(по данным его ближайших сотрудников: ген. Ф. Пучкова, полк. В. Вырыпаева и др.)

Благодаря обилию материалов и воспоминаний, дело Белой борьбы на южном фронте освещено весьма основательно. О нем и его героях, участниках и неудачниках известно достаточно, чтобы иметь ясную, общую картину эпохи, и характеристику всех его руководителей.

Но о других фронтах борьбы, особенно о Сибирском, в общем, сведений недостаточно. Кроме отдельных имен и общего хода событий, мы не имеем о ней ясного и детального понятия. Особенно слабо знакомство наше с выдающимися вождями и с самым характером своеобразной Уральско-Сибирской обстановки.

Весьма, поэтому, уместно вспомнить про одного из ярких героев той эпохи, генерала В. О. Каппеля. Начало и обстановка борьбы с большевиками на р. Каме, Урале и в Сибири отличается от Белой борьбы на юге России тем, что там она создалась не старшим командным составом и интеллигенцией, а началась с низов, из недр крестьянства, простых казаков и рабочих огромных казенных оружейных заводов – Ижевского и Воткинского. Затем уже, восставшие группы стали возглавляться высшим офицерством, бывшими членами Учредительного Собрания и другими представителями интеллигенции, по преимуществу из местных людей.

Пережив уже много месяцев ужасы большевистского владычества, и оценив их бесчеловечность, народные низы стали стихийно протестовать, и их выступления были часто народными, демократическими, в хорошем смысле этого понятия, ныне затасканного и запутанного…

Еще до выступления чехов в Самаре, там и сям формировались народные отряды, ведущие ожесточенные бои, что носило характер стихийного земского ополчения, по типу 1613 года. Хозяйственно крепкое крестьянство, и богатые Уральские и Оренбургские казаки послужили крепкой основой движения. В Сибири старожилы были также надежной опорой его, в противовес еще не окрепшим новоселам из России, которые проявляли и колебание и склонность к коммунистическим идеям.

Совершенно самобытные по быту и условиям работы, рабочие казенных оружейных заводов на р. Каме, были связаны с заводами наследственно, от отцов к сыновьям, и привыкли к гуманному обращению с ними со стороны администрации, в лице культурных артиллерийских офицеров. Их закрепленный из поколения в поколение, быт, с собственными домами и огородами, сделали из них прочных хозяев, удовлетворенных и сытых. С первых же моментов революции, они не примирились с большевистским гнетом. Ижевский завод восстал против хозяйничавших у них коммунистов один из первых и, вместе с окружающими его мелкими заводами и деревнями, в 1918 году выдержал осаду Красной Армии в течении 4-х месяцев, и выставив до 40000 бойцов, под командой своих, местных офицеров. После сдачи завода, остатки их, в большинстве, ушли на волю, и образцово воевали против большевиков в рядах Приволжской и Сибирской армий. Так же упорно сопротивлялся и Воткинский завод и др. более мелкие, в районе Приуралья. Без инициативы интеллигенции и офицерства, сами крестьяне и рабочие Камы и Урала поднялись на борьбу, и дали антибольшевистской армии самых надежных добровольцев.

Сибирь выставила, по первой мобилизации, 200000 крепких бойцов. На Волге, ближе к центру, настроения были послабее, и мобилизация Самарского Правительства, которое не пользовалось популярностью, благодаря отчужденности от местного населения и своему социалистическому составу, - определенно не удалась. Зато ближе к Востоку, первые формирования напоминали собою настоящее всенародное ополчение. В отрядах на р. Каме только один на сто офицеров был кадровым. Во главе стояли местные люди из сельской интеллигенции. В развернувшейся на Урале 3-ей армии, в штабах ее оказалось всего 4 офицера Генерального Штаба, вместо обычных 30-35.

Такой же «Земский» характер наблюдался и в Правительстве Адмирала Колчака, где служили почти исключительно люди, связанные с местными, общественными организациями. Три его министра происходили из крестьян. Сибирская Кооперация, объединявшая 10 млн. населения, играла большую роль в освободительном движении. Провал же Самарского Комитета Членов Учредительного Собрания был вызван его отчужденностью от местных людей, которые не хотели подчиняться социалистическим пришельцам.

На Восточном фронте самым замечательным было то, что против «рабоче-крестьянского» правительства первыми поднялись именно крестьяне и рабочие, а не помещики или привилегированные люди. Поэтому в советской литературе не любят говорить об этом фронте, где не было сословной подкладки в борьбе, и восстание никак не имело характера «привилегированных».

Мусульмане-татары и башкиры – также с большим остервенением защищали свой быт, религию, семью и частную собственность, и охотно шли добровольцами в белую армию.

