В статье рассказывается о священнике Николае Фролове, который в 1937 г. по ложному доносу и сфабрикованному обвинению был расстрелян как «служитель культа». Повествуется об учебе пастыря, о его священническом служении на фоне бурных исторических событий того времени. Рассказывается о семье батюшки, его отношениях с прихожанами. Подробно освещается его мужественное поведение во дни трагических гонений.

Ключевые слова: Николай Фролов, Орловская губерния, Курская область, Больше-Боброво, Редькино, Обратеево, Никольское-Лопухино, Хлуднево, Калужская область, Ивдельлаг, Тройка УНКВД.

Орловский край… Благословенный уголок русской земли, воспетый Тургеневым и Лесковым. Неоглядное раздолье полей, где, собравшись в колки, водят хороводы нежные березки. Таинственные дремучие дебри, помнящие не только смиренных монахов-отшельников, но и лихих людишек, которые разбойничали на непроезжих-непролазных лесных тропах, разоряя-попугивая одиноких путников. Глубокие разломы земной коры, по которым прошла невидимая духовная брань, где безобразно-разнузданное богоборчество подняло пяту на высочайшее смиренномудрие и неоскудевающее благочестие.

Больше-Боброво - некогда процветающий волостной центр Орловской губернии со славным историческим прошлым, вотчина Кантемиров и Трубецких, а ныне полуумирающая деревня Курской области. Здесь 27 октября 1885 г. в семье волостного писаря Ивана Фролова родился сын Николай.

В дореволюционной России писцы были не менее востребованы, чем нынешние айтишники. К кому бежал неграмотный крестьянин, беззащитный перед безжалостной бюрократической машиной? Конечно же, к писарю: одному прошение составь, другому жалобу напиши, третьему бумагу мудреную растолкуй… Однако в памяти поколений Иван Фролов останется не столько как «малозаметный, но весьма важный винтик в государственной машине»[1], сколько как благочестивый отец, подаривший миру достойных детей: Иван, окончив Сорбонну, служил ветеринаром в селе Долбенкино - орловской вотчине Великого князя Сергея Романова и его святой супруги Елизаветы Федоровны, где разводили ценную породу знаменитых арденских лошадей; дочери избрали учительскую стезю; Николай стал мучеником за веру, к сожалению, до сих пор не прославленным.

Из «Орловских епархиальных ведомостей» известно, что, успешно выдержав в 1899 году вступительные экзамены в 1-е Орловское духовное училище, лучшее в городе, Николай Фролов окончил его в 1903 г. по первому разряду. Сохранился список успеваемости учеников за 1901 г., когда будущий пастырь перешел в 3-й класс. У Николая Ивановича только одна «четверка» по основному предмету (русский язык) и одна - по дополнительному (пение); остальные (Священная история, греческий, латынь, арифметика, чистописание и поведение) - «пятерки», и по степени успешности он стоит вторым в списке[2].

В Орловской духовной семинарии, куда Николай Иванович поступает сразу же по окончании училища, он тоже показывает неплохие успехи: если во 2-й класс он переводится по второму разряду, то в 3-й и 4-й - уже по первому.

Программу обучения легкой не назовешь. В основе общего образования лежало изучение математики, греческого и латыни, знакомство с церковной литературой I-IX веков христианства. Углубленно преподавалось Священное Писание, литургика, гомилетика, практическое руководство, история и обличение раскола, обличительное, основное, догматическое и нравственное богословие. Помимо этого, изучались логика, философия, психология, литература, поэзия, география, Церковная и гражданская история, немецкий или французский язык. Преподавали и «медицинскую науку». Немалое внимание уделялось сочинениям. Не каждому оказывался по зубам такой объем знаний: отсев был колоссальный, переэкзаменовки считались обычным делом. Однако Николай Фролов и здесь остается на высоте. В 1909 году он в числе 13 лучших учеников оканчивает первое отделение семинарии с почетным званием студента. Это из ста поступивших!

Преподавали в семинарии люди даровитые, неравнодушные, в их числе будущие светила Православной Церкви. В годы учебы семинариста Фролова главнейшее учебное заведение епархии возглавлял магистр богословия, протоиерей В. А. Сахаров.

