именно с дедовским «Летописцем» - родители читали ему его вслух.
Отец, Александр Иванович, отличался большой набожностью. Однако, он скончался, когда Ване было лишь 7 лет. Дальнейшее воспитание детей легло на плечи матери, Авдотьи Матвеевны. Её внук, Александр Николаевич Гончаров, вспоминал, что «в ее комнате был большой киот и постоянно горела синяя лампада». Она прилежно вычитывала перед ним молитвенные правила и акафисты, соблюдая все установления Православной Церкви.
В романе «Обломов» Гончаров описывает, как матушка приучает сына к молитве: «Став на колени и обняв его одной рукой, подсказывала она ему слова молитвы. Мальчик рассеянно повторял их, глядя в окно, откуда лилась в комнату прохлада и запах сирени.
— Мы, маменька, сегодня пойдем гулять? — вдруг спрашивал он среди молитвы.
— Пойдем, душенька, — торопливо говорила она, не отводя от иконы глаз и спеша договорить святые слова. Мальчик вяло повторял их, но мать влагала в них всю свою душу».
Схожими воспоминаниями поделился писатель и с персонажем «Обыкновенной истории» Александром Адуевым: «будучи ребенком, он повторял за матерью молитвы, как она твердила ему об ангеле-хранителе, который стоит на страже души человеческой и вечно враждует с нечистым; как она, указывая ему на звезды, говорила, что это очи Божиих ангелов, которые смотрят на мир и считают добрые и злые дела людей, как небожители плачут, когда в итоге окажется больше злых, нежели добрых дел, и как радуются, когда добрые дела превышают злые. Показывая на синеву дальнего горизонта, она говорила, что это Сион...». Биограф Гончарова Е. Ляцкий отмечал, что в доме Гончаровых «находили приют юродивые; стекались и множились рассказы о святых местах, чудесах, исцелениях».
Ежегодно Авдотья Мавеевна присутствовала на исповеди в Вознесенском соборе Симбирска. Она была поистине ревностной православной христианкой. Когда ее старший сын женился на лютеранке, свекровь очень печалилась о том. А когда невестка тяжело заболела и вовсе перепугалась, что та скончается, так и не придя в лоно истинной веры. Дабы не допустить такого несчастья, Авдотья Матвеевна срочно позвала батюшку, и над болящей был совершен обряд присоединения к православию.
Бог сподобил эту праведную женщину преставиться аккурат в день своего Светлого Воскресения, когда по преданию, души сразу идут в рай без мытарств.
Помимо воспитания детей, легли на плечи вдовы и все хозяйственные заботы. В этом немало помогал ей крестный Ивана, Николай Николаевич Трегубов, заменивший мальчику отца. «Мать наша, - вспоминал он, - благодарная ему за трудную часть взятых на себя забот о нашем воспитании, взяла на себя все заботы о его житье-бытье, о хозяйстве. Его дворня, повара, кучера слились с нашей дворней, под её управлением — и мы жили одним общим двором. Вся материальная часть пала на долю матери, отличной, опытной, строгой хозяйки. Интеллектуальные заботы достались ему».
Отставной моряк, человек широкого кругозора и патриархальных взглядов, Трегубов также сыграл большую роль в становлении крестника.
И, конечно, не обошлось воспитание писателя без своей «Арины Родионовны» - нянюшки Анны Михайловны. Как и пушкинская Арина Родионовна, она приобщила мальчика к волшебным поэтическим мирам русского фольклора. О ней читаем в воспоминаниях племянника Гончарова: «И. А. срисовывает портрет Марка Волохова с Владимира Михайловича Кирмалова. <…> С нянюшкой проводил он (Владимир Кирмалов. — Прим. ) целые часы, <…> старался ей выяснить <…> излишество поклонения иконам, которые он называл размалеванными досками. Няня обыкновенно долго молчала, но когда Владимир доходил до икон, она вставала и обещалась пожаловаться маминьке, “а вот, погоди, маминька тебя сведет к Архиерею, а он, батюшка, прикажет тебя запереть в Суздаль монастырь, а там другое запоешь, вон какой выискался умник: иконам не молись, а кому прикажешь молиться, как не угодникам?”».
