1886 год. «Обедал и провел весь вечер у Шеншина (Фета). Смеркалось, было морозно и уши щипало, когда я выехал сквозь Троицкие ворота из Кремля и несся в санях по Воздвиженке и Арбату на Плющиху. В конце ее неподалеку от Девичья поля его дом, хорошо знакомый лишь по адресу. Я вошел. Маленькие низенькие комнаты, на окнах растения, повсюду цветут гиацинты - такая уютная обстановка для милых бездетных старичков. Я в первый раз увидел Марью Петровну Шеншину (рожд. Боткину, сестру доктора), но мне сейчас же показалось, что я давно с нею знаком. Приняли меня радушно и ласково, как родного. Сперва Марья Петровна боялась моего посещения, но всякий страх прошел, и, кажется, скоро. Мы сели обедать; кроме нас троих была тут и молоденькая девушка, которую называли Екатериной Владимировной, - фамилии ее я не узнал. Она служит Фету секретарем - я хорошо знаю ее почерк, - старичок называет ее своими глазами… Разговор не умолкал ни на минуту. Я сразу заметил, что старички самые нежные супруги, он очень рассеян, и без старушки ему пришлось бы плохо. Она, кажется, только и живет что заботой и попечениями о нем. Время летело так быстро, мне было так хорошо у них, как будто я всю жизнь был знаком с ними. Он читал мне свои последние, мне еще незнакомые стихи. Пили чай, говорили, о чем только не говорили…» (Гарф, ф. 660, оп. 1, ед. хр. 35).
«Нынешней осенью, – писал Фет К.Р., – я случайно напал в фельетоне «Нового времени» на некоторые стихотворения, отличающиеся истинным поэтическим порывом и прирожденною потребностью красоты. Обрадованный неожиданной находкой, я поделился ею с вошедшим ко мне Соловьевым, спросивши: «Не правда ли, как хорошо?» – «Не знаете ли, – спросил он, – чье это?» И на отрицательный ответ мой он сам, взглянув в газету, по двум буквам К.Р. сообщим мне, что это стихи Вашего Высочества. Итак, я прежде был побежден поэтом, чем Великим Князем». Между прославленным и начинающим поэтами - шестидесяти шестилетним коннозаводчиком и помещиком и двадцативосьмилетним Великим Князем Дома Романовых завязалась переписка, не прекращавшаяся до смерти Афанасия Фета. Время от времени они обменивались поэтическими посланиями. Вот послание Фета к К.Р.:
…………………………..
Какая весть благоволенья,
Какая свежесть вдохновенья,
Какой в глуши Высокий Гость!
Весна нежданно сладко веет,
В груди теплей, в глазах светлеет,
Я робко за Тобой пою.
И сердце благодарно снова
За жар живительного слова,
За юность светлую Твою
Вот каково значение и упоительное воздействие доброго живительного слова поэзии на душу человека! Оно сродни пасхальному чуду.
Снова мы возвращаемся к отношениям писателя и наставника Гончарова и поэта К.Р.: К.К.Романов – И.А.Гончарову: Павловск 9 сентября 1886 г.: «Милейший Иван Александрович, с искренним сожалением узнал я о Вашей тяжелой болезни. Говорят, теперь вы поправляетесь, и я от всей души этому радуюсь. Надеюсь, что только мы переедем в город, нам удастся повидаться. Жена моя тоже принимает в вас живейшее участие и не менее меня рассчитывает, что вы по-прежнему не откажетесь заглядывать в наше гнездышко. Прошу вас принять со свойственною вам снисходительностью прилагаемый сборник моих стихов. Чувствую, что поступаю крайне опрометчиво и дерзко, навязывая вам эту книжонку, но мне было бы так лестно знать, что мой труд попал даже в вашу библиотеку. Соблазн слишком велик, и я не могу устоять перед искушением; итак, посылаю вам эти стихотворения, в надежде, что вы взглянете на них благосклонно. От души желая вам полного и скорейшего выздоровления, крепко жму вам руку и прошу верить моей неизменной привязанности. Сердечно вас любящий Константин».
Из дневниковых записей видно, как К.Р. приглядывается к солдатам, как он любит их по-отцовски, как жалеет их за нелегкий ратный труд. Годом раньше Великий Князь Константин Романов пишет свою знаменитую солдатскую песню «Умер бродяга»:
Умер, бедняга! В больнице военной
Долго родимый лежал;
Эту солдатскую жизнь постепенно
Тяжкий недуг доконал...
Без сомнения, этот стих написан по живым переживаниям К.Р.. Стихотворение предвосхитило участь многих русских солдат, погибших и раненых в 1-й и 2-й мировых войнах, гибель собственных сыновей-воинов. Замечательную песню на этот гимн русскому солдату пела известная исполнительница русских песен из Курска Надежда Плевицкая, оболганная и казненная в фашистских застенках.
