Мудрейшая Императрица Екатерина II, прозванная еще Вольтером: «Catherine le Grand», 26 ноября 1769 года основала орден для военных Св. Великомученика и Победоносца Георгия, в то время, когда враги России угрожали ей с двух сторон: с запада — конфедераты, а с юга несметные полчища турок, выставившие рать против русских в 100 тысяч человек. Такое количество вооруженных людей на южном фронте должно было считаться в то время крайне опасным для России, ибо она могла выставить для защиты её вооруженных людей много меньшее количество.

Чтобы усилить в защитниках этих жажду к необыкновенным подвигам храбрости и мужества, и достойным образом их за это отблагодарить, Императрица учредила орден для военных в честь святого, который со времени крестовых походов считался за покровителя воинства.

Св. Георгий, получивший название Победоносца, мощи которого обретаются с 303 года по Р. X., в городе Лиде (М. Азия), обезглавлен был Импер. Диоклетианом за упорное сопротивление эдикту, о преследовании христиан.

Диоклетиан перед этим долго уговаривал своего юного полководца, бывшего уже с 18-летнего возраста военным трибуном, отказаться от защиты христиан и, исчерпав все средства до ряда пыток, наконец, обезглавил его.

За эти тяжкие страдания и смерть из-за любви к Божественному Учителю, православная церковь причислила его к лику Великомучеников.

В России, поклонение Св. Георгию перешло из Византии вместе с Православной верою.

Ярослав Мудрый, победивший Финов и Печенегов, в 1036 году, завещал творить праздник Св. Георгия, получивший название Победоносца,

Изображение Св. Георгия Победоносца, поражающего копьем дракона-чудовище, что произошло, по преданию, в VI веке и прозвано было Беритским или Ливийским подвигом, появилось на Руси в чеканке монет и было введено в Государственный герб.

При царе Федоре Иоанновиче монеты с изображением Св. Георгия Победоносца раздавались воинам в награду за храбрость, для ношения их на рукавах, и шапках.

Учредив орден этот 4-х степеней, «исключительно только для генералов, штаб- и обер-офицеров армии и флота, которые, во время военных действий отличили себя особливым мужественным поступком или прослужили в полевой службе 25 лет, со времени производства в первый офицерский чин, а в морской службе за 18 кампаний, совершенных в офицерском чине, не менее шести месяцев каждая».

Императрица пожаловала первым же его Кавалером Первой Степени бывшего кадета Им. Сухопутного Шляхетского Корпуса, полководца, героя Ларги и Кагула, создателя Кучук-Кайнарджийского мира, будущего фельдмаршала — Задунайского, графа Румянцева.

Граф Петр Александрович происходил из старинного рода небогатых и не знатных дворян Костромской губ. Отец его, Александр Иванович, рано поступил на военную службу при Петре Великом и записан был в Преображенский полк. Однажды, когда он стоял на часах, проходивший мимо Император, отметил его и затем взял в денщики. Видя его ум, ловкость и преданность, стал давать ему разные военные и дипломатические поручения, награждая по-царски за удачные и карая дубинкой за неудачные.

В 1724 г. он был уже генерал-майором. Царь сам нашел ему богатую и знатную невесту — дочь графа Матвеева и внучку знаменитого боярина Артамона Сергеевича; женив его на ней, наградил их многими поместьями. Импер. Анна пожаловала его генерал-аншефом. Импер. Елизавета, за заключенный им Аббосский мир со Швецией в 1743 году, возвела его в графы Российской Империи. Скончался он в 1749 году, будучи Малороссийским наместником.       ,

Сын его, Петр, записанный с рождения в военную службу, находился постоянно при отце. Отправленный в учение в Берлин, юный Румянцев по возращении был, по приказу Императрицы, помещен в Шляхетский Корпус Кадетов 29 июня 1740 года.

В архиве корпуса хранилось дело за ном. 543, со следующим ордером директору фон Тетау — корпусному майору.

«Высокоблагородный Господин Майор, сего августа, 5 дня, в резолюции из кабинета Её Величества, за подписанием Г. Г. Кабинет-Министров, написано: «Её Императорское Величество указала Генерала Румянцева сына Петра Румянцева, определить в Кадетский Корпус и на оного и поступки его иметь особливое, крепкое смотрение, того ради, Ваше Высокоблагородие изволите оного Румянцева в кадеты, в комплект определить к положенным по штату довольствовать с прочими, и за ним и на поступки его приказать иметь особливое крепкое смотрение».

