«Ты не можешь понять значения, которое ты имеешь в моих глазах. В тебе я вижу не только Сашино будущее, но и будущее всей России; а в моем сердце это одно», - с такими словами обратился к будущей невестке Император Николай Павлович. В дальнейшем он относился к ней с отеческой нежностью, боготворил её и всякое письмо к ней начинал словами «Благословенно Твое Имя, Мария».
Трудно было представить принцессу более очаровательную. Тонкая, изящная, грациозная, детская чистота и непосредственность соединялись в ней с мудростью и глубиной, опережавшими её лета, с замечательным истинно царственным достоинством. В Дармштадт, где родилась принцесса Мария Цесаревич Александр Николаевич оказался проездом во время путешествия по Европе и заглянул в гости к герцогу Людвигу. Его младшей дочери было 14. Когда к ней подвели знакомиться русского принца, она безмятежно ела черешню. Но не растерялась, сплюнула в кулачок косточку и поздоровалась с гостем. Любовь явилась с первого взгляда…
В.А. Жуковский, сопровождавший Наследника и угадавший, что его питомцу хотелось бы подольше задержаться подле прелестного создания, предложил сказаться больным, дабы был повод остаться во дворце герцога. Но юноша жертвы не принял. Жуковский сообщал его венценосной матери: «То, на что решился он, конечно, лучше, ибо он в деле сердца предпочел дождаться того, что будет решено Государем, и следовать своему чувству тогда только, когда оно будет согласно с одобрением Вашим. Повторю опять сказанное вчера: благослови Бог выбор сердца, который решит судьбу его жизни. Где мы устраивали по-своему, Провидение готовило Свое. Где мы искали, там не нашлось. Где не ожидали, там встретилось само собою!.. У меня сердце теперь так полно! Мне кажется, что Бог сделал Свое, и прибавлю: благослови его тем благословением, которое некогда дал отцу его при том выборе, в котором нашел он и свое счастье, и счастье России».
Сам Александр написал отцу: «Сегодняшний день, может быть, останется решительным для моей жизни. В Дармштадте я познакомился с дочерью Великого герцога принцессой Марией, ей будет 27 июля 15 лет. Стройна, ловка и мила, из всех принцесс я лучшую не видел. При том, говорят, доброго характера, умна, хорошо воспитана. Два года можно подождать».
Николай Павлович выбор сына принял сразу, а, вот, Императрица сперва противилась, но под давлением мужа сама поехала в Дармштадт, дабы познакомиться с будущей невесткой. Мария свекровь очаровала. Как очаровала и всю свою будущую семью, а позже и весь русский двор. «Она обладала в исключительной степени престижем Государыни и обаянием женщины и умела владеть этим с большим умом и искусством», - писала о будущей Императрице фрейлина Анна Тютчева. По её свидетельству, «душа Великой Княгини была из тех, которые принадлежат монастырю. Ее хорошо можно было себе представить под монашеским покрывалом коленопреклоненной под сенью готических сводов, объятую безмолвием, изнуренную постом, долгими созерцательными бдениями и продолжительными церковными службами... В своем окружении матери, жены, Государыни она казалась как бы чужой и не освоившейся... Ум Цесаревны был подобен ее душе: тонкий, изящный, проницательный, очень иронический, но лишенный горячности, широты, инициативы...»
Отец же Анны Фёдоровны, Ф.И. Тютчев, посвятил принцессе следующие строки:
Кто б ни был ты, но встретясь с ней,
Душою чистой иль греховной,
Ты вдруг почувствуешь живей,
Что есть мир лучший, мир духовный…
Восхищался Марией и другой стихотворец, А.К. Толстой. «Своим умом, – отмечал он, – она превосходит не только других женщин, но и большинство мужчин. Это небывалое сочетание ума с чисто женским обаянием и… прелестным характером».
Воспреемницей принцессы Марии при переходе в Православие стала настоятельница Бородинского монастыря, мать Мария (Маргарита Тучкова). Несомненно, что подвиг любви и служения последней глубоко поразил душу юной принцессы.
В новую веру и новую страну она вошла удивительно органично, приняв их всецело, всею душой, и всецело отдав им себя, растворившись в них. Дармштадтская принцесса в совершенстве изучила русский язык, прекрасно знала русскую литературу, архитектуру, искусство, прониклась славянофильскими идеями. Она сделалась, пожалуй, душою более русской, чем сам Наследник Цесаревич. Ставшая в крещении Марией Александровной Цесаревна была человеком глубоко религиозным, ежедневно посещала службы, со вниманием читала Писание и духовные книги, любила посещать монастыри... Недаром воскликнул с восторгом митрополит Московский Филарет по знакомстве с нею: «Слава Богу, это истинно православная Царица!» «Высокой боголюбицей и смиренной христианкой» называл её архимандрит Антонин (Капустин). Именно с Императрицы Марии началось в Царской Семье почитание ещё не прославленного в ту пору Преподобного Серафима Саровского. Приближённых поражали её глубокие познания в истории России и Православной Церкви.
Мария Александровна очень любила Москву, древнюю русскую архитектура. Она ходила в старинные храмы, изучала их подробно. При посещении Саввино-Сторожевской пустыни Государыня по свидетельству Архиепископа Ярославского Леонида «выразила крайнее сожаление, что у всех почти окон отнята древняя облицовка... …Она посадила меня подле себя по правую руку и расспрашивала о разных предметах очень серьёзно. Ответствуя постепенно на Ея вопросы, я имел случай объяснять Ея Величеству каноническое значение причетнической степени... Свидетельствовал я так же об успешном преподавании Закона Божия в училищах, под Ея покровительством состоящих и в женской гимназии. Она хвалила училище девиц духовного звания и заметила, что они ничего не стоют Синоду...