В 1902-1903 гг. преподавал здесь будущий священномученик архимандрит Петр (Зверев), тогда еще иеромонах. Читая житие этого изумительного человека, ничуть не сомневаешься в том благотворном влиянии, которое оказал он в свое время на воспитанников Орловской духовной семинарии, в числе которых, вполне возможно, был и Николай Фролов. Смерть настигла священномученика Петра в тифозном бараке в 1929 году. Именно в это время начал восхождение на свою «голгофу» и отец Николай. Совпадение?

Не мудрено, что выпускников Орловской духовной семинарии считали своеобразным эталоном священства в губернском Орле как по внешнему виду, так и по моральному облику.

В первых числах декабря 1909 г. началось служение Николая Ивановича на ниве Христовой. «Боевое крещение» новоиспеченный пастырь принял в Никольской церкви с. Обратеева Дмитровского уезда, заняв место отчисленного за штат священника, который выдержал всего 3 месяца. Добровольцев служить в этом селе искали подолгу. Даже в далеких 1707-1711 гг., когда перевод священнослужителей с прихода на приход считался случаем экстраординарным, настоятель обратеевской церкви просил перевести его куда-нибудь из села. В начале XIX века место дьякона при сельской церкви пустовало почти постоянно; порой батюшка служил без помощника по несколько лет кряду (один из вакантных периодов, к примеру, длился три с половиной года).

Во время служения отца Николая приходскому совету, как явствует из печати, приходилось бороться с распространением революционной пропаганды среди местного населения, препятствовать таким порокам, как пьянство, сквернословие, воровство.

Богослужения проходили в просторном каменном храме с одним престолом во имя святителя Николая Чудотворца, небесного покровителя батюшки. Изящный, красивый и прочный, он был построен на пожертвования прихожан и освящен 3 ноября 1903 г.

В начале февраля 1910 г. Николая Фролова переводят в село Редькино - на родину схиархимандрита Илия, духовника нашего Патриарха. Там, в церкви во имя Архангела Михаила, Николай Иванович служит до апреля 1911 г.

Церковь в селе Редькино упоминается уже в ведомости 1734 года, но история ее, овеянная ореолом легенд, значительно древнéе. Стояла она в центре городища XIII-XIV вв., в настоящее время занятого кладбищем. Археологи считают городище остатками древнерусской феодальной усадьбы-замка. Краеведы утверждают, что в начале XVII века здесь была крепость Кудеяра, окруженная с двух сторон обрывом, а с третьей - густыми дубовыми лесами, в которых прятались разбойники. Они-то, дескать, и построили церковь, которую передали в дар крестьянам в 1625 г. Об этом свидетельствовала надпись на камне, найденном в 1930-х годах, когда рушили храм. Церковь назвали в честь иконы Михаила Архангела, которую обрели в конце XVI века в колодце под валом, окружавшим крепость.

***

Одна из трещин, расколовших жизнь орловских жителей на «до» и «после», прошла через Никольское-Лопухино - сельское поселение, которое, обнищав, будто сказочный принц, подобно жалкому нищему, донашивает ветхие обноски советской эпохи. Осколочек разбитой жизни, в котором, как в зеркале, отразилась судьба изнасилованной большевизмом России.

«Никольское - село в Свердловском районе Орловской области. Административный центр Никольского сельского поселения. В селе родился Герой Советского Союза Алексей Филатов»[3], - вот и все, что сохранилось от славной многовековой истории; вот и все, что равнодушно выдает на горá «Википедия». Впрочем, нет. Оказывается, это Россия. Оказывается, субъект федерации. Любопытный пользователь, если это прибавит ему счастья, может узнать цифровые координаты, почтовый индекс, автомобильный код и код ОКАТО некогда процветавшего богатого села, а ныне «административного центра». Да и то верно: разве стоит село без церкви?

