ЗАКАЗАТЬ КНИГУ МОЖНО ЗА ОЗОНЕ
или в нашей ВК-Лавке:
https://vk.com/market-128219689
Смотри, какой блестящий, единственный
в мире народ призвал тебя на Божий свет!
Помни, какие высокие общественные идеалы
создали твои предки, каким самоотречением,
какою кровью охраняли они их от чужих
покушений! Смотри, какие выдающиеся
люди вышли из рядов! Не складывай рук
в унынии, не дай враждебным силам отобрать
и уничтожить всё наше материальное
и духовное достояние…Верь в свой народ и
трудись для его возрождения!
Старое казачье напутствие
Чем-то начавшаяся война уже на исходе первого месяца боёв оказалась непохожей на все предыдущие войны. Первая мировая оказалась войной не зрелищной. Залп батареи тяжёлых орудий в одно мгновение уносит сотни жизней, кромсает тело человека на куски, конечно, это не зрелищно и не романтично. Корабли уже не берутся на абордаж, а тонут среди ночи, наскочив на мину…
С первых дней боёв в города России хлынул поток раненых – раненых оказалось так много, что громадная страна оказалась не готовой к их приёму и размещению. Фронтовые санитарные части без всякого отбора помещали в один транспорт легкораненых самострелов, нижних чинов, получивших царапины, с воинами ранеными тяжело. Первые санитарные эшелоны начали прибывать в Петербург и в Москву 21 и 22 августа. Их встречали представительные делегации из депутатов Государственной Думы и земских деятелей. В Москве на Александровский вокзал (ныне Белорусский) приезжала великая княгиня Елизавета Фёдоровна. Её сестра Императрица Александра Фёдоровна предназначила под лазареты царскосельские дворцы и Фёдоровский городок. Мест в лазаретах не хватало, началось создание частных лазаретов. Их открывали и миллионеры, и скромные священники. Певец Фёдор Шаляпин приютил в своём доме около 50 раненых, открыл лазарет в Гатчине в своём доме писатель Александр Куприн. Не хватало порядка и учёта лазаретных возможностей. Например, в Чернигове и Полтаве лазареты пустовали, а раненых везли в Саратов и Челябинск. 21 августа был учреждён Всероссийский Земский Союз по оказанию помощи раненым и больным воинам. Главноуправляющим Союза стал князь Георгий Евгеньевич Львов. Союз должен был упорядочить и центролизовать всю работу по размещению и лечению воинов.
Довольно быстро возникла проблема возвращения на фронт излечившихся легкораненых. Большинство из них стремилось вернуться в свои полки к своим товарищам, но механизма возвращения не было, проездных документов на железную дорогу эти солдаты и офицеры не получали, иногда по целому месяцу оставались в тылу. Легкораненых необходимо было лечить в неглубоком прифронтовом тылу, в полевых лазаретах, которых в Русской Императорской Армии на первом этапе войны не было. И как отметил старый репортёр журнала «Нива», участник войны за освобождение Болгарии, «лицо этой войны неизмеримо страшнее наших представлений о войнах. Вид раненых, изрезанных шрапнелью, кошмарен. Убитые, растерзанные артиллерийским огнём на части, не поддаются описанию…».
Что же, Первая мировая война была войной 20 века, столетия беспощадного и жестокого. Уже марксисты грозили разрушить весь мир, уже родилась формула «дух антагонист души», а Ленин в Цюрихе мечтал о гражданской войне в России…
В конце августа 1914 года в большой опасности оказалась столица Франции. Несмотря на неколько удачных контратак французских войск, например, контрудар 5-й армии под Гизом с трудом был отражён германцами, потерявшими около четырёх тысяч человек, правое крыло немцев быстро продвигалось в направлении Парижа. Тяжелейшие потери понесла британская армия. 30 августа английский главнокомандующий фельдмаршал Френч заявил, что он намерен отвести свои войска в безопасный район южнее Парижа, где пополниться и перевооружиться. Во Францию срочно вылетел военный министр лорд Китченер. И в английском посольстве в Париже в драматическом разговоре с Френчем министр настоял на том, чтобы британские войска не покидали свой участок фронта.
