ЗАКАЗАТЬ КНИГУ МОЖНО НА ОЗОНЕ

или в нашей ВК-Лавке:

https://vk.com/market-128219689

«Ночью мне несколько раз чудился глухой треск и крик моего денщика, но я только пробормотал, не в силах проснуться: «Пусть их стреляют!» - и перевернулся на другой бок, хотя пыль в помещении стояла, как в меловом карьере. На следующее утро меня разбудил племянник полковника фон Оппена, маленький Шульц, закричав: «Послушайте-ка, ведь у вас весь дом разнесли!» Когда я поднялся и осмотрел повреждения, то обнаружил, что в крышу попал тяжёлый снаряд, уничтожив все жилые помещения вместе с наблюдательным пунктом. Будь запальник чуть-чуть погрубее, взрыв влепил бы нас в стены подвала, да так, что «пришлось бы соскабливать ложкой и хоронить в котелке», как гласило соответствующее фронтовое выражение».

Эрнст Юнгер. «В стальных грозах»

Сегодня мы знаем о зверском истреблении советских и немецких военнопленных в годы Второй Мировой войны, и нам трудно представить себе, что когда-то всё было совершенно иначе. Находившиеся в глубинной России австрийские и немецкие пленные пользовались немалой свободой, могли работать и получать заработную плату. Они потом нас «отблагодарили» своим участием в гражданской войне. Русские пленные в Австро-Венгрии и Германии тоже содержались прилично. Пленному можно было послать через Международный Красный Крест посылку, книги и учебники. Время от времени русские и немецкие сёстры милосердия и врачи через тот же Красный Крест допускались к инспектированию положения военнопленных. Разрешалась переписка. У солдат были душевые, они строили себе деревянные церкви и часовни, в которых проходили православные литургии. Офицерам полагалась отдельная комната, общая библиотека, калорийный паёк. Обычно он был равен по числу калорий тому довольствию, которое получал на фронте германский солдат… Конечно, не надо думать, что вражеский плен был равен курорту. В плену были и эксцессы, и система наказаний, и эпидемии, и высокая смертность. Но всё же люди ещё были людьми – даже в отношениях с врагами. Потому что люди – это навсегда, а враг – чаще всего временно…

Германские атаки против Вердена велись ожесточённо, яростно, не считаясь с потерями, но с другой стороны незатейливо и слишком очевидно. В феврале немцы упорно пробивались к городу через центр французской обороны, на флангах царило затишье. О флангах германское командование вспомнило только 6 марта. К этому времени французы уже были основательно готовы к переносу боёв на левый берег реки Маас. Кровопролитное сражение продолжалось до двадцатых чисел марта, когда совершенно неожиданное для немцев наступление русских на Восточном фронте заставило германских генералов приостановить свои попытки прорыва французской обороны. Собственно говоря, на этом в конце марта фон Фалькенхайн мог бы завершить Верденскую операцию неким полунаступлением, полууспехом с захватом форта Дуомон, но начальник германского Генерального Штаба этого не сделал, надеясь на истощение французских резервов и снаряжения для пехоты и артиллерии. 9 и 10 апреля германские войска произвели самые решительные атаки по обоим берегам реки Маас, но незначительный успех немцев был ликвидирован французской контратакой 20 апреля. Французский офицер капитан Кошен так описывал в дневнике эти весенние дни под Верденом: «Последние два дня мокнем в ледяной воде, под страшным обстрелом, без какой-либо защиты, кроме узкой щели окопа… Результат: вместе со мной сюда прибыло 175 человек, возвращаются 34, некоторые в полубезумном состоянии, ничего не отвечают, когда я к ним обращаюсь». В первые же дни наступления немцы перерезали железную дорогу, соединявшую Верден с остальной Францией. Железнодорожный состав, который вёз снаряжение обороняющимся, въехал прямо в расположение немецкой штурмовой группы. В дальнейшем снабжение французских войск было организовано с помощь автотранспорта – по шоссе Бар-Ле-дюк–Верден. На нём без сна и отдыха, круглосуточно работали 300 офицеров, 8500 солдат и 3900 автомашин. Каждую минуту в Верден прибывали четыре автомобиля. По этой дороге в город-крепость были переброшены 190.000 солдат, 23.000 тонн боеприпасов, множество других военных материалов и снаряжения. В итоге инициатива под Верденом постепенно стала переходить в руки французов. А дорогу эту – Бар-ле-Дюк–Верден во Франции назвали «священным путём».

