Широко известна история выдачи русских людей в Лиенце и прочих лагерях. Мы еще вернемся как к этому вопросу прошлого, так и к судьбе оставшихся и выживших в Австрии.
Пока же дадим место описанию того, что случилось с теми, кого повезли в СССР. Все эти сведения основаны на рассказах вернувшихся после 10 лет каторги.
Прежде всего, судьба этих возвращающихся весьма плачевна, ибо они не подданные тех стран, куда они возвращаются и не пользуются теми привилегиями и правами, которые имеют возвращающиеся граждане этих стран (материальная помощь, право на получение службы и т.д.). трагедия русских начинается уже в транзитном лагере в СССР – Потьма и Быково. Все отпущенные из концлагерей СССР попадают в транзитный лагерь Потьма Коми ССР и там начинают их опрашивать какой страны они являются подданными и куда хотят ехать. Советы со своей стороны стараются уговорить русских, чтобы они не уезжали, а остались бы в СССР и ехали бы по месту своего рождения. Насильным образом они этого не делают из пропагандных целей, чтобы возвращающиеся иностранцы могли рассказать на Западе, что в советских лагерях не так уж плохо, если люди, отбывшие 10-летнее наказание, не уезжают из СССР, а осознав свою вину перед Родиной, заключающуюся или в служении в Белой Армии, или в армии генерала Власова, или германских частях, раскаиваются и, довольные тем, что «Родина» их простила, остаются в СССР.
Для этой цели Советы не гнушаются ничем. Открывают глаза на горькую участь их семейств, находящихся на Западе. Указывают, что жены им изменили, вышли замуж и задают вопрос: – что их ожидает на Западе? Западные державы, или по своей недалекости, или при помощи «попутчиков» СССР, создают такие условия возвращающимся, что у этих последних пропадает всякое желание ехать на Запад в неизвестное. При этом они помнят то зло, которое им было причинено в 1945 г., когда союзники их выдавали, при полном равнодушии других государств. Единственным исключением является Западная Германия, где возвратившиеся пользуются всеми правами наравне с их сотоварищами, возвратившимися немцами.
Изъявившие все же желание ехать на Запад, должны указать страну, в которую они хотят ехать. Тут и начинается еще большая трагедия. Страны начинают отказываться принимать этих людей. Переписка длится месяцами. Страны – светские сателлиты принимают людей легче, но нам известны случаи, когда целые транспорты, направленные в Польшу, были возвращены. Югославия отказывается принимать старых эмигрантов, служивших в частях, воевавших в Югославии. Тогда приходится просить следующую страну. Начинается новая волокита. Государства боятся принять людей нетрудоспособных, боятся ими увеличить количество Д. П. у себя. Эти страны не задумываются над тем, что этих людей сделали нетрудоспособными их же правительства, выдав их Советам.
В Потьме есть люди, сидящие там по 10 месяцев и больше, которые упорно просятся на Запад, но выехать туда не могут. Запуганные люди боятся проситься в Германию, т.к. им могут поставить в вину, что они не исправились в 10-летней каторге, а по-прежнему остаются фашистами или нацистами. Все страны посылают своим подданным в лагеря СССР посылки. Более всего это заметно в лагере Потьма, откуда разрешена переписка и куда все страны посылают много посылок. Русским эмигрантам никто ничего не посылает. Иностранцы знают, где находятся их семьи, списываются с ними, получают продуктовые и вещевые посылки. Изголодавшиеся люди при получении добавочного питания, сразу оживают. Пользуясь тем, что лагерь Потьма не является концентрационным лагерем, находящиеся там пребывают почти на свободе, мужчины и женщины не разделены. Все ходят веселые, каждая национальность держится своей группой, уславливается обмениваться письмами по приезде домой, мечтают о том, что их ждет дома. Наши же всего этого лишены. Полуголодные, они ходят и наблюдают других счастливцев, пользующихся вниманием своей родины. Надо отдать должную справедливость Западной Германии, которая изредка посылает посылки и нашим русским.
Возвратимся к началу трагедии выданных.
