ЗАКАЗАТЬ КНИГУ МОЖНО ЗА ОЗОНЕ

или в нашей ВК-Лавке:

https://vk.com/market-128219689

«Шумит русское море, растут и множатся ряды жертвующих и достатками, и собой во имя любви к Родине. И вот, зародилась в душе воспитанников нашей семинарии мысль – добровольцами идти на брань со врагом. Нашлось человек около 10-ти, взлелеявших мысль биться с врагом. Пошли на осмотр к врачу. Годными были признаны трое: К. Магиев, И. Стручков и А. Троицкий. И стали эти трое, в которых патриотические думы и чувства, одушевляющие всех семинаристов, достигли своего наивысшего напряжения и высоты, снаряжаться в путь – дорожку – на кровавый пир, на поле бранной славы и чести».

11 ноября 1914 года.
Духовник Олонецкой духовной семинарии
Протоиерей Н. Суперанский

Мы уже отмечали, что Первая мировая война началась в атмосфере всеобщего энтузиазма, национального единения, к войне стремились не только правительства ведущих европейских держав, её хотели низы, у войны были и чисто биологические причины. А за кулисами сидели рокфеллеры и ротшильды. «Очень боимся войны, - писал Максим Горький, - но и желаем оной». Конечно, все проповедники и энтузиасты войны надеялись на её скорое и победоносное завершение. Например, из 30.000 российских учителей, ушедших на фронт, абсолютное большинство было убеждено, что к следующему учебному году они вновь вернутся в свои аудитории и школьные классы. Но когда действительность оказалась совершенно несовместимой с мечтами, когда сроки окончания войны отодвинулись на неопределённое время, вместо бурного энтузиазма явилась растерянность, неуверенность в успешном окончании Великой войны, тогда понадобились иные идеологические объяснения и оправдания европейского безумного побоища. Российская пропаганда в издаваемых многочисленных иллюстрированных брошюрах упирала на долг империи перед славянскими народами и убеждала, что «Россия борется за правду», «Война за правду», «Подвиг в защиту славян» - я перечислил названия пропагандистских российских брошюр и листовок. Примерно те же символы употребляла и германская пропаганда, за минусом долга перед славянством. В Германии подчёркивалась опасность славянского мира и духа для европейской цивилизации, которую на Востоке и защищает Германия. Всё это было достаточно предсказуемо и примитивно.
Во французской пропаганде преобладал могучий дух реванша. Вспоминались все германские прегрешения 1870-1871 годов, утрата национальных территорий. Преуспели французы и в изобретении жестокостей новоявленных варваров-тевтонов в только что начавшейся Великой войне. Благо, что германцы давали немало поводов к этому. Например, небольшие разрушения старинного Реймского собора, казнь бельгийцев за партизанские действия, обстрел университетского города Лувена… Наиболее откровенной была английская антинемецкая пропаганда. Она базировалась на крайностях: боши – не люди, немцам нельзя доверять, нет такой жестокости, которую бы не совершили тевтоны, не случайно в древности они совершали человеческие жертвоприношения. Англичане как-то подзабыли, что когда-то они сами были одним из разновидностей германских племён…
Гораздо интереснее другой взгляд на войну как на лекарство против застоя и вырождения, на войну как на двигатель прогресса и проявление лучших человеческих качеств в экстремальных условиях. У этого взгляда были свои поэты и свои философы. Ещё в 1912 году в мюнхенском кружке поэта Стефана Георге была отчеканена формула: «Дух антагонист души», которая прекрасно вписывалась в реалии мировой войны. Философ Макс Вебер приветствовал очищающее дыхание войны, которая, по его мнению, «так же как триумф, великолепна и прекрасна». Итальянские футуристы сравнивали испытание войной с христианским учением о страдании. Поначалу и их российский поклонник Владимир Маяковский со всем своим пылом и брутальностью приветствовал войну, но когда пришёл черёд ему самому быть призванным и повоевать, то по свойственной ему трусости наш трубадур предпочёл удобно устроиться чертёжником в автобронедивизионе полковника (потом и генерала) Секретёва и параллельно изменить и свои воинственные взгляды.
Из российских поэтов самое активное участие в войне принимал Николай Степанович Гумилёв, награждённый двумя Георгиевскими крестами за храбрость и писавший: «И воистину светло и свято / Дело величавое войны». Николай Степанович не был дезертиром, как многие российские интеллигенты той поры, поэт подвергал себя ежедневной опасности и имел полное право на своё собственное отношение к войне…
Добавлю только, что не будь войн во всемирной истории, и самой истории не было бы…
Русская Императорская Армия прошла через невиданную ярость забвения. Большевики и большевиствующие недоумки видели в ней главную опасность для своей власти, поэтому Императорскую Армию непрерывно подвергали клевете, стремились разложить её солдат и уничтожить, а память о её героической борьбе и победных сражениях вычеркнуть из сознания. В унисон с советскими историками пишут свою «историю» их зарубежные коллеги. В английской истории Первой мировой войны о самом крупном сражении 1914 года практически не упомянуто. А между тем с точки зрения военного искусства 1-я Галицийская битва является образцом, в котором в обороне и в наступлении Русская Императорская Армия продемонстрировала высокий уровень оперативного умения руководства войсками и незаурядное мужество офицеров и нижних чинов.
