Среди ностальгирующих по СССР жертв «самого лучшего в мире образования» бытует миф, который они формулируют так: «Антисоветчик — всегда русофоб». Миф не только лживый, но и разоблачающий самих лжецов, поскольку дело обстоит прямо противоположным образом: советский — всегда русофоб. И для понимания этого даже не требуется особых доказательств, поскольку СССР был основан на разрушении не только Российской Империи, но и вообще на уничтожении всего русского: Православия, русской культуры, русского самосознания и русского национального характера.
Критерий русофобии очень прост: это отношение к тысячелетней православной России, которая существовала до 1917 г. «Советский человек» — это тот, кто ненавидит эту подлинную тысячелетнюю Россию: все, что было до 1917 г., для него «отсталость, темнота и мракобесие». И в этом отношении советский русофоб абсолютно ничем не отличается от русофоба-либерала.
Ностальгирующие по СССР наивно отождествляют этот концлагерь для безбожников с самой Россией просто в силу своей непроходимой глупости и своего дремучего невежества: не зная, что такое подлинная Россия, они думают, что та несчастная, изуродованная большевиками страна, в которой они имели несчастье родиться, это и есть Россия.
Эти лжецы лишь цепляются за тот факт, что среди «антисоветчиков» во времена диссидентства была самая активная группа, которая действительно одинаково ненавидела как СССР, так и Россию как таковую. Однако на самом деле это была мизерная группка людей на фоне массового многомиллионного народного «диссидентства»: ведь основная масса народа всегда ненавидела советский строй и даже не особенно скрывала это. Миф о «советском народе», верном коммунистическому мифу, — это беспардонная ложь, придуманная задним числом и нагло распространяемая ностальгирующими.
Однако эта маленькая группка антисоветчиков-русофобов, которая действительно была, — это на самом деле очень мощное разоблачение для нынешних «ностальгирующих». Во-первых, как правило, эти люди не были русскими по национальности, поэтому они ненавидели просто Россию на всех стадиях её истории — как советской, так и досоветской. Поэтому для них первична именно русофобия, а их «антисоветчина» в их понимании — это просто её часть. Поэтому самое главное разоблачение именно здесь: как эти нерусские русофобы, так и «ностальгирующие» по СССР — и те и те в равной степени ненавидят подлинную православную Россию и в равной же степени отождествляют Россию с СССР. В этом их духовное родство — и те и другие являются изначально русофобами, только двух разновидностей.
Во-вторых, как правило, антисоветчики-русофобы были детьми или внуками «пламенных большевиков», а антисоветчиками они стали потому, что оказались вне советской элиты, как они рассчитывали. Хрестоматийным примером является либерал Е. Гайдар — внук большевистского садиста. Это еще более яркое указание на единство ностальгирующих с русофобами.
Ностальгирующие наивно считают себя «патриотами», поскольку хвалятся пресловутыми «достижениями СССР». На самом деле этим они доказывают вовсе не свой патриотизм, а свои невежество и глупость.
Все достижения, которые наивно приписывают СССР, на самом деле в ХХ веке были в большинстве стран мира, и во многих странах намного успешнее, чем в СССР. Это просто феномен модернизации, который был общемировым. Здесь неосовки допускают элементарную логическую ошибку post hoc ergo propter hoc («после этого, следовательно, по причине этого»). Модернизация никак не связана с советским строем, она происходила бы в любом случае, причем без советского строя намного быстрее и успешнее, поскольку в свободных условиях всё развивается лучше, чем под диктатурой государства. Советский путь модернизации отличался от мирового только в негативную сторону — он обеспечивался огромными человеческими жертвами и нищетой народа. Дореволюционный уровень жизни рабочих и крестьян вернулся в СССР только к 1970-м годам: тем самым советский «эксперимент» обрушил Россию в полвека нищеты. Н.С. Хрущев в 1959 г. признался: «Прошли годы после революции, и мне больно думать, что я, рабочий, жил при капитализме гораздо лучше, чем живут рабочие при Советской власти… в 1913 г. я лично был обеспечен материально лучше, чем в 1932 г., когда работал вторым секретарем Московского комитета партии».