Но и немецкие армии, рвавшиеся к Парижу, уже выдыхались в своём порыве. К тому же Германия против ожидания и своего чёткого плана с первых недель вынуждена была вести войну на два фронта, а часть войск, предназначенных для штурма французской столицы, в конце августа по железным дорогам перевозилась на восток для усиления фронта против России…
Вечером 29 августа в лесах Восточной Пруссии, не желая сдаваться в плен, застрелился генерал Русской Императорской Армии Александр Васильевич Самсонов. Чувство чести и предельная усталость повлекли его на этот роковой выстрел. О командующем 2-й армии в исторической литературе приводятся очень противоречивые мнения. Иногда они настолько крайние, что цитировать их не имеет никакого смысла. Я хотел бы обратить внимание наших читателей на оценку, которую дал генералу Самсонову советский маршал Борис Михайлович Шапошников. Шапошников был активным участником Великой войны и имел в русской армии чин полковника. «К сожалению, русские военные историки, - утверждал маршал Шапошников, - под влиянием миража и явного преувеличения немецких побед под Сольдау, критически относятся к личности генерала Самсонова. Иные авторы готовы смешать его имя с грязью, что и проделывали не раз на страницах журналов. Пусть это останется на их совести, но я твёрдо верю, что найдётся исследователь, который отвергнет всё гнусное, что писалось о Самсонове и выявит его истинное лицо. Самсонов был умным военачальником. Будучи начальником штаба Варшавского военного округа, он отлично знал Восточно-прусский театр и всё время ожидал удара немцев с запада в левый фланг своей армии. Если бы Самсонов выполнял все директивы командующего Северо-Западным фронтом генерала Жилинского, то он понёс бы большее поражение. Пусть историк разберётся в действиях Северо-Западного фронта и Верховного главнокомандующего, и тогда Сольдауская операция представится в ином свете, и вина Самсонова в значительной степени уменьшится.
Наделённый острым чувством воинской чести, Самсонов не пережил своего поражения и покончил жизнь самоубийством. И как начальник, и как человек Самсонов был обаятельной личностью. Строгий к себе, приветливый к подчинённым, он был высоко честным человеком. Но жизнь бывает жестока, сплошь и рядом такие люди, как Самсонов, становятся жертвами её ударов, а негодяи торжествуют…»
Австро-Венгрия сумела начать наступление на Сербию только 12 августа. Сербской армией командовал принц-регент Александр, начальником штаба был воевода Радомир Путник. Путник предложил не оборонять столицу город Белград, а сосредоточить сербскую армию на горном хребте, доминирующим над долинами, ведущими к Белграду. Таким образом, если бы австро-венгерская армия вошла в Белград, город стал бы для неё ловушкой. Затяжные бои начались 16 августа и продолжались до 24 августа. Сербы, используя свою превосходную позицию, сумели нанести австрийцам поражение. Австро-венгерская армия потеряла более 50 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. Необходимо упомянуть, что австрийская армия почти наполовину состояла из представителей славянских народов. После прорыва австрийского фронта сербские войска двинулись в направлении Сараева. Победа сербов заставила австрийское командование усиливать свои войска в период первой битвы в Галиции против Русской Императорской Армии, но в целом сербская кампания была для Австро-Венгрии лишь эпизодом в масштабной войне против Императорской России.
Первая германская армия генерала фон Клука по плану Шлиффена должна была обойти Париж с юго-запада для его полного окружения. Но из-за отсутствия свежих резервов и большой усталости войск, участвовавших в непрерывных боях в течение целого месяца, германское верховное командование разрешило генералу фон Клуку развернуть армию на северо-восток и совершить марш вдоль городских укреплений. Тем самым порядки наступающих германских войск смешались, а между 1-й армией фон Клука и 2-й армией генерала фон Бюлова возник разрыв. 3-го сентября 1914 года французская авиаразведка донесла об этом разрыве германского фронта главнокомандующему генералу Жоффру, и он принял решение о немедленном контрнаступлении. Французская армия до этого отступала, терпела неудачи во множестве локальных сражений, но ни разу не была разгромлена. Под стенами Парижа боевой дух французов был очень высоким. О всех перемиещениях противника французские генералы своевременно получали сведения от пехотной и воздушной разведки. Для того чтобы занять выгодные позиции в кратчайший срок генерал Жоффр приказал 5-й армии ускоренным маршем пройти через Париж, что существенно укрепило бодрость духа его жителей.