Атака лейб-гвардии Московского полка под деревней Тарнавка стала одной из самых результативных и безпримерных атак Великой войны. 6-8 сентября 1914 года были решающими днями 1-й Галицийской операции. Войска 4-й армии генерала Эверта атаковали укреплённые позиции 1-й австрийской армии генерала Данкля, которой был придан прусский ландверный корпус генерала Воирша. Ключевой австрийской позицией было укрепление под деревней Тарнавка, которое защищала 4-я силезская ландверная дивизия. Здесь же располагались 50 германских тяжёлых орудий, которые своим мощным огнём останавливали продвижение русских войск на обоих флангах. Несмотря на отсутствие необходимой артиллерийской поддержки, командир полка Виктор Петрович Гальстер принял решение атаковать противника. Полку необходимо было пройти около трёх тысяч шагов по гладкому пустому полю, при этом финальные пятьсот шагов подниматься под неприятельским огнём в гору. О дальнейшем ходе сражения вспоминает поручик 2-й артиллерийской лейб-гвардии бригады Константин Мандраже, который был очевидцем этой безпримерной атаки Московского полка: «Ровно в пять часов дня лейб-гвардии Московский полк занял исходную позицию для движения вперёд. Солнце светило московцам прямо в глаза. Они будучи видны, как на ладони, были великолепной мишенью. Полк развернулся в три линии по четыре роты. Полковник Гальстер бывший впереди повернулся к своим чинам и скомандовал: «Славные московцы, вперёд! Помним честь полка!» И прикрыв лицо от солнца сапёрной лопаткой, он пошёл вперёд. Полк стройно, как на красносельских манёврах, двинулся к позициям противника. Командиры рот шли впереди и подбодряли своих солдат. То же делали фельдфебели и унтер-офицеры. Первые 500 шагов полк прошел без потерь, но осталось пройти ещё более двух тысяч. Далее начинался настоящий ад. В рядах наступавших начала разрываться шрапнель. Вот падают ротные командиры – капитаны Ищенко, Клемонич и Штакельберг. Младшие офицеры, соперничая друг с другом, ещё с большей отвагой стремятся вперёд. Солдатам тяжело дышать, они бросаются на землю, затем встают и снова бросаются вперёд. «Вперёд! – всё время кричат командиры. - Бодрись, друзья! Немного осталось!» Ещё около часа продолжалось это восхождение на Голгофу остатков геройских рот. Вот они достигают подножья горы и забегают в мёртвое пространство. Противник замолкает, его настигает оцепенение. Огонь его орудий смолкает. Лица русских солдат близко…» В этой атаке лейб-гвардии Московский полк захватил 42 австрийских орудия и около полутора тысяч пленных.
Оба противника в Галиции вынашивали планы наступлений. Австрийцы при поддержке германского корпуса поначалу имели численное преимущество, но воспользоваться им не сумели. Главный удар они направили по линии Люблин – Холм, но русские армии Юго-Западного фронта успешно контратаковали. Встречные сражения начались 23 августа 1914 года между 1-й австро-венгерской и 4-й русской армиями у города Красника, и между 4-й австро-венгерской и 5-й русской у Томашува. Превосходящим числом австрийцы сначала вынудили русский 14-й корпус отойти к Краснику, угрожая окружением правому флангу 4-й армии. 25 августа 5-я русская армия острыми контратаками умело поддерживает 4-ю армию, а севернее Томашува та же 5-я армия на следующий день наносит поражение австрийцам и своими авангардами подходит к столице Восточной Галиции городу Лембергу (ныне Львов)… Когда мы вспоминаем о действиях славной русской кавалерии, то не можем не восхититься в первую очередь действиями в этой операции 12-й кавалерийской дивизии, которой командовал один из лучших русских кавалерийских военачальников генерал Алексей Максимович Каледин. Вспомним вот такой эпизод. В разгар 1-й Галицийской битвы 30 августа противник у села Руда неожиданно атаковал фланг 8-й армии. Её командующий генерал Брусилов отдал Каледину жёсткий приказ: «12–й кавалерийской дивизии умереть, но умереть не сразу, а умирать до вечера». В течение всего этого дня тремя спешенными полками Каледин вёл активный бой с неприятелем, не дав ему прорваться в глубину русских позиций и удержав занятые дивизией оборонительные позиции. За этот бой Алексей Максимович Каледин был награждён в октябре 1914 года орденом Святого Георгия 4-й степени.