И того же года, в деле за ном. 507 имелся ордер фельдмаршала Графа Миниха тому же директору фон-Тетау, от 24 декабря 1740 года, следующего содержания:

«Кадет Петр Румянцев, октября 27 пожалован в армейские полки, в подпоручики, о чем извольте быть известны и приказать его из кадетского корпуса выключить».

В 1743 г. он произведен был в капитаны и в том же году, за доставку Императрице Аббосского мирного трактата со Швецией, награжден был Ею чином полковника.

Не успевший за свое короткое пребывание в корпусе приобрести знания, которые корпус дал его однокашникам по выпуску, прошедшим весь полный курс, поступившим со дня его основания, как Сумароков, Вейнмарн, Мелиссино, Шатилов и др., он продолжать свое образование, состоя в обществе Любителей Русской Словесности, основанном при корпусе Сумароковым, в котором его сочленами были будущие его соратники гр. Н. Панин, кн. Суворов и гр. Каменский. Боевая же подготовка его, заложенная еще в кадетском корпусе, начала совершенствоваться в нем с его первого же похода на Рейн с русскими войсками, посланными Елизаветой целым корпусом, под начальством кн. Репнина, который способствовал окончить тяжбу за австрийское наследство Ахенским трактатом, без войны.

При начале семилетней войны, в 1756 году Румянцев проявил себя уже опытным военноначальником, а при конце её доказал, что он верный солдат, понимающий значение присяги. Участвуя в войне этой под командой Апраксина, Фермора и графа Салтыкова, вскоре и сам стал командовать русскими войсками, названными заносчивым Фридрихом не войском, а толпою варваров, за что ему скоро пришлось жестоко расплатиться. Потеряв Кенигсберг, проиграв сражения под Эгесторфом, под Цорндорфом и разбитый на голову под Кунненсдорфом, где победоносные русские войска отобрали у него 6.500 пленных, 27 знамен и 172 пушки со всем обозом, при 18.500 раненых и убитых пруссаках, он в отчаянии воскликнул: «Этих варваров скорее можно перебить, нежели победить». За участие в этих победах Румянцев был произведен в генерал-майоры и генерал-поручики. В Кунненсдорфской битве он командовал уже центром, правым же крылом командовал Фермор, а левым кн. А. М. Голицын.

В битве этой впервые проявил свои военные дарования майор Суворов, будущий военный гений.

За Кунненсдорфскую победу Румянцев награжден был орденом Св. Александра Невского.

29 сентября 1760 года русские, совместно с австрийцами, взяли Берлин. Затем Румянцев осадил крепость Кольберг, защищаемую пруссаками с генералом Гейденом во главе, сдавшуюся ему 5 декабря 1760 г.

Все тяжелее и тяжелее приходилось Фридриху расплачиваться за свою надменность, пока судьба не сжалилась над ним, поставив на царство в России, вместо скончавшейся в 1761 году дочери Великого Петра Её Племянника, ярого поклонника Фридриха, благоговевшего перед ним настолько, что Импер. Петр Федорович не только прекратил немедленно войну с ним, но даже из противника его сделался его союзником и пожелал сам явиться в армию, о чем и сообщил письмом Румянцеву 27 июня 1762 года; при этом он наградил его орденами Св. Анны и Св. Апостола Андрея, и поставил его во главе всех русских войск с производством в генерал-аншефы.

Неожиданное воцарение Екатерины Алексеевны 28 июня 1762 г. вновь все это изменило. Румянцев, нс имея известий о кончине своего Монарха, отказался присягать Екатерине, но умная Императрица не поставила этого ему в вину, поняв, какой верный солдат живет в полководце Румянцеве. С окончанием семилетней войны в 1763 г., вполне доверяя Румянцеву, Императрица назначила его на смену последнего гетмана Кирилла Разумовского — наместником Малороссии, для управления этим краем и по подготовке войск для её обширных замыслов, которые начались уже с избранием, по её воле, на престол польский Станислава Понятовского в 1764 г.

