- Становление чудо-богатыря
«Мы русские, мы всё одолеем»; «Мы — русские! Какой восторг!»; «Мы русские и поэтому мы победим»… Автор этих бессмертных афоризмов узнаваем сразу. Полководец, не проигравший ни одного из 63 своих сражений и прозванный русским архистратигом, генералиссимус Александр Васильевич Суворов.
Трудно представить, но родители готовили его к стезе штатской, так как мальчик, явившийся на свет 24 ноября 1729 года, был от природы слаб здоровьем. Дух его, однако, оказался много сильнее, и это проявилось уже в самые нежные лета. Мечтая о воинской службе, Александр, нареченный в честь Александра Невского, задался целью преодолеть физическую хилость. Он усердно занимался закаливанием и спортом, выбегал ночью под ледяной дождь, в холод и непогоду часами скакал верхом. И телу ничего не осталось, как подчиниться железной воле отрока. Параллельно мальчик не менее прилежно занимался самообразованием, изучая отцовскую библиотеку. И в первую очередь, труды по артиллерии, фортификации, военной истории. В то время ему не было ещё и десяти лет.
Однажды в дом Суворовых заглянул друг отца, знаменитый арап Петра Великого Абрам Ганнибал. Увидев, как грамотно оперирует юный Саша игрушечными солдатиками, генерал пришёл в восторг. Он задал отроку вопрос об одном из древних сражений, и тот рассказал о нем во всех подробностях. «Если бы жив был наш батюшка Петр Алексеевич, он поцеловал бы тебя в голову и порадовался бы на тебя!» - прослезился арап, обняв Сашу, после чего убедил родителей не препятствовать его стремлениям.
Суворов прошёл практически все ступени военной карьеры, начав службу капралом Лейб-гвардии Семеновского полка. Жалования он не получал и жил крайне скромно, тратя присылаемые из дома деньги на книги, которые стали его страстью. Первые 11 лет его службы проходили вдали от бранного поля, в тыловых подразделениях. В частности, будущий полководец занимался вопросами снабжения. В эту пору он успел заявить о себе, как литератор. Вступив в Общество любителей русской словесности, он написал два сочинения в форме диалогов в царстве мертвых. В первом Монтесума доказывает Кортесу необходимость благости и милосердия для героев. Во втором Александр Македонский объясняет Герострату разницу между тщеславной жаждой известности и поиском истинной доброй славы. Эти вещи автор лично читал на заседаниях Общества. Они были напечатаны в издаваемом Академией наук журнале «Ежемесячные сочинения», но из-за подписи, содержавшей лишь инициалы, их какое-то время ошибочно приписывали одному из самых маститых литераторов той поры – Александру Сумарокову.
Первым противником, с которым Суворову привелось сойтись на поле брани, были пруссаки. И в первом же бою, командуя эскадроном драгун, он обратил в бегство драгун неприятеля. Уже тогда, в Семилетнюю войну, четко проявилась неизменная наступательная стратегия Александра Васильевича, за которую позже австрийцы дадут ему прозвище «Генерал-вперед». Когда в битве при Кунерсдорфе русские войска разгромили армию короля Фридриха, Суворов сказал: «Если бы я был главнокомандующим, то немедленно двинул бы войска на Берлин!»
В 1763 году, получив под свое начало расквартированный в Новой Ладоге Суздальский полк, Суворов получил практическую возможность воспитывать солдат по своей методике. В основе её, помимо науки воинской, лежала вера в Бога. «Безбожие поглощает государства и государей, веру, права и нравы», «неверующее войско учить – что ржавое железо точить», - утверждал Александр Васильевич. Он построил деревянный храм Петра и Павла и собственноручно вырезал для него купольный крест, а также открыл в полку две школы.