Стратегически важную позицию занимала по географическому положению Турция. Османская империя в роли союзницы могла влиять на предполагаемые события, как на Балканах, так и на Ближнем Востоке, и в качестве надёжного форта – или способствовать союзникам по Антанте, открыв безопасное и бесперебойное сообщение по средиземноморским коммуникациям в Чёрное море или, закрыв проливы, добиться изоляции России от её западных союзников. Поначалу Великой войны Турция занимала нейтральную позицию, но её военный министр Энвер-паша находился под большим влиянием военной миссии германского генерала Лимана фон Сандерса. 10 августа немецкие позиции в Турции усилились в связи с появлением в бухте Константинополя в результате очевидных ошибок союзного морского командования германских крейсеров «Гебен» и «Бреслау». Ещё через несколько дней германский адмирал Вильгельм Сушон был назначен командующим турецким флотом. Надежды России и Великобритании привлечь на свою сторону Турцию таяли с каждым осенним днём 1914 года.
В начале мировой войны авиация использовалась прежде всего в качестве разведывательного средства. Пилоты на своих хрупких воздушных аппаратах сыграли важную роль и в битве на Марне, и в 1-м Галицийском сражении. Изредка лётчики использовались для бомбометания, а воздушные поединки ещё были редкостью. Известный русский авиатор штабс-капитан Пётр Нестеров 7 сентября трижды вылетал на разведку. Сведения о положении австрийских авангардов были очень нужны в штабе 3-й русской армии. Вот образец донесений Нестерова: «Только что лётчиком доставлены сведения: у Рава-Русской около полка пехоты на западной окраине, южнее Унува около двух бригад ожидают посадки на станциях Зелена, Юзефовка. Движения к боевым линиям от Рава-Русской нет. По шоссе Немиров на Яворов обнаружено движение пехоты. У Рава-Русской огромное количество обозов, стоящих в полном беспорядке…» Сведения безценные, не удивительно, что командующий 3-й армией генерал от инфантерии Рузский приказал немедленно перейти в наступление на разведанном пилотом Нестеровым участке.
Над русскими окопами в эти сентябрьские дни часто летали австрийские разведывательные самолёты. Особенно досаждал штабу 3-й армии один из австрийских «Альбатросов», бимоноплан, ведомый Фридрихом Розенталем, уроженцем Восточной Пруссии. Пётр Нестеров дал честное слово офицера, что «австриец перестанет летать, если это необходимо». 8-го сентября Нестеров дважды поднимался в воздух, чтобы догнать австрийца, но «Альбатрос» уходил от погони. При третьем появлении австрийского самолёта Нестеров спешно, даже не успев привязаться, поднял свой аппарат системы «Моран-Солье» в воздух. Около полудня он настиг неприятельский самолёт и спланировал, имея целью сбить его колёсами.
Двухместный австрийский аэроплан был уничтожен в результате первого в истории войн таранного воздушного удара. Пётр Нестеров вылетел из своего самолёта и погиб, ударившись о землю. В приказе по 3-й армии от 8 сентября 1914 года говорилось: «Слава ему, геройски исполнившему свой долг перед Родиной! Да будет его подвиг всем примером и да найдёт в себе силу каждый поступить, как поступил штабс-капитан Нестеров, если обстоятельства этого потребуют…»
В течение первого года войны с августа 1914 года до середины года 1915-го Ставка Русской императорской Армии и Флота располагалась в городе Барановичи. Русское военное командование так умело замаскировало пребывание Ставки, что даже в Петроградском штабе военного округа не знали, где она находится и полагали, что Ставка расположена в районе города Смоленска. Неподалёку от вокзала в Барановичах была проведена небольшая железнодорожная ветка в сосновый лесок, который ныне не сохранился. В вагонах, стоявших в том сосновом лесу, жили члены русской Ставки, управлявшей Великой войной до конца августа 1915 года. Небольшой домик там был всего один и занимал его генерал-квартирмейстер Юрий Никифорович Данилов по прозвищу Данилов-Чёрный, потому что в русской армии был ещё один генерал Данилов, которого звали Данилов-Рыжий. В домике, который занимал Данилов-Чёрный часто бывал Государь Император Николай Второй, когда Он приезжал в Ставку, и там генерал-квартирмейстер Данилов-Чёрный делал ему доклады о положении на фронтах.