Ранняя весна 1916 года в России: распутица, дороги развезло, реки начали вскрываться ото льда и выходить из берегов. Несмотря на это явное противодействие природы активным наступательным действиям, русское командование стремилось оказать максимальную помощь сражающейся у Вердена французской армии. В Ставку приезжал французский посол Морис Палеолог, передавал настоятельную просьбу генерала Жоффра не допустить переброски германских войск с востока на запад. И в очередной раз Россия пришла на помощь Франции. На Восточном театре военных действий весной 1916 года располагались три русских фронта. Самым мощным по составу и оснащённости был Западный фронт, которым командовал генерал Эверт. Северный и Юго-Западный фронты, которыми командовали генералы Куропаткин и Брусилов, имели примерное равенство в живой силе и артиллерии…

Нарочская наступательная операция, которую лучше было бы назвать Нарочским побоищем, началась 18 марта. На фоне грандиозного кровопролития под Верденом некое «самоутопление в хлябях весенних» многострадальной русской 2-й армии прошло практически незамеченным. Условия для проведения данной операции были «хуже не бывает». Пришлось атаковать противника прямо в лоб в лесисто-озёрной местности, в болотах. В весеннюю распутицу солдаты проваливалась в грязь выше колена, а орудия при каждом выстреле оседали в воду по ступицу колёс. Фронтальная атака не была придурью русского командования. К сожалению, положение Франции под Верденом в эти дни требовало жертвы от русского союзника, жертвы, которая не дала бы противнику перебрасывать войска с востока на Западный фронт. О том, как атаковали русские корпуса рассказывает историк Антон Антонович Керсновский: «Корпус за корпусом шёл на германские позиции, сгорая в огне немецкой артиллерии и пулемётов. Наша малочисленная и с малым калибром артиллерия, к тому же крайне неудачно расположенная, оказалась не способной что-либо сделать против бетонных сооружений врага. Войска увязли в бездонной топи. Первые пошедшие в атаку полки были расстреляны у проволоки и на проволоке. 1-й Сибирский корпус прорвал своей железной грудью мощную оборону 21-го германского корпуса, но не поддержанный соседями захлебнулся в собственной крови». 2-я русская армия понесла жуткие потери – около 20.000 убитых. Общие потери 10-й германской армии оценивались всего лишь в 15.000 убитых, раненых и пропавших без вести. Военный историк генерал Головин писал, что в «конце марта немцы временно прекратили атаки под Верденом, с тревогой ожидая развития Нарочской наступательной операции и её исхода». Французы получили восьмидневную передышку. Россия принесла союзникам ещё одну кровавую жертву в надежде, что эта жертва будет оценена по достоинству…

Северный фронт начал наступать 21 марта у Якобштадта и Двинска. Оно было столь же кровопролитным и неудачным. Локальные успехи на отдельных участках и громадные потери, и та же вязкая грязь на полях сражений, в которой буквально утопали идущие в атаку солдаты. В такие дни, горькие и жертвенные, фронтовое братство испытывает настоящее потрясение. «Переходя из офицерской землянки в солдатские, - писал прапорщик-артиллерист и философ Фёдор Степун, - я всегда чувствовал, что не только спускаюсь в мир необразованности, но одновременно и поднимаюсь на какую-то высоту. Очень далёкий по своему воспитанию как от православянофильского, так и от левоинтеллигентского народничества, я на войне всё же пришёл к убеждению, что «варварство» русского мужика много ближе к подлинным высотам культуры, чем среднеинтеллигентская образованность».

Германский генерал Людендорф в своих воспоминаниях признаёт, что положение немцев во время русских мартовских атак было критическим, и отбиться они смогли только при полной мобилизации всех своих ресурсов. Проблема переброски германских войск на Запад перестала волновать союзников России. Немецкое верховное командование убедилось, что техническая оснащённость русских войск возросла. Но Первая мировая была войной, в которой оборонительные средства явно доминировали над наступательными возможностями, в чём в течение четырёх лет неоднократно убеждались все воюющие державы. В целом кровавые бои у белорусского озера Нарочь пользу принесли в основном Франции.