К сожалению, все эти благоприятные условия не были умело и полностью использованы. Проникшие в государственный аппарат и армию – социалисты, колеблющиеся и ненадежные элементы внесли в тылы разложение. Молодое, еще неопытное правительство, заваленное непосильными задачами создания из царящего хаоса новой государственности, не сумело с ними справиться. В армию попало много ненадежного элемента, а тыл не сумели удачно оградить от вредных влияний, и он дошел до полного хаотического состояния, сгубившего нарождавшуюся русскую государственность… Ошибки и формализм правительственных агентов оттолкнули в ряды красной армии многих колеблющихся, и укрепили подпольных большевиков, в руки которых попал, в конце концов благодаря предательству чехов и французского командования (ген. Жанзи), и сам талантливый и энергичный патриот-правитель адмирал Колчак, а после его смерти, рухнуло и все белое движение Сибири.

Среди такой своеобразной, еще сумбурной обстановки, в июне 18 года, поднявшись против большевиков чехи-легионеры освободили от большевиков Самару. Из местной, подпольной организации зеленой молодежи ген. Галкина, начала формироваться русская воинская часть, занявшая караулами стратегические пункты города. как хозяева положения, чехи потребовали обеспечить свой тыл со стороны Сызрани, где концентрировались крупные силы красных. Ставшие формальными представителями власти, некомпетентные в военном деле, учредиловцы приказали не закончившему своего формирования самарскому отряду и еще не имеющего боевого опыта начальника, срочно выступить на Сызранский фронт. Среди колеблющихся высших офицеров, выступил незнакомый никому молодой подполковник ген. Штаба В. О. Каппель, недавно попавший сюда из центра. Он принял на себя выполнение скороспелого приказа и вступил в командование незначительной кучкой горячей молодежи. набралось всего около 200 человек, при 2-х горных орудиях, это не остановило предприимчивого и смелого Каппеля. На другой же день прибыв на ст. Батраки, он выгрузил свой отряд и походным порядком двинулся на Сызрань, где группировались большие силы красных. Разобравшись в обстановке и получив от мальчика бойскаута сведения, что на площади стоят 4 орудия, что склады полны военных запасов, а красноармейцы, разгромив винокуренные заводы, пьянствуют, грабят и убивают мирных жителей, он быстро составил план действий, объяснил каждому начальнику его задачу, и смело, с нескольких пунктов, атаковал город. Ошеломленные неожиданным смелым наскоком неизвестного неприятеля, красные в панике разбежались, побросав оружие и все запасы.

Население восторженно встретило избавителей, устроило в их честь банкет, и отряд Каппеля получил название «Народной Армии»…

Потеряв всего 4 человек убитыми и перебив массу красных, и захватив огромную добычу, Каппель своим громким успехом с первых шагов и дальнейшими удачами вселил в отряде полную и крепкую веру в себя, и приобрел любовь и преданность людей «Народной Армии» и всего населения…

Оценив его по достоинству, Самарские Правители немедленно направили Каппеля под Ставрополь, где сосредотачивались красные. Быстро появившись там, он разбил их под с. Васильевка, захватив много запасов, 4 орудия, 28 пулеметов. Узнав от крестьян, что красные бесчинствуют на правом берегу Волги, он перекинулся туда и разбил их под с. Лимовка, а затем у села Новодевичье, откуда они разбежались в беспорядке, оставив ему 5 пароходов, груженых военными грузами.

Выдающийся военачальник, беспримерно храбрый, прекрасный организатор и психолог, на редкость справедливый и решительный, В. О. Каппель завел в своей народной армии режим, который вполне соответствовал революционному моменту и настроениям народных масс.

Отношения Народной Армии к населению были всегда дружески-внимательными. У населения ничего не брали даром, за все хорошо платили. Кроме белой повязки на левой руке не носили знаков отличия и погон. Чтарших величали не по чину, а по должности – «г-н Командир» или «г-н Начальник». Патриотизм, честность и строгая дисциплина вызывали у населения симпатию. Все питались из походной кухни. Вестовых долго не было ни у кого, даже у Каппеля, который сам поил и кормил своего коня. Он вникал во все мелочи солдатской жизни, и это его сближало с бойцами. Он понимал ясно психологию простых людей. «Мы должны», – говорил он, – «понимать, что они хотят и что ждут от революции. Зная их чаяния, не трудно добиться успеха».