По утрам русский архистратиг сам будил своих чудо-богатырей петушиным криком. Он не имел часов, считая, что солдат должен и без них знать время, не назначал часа выступления в поход, лишь приказывая быть готовыми с первыми петухами. В должное время выходил из палатки и кричал «Ку-ка-ре-ку!». Что означало команду «подъем».
Он любил задавать своим солдатам вопросы «на засыпку», проверяя их находчивость. Ответивший «не могу знать» тотчас получал сердитое определение «немогузнайки», находчивый же воин обретал благоволение полководца. Однажды зимним вечером Суворов спросил часового, сколько звезд на небе. «Сейчас скажу!» – не растерялся тот и принялся пальцем считать на небе звезды. Окончательно замерзнув в ожидании подсчета, Александр Васильевич, наконец, прекратил его: «Хорошо! Хорошо! Произвести его в унтер-офицеры!»
Об этом и иных своих знаменитых чудачествах, полководец говорил: «Я бывал Эзопом, Лафонтеном. Шутками и звериным языком говорил правду. Подобно шуту Балакиреву, который благодетельствовал России, кривлялся и корчился, я пел петухом, пробуждая сонливость».
- Гроза мятежников
Следующим противником Александра Васильевича стали польские конфедераты. «Поляки двояки», - скажет он о них. Восстания в королевстве Польском ему пришлось подавлять дважды. Доныне в среде т.н. передовой интеллигенции расхож миф о жестокости, с которой Суворов расправлялся с бунтовщиками. Однако, факты свидетельствуют об обратном.
Во время восстания 1768 года русское военное начальство, увы, не показало себя образчиком высокой морали. Несмотря на царские указы, запрещающие лихоимство, последнее процветало. Грабежи и неоправданная жестокость пятнали русскую славу. Это вызывало негодование Суворова. Сам Александр Васильевич не допускал своих подчиненных до бесчинств в отношении мирного населения и пленных, сурово карая нарушителей. Иной раз он шёл даже на нарушение субординации, желая выручить пленных, чья вина не казалась ему значительной. При его капитуляции Краковского замка было захвачено 700 человек. «Содержать их весьма ласково», - было предписание Суворова.
Русский архистратиг учил солдат быть врагами зависти, ненависти и мщения, гнушаться лжи, прощать погрешности ближнего и не прощать их себе, не унывать и не отчаиваться, выручать товарищей, быть милосердными к низложенному врагу и никого не убивать напрасно – «победителю прилично великодушие».
В сражении при Треббии солдат Митрофанов взял в плен трех французов. Они отдали свои кошельки, а солдат возвратил им деньги на еду. Его товарищи хотели изрубить пленных, но Митрофанов не допустил, сказав: «Нет, ребята, я дал им пардон. Пусть и француз знает, что русское слово твердо». «Кто тебя научил быть так добрым?» - спросил солдата Суворов. «Русская азбука: С, Т (слов твердо) и словесное ваше поучение. Солдат — христианин, а не разбойник». Обняв Митрофанова, «Генерал-вперед» произвел его в унтеры.
Второе Польское восстание под предводительством Костюшко Александр Васильевич подавлял уже во главе всех оперирующих на этом фронте русских войск. Взятие польской столицы принесло ему звание фельдмаршала. «Ура! Варшава наша!» - сообщил он Екатерине о победе в своей афористичной манере. И получил достойный ответ: «Ура! Фельдмаршал Суворов!». В русской армии в то время было 9 генералов, имевших более высокий ранг, чем Александр Васильевич. Получив письмо Императрицы, прославленный полководец расставил по комнате 9 стульев и, как ребенок, начал скакать через них, приговаривая: «Долгорукий позади, Салтыков позади, Каменский позади, мы впереди!»
