Кто это – мы? Мы – это «белогвардейцы, гидра контрреволюции», как называл нас в 1917-1918 гг. несчастный русский народ, который теперь в массе и сам превратился в белогвардейцев, т.е. непримиримых врагов большевизма. Во время 1-го Кубанского похода как-то ночью, на походе, группа добровольцев подошла к крестьянскому хутору и постучала в окно. «Кого Бог привел?» - спросил женский голос. Желая пошутить, один сказал: «Гидра контрреволюции!» – «Матерь Пресвятая, Господи спаси и помилуй!» – послышалось из-за окна.

Так вот теперь, когда совершенно ясно обозначилась победа генерала Франко (если только какое-либо государство не поможет красным вооруженной силой), мы невольно задаем себе вопрос: «А почему же мы не победили после 3-х лет гражданской войны (1917-1920)»?

За недостатком места я не буду касаться причин политических, в роде центробежных стремлений окраин, несогласий между казачьими правительствами и Добровольческой армией, слишком прямолинейного лозунга о единой, неделимой России, что противоречило интересам окраин, которые могли бы быть нашими союзниками и пр. Не буду также касаться и чисто военных причин (стратегических и тактических), ибо рассуждение о том, что нужно было направить главный удар на Царицын, а не на Москву решительно ничем не доказывается, как явившееся post factum (армия адмирала Колчака начала отход в середине марта 1919 г., а наступление на Москву началось значительно позже). Нельзя считать серьезным доказательство вроде: «Если бы пошли вправо, а не влево, то одержали бы победу».

Единственно, пожалуй, что бесспорно – это утверждение генерала Штейфона, что за три года не была создана регулярная армия, а осталась все та же Добровольческая. При этом (добавлю от себя) добровольцы 1919-1920 гг. по своим моральным качествам значительно уступали добровольцам 1918 г. – времен 2-х Кубанских походов. Большевики же за это время успели значительно улучшить свою организацию и из прежних банд-грабителей 1918 г. создали нечто вроде регулярных войск, которые, хотя и грабили по-прежнему, но все же дрались, имея преимущество в количестве и обильном снабжении.

Разберем и сравним лишь те причины, которые резко бросаются в глаза и которые сразу определили весь ход дальнейшей борьбы.

Испанская армия быстро разложилась подобно русской от тех же причин и условий, которые создаются всякой революцией, а всякая революция, совершаемая обыкновенно группой вожаков с участием части населения, больше всего боится старой регулярной армии. Генерал Франко, поднимая контрреволюцию, опирается на готовые, дисциплинированные части Иностранного легиона и марокканцев, не затронутых революционным разложением. Точной цифры этих войск мы не знаем, но во всяком случае их число достигает нескольких десятков тысяч. В самой Испании находятся элементы из бывших солдат и офицеров, которые немедленно присоединяются к нему, и его армия растет как снежный ком. Через 2 ½ месяца он уже у ворот Мадрида, и так называемое законное правительство спешно бежит в Валенсию, подорвав этим бегством доверие к себе колеблющихся элементов и лишив себя возможности управлять из центра.

Финансовый вопрос очевидно не особенно затруднял генерала Франко. Ему сразу приходят на помощь испанские миллионеры, понимающие, что с поражением национального движения они все потеряют. Чрезвычайно важный или, вернее, имеющий решающее значение вопрос снабжения боевыми припасами и современными техническими средствами не представил затруднений. Генералу Франко приходят на помощь Германия, Италия и Португалия, заинтересованная в том, чтобы в Испании не победил большевизм. Они же помогают ему и живой силой. Если верить официальным итальянским сообщениям, что в Испании имеется только 40 тыс. итальянских добровольцев, то и это весьма внушительная цифра в масштабе гражданской войны.

Через год армия Франко исчисляется уже цифрой более 200 тыс. и он прочно занимает 2/3 Испании.

А теперь перейдем к нашим цифрам, которые мне в точности известны.