Воскресный день 23 апреля был праздничным. На западе католики отмечали Пасху Христову. Ирландия тогда не была независимым государством, входила в состав Великобритании, и именно в пасхальный день члены подпольной Ирландской армии начали антианглийское восстание. «Ирландский вопрос» - одна из сложных страниц истории Великобритании. Ещё в 1870 году была создана ассоциация, которая ставила целью предоставление Ирландии самоуправления. История этой борьбы за независимость развивалась медленно и трудно, и в начале двадцатого века был подготовлен специальный закон (билль), который был принят английской палатой Общин в третьем чтении, о предоставлении Ирландии права самоуправления. Но затем этот закон благополучно застрял в палате Лордов. Надо сказать, что большинство населения Ирландии относилось к этой ситуации с пониманием. Ирландцы с воодушевлением вступали волонтёрами в британскую армию, чтобы воевать против общего врага. И только члены так называемого «Ирландского республиканского братства», национальной организации Ирландии, в недрах которой появилась печальной памяти ИРА – Ирландская республиканская армия - призывали вести беспощадную борьбу за независимость, несмотря на мировую войну. Такой же позиции придерживалась и национальная ирландская партия – Шин Фэй, в переводе с ирландского языка – «Мы сами». Члены этих организаций и подняли в пасхальный апрельский день 1916 года восстание в Дублине. Восставшие ирландцы захватили правительственные здания и провозгласили Ирландию независимой республикой. В Лондоне к тому, что случилось в Дублине, отнеслись в высшей степени серьёзно. Ведь это был открытый антиправительственный вооружённый мятеж в условиях военного времени, поэтому Лондон действовал быстро и решительно. Была использована английская армия и очень скоро Ирландское восстание 1916 года, «восстание на пасхальной неделе», как его именуют, было подавлено, а лидеры восстания казнены.

Британский политик Дэвид Ллойд Джордж родился в 1863 году. В начале двадцатого века стал лидером Либеральной партии, защищал интересы рабочего движения, прославился яркими речами в палате общин, был противником англо-бурской войны и милитаризма. Масон высокой степени. Это первое лицо Ллойд Джорджа. Второе обнаружилось в 1908 году, когда он стал министром финансов Великобритании, с 1915 года ещё и министром военного снаряжения, а затем и премьер-министром, одним из творцов Версальского договора, который ознаменовал окончание Первой мировой войны и создание нового мирового порядка. В этой ипостаси Ллойд Джордж был энергичным, упорным, последовательным и умелым руководителем великой державы в тяжелейшие для Англии годы. Личная трагедия этого политика состояла в том, что, преследуя масонские цели, он с удивлением замечал, как постепенно и неуклонно его любимая держава – Великобритания! - теряет свой державный статус: сначала экономически попадает в полную зависимость от Америки, а затем и политически начинает выполнять роль европейского штата заокеанских толстосумов. Третье лицо Ллойд Джорджа – это человек разочарованный после отставки в 1922 году, критикующий созданные им же самим (в числе победителей) лоскутные границы в Европе, испуганный стремлением униженной Германии к реваншу. Творец Версальского мира – крупнейшей ошибки Ллойд Джорджа – будет в старости наблюдать, как Гитлер в клочья разнесёт этот договор и как тяжело придётся идущей к закату Великобритании в борьбе с нацистской Германией. Перед кончиной в 1945 году Ллойд Джордж назовёт Европу «развалинами нашего некогда цветущего мира»…

Весной 16-го года вокруг Вердена изо дня в день полыхал огонь самоубийственного сражения. Верденская битва изобиловала примерами какого-то отчаянного жертвенного героизма с обеих сторон. В течение одного дня почти полностью погибла 67-я французская дивизия. Но у Петэна под рукой оказались резервные полки, которые яростной самозабвенной контратакой вернули потерянные позиции. Форт и деревня Во отчаянно отбивали немецкие атаки, руины деревни тринадцать раз! переходили из рук в руки, а форт Во немцам ни в марте, ни в апреле взять так и не удалось. Форт Дуомон французы неоднократно пытались вернуть, но захватившие его германцы защищались также упорно и умело. Если бы эти героические порывы, искренняя жертвенность, подвиги решали бы судьбу сражения, имели бы какой-то стратегический смысл, тогда эта битва могла бы именоваться как-то иначе, чем «Верденская мясорубка», которая в итоге гасила и зарывала в землю высокий боевой дух войск…