«Мы находимся ещё только в начальном периоде, - заявил, выступая в парламенте 8 сентября 1914 года, министр финансов Великобритании Ллойд Джордж. - Правда, если у нас будут крупные решительные победы, всё будет отлично, но ведь их может и не быть. Возможны перемены в счастье, и война может оказаться весьма продолжительной. Мы воюем с очень упорным врагом, очень хорошо подготовленным к борьбе: он, вероятно, скорее готов будет сражаться до полного истощения, нежели принять условия, на которых мы сочтём возможным заключить мир». Ллойд Джордж знал, что говорил: министр финансов был масоном 32-й степени и ему была нужна война до истощения монархических государств – прежде всего Германии и России.
Битва в Галиции постепенно меняла свои очертания и характер. После встречных сражений, когда и русские и австрийцы надеялись на успех своих наступательных действий, инициатива постепенно переходила к русскому Юго-Западному фронту.
В первые месяцы войны, когда во многом определялась судьба довоенных надежд, замыслов и планов, когда определялся характер войны и её продолжительность, Русская Императорская Армия принесла на алтарь будущего жизни многих доблестных своих сынов. Офицерский корпус России понёс большие утраты. В этом не было чьей-то злой воли, сказывались особенности Первой мировой войны и благородные качества русского офицера, возглавлявшего атаки, шедшего в первых рядах на пулемёты и пушки. Безспорно (автор везде по смыслу пишет «без», нарушая современную орфографию, но избавляясь от советских «бес»-ов) – офицерский корпус, воспитанный несколькими веками, был выдающимся сословием Российской Империи. В русской армии были совершены сотни геройских подвигов, начисто забытых в советскую эпоху… В 1-й Галицийской битве погибли смертью храбрых три брата Панаевых.

Судьбы

Я люблю кровавый бой,
Я рождён для службы Царской,
Сабля, водка, конь гусарский,
С вами, век мой золотой!
 
Эти стихи шефа Ахтырских гусар Дениса Васильевича Давыдова знали все Ахтырские гусары. В ходе 1-й Галицийской битвы они сражались в рядах 12-й кавалерийской дивизии генерал-лейтенанта Каледина. 24 августа в бою у Дембны погиб первый, старший из трёх братьев Панаевых, служивший в рядах Ахтырских гусар, Борис Аркадьевич Панаев, командир 2-го эскадрона. Ведя в атаку эскадрон ахтырцев, он был ранен в живот и в ногу. Несмотря на ранение Борис Панаев остался в строю, врубился в неприятельскую цепь и был мгновенно убит двумя пулями, которые попали ему в сердце и в висок. Самым последним днём этого сражения и самым тяжёлым был день 11 сентября. Густыми цепями пехоты при поддержке артиллерии противник атаковал дивизию, которой командовал генерал Лавр Георгиевич Корнилов: 48-я дивизия не выдержала, попятилась, а за ней начал отступать 24-й армейский корпус. Однако Каледин (12-я кавалерийская дивизия) отказался отступать и, укрепившись у высоты «280», занял упорную оборону. В разгар сражения 11 сентября под Комарно Ахтырский гусарский полк из дивизии Каледина атаковал наступающие цепи пехоты противника, разгромил первую наступающую волну, врубился во вторую, и эта атака сначала остановила, а потом обратила в бегство противника, бросавшего винтовки, оставившего орудия и пулемёты. Сражение у Комарно было выиграно, но в этой атаке погибли ещё два брата Панаевых: ротмистр Лев Аркадьевич Панаев и штабс-ротмистр Юрий Аркадьевич Панаев… В апреле 1916 года в стенах Николаевского кавалерийского училища, где учились братья Панаевы, был оглашён высочайший рескрипт Государя Императора Николая Второго: «Братья Панаевы, проникнутые глубоким пониманием святости данной ими присяги, безстрашно исполнили свой долг до конца и отдали свои жизни за Царя и Родину. Признавая за честь их исполнение долга перед Родиной, вдове полковника Вере Николаевне Панаевой, воспитавшей героев сыновей, жалую её в связи со статутом ордена Святой равноапостольной княгини Ольги сим знаком 2-й степени и пожизненной ежегодной пенсией в три тысячи рублей». Не менее дорогой наградой были и слова генерала Лавра Георгиевича Корнилова, который на одном из переходов подъехал к генералу Каледину, передал ему трубу погибшего ахтырца-трубача и сказал: «Славные гусары-ахтырцы спасли мою дивизию от разгрома, а меня от вечного позора. Я никогда не забуду этой атаки ахтырских гусар!» Не будем забывать её и мы…

После битвы на Марне и спасения Парижа Западный фронт остановился на реке Эна. Во второй половине сентября в жестоких самоубийственных атаках очень большие потери понесли и союзные, и германские войска. В отчёте немецкого командования 26 сентября отмечалось, что после самых кровопролитных боёв ни на одном участке фронта ни одна из германских армий не смогла продвинуться, не говоря уже о том, чтобы разбить неприятеля. Особенно заметные потери были у немцев в офицерском составе, - и впервые немецкие солдаты начали сомневаться в несокрушимой мощи германских войск.