Меня удивила внимательность и память Ея Величества: вот уже вторично (в первый раз в 1856 году, когда я представлялся ей в тронной зале на другой день коронации) напоминает она мне, как в 1851 году, в Вифании, читал я ей письма царственных особ к блаженной памяти митрополиту Платону, и перечисляла, когда и где в институтах Ея ведомства в нынешнем году был я на экзаменах. Имел я так же случай благодарить Ея Величество за желание, в некоторых знатных фамилиях появляющееся, посвящать детей служению церкви в качестве иереев. Слышал я так же Ея сожаления, что не видала она Угреши и надежду видеть эту обитель, которая очень понравилась Ея детям и где особенно нравится ей мысль учреждения больницы и богадельни... Государыня с любовью говорила о ските и когда я передал, что братья скитские называют Её своею хозяйкою, она много и приятно смеялась. Было с Императрицею слово и о том, что Вы отныне связаны с Августейшим семейством новым духовным узлом, став духовным отцом Великой Княжны. Видно было, что Императрица говорила об этом с особенным чувством, как будто мысль эта лила какой-то покой на Ея Душу».
Мария Александровна активно занималась благотворительностью и просветительством. Она положила начало новому периоду женского образования в России, учредив открытые всесословные женские гимназии и женские епархиальные училища, оказывала покровительство К.Д. Ушинскому. Большой вклад был внесён Государыней в организацию Красного Креста, на расширение деятельности которого во время Русско-Турецкой войны она положила много труда и расходов, отдавая все свои сбережения на пользу вдов, сирот, раненых и больных. В числе прочего Мария Александровна создала попечительство о слепых, носившее ее имя. Императрица также поддерживала деятельность обществ "Восстановления христианства на Кавказе", "Распространения духовно-нравственных книг", "Российского миссионерского", "Братолюбивого в Москве" и многих других.
Поддерживая распространение Православной веры, она сделалась попечительницей создавшегося при ней Миссионерского общества и развивала деятельность Императорского Палестинского общества, каковую продолжал ее сын, Великий Князь Сергей Александрович, а после убийства его революционерами - Великая Княгиня Елизавета Феодоровна.
Государыня оказывала постоянную помощь Славянскому комитету, принимая близко к сердцу беды православных славян. В 1868 году в селе Бело Поле на Косово и Метохии по её указанию была восстановлена разрушенная албанцами церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы.
Мария Александровна была хорошо знакома с трудами славянофилов, проявляя к ним живейший интерес. «Государыня Императрица, - писал В.Д. Олсуфьев А.С. Хомякову о его сочинении против западных исповеданий, - узнав, что Вы написали продолжение сочинения Вашего, и желает прочитать оное. Почему и обращаюсь я к Вам с просьбою прислать мне Вашу рукопись, для представления Ея Величеству. Ей угодно было приказать сообщить Вам, что покойный Государь Император с удовольствием читал вышеписанное сочинение, и остался им доволен»». Через некоторое время Олсуфьев сообщил философу следующее: «Государыня Императрица Мария Александровна повелеть мне соизволила препроводить к Вам немецкий перевод книги вашей, по воле Великой Княгини Ольги Николаевны сделанный нашим Штутгарским священником».
Своих семерых детей Государыня стремилась воспитывать в Православии и Русскости. И недаром самый русский Государь, Александр Третий, говорил, что всему лучшему в себе обязан своей матери.
Последние годы «осененной ореолом святой», по слову баварского короля, русской Царицы были трагическими. Ещё нестарая женщина стремительно угасала от чахотки. Сокрушительный удар хрупкому здоровью, от которого она уже не оправилась, нанесла внезапная кончина старшего сына. Подтачивали силы постоянный страх за мужа, на которого следовало покушение за покушением, и… измены последнего… «Призванная прощать изо дня в день в течение многих лет, она ни разу не проронила ни жалобы, ни обвинения. Тайну своих страданий и унижений она унесла с собой в могилу», - вспоминала фрейлина А.А. Толстая. Перед смертью Государыня написала жившему уже в то время в Царском Селе с «параллельной» семьёй (Екатериной Долгорукой и их детьми) мужу письмо, в котором благодарила его за все тридцать девять лет совместной жизни… Ни слова укора так и не слетело с уст этой удивительной женщины.
«Русский народ прощается со своей Царицей, истинно Русскою, глубоко смиренною перед Богом, и на высоте своего призвания всецело посвящавшею себя делам христианского милосердия», - писали «Московские ведомости» на кончину Императрицы.
Примечательно, что в чувстве благоговения к Марии Александровне, уважения к ней сошлись самые, казалось бы, непримиримые силы русского общества. О ней с высоким почтением отзывался князь-анархист Кропоткин, отмечая вклад её дело развития русского образования. А либеральный «Голос» провожал усопшую следующими словами: «Спокойно, без агонии, угасла жизнь благосердной Печальницы русского народа, поставившей задачею своего земного существования облегчение участи несчастных…».
Лучшая же из эпитафий благочестивой Императрице появилась на страницах органа русской национальной мысли, газеты «Киевлянин»: «В осиротелой, покинутой Ею России вечно будет жить кроткий, идеальный образ Царственной женщины-христианки, окружённой светлым ореолом народной любви и признательности».
Елена Фёдорова
Русская Стратегия |