Окрестности Вердена – это были родные места президента Франции Анри Пуанкаре. 1 марта 1916 года он совершил поездку на свою малую родину. Из дневника президента: «…проезжаю Бар-ле-Дюк… мимо дома, в котором нашла приют моя злополучная обстановка из Сампиньи; она очень пострадала от бомбардировки… Проезжаем Триокур, подожжённый немцами и большей частью разрушенный. Бросаю мимолётный взгляд на дорогой моему сердцу дом моего брата и невестки. Эвр – тоже одни развалины, в Нюбекуре наши солдаты собираются рубить прелестные сосны, память о моей матери… Пусть бы рубили мои сосны в Курсель–о-Буа, это ещё с полбеды, но эти! Снаряды отбили пьедестал у бюста моего деда; гранаты, взорвавшиеся перед дедовским домом, оставили от него только часть стен, которые вот-вот упадут. Затем другие развалины – Бюленвиль. Варвары, варвары, что вы сделали из нашего бедного Мааса? И находятся ещё сумасшедшие или негодяи, обвиняющие меня в том, что я хотел войны! Разве мог я знать, какими опасностями грозит она моей бедной родине?»

ХРОНИКА СОБЫТИЙ

*9 марта в войну на стороне Антанты вступила Португалия.

*17 марта осколком снаряда был тяжело ранен в голову французский поэт Гийом Аполлинер. Этот осколок станет причиной его смерти в ноябре 1918 года. Поляк по национальности, доблестный солдат Французской республики писал на фронте под Верденом:

Органы батарей слагают в этот час

Гимн раю будущему

Сквозь завесу мрака…

«Будущего рая» на земле не получится… Не та у нас планета.

*Германская подводная лодка ИВ-29 торпедировала 23 марта пассажирский паром, ходивший в Ла Манше между английским Фолкстоном и французским Дьеппом. При взрыве торпеды 52 человека погибли, союзникам удалось паром спасти, отбуксировав его в Булонь.

*28 марта Государь Император уволил генерала Поливанова с поста военного министра. На эту должность назначен генерал от инфантерии Алексей Савельевич Шуваев.

*Русская сестра милосердия Вера Масленникова по линии Международного Красного Креста побывала в австрийском лагере для военнопленных города Пургшталь. Отметив несколько актов жестокости, но в целом удовлетворительное содержание русских пленных, Масленникова была потрясена проводами её: «Тысячи пленных запели «Боже, Царя храни», слушая, не скрывали волнения даже австрийские офицеры, а затем мощное «Ура» из трёх тысяч уст – Государю Императору – Ура!»

*Российский Государь в апреле посетил Севастополь, где обсуждал с командующим флотом вице-адмиралом Эбергардом возможность десантной операции на Босфор.

*Делегация Государственной Думы отправилась в поездку по Великобритании, Франции и Италии.

*Лидером среди воздушных асов продолжает оставаться французский пилот Жорж Гийнемер, сбивший уже десять аэропланов противника.

В Петрограде 21 апреля состоялось первое заседание Комитета по борьбе с немецким засильем. Никакого значения этот Комитет не имел, и смысла в его учреждении не было. Пятая немецкая колонна внутри России состояла не из людей, носивших немецкие фамилии. Она формировалась из политиков крайнего толка, готовых за немецкие деньги до основания разрушить Российское государство. Сторонники монархии искали врагов не там, где они произрастали и накапливались на самом деле. Это же можно было сказать и после совещания правых политических партий в Петрограде, которое проходило под председательством бывшего министра юстиции Ивана Григорьевича Щегловитова. В совещании активное участие принимало православное духовенство. Главными темами совещания были: борьба против Прогрессивного блока в Государственной Думе; меры против так называемого «немецкого засилья»; проблема борьбы с дороговизной и инфляцией; помощь многочисленным беженцам из западных губерний, оккупированных противником. Требование Прогрессивного блока в Думе о создании «правительства доверия» было квалифицировано как антигосударственное покушение на власть. Предъявление подобных требований в дни войны граничит с изменой. В резолюции совещания монархистов говорилось, что, несмотря на все причиняемые бедствия, война не может закончиться ранее разгрома Австро-Венгрии и Германии. Поэтому монархисты обязаны работать ради усиления боевой мощи, снабжения и численного состава Российской армии. Совещание монархических партий и союзов не могло иметь большого влияния на общественное российское мнение. Во-первых, потому, что целые десятилетия Россия двигалась в сторону левых либеральных ценностей; во-вторых, из-за отсутствия единства в рядах правых политиков, где такие одиозные «лже-монархисты-теоретики», как Пуришкевич или Шульгин, скорее разрушали русскую монархию, чем поддерживали её. Немалый вред власти наносили и крайние безответственные высказывания, которые в дни Великой войны позволяли себе её «сторонники» по немецкому засилью, еврейскому вопросу, по отношению к российскому парламенту. Нередко сторонники монархии стояли в позе роялистов, больших, чем сам король, что только вызывало раздражение правительства и Государя Императора.