1-го сентября 1914 года в дневнике французского президента Анри Пуанкаре появилась едва ли не самая трагическая запись: «Все остававшиеся у нас надежды погибли. Мы отступаем по всей линии». 3-го сентября президент и правительство Франции покинули Париж, переехав в Бордо. Но уже на следующий день генерал Жоффр сказал в штабе своим помощникам: «Итак, господа, сражение произойдёт на Марне». В этот день германская армия овладела древней столицей Франции – городом Реймсом. Жоффр давно уже задумывал этот контрудар и хладнокровно ждал, когда разрыв между 1-й германской армией фон Клука и 2-й армией фон Белова увеличится (именно из этих армий германское верховное командование накануне битвы на Марне изъяло два корпуса и кавалерийскую дивизию для отправки их на восток против русской армии). Жоффр ввёл в разрыв между германскими армиями свои свежие войска. Сражение завязалось по обеим берегам реки Марны в очень невыгодной для немецких авангардов позиции. В приказе генерала Жоффра говорилось: «В момент, когда завязывается сражение, от которого зависит спасение страны, необходимо напомнить всем, что нельзя больше оглядываться назад; все усилия должны быть направлены на то, чтобы атаковать и отбросить неприятеля; часть, которая не может больше двигаться вперёд, должна будет, чего бы это ни стоило, сохранить захваченное пространство и скорее дать себя убить на месте, чем отступить. При настоящих обстоятельствах не может быть терпима никакая слабость».
5 сентября контратакой 55-й, 56-й французских дивизий и марокканской бригады началась битва на Марне.
Германский флот Открытого моря базировался в гаванях острова Гельголанд. Британское Адмиралтейство, получив задание от министра обороны лорда Китченера прикрыть высадку английских войск в районе бельгийского порта Остенде, решило произвести отвлекающее нападение британской эскадры на Гельголандскую бухту, чтобы не позволить немецким дозорным миноносцам помешать высадке войск. В набеге участвовали две английские флотилии миноносцев, лёгкая крейсерская эскадра и пять линейных крейсеров адмирала Битти. Утром 28-го августа морское сражение началось столкновением английских и германских миноносцев, затем крейсеры обеих сторон (на помощь своим миноносцам подошли шесть немецких крейсеров) открыли огонь из главных калибров. Превосходство англичан в Гельголандском сражении оказалось подавляющим. В течение пяти часов морского боя германский флот потерял ушедшими на дно три крейсера и один миноносец, у британцев был повреждён всего один крейсер и три миноносца. Немцы испытали ещё и моральное потрясение, потому что потери они понесли, образно говоря, на пороге собственного дома. Раздосадованный кайзер Вильгельм Второй, который ревностно относился к престижу немецкого флота и считал себя «адмиралом Атлантического океана», впредь запретил выход в море крупных военных кораблей без его специального разрешения. Если представить себе, что причиной войны могла бы быть воля и вина одного отдельно взятого человека, то первым кандидатом на эти лавры стал бы германский император (надо обратить внимание на титул кайзера: он был «германский император», а не «император Германии» - титул, которого Вильгельм Второй добивался и желал, но многочисленные князья, курфюрсты и короли германские всячески ему препятствовали).