Кульминационного пункта своей военной славы Румянцев достиг, будучи назначенным в 1769 году Главнокомандующим Первой Армией в Турецкую кампанию, начав свои подвиги: занятием зимою того же года Бухареста, обращением в бегство 20-тысячной армии неприятельской 17 июня у Рябой могилы, разгромом татарского лагеря в 30 тысяч человек 7 июля у Ларги и блестящей победой при реке Кагуле, того же года, когда он с 17 тысячами солдат напал на спящий лагерь турок и татар и обратил в бегство 250 тысячную армию противника, забрав у них 60 знамен, 140 орудий и весь обоз. Рассеяв неприятеля, Румянцев продолжал идти вперед, забирая крепости одну за другой: Измаил, Килию, Аккерман, Браилов и Исакчу, а 15 сентября взял приступом город Бендеры, тогда Буджатские татары покорились России. Апогея славы своей, как полководца и нскусного дипломата, достиг Румянцев в войне с турками за Дунаем, начав неохотно, по требованию Екатерины, поход свой в 1773 году с 50 тысячной, измученной и утомленной прежними победами армией.

Имея под командою Салтыкова, Каменского и Суворова, осадив Силистрию, Рущук и Шумлу, он навел на турок такой ужас, что они согласились подписать мир при селении Кучук-Кайнарджи.

Екатерина была в восторге и приказала праздновать день 10 июля 1775 года небывалым по своей пышности торжеством.

Румянцев объявлен был народным героем и получил наименование Задунайского. К грамоте с описанием его побед были присоединены: фельдмаршальский жезл за разумное полководство, как сказано было в той грамоте; шпага с алмазами «за храбрые предприятия»; алмазный лавровый венок и масличная ветвь, «за победы и заключение мира», алмазная звезда и крест Андреевские, «в знак Монаршего благоволения», медаль «в честь его и пример потомству»; 5000 душ крестьян, 100 тысяч рублей, «на постройку дома», серебряный сервиз и собрание драгоценных картин (положивших начало Румянцевскому музею). Императрица не знала, чем еще отблагодарить героя, так блестяще исполнившего её предначертания; она даже хотела, чтобы Румянцев въехал в Москву на торжественной колеснице, через специально построенные ворота — триумфальные, но Румянцев от этой почести отказался.

Награды и почести продолжали сыпаться на Румянцева, как из рога изобилия и после празднества. Так, назначенный наместником Малороссии, он избран был для сопровождения наследника Павла Петровича в его путешествии в Берлин, в 1776 г., по случаю обручения его с принцессой Виртенбергской, ставшей в будущем Императрицей Марией — бессмертной создательницей благотворительных учреждений России и творцом Павловсконр стиля в искусствах. Фридрих устроил своему сопернику при Кунненсдорфе необычайный прием. При первом же свидании с Румянцевым, он преклонился перед ним, сказав: «Приветствую победителя Османов», и возложил собственноручно на Румянцева орден Черного Орла. Пригласив затем Румянцева в Берлинскую Академию, посадил его около себя и заставил академиков, стоя, приветствовать Румянцева, которого они в своих речах сравнивал с Ахилесом и Энеем. По возвращении в Россию, его ожидали новые почести и награды: открытие обелиска в Царском Селе, поставленного Импер. Екатериной в парке, близ Комероновской Галереи; награждение орденом Св. Владимира I степени, при утверждении Екатериной этого ордена в 1782 году; награждение его чином подполковника конной гвардии в 1784 году.

Но все награды, почести, великолепная жизнь в Киеве, как наместника Малороссии и, наконец, честь быть главным советником Императрицы, которая совещалась с ним по всем важнейшим государственным вопросам, не могли заглушить в нем тоску и скорбь, т. к. он чувствовал, что деятельность его, как героя на военном поприще, для него навсегда окончена, ибо на государственном горизонте России начали восходить новые светила — гениальный Суворов и фаворит Потемкин.