Не меньшие потери в этих боях несли и союзники. Наиболее значимыми они были для английской армии на континенте, которую практически необходимо было формировать заново. Британская армия, состоявшая из добровольцев, не была способна вести столь долгую и кровопролитную войну. Когда все, очертя голову, бросались в войну, подобную этой, говорил военный министр Великобритании фельдмаршал граф Герберт Китченер, помнил ли хоть кто-нибудь, что у нас нет армии и не ведётся никакой подготовки, чтобы сформировать её? Граф Китченер вынужден был энергично взяться за дело создания новой английской армии. Он напрямую обратился к английскому народу с воззванием, в котором просил дать сто тысяч добровольцев для продолжения войны на суше. Умелая пропаганда и убеждённость Китченера привели к тому, что Англия создала фактически новую армию. И до начала 1916 года эта армия по-прежнему формировалась из добровольцев…
В конце августа 8-я и 3-я русские армии вышли в район города Львова. Австро-венгерское командование решило оборонять Львов любой ценой. На пути к столице Восточной Галиции русские армии одерживают победы в сражениях 28 августа у реки Золотая Липа и 31 августа у реки Гнилая Липа. 1-го сентября австрийцы стягивают для обороны Львова 2, 3 и 4-ю армии. Но уже 4-го сентября войска 3-й армии генерала Рузского занимают Львов, австрийцы отступают по всему фронту, бросают технику, сдаются в плен. В наступление, кроме 3-й и 8-й армий, переходят 4-я армия генерала Эверта и вновь сформированная 9-я армия генерала Лечицкого. Австрийское командование взывает, срочно требует, чтобы Германия как-то поддержала своего терпящего бедствие союзника. Главнокомандующий австро-венгерской армией эрцгерцог Карл-Фридрих в письме императору Вильгельму Второму заявил: «Если мы хотим добиться великой цели подавления России, то я считаю решающим и крайне необходимым для этого германское наступление, энергично проводимое крупными силами в направлении на Седлец». Немцы предпочли действовать по собственному плану, и 6 сентября 8-я германская армия превосходящими силами начала наступление против 1-й русской армии в районе Мазурских озёр. Армия генерала Ренненкампфа отступила в полном порядке, в середине сентября фронт установился на старой государственной границе по реке Неман. Русский Северо-Западный фронт, дважды атаковавший Восточную Пруссию, потерял в этих боях около 78 тысяч солдат и офицеров, не добившись общего успеха. Произошло это, главным образом, по вине главнокомандующего фронтом генерала Жилинского, которого 16 сентября заменил генерал Рузский. А 3-я армия, которой теперь командовал генерал Радко-Дмитриев, продолжала наступление в Галиции.
В дни грандиозной 1-й Галицийской битвы появились первые признаки проблемы, которая станет главной для Русской Императорской Армии в начале следующего 1915 года. 21 сентября Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич отправил Государю телеграмму №4141: «Уже около двух недель ощущается недостаток артиллерийских патронов, что мною заявлено было с просьбой ускорить доставку. Сейчас генерал-адъютант Иванов доносит, что должен приостановить операции на Перемышле и на всём фронте, пока патроны не будут доведены в местных парках хотя бы до ста на орудие. Теперь имеются только по двадцать пять. Это вынуждает меня просить Ваше Величество повелеть ускорить доставку патронов». Россия, как и другие участники драмы, готова была к войне в течение шести месяцев. Столь ранний снарядный кризис был связан с тем, что доставка снарядов на фронт была затруднена громадными расстояниями империи и тем, что запасы боеприпасов располагались в парках почти по всей территории России. Но полное исчерпание этих запасов должно было последовать к февралю следующего года, если правительство Российской империи не позаботится своевременно о наращивании производства артиллерийских снарядов.

ХРОНИКА СОБЫТИЙ

*9 сентября из крепости Антверпен совершила вылазку бельгийская армия. После успешных первых дней бельгийского контрнаступления германцы, перебросив свежие войска из резерва, заставили бельгийцев 13–го сентября отступить под защиту крепостных стен Антверпена.
*В виду географической изолированности России от западных союзников принято решение о прокладке телеграфного кабеля из Романова-на-Мурмане в Шотландию.
*22 сентября германская подводная лодка У-9 под командованием Отто Веддингена в одном бою в течение одного часа потопила три английских броненосных крейсера.
*22 сентября четыре английских самолёта морской авиации с аэродрома в Антверпене совершили налёт на Кёльн и Дюссельдорф. Только одному самолёту удалось отбомбиться по ангарам цеппелинов в Дюссельдорфе, что можно считать днём рождения стратегических бомбардировок глубокого тыла противника.
*Вольноопределяющийся лейб-гвардии Уланского Её Величества полка Николай Степанович Гумилёв зачислен 23 сентября в кавалерийскую разведку.