Фридрих-Вильгельм-Виктор-Альберт Гогенцоллерн родился 27 января 1859 года. Занял германский престол в июне 1888 года. В немецком кайзере было немало привлекательных черт, но его недостатки удваивались и утраивались страстностью и нервностью характера, а занимаемое Германией положение в мире делало эти «прорехи в воспитании» весьма и весьма заметными. Вильгельм Второй часто говорил о том, о чём не должен был говорить и сам сожалел о сказанном. «Мы, Гогенцоллерны, являемся исполнителями воли Божьей», - любил повторять кайзер. В начале войны он принял на себя звание Верховного главнокомандующего германской армии и флота. Надо отдать должное воинственному германскому лидеру: его стараниями перед началом Первой мировой войны немецкая армия была подготовлена лучше других армий, участниц войны. При этом власть кайзера не была всесильной: к этому времени германская монархия заметно ограничивалась немецким парламентом. После поражения Германии отрёкшийся от престола император Вильгельм жил в Нидерландах, где написал две книги воспоминаний. «Среди своих солдат, - писал Вильгельм Гогенцоллерн, - я чувствовал себя, как в одном круге. Я питал к ним неограниченное доверие, которое не уменьшилось и теперь, несмотря на печальный опыт осени 1918 года. Я не забываю, что часть немецкого народа после четырёх лет неслыханных подвигов и лишений настолько изболелась, что не могла противостоять козням внешних и внутренних врагов. К тому же лучших из народа покрывал зелёный надмогильный дёрн. Остальные были так подавлены неслыханными, казавшимися невозможными революционными событиями, что не могли подняться для активных действий». Низвергнутый германский император дожил до блестящего немецкого реванша на западе летом 1940 года, и после взятия Парижа направил канцлеру Гитлеру восторженную телеграмму… Умер Вильгельм Второй 4 июня 1941 года на 83-м году жизни…
Начало войны прошло в России в обстановке патриотического поъёма, эмоциональных митингов, манифестаций, разгрома германских магазинов и единения принципиально противоположных политиков. Английский корреспондент Перис, побывавший на Восточном фронте осенью 1914 года, писал: «Главным последствием этой войны является познание Европой личности русского христианина, отразившейся в русском солдате – герое настоящего момента. Качество русских людей, вышедших из народа, займёт подобающее им место среди лучших факторов будущей европейской цивилизации». Видите, как высоко поднимал нас фактор крови, пролитой нашей армией в Восточной Пруссии во спасение Парижа и английской экспедиционной армии. Через три года с небольшим премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж выскажется более откровенно: «Русским варварам не место в Европе».
Коммунистические историки всегда замалчивали доблесть русских воинов, предавали их память. Между тем это была война поистине массового героизма солдат и офицеров, к которому наших воинов не принуждали ни заградотряды, ни особые отделы, ни мехлисы и жуковы или приказы №227, как в большевицкие времена. Пока армия была императорской во главе с Императором она уверенно шла к победе, императорские армии без императора воевать не могут и не должны. С 1-го августа 1914 по март 1917 года только полными Георгиевскими кавалерами (обладателями четырёх солдатских крестов, двух золотых 1-й и 2-й степени и двух серебряных 3-й и 4-й степени) стали 32.480 человек. Кавалерами трёх Георгиевских крестов 65. 030 человек, кавалерами двух - 289.150 человек, кавалерами одного солдатского Георгиевского креста 4-й степени - 1.210.150 человек. В советские времена обнаруженный чекистами Георгиевский крест нередко грозил его владельцу серьёзным сроком тюремного заключения.
Осенью 1914 года один немецкий офицер в письме домой заметил: «Вы, берлинцы, имеете ложное представление о русском противнике. В действительности русские солдаты хорошо вооружены и хорошо обуты. Они стойки, выносливы, храбры. Верьте, что если бы не наши железные нервы, то нам бы плохо пришлось».
К началу битвы на Марне немецкое командование полагало, что им удалось фактически вывести из строя британскую армию на континенте. Действительно, англичане в самоотверженных атаках при неумелом командовании понесли тяжелейшие потери от пулемётного и артиллерийского огня, но военный министр Великобритании лорд Китченер сумел пополнить армию фельдмаршала Френча свежими войсками, своевременно переброшенными через Ла Манш во Францию. Это позволило английским корпусам не только успешно обороняться, но и перейти в наступление, которое оказалось большой неожиданностью для германцев.
Утром 7 сентября французская артиллерия 5-й и 6-й армий произвела массированный обстрел немецких позиций, артподготовка продолжалась пять с половиной часов, а затем французская пехота поднялась в атаку, но обнаружила в немецких окопах только убитых и тяжелораненых. Генерал Жоффр в этот день издаёт свой исторический приказ, в котором, в частности, говорилось: «1-я германская армия, как кажется, отступает к северо-востоку перед лицом комбинированных усилий союзных армий левого крыла. Эти последние должны следовать за противником всеми своими силами таким образом, чтобы всё время сохранять возможность охвата правого германского крыла».
В ночь на 9-е сентября 5-я французская армия вместе с английскими войсками на континенте вклинились между 1-й и 2-й германскими армиями, сорвав этим маневром планы генерала фон Клука, командующего 1-й немецкой армией, и планировавшего утром 9-го сентября атаковать неприятеля. Впрочем, фон Клук двинул-таки на противника- французов и англичан-два своих корпуса. Правый фланг германских войск оказался разорванным на три, не вполне связанных между собой, части. И велико же было удивление союзников, когда в ночь с 9 на 10 сентября из радиоперехвата они узнали, что немцы отступают, отдавая своему противнику территории, которые стоили им немалой крови. Париж, из которого уже успели эвакуироваться правительство и дипломатический корпус, был спасён. Современники назвали это отступление немцев, на первый взгляд неожиданное, «чудом на Марне».
