Огромное духовное значение в становлении К.Р., как духовного поэта России, имеет его поездка в Козельскую Оптину Пустынь. Накануне приезда Великого Князя Константина Романова в Оптину Пустынь 4 мая 1887 г. управляющий Мраморным дворцом Павел Георгиевич Кеппен писал настоятелю монастыря архимандриту Исаакию: «Глубокопочитаемый Честнейший Архимандрит Исаакий! Имею честь предуведомить Ваше Высокопреподобие, что в пятницу 8 числа Государь Великий Князь Константин Константинович, если Господь благословит благополучный путь, изволит прибыть к Вам в Святую обитель. Его Императорское Высочество желал бы пробыть под Святою сенью до Воскресенья утра, и предполагает прибыть на лошадях до станции Чернь, а возвратиться через Калугу. Влекомый в обитель чувствами душевной потребности, Государь Великий Князь желал бы совершить это посещение скромно и сколько возможно, избежать обычных встреч и приемов». В итоге путешествие заняло три дня. В дороге было множество ярких впечатлений и происшествий. В дневнике Константин Константинович записывает: «Я доживаю последние часы в милом Ильинском. Вечером еду из Москвы на Тулу и Чернь, и завтра буду в Оптиной пустыни» (7мая 1887г.). По приглашению уездного предводителя дворянства князя Д.А.Оболенского Великий Князь посетил Козельск. Во время своего первого посещения Оптиной Пустыни в 1887 году в своем дневнике К.Р. оставит запись: «Вот она заветная цель моих стремлений. Наконец-то сподобил Господь побывать здесь, в этой святой обители, где, как лампада перед иконой, теплится православная вера, поддерживая в нас дух родного русского благочестия» (ГАРФ Ф.660,оп.1,д.№31).

Само посещение Оптиной Пустыни К.Р. описывает так: «Я с волнением приближался к желаемой цели поездки. Но вот показалась и обитель со своими белыми строениями, колокольней, церквами и оградой. Наконец мы подкатили и к самим воротам. Тут ожидали меня настоятель о. архимандрит Исаакий, в облачении с митрой, низенький, седой, бородатый, с милым добрым лицом, его окружали другие монахи, в ризах, со святой водой, с хоругвиями. Я увидел и Жукова - Калужского губернатора, и старого знакомого Алексея Оболенского - козельского предводителя дворянства. Пошли в соборную церковь. По сторонам мощёного наклонного пути толпились иноки в черных рясах, богомольцы и богомолки. Церковь сразу произвела на меня отрадное впечатление – все чисто, богато, даже красиво; пахло хорошо. После краткой ектении и многолетия настоятель указал нам на небольшую икону Казанской Божьей Матери, и я приложился, кладя многочисленные поклоны. Потом меня отвели в приготовленные для нас настоятельские кельи… В воротах ждали меня скитоначальник с крестом и святой водою, окруженный другими монахами. Меня повели прямо в скитскую церковь Св. Иоанна Предтечи, она маленькая, низенькая, светлая и уютная. Я сейчас заметил приметную древнюю икону Усекновение Главы и подумал об Иоанчике. Мне захотелось повесить лампаду к этой иконе. Потом повели меня к старцу Амвросию. Давно, еще в 81 году знал я о старчестве в «Братьях Карамазовых», идея старчества казалась мне всегда особенно привлекательною. Достоевский говорил, в старце Зосиме описал о. Амвросия. Он, слышал я, прозорливый, к нему за советами и благословением ходил народ. Я шел к старцу с волнением. И вот переступив через порог небольшого домика с крытым балкончиком, я очутился в маленькой светлой комнате. Старец Амвросий привстал мне навстречу и благословил меня. Нас оставили вдвоем. Он среднего роста, худой, совершенно седой, с добрым лицом и умными пытливыми газами. Он болеет ногами, он, то вложит ноги в башмаки, то снова их высунет. Ему трудно ходить. Его приветливый вид, опрятность и вся простая обстановка комнатки, книги на полках, цветы на окне, корзиночки, портреты и картинки по стенам, производят самое приятное впечатление. Старец скоро заговорил со мной, что жена у меня не православная и что мне надо стараться присоединить ее. Он подарил мне две книги «Иеромонах Климент Зедергольм» Эту книгу я уже читал ранее, она то и побудила меня побывать в Оптиной пустыни. Одну из двух книг старец предназначал мне, а другую жене. Затем он говорил, что я бы должен делать что могу, чтобы низших чинов у нас не кормили скоромной пищей в постные дни. Многое я бы еще сказал, повторил ему, но у меня слов не хватало, я терялся в мыслях. Потом водили меня по скиту, все мне нравилось, везде так чисто, мило, хорошо» (ГАРФ Ф.660,оп.1,д.№31).