Тяжелее всего пришлось офицерскому составу, т.к. ему предстояли долгие опросы, часто – побои и всякие унижения, а также вынуждения сознания преступлений, которых они никогда не совершали. А кроме того, от них требовали фальшивое обвинение своих соратников. Чем выше был чин опрашиваемого, или чем более крупную должность он занимал, тем большего требовали от него. Насколько Советы были хорошо осведомлены о каждом, проживавшем на Западе, можно судить по рассказу одного из вернувшихся.
Во время допросов ему были показаны фотокопии писем, которые он писал в разные организации, друзьям и т.д. на Западе же, а также и ответные письма ему. Больше всего он был удивлен, когда на обороте снимка он увидел, что фотокопия заверена нотариусом одной из Западных держав. Ему было доподлинно известно, что в начале войны, еще когда он не состоял в немецкой армии, бомба разрушила и сожгла его дом со всем имуществом, а в том числе и со всей его перепиской. Поэтому его письма во время войны Советам попасться не могли. Все это доказывает отличную работу советской разведки на Западе.
Из опросов можно было заключить, что на каждого заведено специальное «дело», куда внесены за 20 лет пребывания в эмиграции все, касающиеся данного лица, до разговоров в частных домах, в гостях или на улице, включительно. Интересно отметить то, что за участие в войне в рядах Добровольческой армии рядовых офицеров не судили. Ответа требовали главным образом за работу против Советов в эмиграции и во 2-ю Мировую войну.
После выдачи, по прибытии в СССР всех старых и новых эмигрантов заключили в лагеря. Исключение было сделано для высшего офицерского состава, который был выделен и посажен в тюрьмы. Новых эмигрантов освободили из-под конвоя, но оставили в районе лагеря под надзором, с тем, что они были обязаны два раза в неделю являться на контроль, в местное отделение МВД. Старые же эмигранты, не попавшие в тюрьмы, как важные преступники, находились в лагерях и до 1948 года судимы не были, т.к. было предположено приравнять их к новым эмигрантам.
В 1948 г., когда постепенно Запад начал сознавать свои ошибки, начав борьбу против распространения коммунистической заразы в Европе, положение заключенных сильно ухудшилось. Все были судимы, как старые, так и новые эмигранты. Суды эти были весьма забавны для всякого европейца. Судила коллегия из 3-х человек, в число которых иногда входили и женщины в военной форме. Давался даже защитник. Но кто был защитник? Кто-либо из лагерного персонала, не имеющий понятия о юриспруденции, даже не знавший сущность дела, которое он должен защищать. Процедура суда была молниеносна и занимала не более 5-10 минут. Создавалось впечатление, что и в данном случае применялась стахановская система с нормами: провести ежедневно назначенное число дел с суммой наказаний заранее установленной нормы. Количество приговоров по 10, 15, 25 лет. В данном случае все зависело от счастья.
Суждение же более серьезных преступников, находившихся в тюрьмах, происходило совершенно по-другому. Суду предшествовали длительные допросы с побоями, выбиванием зубов, калечением человека и требованиями признаний в попытке свержения существующего строя в СССР, в вооруженном восстании, в измене родине, участии в службе иностранной разведки и т.д. Процедура самого суда была более сложна. Состав суда был значительно больше. Давался защитник – юрист. Приговор не был приготовлен заранее. Вызывались свидетели, доведенные морально до того, что они покорно говорили все, что от них хотели услышать. В большинстве случаев приговор гласил о смертной казни. Суждение производилось по специальному закону, разрешающему смертную казнь в виде исключения, ибо по Конституции СССР смертная казнь была упразднена и заменена 25 годами заключения.
Приговоренных, вопреки обычаю всех стран применять к военным смертную казнь через расстреляние – здесь вешали. В редких случаях смертную казнь суд заменял 25 годами каторги. Акты обвинения иногда достигали нескольких тысяч листов. Защитники иногда все же ухитрялись добиться даже оправдания подсудимого.
Интересно отметить, что в лагерях находилось много офицеров из штабов маршалов Жукова и Конева. После смерти Сталина и расстрела Берии и выдвижения Жукова, они надеялись на освобождение их Жуковым.