Единственным «достижением» СССР в этой сфере было разрушение той высочайшей трудовой этики, которая была у православного народа и которой большевики успели еще воспользоваться в своих целях. В советском варианте духовный смысл труда подменен корыстью и ленью как следствиями вынужденного безделья и халтуры — в силу противоестественности этой экономической системы, которую почти все стараются обмануть в меру своих сил. Однако это была ситуация вынужденная, созданная советским режимом. История же России до 1917 года, наоборот, доказывает способность русского народа к такому сверхнапряжению и подвигу в труде, на который были не способны западные народы. Именно такой подвиг и лежал в основе колонизации русскими земледельцами огромных пространств в постоянной борьбе с внешней опасностью. В советский период эти качества народа большевики эксплуатировали в своих целях – в первую очередь во время войны и послевоенного восстановления. Но это качества того русского народа, который достался им от царской России; сам же советский строй воспитывал качество прямо противоположное — социальный паразитизм как следствие «уравниловки» и тотальной государственной монополии.
В позднем СССР сложилось «новое сословное общество», но не «классовое», поскольку в СССР никто, кроме государства, не владел средствами производства, а значит, с точки зрения теории «классов» СССР можно квалифицировать только как «государственно-рабовладельческий строй». Однако вовсе не это было причиной уничтожения СССР, поскольку это было сделано его высшими «сословиями» при полной пассивности низших. В 1991 г. «народ безмолвствовал» так же, как и в 1917-м — «массовку» организаторы подключали уже тогда, когда переворот произошел, чтобы придать ему легитимность «задним числом».
Принципиальная разница была в том, что в 1917 г. народ был в шоке от всего происходящего, а в 1991-м, наоборот, очень радовался исчезновению «совка». Поэтому попытка объяснить эти перевороты с помощью «классовой теории» совершенно бессмысленны. Причина всех революций не имеет никакого отношения к классам и лежит не в материальной сфере, а в сфере духа. Это нравственное вырождение части народа: в 1917 г. — еще небольшой части, а к 1991 г. — уже основной массы. Есть и экономическая предпосылка, которая усиливает эти причины — это мощный рост экономики и доходов большинства населения накануне «революции». Это приводит и к наглости элиты, и к повышенным запросам и моральному упадку остального населения.
Ностальгирующие по СССР всегда демонстрируют такое животное мышление, которое не может не вызывать отвращения. Как это ни парадоксально, но большего разоблачения советского строя, чем рассуждения ностальгирующих о «хорошей жизни» в СССР, трудно даже придумать — оно поражает своей низменностью, пошлостью и презрением к человеку, низводимому фактически до уровня жвачного животного — существа, вообще лишенного понятий о Боге, духе, вечности и бессмертной душе, живущего исключительно физиологическими потребностями и социальным эгоизмом. Обычно преступлениями большевизма называют уничтожение миллионов людей путем гражданской войны, голода, террора и коллективизации, и вообще создания таких условий жизни в ХХ веке, вследствие которых в России сейчас живут не полмиллиарда людей, как должно было быть по научным прогнозам, а в три раза меньше.
Эти преступления чудовищны, но не они являются главными. Самым главным преступлением большевизма было духовное убийство народа атеистическим режимом. Души людей, лишенных Православной веры, обрекались на посмертные страшные вечные муки. Остается лишь надежда, что Господь будет милостив к ним как к мученикам, которых сделали атеистами путем обмана и насилия, а не по собственному выбору. Уровень мышления советского обывателя его физиологической привязанностью к быту очень показателен. Он показывает в первую очередь то, на чем основана привязанность к советскому строю — на самом низшем уровне человеческого сознания, на привычке и рутине, а не на каких-то «идейных» соображениях. Духовное убийство народа — это и есть тот главный «водораздел» между русским народом и советским «населением», который затем определяет всё остальное. Однако народ убит еще не весь и еще способен к возрождению.
Виталий Даренский
Наследие Империи |