Союзные армии не имели в сражении на Марне заметного преимущества в людях или в технике. Преимуществом англичан и французов оказалась неожиданность их перехода в контрнаступление. Германское командование полагало, что их противник раздавлен в предыдущих боях и дезорганизован непрерывным отступлением. Буквально за несколько дней до начала битвы на Марне кайзер Вильгельм Второй был убеждён, что его войска, находившиеся в 50 километрах от Парижа, вот-вот возьмут французскую столицу. Но германские командующие армиями уже жаловались на усталость войск и на отсутствие резервов. 9-го сентября начальник германского Генерального Штаба генерал Гелььмут фон Мольтке писал жене: «Обстановка для нас неблагоприятная, и бои к востоку от Парижа закончатся не в нашу пользу. Война, которая была начата с такими надеждами, обернётся против нас, и мы будем сокрушены в борьбе на два фронта на востоке и на западе… и нам придётся платить за все разрушения, совершённые нами». Конечно, с таким пессимизмом в душе руководить огромной армией невозможно, и фон Мольтке понимал, что дни его на посту начальника Генштаба сочтены…
Из воспоминаний немецкого генерала Эриха фон Фалькенхайна: «События на Марне и в Галиции отодвинули исход войны на совершенно неопределённое время. Задача быстро добиться решений, что до сих пор являлось основой для немецкого способа ведения войны, свелась к нулю».
ХРОНИКА СОБЫТИЙ.
*3 сентября военный министр Великобритании лорд Китченер назначил морского министра Уинстона Черчилля ответственным за воздушную защиту британских островов. Энергичный Черчилль немедленно перебазировал авиаотряды во французский Дюнкерк для атак против германских аэродромов.
*5-го сентября на фронте восточнее Парижа погиб французский поэт Шарль Пеги. Он встал с земли во весь рост, чтобы идти в атаку и германская пуля попала ему в голову… «Счастливы те, - писал Шарль Пеги, - кто погиб в больших сражениях! Они лежат на земле перед лицом Бога».
*5-го сентября первую большую победу на море одержали германские подводники. Подводная лодка У-21 потопила торпедой лёгкий британский крейсер «Патфайндер».
* 14 сентября кайзер Вильгельм Второй освободил генерала Гельмута фон Мольтке от должности начальника германского Генштаба и назначил вместо него генерала Эриха фон Фалькенхайма.
*15 сентября в Швейцарии напечатана статья французского писателя Ромена Роллана «Над схваткой», призывающая к организации антивоенного пацифистского движения.
8-го сентября 1914 года командующий 9-й французской армией генерал Фош сказал офицерам своего штаба: «На центральном участке фронта мы еле держимся, правый фланг отступает и поэтому нам остаётся только одно: перейти в наступление». 9-я армия особенно тяжёлые бои вела в районе Сен-Гондских болот и города Фер-Шампенуаз. Болота были непроходимы, имелись только четыре дороги. В первых атаках до 50% личного состава потеряла марокканская дивизия, но наступление продолжалось, и 9-го сентября в сумерках французские войска подошли вплотную к городу Фер-Шампенуазу, который утром 10 сентября был освобождён. Маршал Фош так вспоминал об этом дне: «Заря застала войска в пять часов в Морен-ле-Пти и в Фер-Шампенуазе… Повсюду на подступах и дорогах мы находим признаки тяжёлых потерь, понесённых противником, следы и остатки поспешного, беспорядочного отступления. Мы берём много пленных и собираем трофейное имущество». 1-я германская армия генерала фон Клука находилась в тридцати милях от Парижа. Теперь она, как и 2-я и 3-я германские армии, отступали на север за Марну. 11-го сентября армия Фоша вышла на реку Марна. Все мосты, кроме двух, оказались разрушенными. Немецкие армии были отброшены от Парижа, но разгромлены не были. Они закрепились на реке Эна и упорные сражения продолжались. 13 го-сентября кавалерийская разведка 9-й французской армии заметила, что вдоль реки Эна немецкие войска вырыли окопы полного профиля, заняли их и разматывают мотки с колючей проволокой…
На Западном фронте замаячил призрак долгой изнурительной позиционной войны.