Ещё одним мятежом, в обуздании которого Суворов принял самое деятельное участие, был Пугачевский бунт. «Неутомимость и труды Суворова выше сил человеческих. По степи с худейшей пищей рядовых солдат, в погоду ненастнейшую, без дров и без зимнего платья, с командами майорскими, а не генеральскими гонялся до последней крайности», - так охарактеризованы долгие недели преследования Пугачева в донесении Императрицы. Выдали бунтовщика, однако, другому военачальнику, и подоспевшему Суворову досталось лишь конвоировать его в Симбирск.
В 1783 году Суворов во главе Кубанского корпуса подавлял восстание Ногайской орды. Ногайцы были полностью разбиты. Уцелевшие в отчаянии сводили счеты с жизнью, убивали своих жен и детей. При этом в общей сложности погибли от 3000 до 5000 человек, более 20000 попали в плен. В итоге мурзы выразили покорность Суворову и признали присоединение Крыма и ногайских земель к России.
- От Туртукая до Измаила
Ещё во время подавления первого Польского восстания Суворов рвался на турецкий фронт. Желание его исполнилось, в 1773 году он был назначен в действующую армию под командованием Петра Румянцева и вскоре одержал первую победу. Будучи направлен произвести разведку крепости Туртукай, самовольно взял её и отправил рапорт в стихах: «Слава Богу, слава Вам: Туртукай взят – и я там!» Румянцев в тот момент таланта не оценил и отдал самоуправца под суд. Однако, из Петербурга пришёл исчерпывающий вердикт Императрицы: «Победителей не судят!» И орден Святого Георгия для победителя.
Самые же крупные победы были одержаны Александром Васильевичем в Русско-турецкую войну 1787–1791 годов. 14 октября 1787 года, в праздник Покрова Богородицы, турки атаковали крепость Кинбурн на побережье Черного моря, стремясь прорваться в Крым. Александр Васильевич в это время был в церкви и велел ждать. То и дело ему доносили, что турки уже роют укрепления, закрепляются на берегу. Суворов отмахивался: «Помилуй Бог! Что вы мешаете мне слушать литургию? Сказал — ждем!..»
За время литургии десант высадился полностью. Турки при поддержке корабельных пушек дошли до самых стен цитадели и здесь были встречены ударом всех русских орудий. Одновременно навстречу неприятелю с трех сторон двинулись русские войска. В жестокой сече Суворов был ранен в грудь, сбит с коня и вынесен с поля боя верным мушкетером. После перевязки он вновь ринулся в гущу сражения и бился наравне со своими чудо-богатырями. Будучи ранен вторично и лишь промыв рану морской водой, снова вскочил на коня и во главе своих войск сумел опрокинуть вражеские полчища в море. «У нас все были драки сильнее, нежели вы деретесь за волосы; а как вправду потанцевали, то я с балету вышел — в боку пушечная картечь, в левой руке от пули дырочка, да подо мною лошади мордочку отстрелили: насилу часов чрез восемь отпустили с театру в камеру», - писал полководец дочери.
В память Кинбурнской победы Александр Васильевич построил церковь Покрова Пресвятой Богородицы.
Наша Кинбурнска коса
вскрыла первы чудеса, -
пели солдаты, среди которых явилось поверье, что Суворов никогда не начинает сражения, пока не окончится ангельская обедня на небесах.
На самом деле русский архистратиг не начинал без молитвы ни одного сражения. Однажды в опасный момент боя он вдруг спрыгнул с коня и несколько минут молился, распростершись ниц, прежде чем дать послужившие победе приказания.
Следующими славными победами Александра Васильевича стали битвы под Фокшанами и при Рымнике. «Спасите нас!» - такое сообщение послал из ранее взятых Суворовым Фокшан ввиду надвигающихся турок командующий союзной австрийской армией принц Кобургский. «Иду!» - ответил Александр Васильевич. Пройдя 100 км за 2,5 суток, он незаметно форсировали реку Рымник и, несмотря на четырёхкратное преимущество турок, разгромил их в ходе 12-часового сражения. За эту победу Суворов был пожалован титулом графа Рымникского. «Я умею ценить вашу великую душу, - писал ему впоследствии принц Кобургский. – Нас связали великие события, и я беспрестанно находил поводы удивляться вам, как герою и питать к вам привязанность как к одному из достойнейших людей в свете».