К.Р. получил в дар от Преподобного  святого старца Амвросия благословение для его сына князя Иоанна – Икону Усекновения Главы св. Иоанна Предтечи, копию скитской Иконы, и при этом письмо. Святой Старец писал: «Ваше Императорское Высочество, Благовернейший Государь, Великий Князь Константин Константинович! Радоваться Вам о Господе и здравствовати со всем Августейшим Семейством от всей души желаю. По немощи моей и болезненности после других я, меньший, приношу Вашему Императорскому Высочеству искреннейшее и признательнейшее благодарение за милостивую память и милостивое внимание к худости моей и за присланную в Скит наш лампаду к Иконе Усекновения Главы Великого Пророка и Предтечи и Крестителя Господа Иоанна, главного по Боге и Богородице ходатая о спасении нашем. Сам Господь свидетельствует о нем в Евангелии: «Болий в рожденных женами Пророка Иоанна Крестителя никтоже есть». И потому более всех святых он имеет дерзновение к Рожденному от Девы Господу нашему Иисусу Христу ходатайствовать о спасении нашем. Сильные молитвы Предтечи и Крестителя Господня да сохраняют Августейшего сына Вашего Иоанна, как носящего имя, и Ваше Императорское Высочество и все Августейшее Ваше Семейство да ограждают от всех скорбных обстояний. В знамение видимого заступления сего Великого Заступника посылаю Вашему Императорскому Высочеству Его Икону Усекновения Главы. Неугасимая же теплющаяся лампада пред Иконою Великого Предтечи и Крестителя Господня да служит нам, скитским и оптинским обитателям, всегдашним напоминанием незабвенного Вашего пребывания в обители нашей и милостивого внимания к худости нашей. Призывая на особу Вашего Высочества и на все Августейшее Семейство Ваше мир и благословение Божие, пребываю с глубокопочитанием и верноподданническим чувством Вашего Императорского Высочества недостойный богомолец, многогрешный иеросхимонах Амвросий, 2-го ноября 1887 года. Предтечев Скит» (ГАРФ. Ф. 660. Оп. 2. Д. 271. Лл. 2–3). В Предтечевом Скиту Оптиной Пустыни духовный писатель К.Леонтьев в 1891 году примет постриг с именем Климент. О посещении Оптины Достоевским и Гоголем (3 раза) мы только упоминаем здесь.

Памятуя страдания Святого Иоанна Предтечи, можно с большой долей уверенности сказать, что Старец прозревал судьбы России и членов Царствующего Дома. Русь вместе с Царем должна была взойти на Голгофу не только во искупление своих грехов, но и грехов мира, чтобы этим подвигом еще раз привлечь погибающих к Христу. Христиане ничего не ждут от этого мира, кроме креста. Можно с уверенностью сказать, что в лице старца Амвросия Оптина Пустынь благословила будущих мучеников Романовых задолго до того, как свершился их святой подвиг.

«Архимандрит о. Исаакий хотел проводить меня до первой почтовой станции. Мы ехали с ним вдвоем. В селах и деревнях навстречу выходили крестьяне с хлебом-солью, с иконами: везде радость, восторженные крики «ура», благословения, приветствия; любопытные, ликующие и ласковые лица. Перед каждой избой вместо флагов развевались пестрые бабьи платки. Часа через полтора доехали до почтовой станции. Нежно простились с архимандритом Исаакием и отцом Анатолием».