«Революция – это бурный поток, который нельзя остановить, но который можно и должно направлять по надлежащему руслу». Среди его бойцов не было перевеса на стороне какого-либо класса, были люди всех политических направлений и сословий. Рядом стояли – офицер и солдат, инженер и рабочий, дворянин и крестьянин, техник и купец. Всех объединяла одна идея борьбы за поруганную Россию, о форме нового правительства еще не судили и не рядили, очередной задачей была борьба. Каппель прекрасно разбирался в политике и не запутывался в шаблонах формализма и пережитках старого.

Среди близких друзей он постоянно повторял: «раз мы честно и искренно любим Россию, и живем ее интересами, мы должны забыть, чем мы были до революции и что она у нас отняла. Я бы предпочел монархию, но все мы видим, как она легко рухнула, а Родина тяжело заболела. Наша задача – помочь ей выздороветь и не дать погибнуть. Если бы сейчас установить монархию – она бы долго не удержалась. Да и ни один из уважающих себя претендентов не примет сейчас Русского престола. Монархом, да и то ненадолго, смог бы сейчас быть или авантюрист, или самозванец. Надо ждать изгнания из России большевиков, и только тогда свободный русский народ должен высказаться за желаемую ему форму правления. Если большинство пожелает монархию, я первый присягну ей»…

Насколько он был прав в этом вопросе, можно судить по тому, что ближайший претендент на Царский Престол – Великий Князь Николай Николаевич, думал так же, когда не согласился даже поставить свое имя на знамени Белого движения, считая, что это несвоевременно, и может повредить осуществлению на практике монархии…

По Каппелю – победит та сторона, которой будет больше симпатизировать население. Если бы эта проникновенная правда понималась бы и осуществлялась на практике во всех белых армиях, то, возможно, исход борьбы был иным… Приходится признать, что формализм, небрежность к интересам простых людей, нелепые в революционные моменты претензии на старшинство в чинах и т.п. сыграли значительную роль в неудачах белого движения. В поведении психолога-начальника – Каппеля, не наблюдалось ничего подобного, и он шел от успеха к успеху, всюду поддержанный сочувствием населения. Его речи просты, но подкупали воодушевлением и искренностью, вызывая в слушателях душевный порыв и веру в дело священной борьбы за поруганную Россию. А он верил в народ, и всегда был готов первым отдать жизнь свою за его интересы. Его «народная армия» повсюду пополнялась добровольцами и разрасталась. Численно она была всегда много слабее противоположной стороны, но плохо организованная красная армия разлеталась как пыль при столкновении с прекрасно дисциплинированными и сплоченными частями, горящими верой в начальника и в белую правду «каппелевцев». Точь-в-точь, как в первые моменты геройской белой борьбы на юге, пока Добровольческая Армия была белоснежно белая, полная горячих патриотов, а не стала, поневоле, сереть от примеси мобилизованных, среди которых было немало колеблющихся, трусливых, духовно потухших, разочарованных людей…

Ознакомившись с боевым характером Каппеля по его вышеописанным, первым боям на Волге, закончим его эпопею воспоминанием об успехе под Казанью.

Вопреки указаниям, и даже запрещению Самарского Правительства, по призыву подпольной организации Казани, он самочинно атаковал город и в 2 дня взял его, обратив в бегство многочисленных защитников. В его руки попал весь российский Государственный золотой запас, около миллиона рублей золота, платины и пр. драгоценностей, который он переправил через Самару в Омск, в распоряжение Верховного Правителя. Чешские легионеры коварно перехватили его и попользовавшись им частично, главные суммы увезли с собою в Прагу, и на них основали свой Банк легионеров и укрепили финансовое положение Чехии.

В Казани, на собрании офицеров, при участии захваченных там профессоров Академии Генерального штаба, Каппель настаивал на немедленном движении на Нижний, и оттуда на Москву, но большинство формалистов-теоретиков из Академии решило, по старинке, сначала закрепить захваченное, а двигаться вперед уже после, по гладкому…

Учредиловцы из Самары вновь вызвали Каппеля, спасать положение на Симбирском фронте, где командующий Красной армией Тухачевский готовил новое наступление на Симбирск, слабо защищенный. Каппель быстро перебросил туда свою народную армию и разбил Тухачевского. В это время без него Казанский фронт затрещал по всем швам. Каппель снова повернул туда, и своей изумительной решимостью разбил в ожесточенных боях в десятки раз превосходящую его силы красную армию, под личным командованием Троцкого.

Но так как Тухачевский снова нажимал на Симбирск, Каппеля опять бросили против него. Разбрасывая силы Каппеля то туда, то сюда, Самарцы довели дело до того, что на этот раз пришлось оставить и Казань, и Симбирск, где Каппель только успел прикрыть своей артиллерией эвакуацию белых.