А всего сто лет назад она еще радовала, ласкала взор, красивая, изящная, - любая европейская столица позавидует: «Церковь каменная, в два етажа новой архитектурии. По наружной фасаде дорическаго ордена с пидисталами во имя: в верхнем етаже Успения пресвятой Богородицы, а в нижнем свитителя Николая чудотворца. Внутри украшенная иконостасом коринфическаго ордена с колоннами высокой италианской живописи с бронзою, а по стенам лепною штикатурною работою и поркетными полами»[4]. Остается лишь горько сожалеть о том, что в память об этом прекрасном сооружении, нарядном и, по всей видимости, не лишенном новаторских деталей, сохранилось только немногословное свидетельство, именуемое «Кратким экономическим примечанием». Камня на камне не осталось от былого великолепия. Не надо быть ни глубоким прозорливцем, ни фантазером с богатым воображением, чтобы мысленно нарисовать картину бесноватой толпы, в нездоровом экстазе крушащей намоленные стены, - картину, мало чем отличающуюся от документальных кадров многочисленных кинохроник.

С селом Никольское-Лопухино связана значительная часть жизни Н. Фролова. Здесь в Никольской церкви он служил в 1911-1917 гг. Здесь у них с матушкой родился сын Валерий и дочь Галина. Внимательный читатель, сопоставив название храма и села с именем священника, узрит в назначении промыслительный перст Божий.

В 1911 году начинающего пастыря в торжественной обстановке рукополагают во дьякона, а на следующий день - во священника, о чем сообщают «Орловские епархиальные ведомости»: «13 ноября, в воскресенье, Преосвященнейший Григорий совершил литургию в кафедральном соборе. За литургиею был рукоположен в сан диакона назначенный на священническое место к церкви с. Никольскаго-Лопухина Орловского у. студент семинарии Николай Фролов. <…> 14 ноября, в день рождения Ея Императорскаго Величества, Государыни Императрицы Марии Феодоровны, Преосвященнейший Григорий совместно с епископом Митрофаном Елецким совершил в кафедральном соборе литургию, за которой были рукоположены в сан священника к Николаевской церкви с. Никольскаго-Лопухина Орловского у. новорукоположенный диакон Николай Фролов <…> По окончании литургии обоими епископами при участии всего градскаго духовенства был отслужен благодарственный молебен с возглашением многолетия царствующему Дому»[5]. На службу, помимо множества народа, собрался весь цвет губернского общества: исполняющий обязанности губернатора камергер Двора Его Величества Н. П. Галахов, начальник дивизии генерал-лейтенант Н. А. Лашкевич, бригадный генерал А. О. Зеланд, прокурор Окружного суда Мятлев, исполняющий обязанности городского головы Горностаев, начальник средних учебных заведений, командиры полков, множество офицеров, представители всевозможных правительственных и общественных учреждений. «По окончании богослужения на плацу против собора состоялся парат (так в оригинале. - Л. К.) частям войск местнаго гарнизона»[6].

Пастырскую деятельность Николай Иванович совмещал с преподаванием: при Никольской церкви имелась церковно-приходская школа.

В 1912 г. фамилия отца Николая стоит в списках настоятелей церквей, которые имели право участвовать в предварительных съездах, посвященных выборам в Государственную Думу. В 1913-1917 гг. он по распоряжению епархиального начальства регулярно произносит проповеди для священно- и церковнослужителей г. Орла и Орловского уезда.

В 1915 и в 1916 гг. ко дню Святой Пасхи Николая Фролова награждают набедренником.

30 марта 1917 г. батюшка получает приход в родном селе Больше-Боброво при церкви во имя Святой Живоначальной Троицы, предположительно построенной в 1-м десятилетии XVIII века и впервые упомянутой в 1734 г. в «Ведомости церквей города Кром и его уезда».

Ко времени его назначения место священника в Больше-Бобровской церкви пустовало четыре месяца, и желающие занять вакансию в очередь не выстраивались, да оно и понятно: начинались гонения на Церковь, священников зверски убивали - не каждому захочется рисковать жизнью. Согласившись именно в это время принять запущенный приход, отец Николай уже тогда засвидетельствовал мужество и веру. Он стал последним настоятелем этого храма.