Перед Пасхой 1888 года К.Р. получил еще письмо от старца Амвросия, в котором он напомнил о необходимости «относительно того, какой великий вред душевный приносится чрез то, что простых солдатиков без всякой надобности на службе кормят мясною пищею в постные дни. Солдатики эти (которых теперь по новому положению в каждом семействе два, а иногда три), приходя домой, продолжают нарушать пост уже по привычке, подавая сим дурной пример другим, а чрез это мало-помалу развращается все русское простое народонаселение; потому что свойство простого русского человека таково, что если он решается волею или неволею нарушать пост, тогда он склонен бывает и на всякое другое зло. А за то и за другое неминуемо должно последовать наказание Божие. Многие имеют обычай говорить, что нарушение заповеди о пище грех маловажный, забывая, что за одно вкушение запрещенного плода прародители наши были изгнаны из рая…» Как истинного подвижника, Преподобного волнует нравственное состояние и духовное здоровье служивых людей. Князь в ответном письме написал, что он полностью разделяет мнение и опасение Батюшки, но изменить что-либо он не может.

Отношения Великого Князя К.К.Романова со старцами Оптиной Пустыни продолжалось и дальше. Свои письма Константин Константинович адресует старцу Амвросию и настоятелю архимандриту Исаакию. В одном из писем о. Исаакию он сообщает: «…почти пять месяцев прошло с той поры, что вы так ласково и радостно приютили меня в стенах святой вашей обители, но память о пребывании у вас не может изгадиться. Мне слишком хорошо было в вашей Пустыни, я до конца дней буду с умилением и благодарностью вспоминать ваше гостеприимство» (от 10 сент.1887г.) /ГРБ (ОР) Ф.295, К-51, д№11/. И так почти в каждом письме звучат его слова светлой памяти об Оптиной Пустыни и желании еще раз побывать в этой святой обители. «Уже не в первый раз повторяю вам, как отрадно вспоминать о днях, проведенных в Оптиной пустыни назад тому без малого шесть лет. Так бы хотелось побывать у вас, но решительно не знаю, найдется ли в ближайшем будущем время для исполнения этого моего искреннего желания» (ГРБ (ОР) Ф.295, К-51, д№11),- пишет он в другом письме архимандриту Исаакию от 28 декабря 1892 г.) Из переписки стал известен факт дарения Князю Константину Константиновичу от отца Исаакия Иконы Казанской Божией Матери. «Дар ваш я по гроб жизни буду хранить, как Святыню и как Ваше Благословение, и детям завещаю по моему примеру беречь, присланный вами образ» (ГРБ (ОР) Ф.295, К-51, д№11). Переписка Князя Константина с Амвросием Оптинским продолжалась до самой кончины последнего. В письмах речь идет не только о делах духовных. О своих личных переживаниях, о делах семейных он делится со Старцем. В одном из писем сообщает о тяжком недуге, поразившем его родителя Великого Князя Константина Николаевича, прося молитв за болящего и за все семейство. «Прошу Вас принять в дар от меня мои новые стихотворения, хотя чтение их недостойно Вашего умного делания, но мне приятно будет знать, что у Вас, Батюшка, находится моя книжка» (ГРБ (ОР) Ф.295, К-51, д№11). Шлет Великий Князь Константин в Оптину радостные телеграммы, у него родилась дочь Татиана, потом сын, телеграммы-поздравления с праздниками Рождества Христова и Светлого Воскресения, сохранилась и скорбная на кончину батюшки Амвросия: «Всей душей разделяю скорбь Вашей Святой Обители об утрате незабвенного Старца и радуюсь об избавлении праведной его души. Сотвори ему Господь вечную память» (ГРБ (ОР) Ф.295, К-51, д№11 л.21).

Известен еще один интересный факт, описанный Старцем (письмо от 9 октября 1890 г.). Старец Амвросий сообщает Его Высочеству, что послана братия с живой рыбой стерлядью, выловленной из реки Жиздры, к столу, «…а через Вас, если найдете возможным, и Государю Императору большую часть. Братия с рыбами уже отправилась водой по Жиздре и по Оке до Серпухова, а оттуда по железной дороге. Пишу Вам это предупредительное письмо, прося Вашего милостивого распоряжения, чтобы поскорее пустили братий наших до Вашего Высочества, ради сбережения рыбы живыми» (ГАРФ Ф.660, оп.2, д. № 000). Это говорит о близких, неформальных отношениях, установившихся между братией Святой Оптины и Великим Князем Константином Романовым с семьей.