Кульминацией подвигов «Генерала-вперед» на турецком фронте стал штурм Измаила. Цитадель эта считалась неприступной. На обеде в походной палатке полководец велел выпустить на волю орла. Птица попыталась взлететь, но ударилась о перекладину и упала на стол. «Это значит, что Измаил падет», – определил Суворов. Велев насыпать вал, как у турок, он сперва тренировал солдат на нем, а лишь после отправил на штурм настоящего.
Перед началом штурма Александр Васильевич долго смотрел на небо. Один солдат полюбопытствовал, что он там видит? Полководец предложил ему посмотреть самому: «Видишь людей?» - «Вижу будто». - «Видишь: одни в венцах, другие без венцов?» – «Вижу будто!» – «Вот и я вижу. Какие в венцах, те убиты будут при штурме, только без венцов куда больше – удачный штурм будет, мало наших побьют».
В ответ на русский ультиматум, комендант крепости Мехмет-паша заявил, что «скорее остановится течение Дуная и небо упадет на землю, чем русские возьмут Измаил». Но русские Измаил взяли, потеряв 4000 убитыми и истребив 26000 турок. Погиб и Мехмет-паша, и русские воины поднесли его саблю Суворову. Хотели подарить и великолепного коня, но Александр Васильевич, никогда не бравший добычи, отказался: «Донской конь привез меня сюда, на нем отсюда и уеду». Кто-то заметил, что тяжело будет коню везти на себе вновь добытые лавры. «Донской конь всегда выносил меня и мое счастье», - ответил «Генерал-вперед».
- Помещик Суворов
После смерти Екатерины Суворов, как и многие ее сподвижники, попал в опалу у Императора Павла Первого. Александр Васильевич удалился в свое имение в новгородском селе Кончанском. Быт полководца был аскетичным: он спал на соломенной постели, мылся ледяной водой, каждое утро бегал по саду, ел самую простую пищу. Встав на рассвете, он сам поднимал крестьян на работу, всякий день посещал церковь, звонил в колокола, пел на клиросе. Охоту не жаловал, предпочитая прогулки. В гости ездил редко, но у себя соседей принимал охотно и любил даже потанцевать или, как сам он выражался, «попрыгать». Зимой Суворов организовывал «птичью горницу»: в специальной комнате создавалась рощица, в которой зимовали синицы, щеглы и снегири, которые по весне отпускались на волю. Устраивал полководец и ледяную гору, на которой катался с гостями, любил бегать на коньках. Вечера он проводил за чтением, выписывая множество периодических изданий на разных языках и продолжая пополнять свою библиотеку.
Была у аскетичного и экономного Суворова и страсть, на которую он не жалел денег: музыка. Музыканты и певчие содержались при его московском доме. Для Петербурга были закуплены гусли и взят мастер для обучения игре на этом инструменте. Приобретались многочисленные ноты: симфонии, серенады, полонезы, церковная музыка… Обучались дворовые люди и драматическому искусству. С театра военных действий полководец писал своему управляющему: «Сии науки у них за плечами виснуть не будут», - и тут же в другом письме рассуждал, кто из дворни в каком амплуа будет лучше: «Васька комиком хорош, а трагиком лучше будет Никита; только должно ему поучиться выражению… В рифмах выйдет легко. Держаться надобно каданса в стихах, подобно инструментальному такту…»
Имений у прославленного полководца было несколько и, несмотря на занятость военной службой, он всегда проявлял хозяйскую рачительность, следя за порядком, ведя активную переписку с управляющими, давая наставления даже по второстепенным вопросам. «Я не расточать, а собирать желаю», - говорил Александр Васильевич, и это ему удавалось. Когда Суворов покупал новые имения, в них возвращались беглые крестьяне. Мужики знали, что барин запрещает отдавать в рекруты своих крепостных, не допускает управителей до применения слишком крутых мер, наделяет желающих завести свои огороды, сады и пашни необходимым инвентарем, семенами, скотиной, помогает неимущим и погорельцам…
Помощь бедным вообще была постоянной статьей расходов Суворова. Как-то раз в избу, где квартировал его штаб, постучался старик-нищий, что приходил всякий день за подаянием. Увидев большое количество военных, он испугался и хотел уйти, но Александр Васильевич усадил его за стол и стал угощать, после чего велел всем скинуться деньгами в помощь старику. Когда облагоденствованный бедняк ушел, полководец воскликнул: «Добрые друзья мои! Кто теперь благополучнее: этот старец, получивший от нас дары, или мы, подкрепившие болезненную его дряхлость? Только тогда, когда человек простирает на помощь ближнему руку, уподобляется он Творцу».