И, действительно, когда, через 12 мирных лет, в 1787 году возгорелась вторая турецкая война, — войска к победам вел уже не он, а Суворов, выигравший первую же Кинбурнскую битву, а 80 тысячную армию повел к Очакову не Румянцев, а ненавистный ему Потемкин. Румянцеву же, прославленному и избалованному почестями, дали 40-тысячную армию для прикрытия действий Потемкина; он перенести не мог этой обиды и вскоре, после занятия части Молдавии, подал в отставку. Удалившись в свои поместья, «навсегда, чтобы никогда из них не выезжать», и занявшись управлением имениями, он целые часы проводил с удочкой, зачастую приговаривая: «наше дело рыбу ловить, хоть и воевать мы прежде умели». За занятием этим застали его известия о победах Суворова и Репнина, о мире 1791 года и о кончине Потемкина. Екатерина делала вид, что не замечает оскорбленного самолюбия своего старого полководца и продолжала от времени до времени награждать его.

При мирном торжестве 1791 года ему были присланы, осыпанная алмазами, шпага, с надписью: «за занятие части Молдавии в начале войны и за участие в военных распоряжениях против поляков 1795 года», т. к. он, хотя и не выезжал из деревни, все же руководил устройством воинских сил против нового польского восстания; героем же войны этой был уже Суворов.

Кроме этого ему пожалованы были деревни, похвальная грамота и дом в г. Петербурге, перед которым приказано было воздвигнуть обелиск с надписью: «Победам Румянцева». Пережил Румянцев свою Императрицу лишь одним месяцем, скончавшись в декабре 1796 года.

Император Павел оказал памяти его необыкновенное внимание, приказав наложить 3-дневный траур по случаю его кончины на всю русскую армию: «в память заслуг великих фельдмаршала Румянцева отечеству». Он поручил постройку обелиска своему любимому архитектору Викентию Францевичу Бренна, который и построил его на Царицыном лугу, против летнего сада, у дома Румянцева. Из всех архитектурно-декоративных работ, этот обелиск считался его шедевром и был зачислен в число лучших памятников, когда-либо существовавших.

В 1820 году, по повелению Императора Александра I, обелиск был перенесен и постановлен перед зданием Первого Кадетского Корпуса, на площади, переименованной в Румянцевскую, для того, как сказано в указе, данном на имя графа Вязмитинова, от 23 сентября 1818 года: «да юные питомцы сего училища, в коем воспитывался сам герой Задунайский, созерцают монумент его Славы».

Похоронен герой Ларги и Кагула, согласно его завещанию, в Киево-Печерской Лавре, близ клироса в Успенской церкви. Сыновья его воздвигли ему величественный памятник в отдельном здании около церкви. От брака гр. П. А. Румянцева с дочерью князя Михаила Михайловича Голицына, героя Шлиссельбурга, Лесного и Вазы, родилось три сына: Николай, Сергей и Михаил; со смертью их пресекся род Румянцевых. Граф Николай Петрович достиг высших чинов Империи на поприще гражданской службы, будучи государственным канцлером и председателем Государственного Совета. Подобно отцу он прославил род свой, сделав неоценимый вклад в историю Русского Искусства, составив и пожертвовав отечеству музей в Петербурге, который, по описаниям В. В. Стасова: «был нечто такое, чем Петербург мог гордиться наравне с Эрмитажем и Публичной Библиотекой… да прибавьте к этому, что это чудесное, глубоко национальное собрание было накоплено громадными усилиями и громадными затратами одного частного человека и завещано им своему народу. Какой славный, какой редкий монумент русской гражданской доблести, какой чудесный памятник истинного исторического русского человека».

В 1861-62 г. это редкое хранилище было перенесено из дома Румянцева на Английской набер. в Москву, в дом Пашкова, который назван был: Московским Публичным Румянцевским Музеем. Особенного внимания в нем застуживала коллекция рукописей всех эпох русской жизни, часто с великолепными и драгоценными миниатюрами. Румянцев успел собрать до 725 рукописей, с XII века; до 40 тысячи печатных изданий, из них 2375 книг на русском языке, до 200 инкунабул, собранных и изданных Наполеоном I-м, подаренных им Румянцеву, с которым, до войны 12 года, он был в дружеских отношениях. Бывший Пашковский дом этот, называемый историками русской архитектуры, её чудом, «единственным в своем роде домом Европы»; построен быль архитектором 18 века, загадочным человеком, создателем своего собственного Казаковского стиля — оттенка Московского Классицизма, Матвеем Федоровичем Казаковым, почитаемым величайшим русским архитектором.

Граф де Рошефор.