К.Р. воспитывал своих детей в православном духе и на родной русской почве. Он знал о мечтах своих детей жить на вольном просторе и одобрял их. Вот что пишет отошедший в 2015 году к Богу оптинский монах и духовный литературовед, поэт Лазарь (Афанасьев): «Великий Князь хотел, чтобы его дети пожили вблизи Оптиной Пустыни, – не только бы отдыхали и гуляли, но и бывали бы в монастырях – Оптинском и Шамординском. Он расспрашивал знакомых, нет ли где на примете свободной летом усадьбы – в Калужской губернии, как можно ближе к Оптиной…» Наконец К.Р. указали на усадьбу помещика Николая Сергеевича Кашкина, расположенную в селе Прыски, в трех верстах от Оптиной Пустыни, на левом берегу довольно полноводной и тихой реки Жиздры (Оптина находится на правом). А в семи верстах – по речке Серене – находится основанная старцем Амвросием Казанская Шамординская пустынь. И вот заключен договор с Кашкиным: К.Р. на свои средства отремонтировал дом в Прысках, привел в порядок и обширный парк. За всеми работами по ремонту следила Татьяна Васильевна Олсуфьева (после 1915 года – монахиня Гавриила), воспитательница Великой Княжны Татьяны Константиновны. Надо ли много говорить, как детям нравилось на лоне природы в близости Оптины и Шамордино. К.Р. попросил настоятеля Оптиной Пустыни игумена Ксенофонта не делать им официальной встречи, чтобы не смущать детей, которые желают здесь быть как простые паломники. Когда их встречали, был только колокольный звон. Конечно, отец настоятель проявил всю возможную внимательность к ним и сам многое показывал и объяснял. Повел он их и в Скит – по дорожке в лесу, где юные Князья восхищались мачтовыми соснами… В Скиту осмотрели храм Иоанна Предтечи, потом посетили старца Иосифа в его келлии. Он встретил их ласково, с готовностью ответил на несколько вопросов и благословил. Старший сын К.Р. Великий Князь Иоанн, оканчивавший учение в Пажеском корпусе, был очень благоговейным молитвенником. И в корпусе, и дома – в Мраморном дворце – он устраивал хоры для исполнения церковных песнопений, где пели и его младшие братья. Он так хорошо постиг регентское дело, что ему иногда поручали руководить певчими на службах в церкви Зимнего дворца. И потом, будучи уже офицером, он регентовал, и его способности очень ценил святой страстотерпец Император Николай Александрович, звавший его Иоанчиком. Однажды К.Р. представил Иоанна старцу Иосифу как «будущего священнослужителя», и это совсем не было шуткой. Великий Князь Иоанн впоследствии действительно был рукоположен в сан диакона. Он к тому времени был женат на сербской принцессе Елене Павловне. Старец Иосиф с любовью благословил будущего святого мученика, а пока пятнадцатилетнего пажа, и, узнав, что семья К.Р. живет возле Оптиной, просил посещать его. В скитском храме во время службы Великий Князь Иоанн прислушивался к оптинскому напеву, который поражал его своей глубокой задушевностью, – потом он сумел воспроизвести его со своим хором на дворцовых Богослужениях (более того, уже будучи сброшенным палачами в шахту, Князь Иоанн пел церковные песнопения вместе с Преподобномученицей Елисаветой Федоровной Романовой – прим. авт.).