К великому сраму, Казань, где среди населения было более 20000 офицеров, не дала серьезных пополнений добровольцами, и остатки гарнизона ушли из города на соединение с Каппелевцами.

Весь Волжский фронт рухнул. Под командой Каппеля образовалась «Волжская Группа», которая пробивала себе путь на Урал, сквозь бушующее море сосредоточенных здесь огромных сил красной армии.

Жестокий поход, в ноябрьские морозы, загубил много бойцов, не имевших ни теплой одежды, ни валенок. Самарские горе-правители из Учредительного Собрания не позаботились даже об этом, думая только о самих себе.

С ожесточенными арьергардными боями Волжская группа Каппеля пробилась на Урал. Только присутствие и обаяние такого вождя, как Каппель, сохранило в армии дисциплину, бодрый дух и выносливость. Безгранично веря в Каппеля, люди забывали про себя. Это были – каппелевцы.

Характерен для него необыкновенного мужества эпизод на щахте № 2 Уральского завода, где распропагандированные рабочие препятствовали прохождению армии и решили убить Каппеля. Узнав об этом, он один, без конвоя и охраны, пошел на их митинг, предупредив только своего коменданта в штабе. Явившись в походной, засаленной в пути куртке и мятой фуражке, он заявил собравшимся: «вы постановили убить меня. Вот – я, генерал Каппель». Растерявшиеся рабочие начали разбегаться, но он их остановил, заявив, что хочет с ними говорить, как с русскими людьми. Рабочие успокоились и выслушали его горячую, простую и воодушевленную речь – о задачах своей борьбы с большевиками, для восстановления процветания России и ее рабочего класса. Рабочие пришли в восторг, кричали «ура!», и вынесли его на руках наружу, провожая до штаба. Их желегация приняла обязательство ни в чем не препятствовать движению армии, а про него самого, вместо приговора к смерти, вынесли совсем другое заключение: «Вот это генерал! Побольше бы таких…» Как и везде, он и здесь сумел подойти к сердцам русских людей, и расположил их к себе и к своей идее. Его честное, искреннее слово не раз производило больший эффект в борьбе с большевиками, чем крупная победа в бою или формальная пропаганда.

Настроенный интриганами из Штаба и Правительства против Каппеля, Адмирал Колчак вызвал его к себе в Омск, но после его доклада и личного с ним знакомства, оценил его по достоинству и поручил ему формировать из остатков каппелевцев – 3-й Волжский корпус в г. Кургане. Еще далеко не сформированный, из-за беспорядка в тылу, не пополненный, имея в некоторых полках по 80 штыков, корпус был срочно брошен на фронт. Красные усиленно нажимали и каппелевцам пришлось вести трудные, отступательные бои, на р. Белой. Люди изнемогали от усталости и от своей малочисленности. Каппель, узнав про тяжелое положение своих частей, прискакал прямо на линию фронта, поговорил с бойцами, ободрил их одним своим появлением, и каппелевцы, как наэлектризованные, кинулись в атаку на во много раз превышавшего их врага, разбили красных и удержали колебавшийся фронт. Каппелевцы всегда твердили: если Каппель с нами – будет победа. В этом его влиянии и был залог побед каппелевцев. Во время трагического зимнего отступления по Сибири, Каппель не покидал своих бойцов, и лично руководил тяжелым движением, находясь верхом впереди. Без отдыха, нормального сна и пищи, даже его тренированный, спортивный организм не выдержал. Промочив ноги при переправе, он схватил жестокую простуду и отморозил себе ноги. Его на руках сажали на коня, т.к. он никак не соглашался лечь в сани, чтобы не деморализовать своих каппелевцев. Где-то в глухой деревне, доктор ампутировал ему отмороженные пальцы простым ножом… но он еще несколько дней ехал верхом, пока не потерял сознания. Параллельно с отступающими русскими частями, двигались чешские эшелоны в поездах. Оттуда не раз предлагали взять с собою больного Каппеля, он категорически отказывался оставить своих бойцов. В полном разгаре двухстороннего крупозного воспаления легких его показали румынскому доктору на разъезде Утай, недалеко от Иркутска. Тот нашел положение безнадежным и через 6 часов В. О. Каппель скончался, не приходя в сознание, 26-го января 1920 г. Перед смертью он бредил армией, отдавал приказы, беспокоился о флангах и шептал: «как я влопался, - конец!».

В сердцах уцелевших каппелевцев память о нем никогда не умрет. А люди, не знавшие его лично, но узнавшие об этом исключительном герое и патриоте – должны сохранить о нем благодарную, вечную память.

Лев Л. Марков

Часовой. – 1956. - № 367. – С. 15-17