При этом тунеядцев Суворов не выносил. Когда милостыню попросил у него здоровый детина, то получил вместо нее топор и наставление: «Руби дрова: не умрешь с голоду». Точно также на помощь барина, не считая убогих и выживших из сил, рассчитывать могли лишь крестьяне, желавшие трудиться, крепко стать на ноги.
В письмах к управителям Александр Васильевич требовал, чтобы крестьяне пеклись о своих детях, были внимательны и человеколюбивы, запрещает эксплуатацию детей, заботится о браках своих крепостных. В крепких семьях и многодетности видел он источник богатства: «Крестьянин богатеет не деньгами, а детьми: от детей ему и деньги»; «Богу не угодно, что не множатся люди…»
При этом сам полководец в семейной жизни был несчастлив. Женившись по воле отца, он скоро обнаружил, что жена неверна ему и желал развестись с нею, но в итоге просто стал жить раздельно. Единственной отрадой этого брака стала для полководца любимая дочь, Наталья, «суворочка», с которой они были очень близки. В 1812 году, когда французы придут в Москву, ими будет захвачена карета с немолодой барыней. Когда выяснится, что перед ними дочь великого Суворова, пленницу тотчас отпустят с воинскими почестями.
- Последний поход
За первыми триумфами Наполеона Александр Васильевич наблюдал из Кончанского. Тут же он предсказал, что тот будет победителем, если останется на военной стезе, но погибнет, если «бросится в вихрь политический». Сам он в эту пору направил прошение Павлу дозволить ему постричься в монахи и окончить свои дни в Ниловой пустыни. Но Император имел на Суворова иные виды. По настоянию австрийских союзников, он назначил «Генерала-вперед» главнокомандующим войсками в Северной Италии, захваченной французами. Накануне отъезда весной 1799 года великий полководец прыгал через саквояжи и прочие походные вещи, объясняя: «Учусь прыгать! Ведь в Италию-то прыгнуть – ой, велик прыжок, научиться надобно!»
Вступив в командование, он продвигался стремительно, вызывая зависть австрийцев, точно нарочно ставивших русскому архистратигу палки в колеса. Во время битвы при Треббии князь Багратион доложил фельдмаршалу о плачевном положении своих войск. Суворов, дотоле спавший, быстро вскочил на коня и, подлетев к уже отступавшей линии, крикнул весело: «Молодцы, ребята! Заманивай их, заманивай! Спасибо, что догадались! Теперь пора! Вперед, ребята, и хорошенько их!» Бегущие тотчас обратились вспять, вновь стали единым целым и ударили на неприятеля.
За голову Суворова французская Директория объявила большую награду. Узнав о том, полководец заметил: «Помилуй Бог, дорого!», - и приказал отпустить домой пленного француза, напутствовав его: «Скажи своей Директории: я постараюсь сам принести к ним голову мою вместе с руками».