О всех посещениях членами семьи К.Р. Оптиной остались памятки в скитской Летописи. Вот запись от 13 июня: «Сегодня прибыл из Петербурга Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Константинович. В 7 часов вечера он посетил Оптину Пустынь с Августейшими детьми. До парома доехал на лошадях, а от парома изволил проследовать пешком до монастырских ворот, где был встречен о. игуменом Ксенофонтом с братией. Торжественной встречи по желанию Его Высочества делаемо не было. Был в Соборе и у памятников старцев. В Скит не заходил». Спустя три дня К Р. приехал с калужским губернатором А. А. Офросимовым – они беседовали со старцем Иосифом в Скиту. 20 июля, в день св. пророка Илии, на службе в Скиту была вся семья К.Р. – жена, дети, а также воспитатели и преподаватели. На Преображение Господне Великие Князья Иоанн и Гавриил приехали одни, отстояли всенощную в Казанском соборе, ночевали в доме настоятеля, отслушали раннюю обедню и посетили старца Иосифа в Скиту. В день Усекновения Главы Святого Иоанна Крестителя – 29 августа – они же были на Богослужении и Великий Князь Иоанн причащался Святых Христовых Тайн. 13 сентября на всенощном бдении в Казанском соборе был один К.Р. 30 сентября он со всей семьей посетил настоятеля в его келлиях и потом старца Иосифа, и, как пишет инок Павел, – «милостиво беседовал с ними, интересуясь жизнью нашей святой обители. С любовью вспоминал о почившем старце Амвросии и посещении его в 1887 году». Много благодатных впечатлений почерпнули в Оптиной Пустыни дети К. Р. – в их числе и будущие мученики за Христа Великие Князья Иоанн, Константин, Игорь, и положивший душу за други своя на войне их брат Олег, и будущая игуменья мать Мария (дожившая до 1972 года).

Шамординская обитель, расположенная на пологом холме близ речки Серены, очень понравилась юным Великим Князьям – от обители был прекрасный вид на луга и леса… К.Р. с детьми побывал на службе в Казанском храме, пригласил матушку настоятельницу в Прыски и отправился тем же порядком домой. Матушка Евфросиния, несмотря на свою слепоту, приезжала в Прыски несколько раз. Услышав шум ее экипажа, дети выбегали навстречу, помогали ей выбраться, а по лестнице в дом вел ее под руку сам Великий Князь Константин Константинович. В один из приездов она застала супругу К.Р. Великую Княгиню Елисавету Маврикиевну которая была по рождению протестанткой, но все же христианкой и очень доброй женщиной. В Православие она не перешла – никак не могла решиться, хотя об этом вопросе настойчиво напоминал К.Р. еще старец Амвросий… «Это ваш долг», – говорил он Великому Князю и писал об этом в письмах. К.Р. пробовал говорить с ней об этом, указывал на пример Великой Княгини Елисаветы Феодоровны и Императрицы Александры Феодоровны. Матушка Евфросиния повела речь о том же, и Великая Княгиня слушала ее со вниманием. Не в оправдание, а так просто, она указала, что всем своим детям всегда напоминает, чтобы свято хранили все, что заповедано им Православной Церковью, верой отцов, что в их семейном быту нет ничего протестантского, но вот сама-то она еще не готова… Великая Княгиня расспросила матушку Евфросинию о нуждах местного крестьянства и после этого вскоре на свои средства устроила в деревнях вокруг Прысков несколько яслей, чтобы крестьяне, отправляясь на полевые работы, оставляли там под присмотром нянь своих детей.

                                     Последней стаи журавлей

                                     Под небом крики прозвучали.

                                     Сад облетел. Из-за ветвей

                                     Сквозят безжизненные дали.

                                     Давно скосили за рекой

                                     Широкий луг, и сжаты нивы.

                                     Роняя листья, над водой

                                     Грустят задумчивые ивы.

                                     В красе нетронутой своей

                                     Лишь озимь зеленеет пышно,

                                     Дразня подобьем вешних дней…

                                     – Зима, зима ползет неслышно! —

                                     Как знать. Невидимым крылом

                                     Уж веет смерть и надо мною…

                                     О, если б с радостным челом

                                     Отдаться в руки ей без бою.

                                     И с тихой, кроткою мольбой,

                                     Безропотно, с улыбкой ясной

                                     Угаснуть осенью безгласной

                                     Пред неизбежною зимой!

                                                    Козельский уезд. 1 октября 1901.

Русская Стратегия