Дочь К.Р. Вера вспоминала: «Я знаю, что Царская Семья перед смертью в Екатеринбурге пела эту песню. Будто бы в предчувствии собственных страшных похорон. Отец рассказывал, как однажды, гуляя по Воробьевым Горам с адъютантами, он вдруг услышал знакомые стихи и мелодию. Только в песне пелось про Порт-Артур. «Как же так, – думал отец, – стихи написаны за двадцать лет до Японской войны?» Значит, и впрямь баллада стала народной песней, а народу после войны с Японией были, конечно же, ближе порт-артуровские события».
Подлинное богословие К.Р. выражено в его отношении к простому русскому солдату, которого он любил всей душой. Для К.Р. вообще воинство было образцом высшего проявления любви к Богу. Ведь только тот, кто борется со своими страстями, кто не жалеет себя ради Отечества и других, тот и воин, тот и Богом никогда не будет забыт. Такое же отцовское отношение К.Р. проявлял и к кадетам, которых он знал, как свои пять пальцев.
Своей сестре, греческой королеве Ольге Константиновне, К.Р. писал: «…Я люблю молодежь и детей. Теперь под моей командой тысячи молодых существ, от 10-летнего возраста и до 20-летнего. Все так весело смотрят прямо в глаза, приветливо улыбаются, чувствуешь их доверие». Однажды в одном из кадетских корпусов дежурный воспитатель на ночном столике возле кровати, на которой отдыхал Великий Князь, нашел лист бумаги, на котором рукою Великого Князя был написан сонет, посвященный «Кадету». Сонет стал духовным заветом будущим защитникам Отечества.
Хоть мальчик ты, но сердцем сознавая
Родство с великой воинской семьей,
Гордися ей принадлежать душой;
Ты не один - орлиная вы стая.
Счастливые пожертвовать собой,
Вы ринетесь отважно в смертный бой.
Завидна смерть за честь родного края,
Но подвиги и славные дела
Свершать лишь тем, в ком доблесть расцвела.
Ей нужны труд, и знанья, и усилья,
Чтоб мог и ты, святым огнем горя,
Стать головой за Русь и за Царя.
Пускай растут и крепнут крылья!
И действовал Князь в воинской среде не инструкциями одними и уставными положениями, а тем, что уважал и любил солдата, молился за него, и поэтому Бог все и устраивал к лучшему для него и для подчиненных.
В воинском союзе людей К.Р. видел реальное осуществление братства не по крови, а по духу во Христе, когда ради Отечества оставлены земные попечения и все подчинено служение Богу и Родине. Как видим, ничто не могло помешать К.Р. и в условиях службы быть в душе поэтом, чтобы выражать искренние чувства. Откуда же взять силы для такой любви к солдату и вообще к человеку? Такую силу любви и великой человечности может дать только Бог по убеждению верующего в Него, что каждый человек есть создание Божие и образ Всевышнего, который должен прийти за короткое время земной жизни в подобие Богу. О, если бы такой веры было побольше у нашего военного и прочего начальства в России! Вместо этого военный переворот и наглое смещение Самодержца и Главнокомандующего Николая Романова с последующим уничтожением Его и всей Семьи, многих Романовых и потом несчетного количества верующего народа.
Понедельник. 23. 1886 г. Июнь. Я побежал к себе в уборную, надел свежую сорочку и китель, споров с него траур по короле Баварском: мне не хотелось встретить счастливейший день моей жизни с черным крепом на рукаве. Умыв руки и надушившись, чтобы быть совершенно готовым, вернулся в спальню. Скоро пришла Мама, вся в белом, с черным кружевом на голове, тихая, спокойная, как всегда в торжественные мгновения, и села неподалеку от кровати жены; мне видно было ее лицо, и я узнавал на нем знакомое выражение, вызываемое каждый раз каким-либо необыкновенным случаем... Но вдруг как-то неожиданно для меня послышался тоненький, звучный голосок, жена глубоко вздохнула, судя по ее лицу, казалось, что она перестала страдать, я услыхал, как Красовский воскликнул: «Мальчик, да еще какой плотный, здоровый». Тут мне не суметь выразить словами, что я почувствовал, не вспомнить всех оттенков впечатлений, пережитых в это мгновение. Я еще никогда такого блаженства, такого священного восторга не испытывал. Мне казалось, что я не вынесу этого неземного счастья; я спрятал лицо в складках рубашки у жены на плече, и горячие, обильные слезы полились у меня из глаз. Хотелось остановить, удержать свою жизнь, чтобы сердце не билось и ничто не нарушало бы святости этого мгновения. Часы показывали 6 часов 22 минуты. Мне ничего не было видно - я не решался отойти от жены, чтобы взглянуть на ребенка, мне только слышалось, как он кричал. Его завернули в мою сорочку, снятую мною вчера вечером, перед тем как ложиться спать: таков русский обычай.