Жизнь в тюрьмах СССР очень тяжела. В противовес всем странам мира, где в тюрьмах находится исключительно криминальный элемент, и лишь в редких случаях попадаются политические заключенные, в СССР в тюрьмах находятся только политические и то очень опасные для советского режима. Советские тюрьмы переполнены иностранцами всех национальностей, не исключая американцев, англичан и французов. Это люди заживо погребенные.
Заключенным в тюрьмах запрещено работать. Они могут только читать книги, пользуясь тюремной большой библиотекой, где кроме беллетристики можно найти и научные труды и в большом количестве коммунистическую пропаганду.
При выводе на прогулку или в канцелярию тюрьмы, когда заключенный идет по коридору и навстречу ему попадается другой заключенный, тоже под конвоем, все обязаны встать лицом к стене и закрыть руками лицо и глаза. Затем следует команда, кому проходить первому. Проходить он должен отвернувшись от стоящего к нему спиной у стены. Кроме того, конвой прикрывает собой стоящего у стены. При выходе из камеры каждый заключенный должен держать руки, сложенными за спиной.
Чистота в тюрьмах образцовая. За этим следит тюремное начальство очень строго и вне камер прибирают вольнонаемные. Заключенным разрешается получать по желанию вместо хлеба – сухари. В зависимости от приговора заключенные находятся или в одиночных, или в общих камерах.
Среди заключенных в общих камерах находятся также и провокаторы. Вербуются они среди заключенных, которых соблазняют лучшим (больничным) пайком и внесением их в список больных. Это им дает преимущество права лежания днем на своих кроватях.
Отношение тюремного персонала к заключенным не плохое. В камерах заведена военная дисциплина. Всех новоприбывших обучают, как надо стелить постели. Брань слышна очень редко, т.к. тюремное начальство старается влиять на заключенных педагогическими методами. Тюремное начальство относится сочувственно к тем, кто на допросе был избит или изувечен. Некоторые даже дают советы, как поступить, чтобы скорее окончилось следствие и пытки.
Продовольствие не плохое, но для мужчин его не хватает. Женщины этого недостатка питания не ощущают так остро, как мужчины. Зелени никакой не выдают, что, а также благодаря своему однообразию, питание скоро надоедает и в течение долгого срока – является непереносимым.
Окна в тюрьмах устроены так, что никогда в камеру не заглядывает солнечный луч. Заключенные не могут отличить дня от ночи, т.к. ночью и днем в камерах горят яркие электрические лампы.
Жизнь идет по сигналам. В большинстве тюрем в комнатах – каменные полы из гранитных плит. Т.к. здания тюрем очень стары и редко проветриваются, то во многих тюрьмах свирепствует сырость, даже и там, где есть паровое отопление. Это обстоятельство приводит к заболеванию ревматизмом.
Тюремный режим построен на полной изоляции одного заключенного от другого, что касается и одиночек, и групп в камерах. Каждая такая группа знает только своих сотоварищей по этой камере. Был случай, когда муж и жена, сидевшие в разных общих камерах в течение 5 лет не знали ничего друг о друге.
Советские граждане, находящиеся в тюрьмах, переносят тюремное заключение легче, т.к. переписка внутри страны облегчена, а кроме того, они получают из дому посылки, которые им показывают, что их родные на свободе и живы. С иностранцами этот вопрос тяжелее, т.к. всего этого они лишены. Большинству иностранцев запрещена переписка. Переписка ведется на специальных двойных открытках, для писания которой заключенный вызывается в канцелярию и запирается в отдельную комнату, где и должен написать эту открытку. Только благодаря этим вызовам заключенные могут узнать дату и день, ибо эти календарные данные им сообщаются для письма. Местонахождение писать запрещено. Адрес заменен почтовым номером. Все номера для заграничной переписки: Москва, почтовый ящик 5110 – дробь (дальше следует номер тюрьмы или лагеря).
Та же процедура с получаемыми письмами. Заключенный может прочитать два раза полученное письмо, но письмо это он должен оставить в комнате, где он его прочел. Интересен вопрос с получением посылок. Если кто-либо получает посылку, то его вызывают в канцелярию и здесь при нем посылка вскрывается. Тут же решается, что заключенный может получить из посылки, а что – нет. Не выданные вещи можно отослать обратно, или же идут на склад, где они хранятся до освобождения заключенного.