Начальное образование Иван получил дома, а затем был отдан в частный пансион. Основала его Екатерина Павловна Хованская, сестра декабриста В.П. Ивашева. Закон Божий здесь преподавал замечательный пастырь, о. Феодор Троицкий, образ которого Гончаров увековечил в романе «Обрыв». Воспитанник Казанской духовной академии, он славился в Симбирске, как боговдохновленный проповедник, и правящие архиереи неизменно приглашали его произнести поучение в кафедральном соборе на всякий большой праздник. Проповеди о. Феодора находили живой отклик, как в сердцах людей образованных, так и у простонародья. Крестьяне рассказывали, что они “от воскресенья до воскресенья”, во время работ, говорили о том, чему так ясно и просто наставлял в церкви о. Феодор. В доме Гончаровых батюшку принимали, как архиерея, очень любя и почитая его. В свою очередь о. Феодор разрешил любознательному Ивану пользоваться своей обширной библиотекой.
С таким совсем не похожим на «прогрессивное образование» «багажом» Гончаров прибыл в Москву для продолжения учебы в коммерческом училище, где уже учился его старший брат. Коммерция мало занимала Ивана. «Первым прямым учителем в развитии гуманитета, вообще в нравственной сфере был Карамзин, а в деле поэзии мне и моим сверстникам, 15-16-летним юношам, приходилось питаться Державиным, Дмитриевым, Озеровым, даже Херасковым, которого в школе выдавали за поэта», - вспоминал он. Подлинным потрясением стало для отрока знакомство с «Евгением Онегиным»: «Боже мой! Какой свет, какая волшебная даль открылись вдруг, и какие правды, и поэзии, и вообще жизни, притом современной, понятной, — хлынули из этого источника, и с каким блеском, в каких звуках!» С той поры к Пушкину Иван Александрович до конца дней относился с благоговением.
Коммерцию он все же оставил и, выйдя из купеческого сословия, поступил на словесный факультет Московского университета. По окончании оного настала пора службы – зарабатывать себе на жизнь не имевший имений и крепостных душ Гончаров должен был сам. Несколько месяцев он исполнял должность секретаря симбирского губернатора, а затем отправился в Петербург, где сумел устроиться на должность переводчика иностранной переписки в департаменте внешней торговли. Служба эта давала необходимый при скромных потребностях молодого человека заработок и оставляла достаточно времени для литературы.
Параллельно Иван Александрович подрабатывал репетиторством. В частности, стал учителем двух сыновей Николая Аполлоновича Майкова — Аполлона и Валериана, которым преподавал латинский язык и русскую словесность. Через дом Майковых Гончаров свел первые литературные знакомства в столице. Весной 1847 года на страницах «Современника» увидел свет первый роман Ивана Александровича - «Обыкновенная история».
А далее судьба послала писателю крутой вираж, в качестве переводчика внешнеторгового ведомства он получает назначение секретарем адмирала Путятина и отправляется в ту самую легендарную экспедицию на фрегате «Паллада». В ход путешествия вмешается война. Возвращаться на Родину придется уже в самый разгар ее. Именно в эту пору на Дальнем Востоке Гончаров познакомится с выдающимися созидателями и просветителями его – графом Муравьевым-Амурским и епископом Иннокентием Камчатским, личности и деятельность которых произведет на него потрясающее впечатление. О владыке Иннокентии Иван Александрович написал пространный очерк, в котором отмечал: «Он — <…> крупная историческая личность. О нем писали и пишут много и много будут писать, и чем дальше населяется, оживляется и гуманизируется Сибирь, тем выше и яснее станет эта апостольская фигура. <…> Вот природный сибиряк, Самим Господом Богом ниспосланный апостол-миссионер!».
По возвращении в Петербург писатель был назначен на неблагодарную должность цензора, кою исполнял до выхода в отставку в 1867 г. К тому времени он успел опубликовать второй свой роман «Обломов», и свободное время на пенсии желал посвятить третьему – «Обрыву», в которой предполагал предупредить, к чему ведут пути нигилизма, увлечение революционными идеями. К обрывам – и ни к чему больше.