*В начале октября ухудшилось положение осаждённого Антверпена. По приказу короля Альберта Первого бельгийская армия оставила крепость и присоединилась к союзникам, державшим оборону в районе бельгийского города Ипра.
*11 октября германская подводная лодка У-26 под командованием капитан-лейтенанта барона фон Беркгейма торпедировала русский крейсер «Паллада», погибший мгновенно от детонации боеприпаса. Из экипажа в 597 человек не спасся никто…
*13 октября командование британского королевского военно-морского флота приняло решение о развёртывании в Балтийском море группы своих подводных лодок.

1-я Галицийская битва завершилась 21 сентября блестящей победой Русской Императорской Армии. Россия заняла Галицию и блокировала австрийскую крепость Перемышль, в которой был окружён 120.000-й гарнизон. События на Марне и в Галиции, по мнению нового начальника германского Генерального Штаба фон Фалькенхайна, отодвинули исход войны на совершенно неопределённое время. Задача быстро добиться решений, что до этих событий являлось основой немецкого способа ведения войны, оказалась для Германии не по силам.
Результаты 1-й Галицийской битвы оказались для русских армий Юго-Западного фронта более чем впечатляющими. Сухая статистика сражения такова. Русская армия потеряла убитыми и ранеными 230 тысяч человек, противник – 336 тысяч. В плен попали 44 тысячи русских солдат и офицеров, у противника - 120 тысяч человек. Юго-Западный фронт потерял 94 орудия, но захватил 640 австро-венгерских орудий: кроме того захвачены восемь неприятельских полковых знамён. Стратегическое значение этой победы было велико. Русская армия полностью перечеркнула весь германский план войны, потому что стало понятно, что австро-венгерское командование на южном фланге Восточного фронта не сможет полноценно вести боевые действия без помощи своего германского союзника.
Из командующих русскими армиями отличились упорный в обороне командующий 5-й армией Павел Адамович Плеве, командующий 8-й армией Алексей Алексеевич Брусилов и, конечно, командующий 9-й армией Платон Алексеевич Лечицкий. Начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Михаил Васильевич Алексеев был произведён в полные генералы и награждён орденом Святого Георгия 4-й степени. Главнокомандующим Юго-Западным фронтом был генерал от артиллерии Николай Иудович Иванов. Как и многие офицеры и генералы Русской Императорской Армии, Иванов происходил из семьи солдата-старослужащего. Участвовал в войне за освобождение Болгарии. Затем был признан одним из лучших русских специалистов артиллерийского дела. В русско-японскую войну командовал Третьим Сибирским армейским корпусом. При обороне Ляоянских позиций блестяще отбил все японские атаки, умело применяя артиллерию. Триумф в Галиции был звёздным часом генерала Иванова, с которым мы ещё не раз встретимся на полях Великой войны. Дважды кавалер ордена Святого Георгия генерал-адъютант Иванов умрёт в гражданскую войну зимой 1919 года на 68 году жизни от искусственно распространяемых большевиками бацилл сыпного тифа, от которого погибло немало белых воинов…
14 октября 1914 года произошло ещё одно важное событие, которое тогда не было особенным образом замечено и осознано. На Западном фронте после так называемого «бега к морю», когда и германцы, и англо-французские войска параллельно друг другу устремились по направлению к Северному морю, чтобы не дать обойти себя с фланга, возникла сплошная постоянная линия фронта от Бельфора на границе с Швейцарией до Ньюпорта на побережье Ла Манша. Линия фронта не только возникла, но вместе с тем противники немедленно принялись за земляные работы, словно взаимно соглашаясь, что период маневренной войны завершён окончательно и бесповоротно. Постепенно возникающие глубокие траншеи и блиндажи говорили на безмолвном языке войны, что отныне лопата становится полноценным оружием, а тщательность и глубина окопов являются определяющим фактором в борьбе за солдатские жизни и прочность линии фронтов. Сроки окончания войны теперь уже невозможно было предвидеть и ни в одном из будущих планов они уже не планировались.
День 14 октября был днём торжества военной обыденщины, антигероизма, кровавой скуки, бесполезного ожидания и надежд для миллионов будущих жертв.
22 октября военный министр Турции Энвер-паша подписал тайный приказ, предписывающий командующему турецким флотом германскому адмиралу Сушону атаковать без объявления войны русский Императорский флот.