Тюремное начальство очень боится, чтобы его не обвинили в краже. Поэтому при открытии посылки всегда присутствует несколько человек. Если почему-либо заключенные не может прибыть к вскрытию посылки, или осмотр посылки прервется вследствие неожиданного заболевания адресата, комнату с посылкой запирают до вторичного вызова заключенного.
Ежедневно заключенные выводятся на прогулку в тюремный двор, разделенный на маленькие дворики бревнами, покрашенными желтой краской, выложенными камнями, где нет ни одной травинки.
Наказанием в тюрьмах является карцер. Это одиночная камера без мебели, но с деревянными нарами без матраса, с одним одеялом. Сидя в карцере писать нельзя, также нельзя и читать. Пища дается раз в сутки и состоит из хлеба и воды.
Время от времени тюрьмы посещаются членами Советского Правительства. Производятся опросы заключенных. Результаты этих опросов бывают положительны. Тюремное начальство очень боится таких посещений. Известен случай, когда во время опроса Маленковым таких претензий, в одной из камер было заявлено, что все было бы хорошо, если бы не было «стукачей» (агентов ОПЕРА – особо уполномоченный), которых вербуют из сидящих со всеми заключенных. На это Маленков пристыдил заключенных, сказав, что стыдно утяжелять участь друг другу, а надо жить дружной семьей. На это ответила женщина – «стукачка», и заявила, что она назначена начальством. Маленков вопросительно посмотрел на сопровождавшее его тюремное начальство и поинтересовался, кто этим из них занимается. В ответ последовало гробовое молчание и через два часа после ухода из камеры Маленкова, «стукачка» была в грубой форме уведена из камеры.
Условия пребывания в тюрьмах после смерти Сталина, а особенно после расстрела Берии – значительно улучшились.
***
Совершенно другие условия пребывания в лагерях, которые делятся на «штрафные» и «бытовые». Общее количество концлагерей в СССР указать невозможно, но во всяком случае, их надо считать сотнями, а может быть и тысячами. Общее количество заключенных в них можно считать не менее 15 миллионов, т.е. почти 10% всего населения СССР. Однако эти сведения далеко не точны, т.к. есть много лагерей, о существовании которых знает только высшая администрация – это так называемые «смертные лагеря». Оттуда никто, никогда еще не выходил, и попавши туда, даже и по отбытии наказания, будет находиться там до своей смерти. Но случаев такого рода мы не знаем, ибо обычно заключенные в эти лагеря кончают свои дни до окончания срока их наказания.
Интересно отметить, что и охрана этих лагерей осуждена тоже на пожизненную службу в таком лагере.
Бытовые лагеря можно также назвать «трудовыми» лагерями. Цель этих лагерей по идее должна была быть воспитательно-исправительной. Там должны были перевоспитываться мало надежные коммунисты. В большинстве случаев эти лагеря обслуживают какое-либо предприятие и находятся в ведении соответствующего министерства. Есть лагеря в ведении министерства путей сообщения – строящие новые дороги, мосты и т.п., есть лагеря министерства тяжелой индустрии, работающие на рудниках, на постройке больших заводов и т.п. Наконец, есть лагеря, находящиеся в ведении военного министерства, которые работают только на военную промышленность. «Смертные» лагеря принадлежат к военному министерству.
Охрана бытовых лагерей состоит из таких же заключенных, как и в самих лагерях. Кончающие сроки своих наказаний, проявившие за время своего пребывания в лагерях полную лояльность, заслужившие этим доверие лагерного начальства, попадают до окончания своего срока в такую лагерную охрану.
В этих лагерях мужчины и женщины отделены друг от друга. Они бывают расположены недалеко друг от друга, но на работы водят из каждого лагеря отдельно и самые работы производятся также партиями от каждого лагеря. Характер и тяжесть работ и для мужчин, и для женщин одинакова. Женщины работают часто на труднейшей из работ – лесоповале, причем нормы выработки для них почти такие же, как и для мужчин.