Чтобы соединиться с австрийцами и корпусом генерала Римского-Корсакова для совместного освобождения Швейцарии, армии должно было пересечь горный перевал Сен-Готард. Идти пришлось в холод и непрерывный дождь, во мраке, меж скользких, отвесных склонов, пробираться козьими тропами. Но внизу ждал сокрушительный удар. Французы успели разбить части Корсакова и австрийцев и теперь мечтали захватить в плен русского фельдмаршала. Армия оказалась в ловушке. Голод достиг таких масштабов, что солдаты вынуждены были есть собственные ремни. Собрав у себя генералов, Александр Васильевич пояснил положение: «Идти назад — стыд! Русские и я никогда не отступали! Мы окружены горами, у нас осталось мало сухарей, а менее того артиллерийских зарядов и ружейных патронов. Мы будем окружены врагом сильным, возгордившимся победою, устроенною коварной изменой. Мы на краю пропасти! Но мы русские! С нами Бог! – с этими словами поседевший в битвах герой вдруг пал на колени и взмолился срывающимся голосом: - Спасите, спасите честь и достояние России и ее самодержца, отца нашего, государя императора!»
В морозную, вьюжную ночь русская армия перешла через хребет Панике. Люди обледеневали на ходу, а тем, кто упал или присел отдохнуть, уже не суждено было подняться. Склон хребет оказался столь крут, что ступить на него было нельзя. Спускались, садясь и съезжая в ледяному склону в пропасть, надеясь не расшибиться о встречные выступы. Два дюжих казака вели под уздцы лошадь Александра Васильевича, поддерживая его самого. Тот отбивался: «Помилуй Бог! Я сам пойду!» Но казаки отвечали фельдмаршалу: «Сиди!» И тот повиновался…
Армия была спасена. По ту сторону перевала, в Австрии, Суворова встречал генерал Римский-Корсаков. «Как же вы отдали честь французам? – спросил его Александр Васильевич. - Вы отдали им честь не по-русски, помилуй Бог, не по-русски!»
В этом тяжелом походе 68-летний полководец заболел. Предчувствуя скорую кончину, он составил канон Спасителю под влиянием Великого покаянного канона святого Андрея Критского. По дороге из Швейцарии «Генерал-вперед» посетил гробницу австрийского фельдмаршала Лаудона. Читая пространные славословия последнему, он заметил: «К чему такая длинная надпись? Завещаю на моей гробнице написать только три слова «Здесь лежит Суворов». Эту волю лишь через 50 лет после смерти русского архистратига исполнил его внук.
Основным трудом, оставленным после себя Суворовым, стала «Наука побеждать», которая является не только воинской доктриной, но кладезем мудростей на самые разные случае жизни, собранием афоризмов, которые прочно вошли в наш обиход. «Вся земля не стоит даже одной капли бесполезно пролитой крови», - завещал нам Суворов. «Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат». Оглянувшись в истекший век, сочтем ли когда-нибудь всех воинов наших, бессмысленно и безвестно пропавших в чужих землях? «Чем больше удобств, тем меньше храбрости». А «кто напуган — наполовину побит». Сегодня мы все – наполовину побиты, ибо пленённое комфортом человечество так просто запугать… Но учит Суворов бороться со страхом: «Кто храбр — тот жив. Кто смел — тот цел»; «Двум смертям не бывать, а одной не миновать».
Суворовская формула победы применима не только на поле брани, но и в мирной жизни, которая суть тоже арена битвы духовной. И сейчас, предстоя пред многочисленными вызовами предпоследних дней, если желаем мы действительно защитить нашу Веру и Отечество, вспомним призыв, словно бы к нам, в ссорах и взаимных обидах погрязших, обращённый: «Мы приступаем к делу важному и решительному. Как христиане, как русские люди помолимся Господу Богу о помощи и примиримся друг с другом. Это будет хорошо, это по-русски, это необходимо!»
Русская Стратегия |