Весной 1919 г. в с. Больше-Боброво и окрестных деревнях вспыхнул антисоветский мятеж. Восставшие крестьяне, вернув в волостное правление иконы, выброшенные коммунистами, принудили пленников-атеистов петь «Отче наш». Бунтовщики горели желанием расправиться с арестантами; «Батюшка, скажите им, что это грех!» - вспомнив о Боге, умоляли безбожники. Непререкаемый авторитет священника умерил пыл первых, спас жизнь вторым. Вот как об этом пишет краевед С. Сургучев в книге «Бунтари и разбойники. Очерки из истории Железногорья и окрестностей»: «Все боялись брать ответственность, рискуя навлечь на себя гнев главарей восстания. Затем слово взял священник Фролов. Он долго говорил на религиозную тему, убеждал, что нельзя допустить убийство арестованных, даже если они коммунисты-безбожники, и попросил, чтобы ему отдали на поруки беспартийных учительниц. Съезд согласился»[7].

Уж не за этот ли акт милосердия новая власть лишила его с матушкой избирательных прав в 1922 г.[8]?

Среди помилованных по настоянию отца Николая заложников была школьная учительница Ольга Ивановна Козлова из деревни Тишимля; осенью того же года батюшка не раз прятал ее в своем доме, спасая уже от белогвардейцев.

Священник не бросил паству ни тогда, когда церковь официально грабили под лозунгом экспроприации церковных ценностей; ни тогда, когда храм заметно опустел вследствие оттока молодежи; ни тогда, когда батюшку из соседней слободы Михайловка вместе с матушкой утопили в реке.

Прихожане уважали отца Николая - было за что. Моя мама, двоюродная его племянница, вспоминала, что он часто захаживал в гости к ее родителям, прислуживавшим в храме; был интеллигентен и хорошо образован; любил прихожан; жил по евангельским заповедям; служба и повседневная жизнь были для него нераздельны. Детей держал в строгости, не распускал, радел об их воспитании.

Приход Николаю Ивановичу достался небогатый. Священнослужители, едва сводя концы с концами, вынуждены были в результате сократить должность дьякона.

После национализации земель и отделения церкви от государства за территорию, занимаемую храмами, предстояло платить налоги, но и это не все. Не хочешь, чтобы церковь закрыли? Не хочешь, чтобы ее деятельность считалась незаконной? - Создавай религиозную общину, оформляй документы. Больше-Бобровская религиозная община, состоявшая из 50 человек, зарегистрировала свой устав 19 сентября 1923 г. Но разве спасет соблюдение законности там, где воцаряется беззаконие?

В 1929 г. коммунисты скинули колокол. Иконы рубили и расстреливали. Церковь превратили в клуб, о чем писала газета «Ленинский путь», издававшаяся Льговским окрисполкомом: «В Михайловском районе развертывается широкая антирелигиозная кампания, которая захватывает все больше и больше сел и деревень. Население выносит приговоры о закрытии церквей и снятии колоколов. В большинстве случае общественные приговоры немедленно проводятся в жизнь. Так, в селе Боброво 20 октября была закрыта церковь, сняты колокола и установлено радио. Здание церкви будет переделано под клуб...»[9].

Репортер лукавил: в реальности прихожане сопротивлялись безбожной вакханалии как могли: требовали открытия храма, писали возмущенные протесты.

Рассмотрев жалобу, бюро Михайловского райкома вынесло решение: «В самый кратчайший срок проверить закрытие церквей, как и при каких обстоятельствах, оно происходило. Есть случаи административных перегибов в отношении закрытия церквей. В особенности обратить внимание на методы закрытия церквей в селах Волково, Лужки, Больше-Боброво и Погорельцево. Всем партийным ячейкам этих сельских советов в трехдневный срок произвести расследование и дать надлежащие разъяснения всем гражданам. Секретарь райкома ВКП(б) Артемьев»[10]. «Гладко было на бумаге…» Постановление исполнили с точностью до наоборот, а вскоре последовал арест батюшки. Крестьяне, уважавшие своего пастыря, горой встали на его защиту, но кто их слушал?

«Без вины виноватого» Николая Ивановича, обвиненного в невыполнении хлебозаготовок, осудили и выслали на 5 лет, предварительно обложив непомерным налогом, хотя служить и, следовательно, добывать хлеб насущный к этому времени ему было уже негде[11]. Отныне священника ожидала судьба скитальца: два года в Надеждинске (Серов) на Урале, два месяца - в городе Черни, затем в Жиздре, Козельске, Думиничском районе. Более того, его заведомо обрекли на голодное существование: ссыльному духовенству запрещалось совершать службы и требы - иными словами, зарабатывать на хлеб.