Продовольствие для всех одинаково, но женщинам продовольствия хватает, тогда как для мужчин оно является недостаточным. В общем же и те, и другие полуголодны. Около женских лагерей устроены лагеря, в которых женщины могут разрешиться от бремени и находиться до достижения их детей двухлетнего возраста. После этого дети отделяются от матерей, детей посылают в детские дома, а матерей в первоначальный лагерь. В большинстве случаев мать никогда больше не увидит своего ребенка…
Бараки в лагерях и условия жизни весьма разнообразны. В постоянных лагерях, существующих давно, работающих для какого-либо предприятия, условия жизни лучше временных или переносных лагерей. По масштабу запада, все же эти условия, даже в лучших советских лагерях, надо признать непереносимыми. Интересно отметить, что вокруг лагерей живут вольно-переселенцы им местное народонаселение. Лагерники живут много лучше этих последних, т.к. они в лагере обеспечены одеждой, продовольствием и топливом. Кроме этого, заключенные живут не так скученно, как поселенцы. Морально лагерникам также не приходится бояться попасть под суд за опоздание на работы, прогул и т.п., потому что в наказание они могут получить лишь «бур» (карцер) на короткое время. Живущие же на свободе, также по советской конституции обязанные иметь работу, рискуют в случае невыполнения таковой или намеченного плана, или в результате «чистки» на их службе – попасть в те же концлагеря, с предварительными допросами, судами и т.п., что и является самым опасным.
О них никто не беспокоится и не снабжает их одеждой и продовольствием. Часто бывают случаи, когда они просят помощи у лагерников. Это ведет к тому, что у лагерников нет стремления бежать, т.к. они попали бы в худшие условия. На побег решаются только самые отчаянные, в надежде добраться до центральной России, где жизнь течет уже нормально.
До 1952 года условия в лагерях были ужасны. После этого года начали заменять старые бараки новыми, лучшими. В Воркуте лишь в 1953 г. было впервые выдано теплое нижнее белье и более сносная верхняя одежда. Шахты начали платить лагерю за рабочих. Раньше эти заработанные заключенными деньги шли на покрытие расходов лагеря и на его охрану, теперь же из 1200 получаемой заработной платы удерживали на эту цель 900 рублей, а 300 стали выдавать на руки. Это касалось лишь тех, кто выполнял норму. С этого же времени в лагерях появились вольные «рестораны» и ларьки с продуктами. Как ни забавно, но в ларьках появились самые дорогие товары, появились духи, косметика, консервы, шоколад и прочие предметы роскоши.
Как ни странно, самых необходимых вещей, как например, сахар, жиры, хлеб и т.п. достать было очень трудно. Предметы роскоши присылаются в лагерные лавочки, содержимые государством, по двум причинам: во-первых, потому что в стране их продать трудно, а во-вторых, ввиду их дороговизны здесь преследуется цель скорее лишить заключенных заработанных ими денег. Эта мера предосторожности против побега, т.к. бегущий с деньгами может купить себе продовольствие, а добравшись до железной дороги, купить себе билет на поезд.
Лагерное управление всячески старается увеличить норму работы и довести до того, чтобы люди были не в состоянии ее выполнить, дабы этим экономить выплату. Полуголодные заключенные всеми силами стараются эту норму выполнить, но когда это становится невозможным, и когда без дополнительного питания они физически ослабевают, появляется возможность бунта, норма снижается. Таким образом, люди снова начинают получать деньги и питаться дополнительно. Настроение повышается, они физически поправляются и начинают работать лучше. Более сильные из них стараются превысить норму, но тогда снова норму начинают повышать. Например, на угольных копях прибегают к разным уловкам: чтобы повысить норму, администрация заявляет, что уголь стал недоброкачественным, поэтому за добычу его рабочим будут платить дешевле. Доходит до того, что высчитывают за рассыпанный при перевозке уголь.
Такое колебание нормы происходит постоянно.