Генерал Алексеев начинает формирование Добровольческой армии, имея кадры из нескольких десятков офицеров и юнкеров, бежавших на Дон из Москвы. На Дону уже нет дисциплинированных регулярных частей. Генерал Каледин говорит: «Дайте мне мою 12-ю кавалерийскую дивизию и я дойду до Москвы». Но такой дивизии больше нет («иные погибли в бою, другие ему изменили и продали шпагу свою»). Для защиты Дона казаки подобно генералу Алексееву создают свои добровольческие отряды (Семилетов и Чернецов).

В армию генерала Корнилова идут на основании слухов, что что-то формируется на Дону, лишь наиболее волевые и решительные офицеры, скорее инстинктом, чем рассудком понявшие, что грозит России. после 2 ½ месяцев борьбы мы уходим в степи, в неизвестность, в составе 3100 штыков и сабель. Уходит и казачий отряд генерала Попова в составе 1500 строевых (за точность последней цифры не ручаюсь). Еще 2 ½ месяца борьбы, ведомой без базы, в условиях полного неприятельского окружения, и мы, соединившись с Кубанской Добровольческой армией полковника Покровского, возвращаемся на Дон в составе 5 ½ тыс., привезя 1500 раненых и оставив на полях Дона и Кубани несколько сот убитых. Во второй Кубанский поход, после полугодовой борьбы, выступило 10 июня 1918 г. 10 тыс. строевых добровольцев. Это было уже так много: почти дивизия военного времени! И, наконец, в августе 1919 г., на 1000 верстном фронте от Воронежа до Киева было 20 тыс. строевых, из которых более половины пленных красноармейцев, так сказать, приспособленных для белой борьбы. Столь крупными (sic!) цифрами отозвались на наш призыв к борьбе с большевизмом русский народ, русская интеллигенция и русское офицерство!

Финансовый вопрос сразу же стал очень острым. Генерал Алексеев начал с 400 рублями, кем-то пожертвованными. И потом, до отхода в 1-й Кубанский поход, жили на пожертвования. Генерал Марков, принимая добровольцев, предупреждал: «Будет паек и обмундирование, но никаких окладов по чинам нет». В январе 1918 г. в Ростове – 300 тыс. богатом городе, нечем было кормить раненых и отапливать госпиталь. Обратились за пожертвованиями. Результаты были ничтожны. Московский кадетский центр обещал собрать средства. Но связь с Москвой была трудна, а пересылали какие-нибудь сотни тысяч с переодетыми офицерами, которые с опасностью для жизни пробирались из Москвы на Дон и потом Кубань. Затем уже обратились к печатному станку. Таким образом, и русская интеллигенция, и русская денежная буржуазия проявили не только недальновидность, но просто глупость. Они не поняли, во-первых, что гораздо легче умирать с оружием в руках, нежели безоружными в подвалах чеки, а во-вторых, что не давая своих средств на Добровольческую армию, они все равно потеряют их после победы большевиков.

Теперь перейдем к вооружению и снабжению боевыми припасами.

Корниловский ударный полк под командой генерала штаба подполковника Нежинцева прибыл в Новочеркасск в сокращенном составе и частично вооруженным. В виде редкого исключения прибывали вооруженными добровольцы и казаки из частей, находившихся поблизости Новочеркасска и Ростова. Мне лично удалось, после 10 дней пути, прибыть с фронта Великой войны в отдельном товарном вагоне с 3-мя лошадьми, 3-мя вестовыми, патронной двуколкой, запасом патронов и несколькими винтовками, т.е. «конно, людно и оружно», как выражались в старину. Обыкновенно же добровольцы пробирались переодетыми в товарищей через большевистские районы с опасностью для жизни (многие были узнаны по дороге и расстреляны). Их нужно было обуть, одеть и вооружить. Оружие получали частью от Донского правительства, а главным образом у большевиков. Например, 2 орудия отбили ночным набегом у расквартированной в Ставропольской губернии 39 пехотной дивизии; 2 орудия одолжиди у казаков для похоронного салюта и «забыли» вернуть; 4-х орудийную батарею купили у казаков за 5000 руб. Во время 1-го Кубанского похода снабжались исключительно у большевиков после очередного их поражения. Когда же Добровольческая армия оставила Дон в июне 1918 г. и завоевала весь Северный Кавказ, то боевое снабжение получали частью от бывших союзников, частью от немцев через Донского атамана. Генерал Краснов в ответ на упреки некоторых руководителей Добровольческой армии говорил: «ч беру у немцев своими грязными руками снаряды, мою их в чистых водах Дона и передаю Добровольческой армии» (генерал Деникин, как известно, не хотел разговаривать с немцами). Однако патронов и снарядов всегда не хватало. Так, например, на бой под Орлом одному из полков было выдано 10 тыс. патронов, но, чтобы выиграть бой, полку пришлось «украсть» из корпусного склада 2 млн патронов, а это могло поставить в критическое положение другие части.