29 октября, около 7 часов утра в Цемесскую бухту Новороссийска вошёл турецкий минный крейсер «Берг». От его борта отошла шлюпка и вскоре на русский берег сошли два человека. Это были турецкий офицер и какой-то человек в штатском. Вероятно, это был переодетый офицер германских военно-морских сил. Начальнику новороссийского порта было передано сообщение о том, что по случаю войны, не позднее чем через четыре часа после этого сообщения город будет подвергнут артиллерийскому обстрелу. За последующие четыре часа в Новороссийске произошло много разных событий. В государственных учреждениях срочно начали жечь разного рода документы, были закрыты все присутственные места, суды, нотариальные конторы, прекратились занятия во всех учебных заведениях города. По распоряжению губернатора Барановского из черты города были выведены все дислоцированные там воинские части. Население спешно стало покидать Новороссийск. А затем в порт вошёл немецкий крейсер «Бреслау» и начался обещанный турками и немцами артиллерийский обстрел. «Бреслау» и «Берг» выпустили по новороссийским целям порядка 250 снарядов разных калибров. И беспрепятственно ушли из новороссийского порта…
Дипломатия Антанты потерпела крупное поражение – вступление Турецкой империи в войну на стороне Центральных держав резко изменило облик Первой мировой. Сразу и заметно ухудшилось положение Сербии. Россия вынуждена была снять часть войск с австро-германского фронта и отправить их на Кавказский фронт. Необходимо было усиливать русские позиции на Чёрном море. У Великобритании и Франции возникли проблемы в Сирии и Месопотамии, в Аравии и в Египте. Существенным было то, что Турция была лидером мусульманского мира. Позиции остальных балканских стран – Румынии, Болгарии, Греции могли теперь непредсказуемо измениться. Необходимо было учесть, что правящие королевские дома в этих государствах возглавляли монархи, в чьих жилах текла германская кровь…
Известие о нападении турецких миноносцев на Одесский порт было получено в Севастополе в 4 часа 15 минут утра 29 октября. В эти утренние часы на рейде Севастополя ожидали прихода в гавань минного заградителя «Прут» с 750 новейшими минами на борту. Поэтому электрические цепи для подрыва минных полей у входа в севастопольские бухты оставались выключенными. Появившийся на траверсе Севастополя под флагом адмирала Вильгельма Сушона тяжёлый германский крейсер «Гебен», прежде чем открыть огонь, около семи минут маневрировал по минному полю с выключенными электровзрывателями. В 6 часов 33 минуты «Гебен» открыл огонь. Снаряды крейсера падали на севастопольском рейде, один из них угодил в морской госпиталь на Павловском мыске. Прямых попаданий по кораблям Черноморского флота «Гебен» не добился. Ответному огню батарей и кораблей мешал сильный туман, в котором скрывался немецкий крейсер. Затем на «Гебене» обнаружили идущий в Севастополь минный заградитель «Прут» и в 7 часов 35 минут немцы открыли по нему огонь. На «Пруте» подняли Андреевские флаги, силы были неравные, и старший офицер лейтенант Рагусский взорвал погреб с боеприпасами, открыв кингстоны, чтобы затопить «Прут», и погиб геройски вместе с кораблём. До последнего мгновения ободрял команду 80-летний священник отец Антоний, который ушёл на дно вместе с минным заградителем. На Черноморском флоте долго потом сожалели, что упустили возможность подрыва «Гебена» на минном поле. В целом день 29 октября для России был на Чёрном море очень тяжёлым. В результате турецко-немецкого нападения были обстреляны Одесса, Севастополь, Новороссийск и Феодосия, заминирован Керченский пролив, потоплена канонерская лодка «Донец», минный заградитель «Прут», три парохода «Доброфлота» и несколько парусников.
Три английских подводных лодки, согласно приказу Адмиралтейства, начали операцию по форсированию датских проливов и переходу в Восточную часть Балтики. 17 октября подводная лодка Е-1 удачно миновала германские минные поля и прошла через пролив Зунд. 19 октября сумела прорваться в Балтийское море и подводная лодка Е-9, а вот субмарина Е-11 вынуждена была вернуться из-за технических неисправностей. 26 октября с согласия Лондона английские подводные лодки были подчинены командующему морскими силами Балтийского флота адмиралу Николаю Оттовичу фон Эссену.
Пятеро сыновей великого князя Константина Константиновича Романова с первых дней войны находились в действующей армии. Старший из них – князь Олег с гордостью писал о том, что все Константиновичи, испытывая патриотический подъём, вместе с русским народом воюют против тевтонского врага. Князь Олег был незаурядной личностью, первым из семьи Романовых, кроме военного образования, закончил и Царскосельский лицей. Князь хорошо рисовал, обладал литературным дарованием, писал стихи, начал факсимильное издание рукописей Пушкина, успел выпустить до войны уникальный первый пушкинский том рукописей. 27 сентября 1914 года в кавалерийской разведке князь Олег Романов был тяжело ранен и через несколько дней скончался в госпитале. Отец успел приехать к умирающему сыну и передать ему Георгиевский крест, которым его дед, великий князь Константин Николаевич был награждён в русско-турецкую войну.