Лучше всех живут заключенные в лагерях, работающих на тяжелую промышленность, т.к. такого рода предприятия заинтересованы в большей производительности своих продуктов, продаваемых в стране и вывозимых за границу. Условия работы в шахтах очень хороши, т.к. рабочие поставлены в хорошие жилищные, гигиенические и прочие условия. Работают новейшими машинами, что сильно облегчает труд. Если работа в самой шахте не уступает условиям работы шахтера на Западе, то вне работы условия быта и жизни в СССР далеко еще не достигли условий таких рабочих на Западе. А кроме того, постоянное недоедание, даже при пользовании новейшими машинами, делает работу очень тяжелой и непосильной.
Высшая администрация лагерей, управляющая лагерями на местах, составляется из попавших в немилость или проштрафившихся советчиков высших рангов. Интересно отметить, что в канцеляриях работают заключенные-специалисты, попадающие в лагерь каждый по своей специальности. В больших лагерях имеются лазареты. Так, например, в Воркуте очень хорошо оборудованная клиника, имеющая даже рентгеновские аппараты. В 1950 г. на всю Воркуту, включая и вольно-поселенцев, было 6 рентгеновских аппаратов. Благодаря тому, что в лагерях находятся в большом количестве инженеры и техники, они просили администрацию о выдаче им материалов для постройки новых рентгеновских аппаратов. Им в этом было отказано. Тогда заключенные добыли при помощи краж все, что было необходимо, и один молодой поляк из шахты № 6 – физик-самоучка, пополнивший свои знания у местных инженеров и техников, в 1951 г. соорудил примитивный рентгеновский аппарат.
Среди заключенных находится масса отличных врачей. В Воркуте, например, находился хирург Левченко, который производил операции по способу, неизвестному еще в Европе – советского хирурга Вишневского. Этот способ заключался в постепенной местной анестезии по слоям.
В старых, хорошо оборудованных лагерях, лазареты оборудованы также хорошо, но есть лазареты, помещающиеся в землянках или в наспех оборудованных бараках. Это лазареты временных лагерей. К таким лагерям можно причислить Тайшетские лагеря, где, несмотря на суровую зиму, находится до 150 временных лагерей (колонн). Они расположены вдоль новостроящейся железнодорожной линии из Тайшета через Братск на Саярск. Громадные леса защищают эти лагеря от сильных ветров и только между Тайшетом и Братском насчитывается до 50 таких колонных лагерей. Они соединены между собой узкоколейкой и расположены в лесах. Некоторые из них стоят у путей строящейся железной дороги. Эти лагеря все примитивны – переносные. С продолжением постройки дороги, переносятся и лагеря с участка на участок.
Кроме этих лагерей управлению Тайшета принадлежат и постоянные лагеря, заключенные в которых работают на фабриках, как например на паровозном заводе в Тайшете. Там же производятся работы на лесоповале и на многочисленных лесопильных заводах этого района. Эти постоянные лагеря составлены из бараков более основательной постройки, с приличными лазаретами, кантиной и пр. Питание в них налажено лучше.
Охрана этих лагерей осуществляется частями МГБ. У частей охраны малиновый околыш. Этих охранников заключенные называют «красными» в отличие от «синих» – несущих исключительно внутреннюю службу в лагеря. «Синие» к заключенным относятся не плохо, и у них среди заключенных много друзей. Подпольные лагерные группы хорошо знают, на кого они могут рассчитывать в серьезном случае. Такие случаи бывают, когда в лагере вспыхивает забастовка.
«Красные» – это вышколенные кадры МВД. Обставлены они очень хорошо, но вследствие своей полной изоляции, они фактически сами находятся на положении арестантов. «Синие» же живут в лучших условиях. Они находятся со своими семьями, как офицеры, так и солдаты, размещены в частных квартирах в окрестных с лагерями деревнях в специально построенных для них квартирах заключенными лагерей.
Все старания МВД не допустить в среду заключенных известий о событиях внешнего мира, нарушаются «синими». Многие из них, встречая среди заключенных своих земляков, завязывают с ними контакт и таким образом в среду заключенных просачиваются известия извне. Многие «синие» даже помогают заключенным. Более отважные из них приносят заключенным даже и водку.
(продолжение следует)
«Содружество ЛИЕНЦ»
// Часовой. – 1956. - № 362. – С. 11-14 |