Пятница. 11. 1886 г. Министр Двора граф Воронцов-Дашков доложил Государю, что все к шествию готово. Все семейство было в сборе в библиотеке. Я подошел поздороваться с Императрицей. - Государь открыл шествие с Ольгой. - Я внутренне волновался, моего ребенка ожидало три первых таинства: Крещение, Миропомазание и Причащение, и я за него переживал торжественность этих минут. Он, маленький, тихо и спокойно спал на парчовой подушке, не подозревая, что ради него устроено все это празднество. Как я был доволен, что его несут мимо моих солдат и что они увидят Государя и весь выход... У Мама и Оли были растроганные, заплаканные лица: Мама только что поднесла младенца к Причастию, к сожалению, я к этому опоздал. Пропели «Тебе Бога, хвалим», прочитали многолетие, маленького христианина осенили крестом, и все мы вышли из церкви.
«От Государя он (младенец – прим. авт.) получил наперсный крестик и прекрасную Икону Федоровской Божией Матери в золотой раме с херувимами по четырем углам, бриллиантовой звездой и благородным рубином. Такие же Иконы есть у всех нас, по смерти они висят над гробами». Вот таково было рождение и крещение первенца в семье Великого Князя Константина Романова с именем Иоанн. Он станет мучеником Христовым и будет причислен к лику святых. Федоровская Икона Пресвятой Богородицы является Иконой Русского Православного Царства. Божия Матерь в Ее Федоровском Образе на протяжении многих веков русской истории - еще с Рюриковичей, почиталась как Покровительница власти и государственности. Лик древней Святыни потемнел, когда Икона в 1922 году попала в руки обновленцев. Тогда же с Иконы был кощунственно снят драгоценный оклад. С конца XVIII века немецкие принцессы, выходя замуж за русских Великих Князей и принимая для этого Православие, по традиции в честь Федоровской Иконы получали себе отчество Федоровна. К ним относятся Мария Федоровна - жена Павла I, Александра Федоровна - жена Николая I, Мария Федоровна - жена Александра III, Александра Федоровна - жена Николая II и Елизавета Федоровна – жена Великого Князя Сергея Константиновича.
Кто был в усыпальнице Романовых Петропавловского собора, принявшего прах Великого Князя Константина Романова, тот не может обратить внимание, что никаких надгробий над могилами представителей Дома Романовых нет. Нет, следовательно, и Икон над ними. Поэтому погребальный зал кажется пустынным и холодным. Зато в коридоре, ведущим в зал с выставкой, посвященной Романовым, я встретил немало сочувственных взглядов, рассматривающих фотографии Царственных Мучеников. Одна женщина плакала, не сдерживая слез…
Среда. 15. 1886 г. Рамбах подарил мне новую книгу: «Вопросы жизни» - дневник Пирогова, и я читал ее дорогой. С первых же страниц она мне понравилась. Я помню Пирогова на войне, 9 лет тому назад; тогда он мне не понравился и казался мне страшным, сухим и строгим. Положим, я был еще мальчишкой и мое тогдашнее мнение не имеет никакого значения. - Теперь строки этого дневника звучали мне как-то особенно просто, искренне и умно, пишущий их должен был хорошо уметь вдумываться в свой внутренний мир и обладать удивительной сосредоточенностью мысли…
Со стороны могло показаться, что до 1915 года все в семье Великого Князя Константина Романова обстоит более чем благополучно – большая семья, положение при Дворе, служебная и творческая карьера и пр.. Но кто же знает внутреннюю жизнь человека до конца? Мы сами-то свою жизнь не осознаем полностью. Где уж нам проникнуть в жизнь великих общественных деятелей или понять, над чем мучился великий поэт. Но, все же, читая дневник К.Р., ловишь себя на мысли, что он честен и правдив. Нет никакой необходимости отражать в личных записях какие-то черные мысли или то, что составляет очень глубокие внутренние переживания. Все равно люди не оценят такого самораскрытия и обязательно переврут – и это еще в лучшем случае… Мы благодарны К.Р. не только за стихи, но и за его дневник, позволяющий нам заглянуть в прошедшее и взглянуть на него правдиво и искренне, как это сделал К.Р.. Это взгляд великого русского человека на Россию, на себя и на мир.
Июль. Красное село. Четверг. 17. 1886 г. Мы, офицеры, собрались в кружок и разговаривали. ... Зашла беседа о том, что хорошо бы было заменить в наших войсках иностранные слова русскими, и мы принялись прибирать старые русские выражения. Корпус назвали бы тьмою, а командира корпуса - темником; дивизию - положим, - ратью; бригаду - четою; батальон - дружиной; роту - сотней. Капитана заменили бы сотником, фельдфебеля - напр. хоть старшиной и т.д. Будь я царем - немедленно выбросил бы все иностранные наименования.
Насколько эта тема актуальна сейчас, в эпоху современной глобализации, и говорить не приходиться. Улицы русских городов заполонены иностранными названиями и рекламой, в названиях улиц остаются иностранные фамилии, причем тех иностранцев, которые запятнали себя именно в кровавом перевороте 1917 года в России. Родной язык заполнен иностранными словцами и выражениями. Молчать о засилии иностранщины в нашей жизни нельзя. Каждый народ, если он хочет остаться в истории самобытным и развитым народом, должен развивать свои культуру и искусство, чтобы между народами существовали не однообразие, а различия и непохожесть в образе жизни, в языке, в культуре и т.д..
Русская Стратегия |