В первые месяцы войны, после первых успехов Русской Императорской Армии не было в России более популярной личности, чем великий князь Николай Николаевич-младший. Верховный Главнокомандующий казался былинным богатырём. С подачи газет и журналов он предстал великим полководцем, исполином, образцом личности талантливой и энергичной. Это был человек – легенда, любимый армией в отличие от других чиновных генералов. Через сто лет и более мы наконец-то понимаем, что все эти восхваления были выданы в пику Государю Императору, чтобы принизить роль Николая Второго. Так ещё не раз будет в истории Великой войны. Александр Солженицын в своей эпопее «Красное колесо» писал: «Мало было Верховному добиваться успехов на фронтах, ему ещё необходимо было сместить военного министра Сухомлинова, не допускать ко двору Распутина, ослабить влияние Императрицы - это занимало Главнокомандующего более, чем желание наказать генерала Жилинского, виновного в гибели двух корпусов 2-й армии генерала Самсонова, или снять с должности генерала Рузского, который самовольным взятием Львова сорвал разгром двух корпусов австро-венгерской армии, и тем самым понизил успех Галицийской операции со стратегического уровня до тактической победы». В самом начале великий князь стоял перед неизбежным злом. Дело в том, что полная мобилизация Русской Армии продолжалась около 80 дней, а наступать в Восточную Пруссию предстояло уже на 17 день войны. В середине августа наш главный союзник Франция оказалась в очень тяжёлом, едва ли не безнадёжном, положении, и Россия должна была прийти ей на помощь. Так было записано в обязательствах нашей державы, и великий князь был особенно в этом отношении щепетилен. Блестящая победа под Гумбиненом привела к тому, что немецкое командование должно было снять из-под Парижа два ударных корпуса пехоты и кавалерийскую дивизию. Франция была спасена. Не удивительно, что французский посол в России Морис Палеолог писал: «Он был самым обожаемым человеком в армии, не только как солдат старого закала, но и как настоящий славянин. Вся его натура источала неистовую энергию, его обдуманная речь, сверкающие глаза и быстрые лёгкие движения, крепко сжатый рот, гигантская фигура олицетворяли властную и пылкую храбрость». Н.Н. Головин отзывался о решениях, которые принимал великий князь Николай Николаевич, объективно и честно: «Действия русских войск в конце 1914 года руководились тем же смыслом, резко проводимой идеей со страшнейшим напряжением «выручать наших союзников». Верховный Главнокомандующий со свойственным ему рыцарством решает стратегические задачи, выпадающие на русском фронте не с узкой точки зрения национальной выгоды, а с широкой союзнической точки зрения. Но эта жертвенная роль обходится России слишком дорого». Верховный Главнокомандующий на первом этапе войны признавал только наступательные действия. В сентябрьской директиве великого князя говорилось: «Общие задачи армии Верховный Главнокомандующий ставит: деятельно готовится к переходу в наступление возможно большими силами от среднего течения Вислы к Одеру для глубокого вторжения в Германию». Одновременно Юго-Западному фронту приказывалось начать вторжение в Австро-Венгрию. До сих пор идут споры, чьё это было решение - широкие наступательные операции до завершения общей мобилизации в России. Конечно, окончательное решение было за Императором, но Николай Николаевич страстно настаивал на этом решении. Какой же выход мог быть? Давайте представим себе, что тогда русская армия не стала бы наступать, придерживаясь сроков своей полной мобилизации. Чтобы тогда произошло? Франция, скорей всего, была бы разгромлена, немцы взяли бы Париж, и уже в начале октября вся немецкая армия с тяжёлой артиллерией сосредоточилась бы на Восточном фронте против России. Легче было бы нам воевать? Можно ли считать жертвенную помощь Франции напрасной? Я не знаю ответа на этот часто задаваемый вопрос.
14 октября 1914 года в Большом Екатерининском дворце Царского Села состоялось производство пажей и юнкеров в офицеры. Погоны надели около 700 человек, а всего по России в тот же день 2.400 молодых людей. Поздравляя пажей и юнкеров с производством в офицеры, Государь Император Николай Александрович сказал: «Помните ещё, что я вам скажу: я нисколько не сомневаюсь в вашей доблести и храбрости, но мне нужна ваша жизнь, так как напрасная убыль офицерского состава может повести к тяжёлым последствиям. Я уверен, что когда нужно будет, каждый из вас охотно пожертвует своей жизнью, но решайтесь на это лишь в случае исключительной необходимости, иначе прошу вас беречь себя». Но как было уберечь молодых офицеров от гибели, если по Уставу Русской Императорской Армии офицер обязан возглавить атакующие действия и вести в атаку своих солдат, а не руководить атакой, как в Уставах других воюющих стран?
В русской армии было больше офицерского благородства, а у её противников – военной целесообразности…