Непременный спутник всякой революции и гражданской войны – это распадение регулярной армии. В такие моменты участие на одной из сторон дисциплинированных и организованных иностранных частей получает решительное значение. Так, например, при усмирении на Волге бунта Стеньки Разина победу над ним одержал один из полков иноземного строя, ибо стрелецкие (чисто русские) части переходили на сторону бунтовщиков. В боях после взятия Орла, откуда началось наше отступление, главную роль на стороне большевиков сыграли латышские полки.

Если бы у нас в 1917 г. был только один армейский корпус, любой из прежних номерных корпусов военного времени, в 25 тыс. штыков и сабель с соответственной по штату артиллерией и прочими техническими частями, мы дошли бы до Москвы церемониальным маршем. Но такого корпуса не было так же, как не было больше 12-й кавалерийской дивизии. Оттого-то с такой надеждой ждали добровольцы и казаки, что вот-вот придут французы и кто-либо еще и помогут. Оттого-то приезд в Новочеркасск какого-то французского капитана вызвал радостные надежды и ликование. Союзники нам действительно помогли живой силой, но… в Архангельске, где у них оказались какие-то интересы и откуда для большевиков не могло быть никакой угрозы, даже в случае успеха на фронте. Посему, когда теперь читаешь, что у генерала Франко имеется 40 тыс. итальянцев и хотя бы столько же марокканцев, невольно хочется вздохнуть. Да, если бы нам тогда дали хотя бы 10 тыс. каких-нибудь сенегальцев, хорошо организованных!

Дорого заплатил русский народ, а особенно русская интеллигенция за проявленное ими шкурничество и безумное ослепление нелепыми лозунгами. Миллионы погибших от голода и замученных в подвалах чека стали искупительной жертвой этого небывалого морального разложения. Генерал Франко оказался счастливее нас. Его дело затронуло уже почти всю Европу. К нам же, белогвардейцам, другие народы были в лучшем случае равнодушны, в худшем – враждебны, и даже теперь не хотят открыто признать своих заблуждений и порвать с той бандой, которая, благодаря роковым ошибкам русской интеллигенции и русского народа, до сих пор владеет огромной страной и угрожает всем государствам всемирной революцией.

И. Ф. Патронов

// Часовой. – 1938. - № 205. – С. 16-18

Дорогие единомышленники! В этом году легендарный белогвардейский журнал-долгожитель «ЧАСОВОЙ» отмечает 95-летие. К этой дате мы запускаем проект перевода избранных материалов издания в печатный формат с тем, чтобы в дальнейшем
- сделать их общедоступными для ознакомления в интернете
- издать часть из них отдельной книгой
Материалы, нуждающиеся в переводе в текстовый формат, отобраны. Это очерки и по актуальной проблеме украинского сепаратизма и планов расчленения России, и по истории Белой борьбы и Великой войны, и по русской национальной идеологии, и по другим не теряющим для нашей современности интереса вопросам.
Материалы на данный момент наличествуют лишь в отсканированном (не распознанном) виде. При автоматическом переводе в текстовый формат выходит «абракадабра», которую надо частично чистить, частично расшифровывать. Поэтому НАМ ОЧЕНЬ НУЖНЫ ДОБРОВОЛЬЦЫ, которые не пожалели бы для БЛАГОГО РУССКОГО ДЕЛА некоторого количества времени (по возможности) и взяли бы на себя труд перепечатки или чистки-расшифровки отобранных статей. Статьи для работы из общего списка можно выбирать самостоятельно.
Добровольцев просим писать в личные сообщения группы или на е-мэйл:
https://vk.com/rysstrategia
rys-arhipelag@yandex.ru