Работа над романом шла трудно. Сказывались годы, болезни и одиночество. В личной жизни Иван Александрович счастья так и не обрел. Своему другу, правоведу А.Ф. Кони он признавался: «Поклонник, по художественной природе своей, всякой красоты, особенно женской, я пережил несколько таких драм и выходил из них, правда, «небритый, бледный и худой», победителем, благодаря своей наблюдательности, остроумию, анализу и юмору. Корчась в судорогах страсти, я не мог в то же время не замечать, как это всё вместе взятое глупо и комично. Словом, мучаясь субъективно, я смотрел на весь ход такой драмы и объективно — и, разложив на составные части, находил, что тут смесь самолюбия, скуки, плотской нечистоты, и отрезвлялся, с меня сходило всё как с гуся вода».
Первой любовью Ивана Александровича ещё в студенческие годы стала Юлия Гусятникова. Однако, девушка вышла замуж за другого. Это не помешало им сохранить дружеские узы. Они часто переписывались, и первые главы «Обломова» писатель читал именно своей первой любви. При этом прототипом главной героини романа стала Елизавета Толстая, с которой Гончаров познакомился 20-ю годами позже. Иван Александрович говорил, что в ней сочетаются «красота ума» и «грация чувства»: «Прекраснее Вас нет женщины в мире, следовательно, нет нигде». Она, однако, также предпочла писателю другого - своего двоюродного брата Александра Мусина-Пушкина. Более того, просила Гончарова, используя свои связи в Синоде, получить для нее разрешение на этот брак, запрещенный из-за близких родственных связей. И добрый Иван Александрович выхлопотал такое разрешение.
Ещё одной музой писателя была, ставшая прототипом героини «Обрыва» Екатерина Майкова, от которой по воспоминаниям современников он был без ума. Иван Александрович проводил с нею многие часы, особенно наслаждаясь, когда она играла на рояле и исполняла его любимую арию из оперы «Норма».
Все «романы» Гончарова были внешне лишены страсти. Его музы не становились его женами, но оставались подругами, друзьями. Обширная переписка с ними служит свидетельством этой искренней и глубокой дружбы. В частности, целый архив составляет переписка Ивана Александровича с 20-летней Софьей Александровной Никитенко, переписывавшей для него черновые листы второй части «Обрыва». Подобно Анне Григорьевне Сниткиной, девушка прониклась чувством к пожилому одинокому писателю, но… На этот раз сам писатель не пожелал срывать нежного бутона и ответил ей, что испытывает к ней «дружбу-любовь без влюбленности». Так и вырос из этой дружбы-любви ещё один роман в письмах…
Иван Александрович прожил долгую жизнь, немногим не дожив до 80 лет. Его одиночество в последние годы заполняла вера. Долгие годы он был прихожанином храма святого великомученика Пантелеимона, настоятель которого и духовник писателя о. Василий Перетерский свидетельствовал: «Я служу в приходе Пантелеймоновской церкви с 1869 г., постоянно свыше 40 лет. В этом же приходе, Моховая ул., д. № 3, <…> все в одной квартире свыше 30 лет жил и Иван Александрович Гончаров. Известие, что он был человек совершенно индифферентный к религии, не исполнял обрядов церкви, не причащался et cet., думаю, кем-то выдумано и совершенно не соответствует действительности. Я могу свидетельствовать, что он был человек верующий, хотя, может быть, по обычаю времени и по светским отношениям не всегда в жизни точно соблюдал обычаи и порядки церкви православной. В храм Божий в воскресные и праздничные дни ходил; ежегодно исполнял христианский долг исповеди и святого причащения в своем приходском храме, что особенно памятно нам потому, что он исповедался и причащался тогда, когда причастников в приходской церкви было уже очень немного, именно в Великую субботу за поздней литургией, которая начинается только в 1-м часу дня и по предположительности кончается уже в 3-м часу дня, почему причастников на ней бывает уже мало, но всегда обязательно И. А. Гончаров».
В последние дни своей жизни писатель не мог засыпать без молитвы «Отче наш» и просил находившихся рядом говорить её с ним. Лишь так, вторя словам Господней молитвы, он погружался в сон. Скончался он мирно, приобщившись Святых Тайн, без мучений и предсмертной агонии.
Русская Стратегия |