По мере продвижения вглубь французской территории материальное снабжение германских войск неуклонно ухудшалось. Французы, отступая, разрушали все системы коммуникаций, а сами в своём тылу использовали хорошо развитую систему железных дорог. Чудо на Марне явилось ещё и потому, что гражданские власти и французское военное командование оказались готовы к неординарным шагам (например, перевозка целой армии с одного участка фронта на другой на парижских такси). Эти шаги, может быть, и не имели решающего значения, но, безусловно, внесли свою лепту в неожиданную, решающую судьбу Франции победу на Марне.
К 12 сентября 1-я и 2-я немецкие армии в упорных боях были отброшены на всех участках фронта на расстояние 90-100 километров от Парижа. Германцы отходили, упорно сражаясь, нигде не было паники, но потери в живой силе и в артиллерии были значительными. Союзники, не имея превосходства в силах, испытывали уже нехватку боеприпасов, поэтому на реке Эне немцы и их противники остановились. Неудачи во Франции, русские победы в Галиции заставили германских политиков начать поиски приемлемого для Германии мира. Поначалу этих поисков немецкие политики полагали, что мирное соглашение они смогут достичь с позиции силы. 9 сентября 1914 года канцлер Германии Теобальд Бетман-Гольвег изложил перед депутатами германский вариант предполагаемого мирного соглашения. Целью на Востоке канцлер считал как можно более значительное удаление России от германской границы и лишение её власти над нерусскими народами. Знакомая схема – Збигнев Бжезинский нам её неоднократно расписывал. Белоруссия уходит под влияние Польши, а сама Польша будет под протекторатом Германии. Украина и Прибалтика пользуются независимостью в известных пределах только по отношению к России, но зависимы от Германии. На Волге возникает ожерелье мелких республик. Северный Кавказ и Кавказ больше к России не относятся… Часть из этих германских мечтаний осуществили позднее большевики –национальные республики на Волге вместо российских губерний. Это обычная враждебная России геополитика. После канцлера Бетман-Гольвега с обращением «К культурному миру» выступили 93 германских интеллектуалов – художников, учёных, писателей и музыкантов. Германские культуртрегеры отрицали наличие какой-либо немецкой ответственности за развязывание Первой мировой войны и утверждали единство армии и духа нации. Это и так у германцев всегда было на высоте: дух армии – дух нации. Русские интеллектуалы припозднились, собирали подписи весь сентябрь 1914 года и только 28 сентября в газете «Русские ведомости» напечатали обращение от имени русских писателей, художников и артистов, зато подписей было около тысячи – среди подписавших - Вахтангов, Горький, Собинов, Станиславский, Струве, Шаляпин и многие другие. В русском тексте утверждалась идея обуздания германской агрессии и жестокости. В письме были и рассуждения об опасности мести, «чреватой ожесточением, ослеплением гневом и отказом от священных человеческих чувств». Конечно, трудно найти больших гуманистов, чем русские интеллигенты. Война ещё только началась и какая война! - а они уже предупреждают о слепой мести после победы… Подумали бы, как победить?
Итальянские дипломаты были озадачены тем, что их страна как член Тройственного союза воевать отказалась. Объяснение этому было найдено хилое: итальянцы «обиделись», что Австро-Венгрия и Германия не сообщили о своём ультиматуме Сербии и не советовались с Италией, когда начинали войну. Немцы и австрийцы, конечно, не знали, что уже в августе 1914 года Италия вела тайные переговоры с державами Антанты об условиях вступления в войну итальянского королевства. Одновременно такие же переговоры Италия вела и с Австро-Венгрией. Фактически аппенинское государство неторопливо изучало «рынок войны» и прикидывало, кто больше обещаний даст Италии в случае её вступления в войну.