В 1935 г. его судили повторно, приговорив к трем годам лишения свободы. Отбыв один год наказания, Н. Фролов был освобожден досрочно и устроился бухгалтером в артели «Красный гончар», что в деревне Хлуднево Калужской области. По непроверенным данным, артель представляла собой общину православных верующих.

На свободе отец Николай пробыл недолго: 28 октября 1937 г. Думиничский РО УНКВД арестовал его вновь вместе с младшим сыном Львом, родившимся уже в Боброво. На допросах Фроловы держались благородно и достойно, вину свою отрицали.

Из протокола допроса[12]:

«Вопрос: Следствию известно, что вы среди трудящихся проводили к[онтр-]р[еволюционную] агитацию. Признаете ли в этом себя виновным?

Ответ: Виновным себя не признаю. Я никакой к[онтр-]р[еволюционной] агитации не проводил.

Вопрос: Вы высказывали клевету на советскую власть [и] колхозное строительство. Признаете ли в этом себя виновным?

Ответ: Виновным себя не признаю. Я никакой клеветы на советскую власть не высказывал, а также и на колхозное строительство.

Больше показать ничего не имею. Записанное верно, мне прочитано вслух».

Это, однако, не помешало следователю Мухину одного жизни лишить, а у другого ее поломать. Обвинение Николаю Ивановичу предъявили классическое: «Являлся участником контрреволюционной группы <…> проводил контрреволюционную агитацию, предсказывал скорую войну и свержение сов. власти, высказывал террористические настроения по отношению вождя народов и коммунистов».

Тройкой при УНКВД Смоленской обл. 20 ноября 1937 г. Н. Фролов обвинен по статье 58, пункты 10, 11 УК РСФСР, приговорен к высшей мере наказания и расстрелян 30 ноября 1937 г.

Сына, обвиненного по той же статье, приговорили к 10 годам ИТЛ и выслали в Ивдельлаг, откуда живым редко кто возвращался.

Постановлением президиума Калужского областного суда от 23 января 1956 г. решение «тройки» отменено; отец с сыном реабилитированы; дело в отношении отца и сына прекращено за отсутствием состава преступления.

Людмила Колокольцева,

писатель, генеалог

(опубликовано в журнале "Голос Эпохи", №4/2024)

[1] Антид Ото. Малозаметный, но весьма важный винтик в государственной машине // Восточное обозрение. - 15 октября 1900. - № 230.

[2] См. ОЕВ. - 1 июля 1901. - № 26. - С. 1051, 1056.

[3] Электронный ресурс https://ru.wikipedia.org/wiki/Никольское_(Свердловский_район)

[4] ГАОО. Ф. 760. Оп. 1. Д. 580. Л. 200–315.

[5] Хроника // ОЕВ. - 1911. - № 47.- С. 1336–1337.

[6] Хроника // ОЕВ. - 1911. - № 47. - С. 1337.

[7] Сургучев С. А. Бунтари и разбойники. - Курск: Изд-во «ООО «Учитель», 2012. - С. 96–97; см. также ГАОО, Ф. Р-1144, оп. 2, д. 219, 220.

[8] См. ГАКО. Ф. Р-1758, оп. 2, д. 39. Именные списки лишенных избирательных прав по сельским советам Михайловского района; а также ГАКО, Ф Р-1162, оп. 1, д. 1031. Список лишенных прав по Больше-Бобровской волости Дмитровского уезда Орловской губ. на октябрь 1922 г.

[9] Ленинский путь: Газета Льговского окрисполкома. - 29 октября 1929 (хранится в ГАКО).

[10] ГАОПИ Курской обл. Ф. П-11, оп. 1, д. 265. Протоколы бюро Михайловского райкома ВКП(б) за январь-май 1930 г.

[11] См. ГАКО. Ф. Р-3172, оп. 2, д. 11. 1930 г. Списки служителей религиозного культа Михайловского района, обложенных индивидуальным подоходным налогом.

[12] Материалы следственного дела получены автором из УФСБ по Калужской области.