Российское общество, если рассматривать его по партийному признаку, представляло из себя весьма пёстрое зрелище. Среди социалистов, например, насчитывалось не менее четырёх течений, кадеты делились на три группы, октябристы на две, даже среди монархистов не было согласия – были монархисты умеренные и абсолютные. Но в российском обществе существовало ещё одно явление, о котором мало кто знал, о нём не писали газеты и не дискутировали на собраниях. Речь идёт о масонских ложах с их очевидным надпартийным влиянием. К августу 1914 года в Российской империи было организовано не менее 38 масонских лож, а тайными их членами были представители всех политических партий. Эта невидимая паутина оказывала важное влияние на принятие тех или иных решений, в том числе и связанных с Великой войной. При этом стоит заметить, что все масоны являются противниками императорской власти. В состав лож входили, как правило, люди состоявшиеся, хорошо известные, но абсолютно неизвестные современникам в качестве масонов. В целом масонство – это тоталитарная структура, и ничем не примечательных людей туда не приглашают. В партийном отношении русские масоны ориентировались на партию кадетов или другими словами партию прогрессивной интеллигенции. Руководство кадетской партии практически –почти всё! - было масонским, за исключением Павла Милюкова, который всегда энергично отрицал свою принадлежность к тайным каменщикам, не отрицая принадлежности к масонам остальных руководителей кадетской партии. В других партиях в масонские ложи охотно шли меньшевики и прогрессисты – они и составляли основу многих масонских лож.
Почти одновременно с битвой на Марне на русском Восточном фронте происходило грандиозное по масштабу сражение в Галиции, оказавшее большое влияние на весь ход Первой мировой войны. Битва эта начиналась 27 августа и продолжалась до конца сентября 1914 года. Это сражение получило название 1-й Галицийской операции и стало одной из самых крупных битв Великой войны. Если в сражениях на Марне участвовало с обеих сторон около 900.000 человек, то в Галиции сражались более полутора миллионов воинов. С нашей стороны это были войска Юго-Западного фронта – главнокомандующий генерал Николай Иудович Иванов, начальник штаба фронта генерал-лейтенант Михаил Васильевич Алексеев. С австрийской стороны им противостояли главнокомандующий вооружёнными силами Австро-Венгрии эрцгерцог Фридрих-Карл Габсбург и начальник Генштаба генерал Конрад фон Гётцендорф. О первой Галицийской битве и замечательной победе Русской Императорской Армии мы расскажем в нашей следующей главе. А сейчас вернёмся на Марну. Контрудар французских армий при поддержке британского экспедиционного корпуса заставил немцев отступить и признать крушение своего плана войны. Это вызвало кризис в немецком военном руководстве и дискуссию о том, какой фронт отныне считать главным – Западный или Восточный. Германским стратегам стало ясно, что необходимо коренное изменение характера войны…
По горячим следам своего успеха на Марне французские генералы отдавали должное Русской Императорской Армии. Вот что писал генерал, будущий маршал Франции Фош: «Российская армия своим активным вмешательством отвлекла на себя часть сил противника и тем позволила нам одержать победу на Марне». Позднее о русском вкладе в спасение Парижа союзники старались не вспоминать.
Сражения на Марне, в Восточной Пруссии и в Галиции выявили важную роль военной авиации. Основные сведения о противнике командующие армиями получали теперь от воздушной разведки.. Это было только начало развития фронтовой авиации. За годы Первой мировой военные лётчики ещё многому научатся, а воздушные летательные аппараты постепенно превратятся в весомое и грозное оружие…
Основным армейским соединением в армиях всех основных участников мировой войны был полк. Немецкий доброволец, будущий философ и писатель Эрнст Юнгер писал: «Полк – это последнее соединение, в котором все ещё знают друг друга лично; в некотором смысле это огромная военная семья…» Полк Русской Императорской армии мирного времени накануне Первой мировой войны представлял уникальное явление, не только в военной, но и в бытовой культуре исторической России. Из 350 полков русской императорской пехоты 140 служили России на протяжении от 60 до 250 лет. Это означало, что господа офицеры и нижние чины, которые приходили в эти полки, воспитывались на традициях Полтавы и Кунерсдорфа, Рымника, на традициях Бородина и Кульма, Ленкорани, Севастополя и Горного Дубняка. И каждое поколение новых офицеров и нижних чинов, приходивших в эти полки, стремилось своей доблестью превзойти своих предков. Это было очень важным воспитательным элементом стойкости, храбрости и мужества русских воинов…
19 сентября немецкая артиллерия начала обстрел древней французской столицы города Реймса с его знаменитым средневековым кафедральным собором…
|