Исчерпывающим примером для понимания политической ситуации в России является биография председателя 3-й и 4-й Государственной Думы Михаила Владимировича Родзянко. Крупный землевладелец из Екатеринославской губернии начал политическую деятельность после Царского Манифеста от 17 октября 1905 года. По убеждениям – сторонник конституционной монархии по образцу и подобию английской. Любил сравнивать себя со Столыпиным, переоценивал собственные способности. В Государственной Думе скорее плыл по течению, чем руководил ею, как правило, примыкал к большинству, легко сдавал свои позиции под натиском обстоятельств. В период февральско-мартовской смуты 1917 года Михаил Владимирович Родзянко был фактически раздавлен событиями и просто потерялся в нахлынувшей в Таврический дворец толпе врагов России. Много лет будучи на политической сцене Российской Империи Родзянко так и не понял, что режиссеры событий, в которых он принимал активное участие, сидели за кулисами, а его, «гиганта и героя», считали марионеткой, которой он, Михаил Владимирович Родзянко и окажется на самом деле в бурные дни 1917 года.

В феврале 1916 года специальный представитель президента Соединённых Штатов Америки «полковник» Хауз находился в Европе, посещая руководителей государств, участников Великой войны. Немало внимания в беседах Хауза с европейскими лидерами было уделено России. Американский лжеполковник настойчиво убеждал своих английских и французских собеседников, что Россия или уже заключила тайное соглашение с Германией, или вот-вот его заключит. «Я выдвинул предположение, - говорил Хауз своим английским собеседникам лордам Асквиту и Бальфуру, что если Россия объявит, что её ресурсы пришли к концу и она готова заключить мир, то это будет означать, что она уже заключила тайное соглашение с Германией (…). Все согласились, что так и произойдёт, если Россия уже не заключила сепаратный мир с Германией…» Подобные беседы американский представитель регулярно вёл с российскими союзниками, настраивая их и убеждая, что Российская монархия неизбежно стремится к сепаратному миру с немцами. Эта типичная масонская антимонархическая позиция сыграет свою немалую роль в 1917 году в Петрограде.

В песках Месопотамии отряду генерала князя Николая Баратова никак не удавалось наладить координацию с англичанами. Британцы не желали и опасались русских успехов на Ближнем Востоке, не ставили в известность русских союзников о своих планах, а иногда и дезинформировали их. Пока русский корпус Баратова действовал на багдадском направлении английские войска были окружены в крепости Кут-эль-Амар, где 29 апреля британский корпус вынужден был сдаться в турецкий плен.

После овладения крепостью Эрзерум Кавказская армия Николая Николаевича Юденича сосредоточилась для проведения новой наступательной операции против города – порта Трабзона или Трапезунда, как его называли в Европе с далёких византийских времён. Трапезунд играл важную роль для экономических связей центральной Турции с Константинополем. Задачу взятия города Юденич возложил на Приморский отряд, которым командовал генерал-лейтенант Владимир Платонович Ляхов. С 26 по 28 марта 1916 года 19-й Туркестанский стрелковый полк при поддержке 1-го Кубанского пластунского батальона в ожесточённых боях взяли турецкий город Гох и вышли на правый берег реки Кара-дере. На левом берегу реки спешно закреплялись турки, это была ключевая позиция турецких войск перед Трапезундом, сам город не был укреплён ни с суши, ни с моря. Турецкое командование никогда и представить себе не могло, что русские смогут когда-либо достигнуть Трапезунда. Для поддержки и развития операции транспорты русского Черноморского флота высадили 2 апреля на позиции Приморского отряда Кавказской армии – в районе турецкого селения Сюрмене – 2-ю Кубанскую пластунскую бригаду, а к вечеру этого дня на плацдарм подтянулась и 1-я Кубанская пластунская бригада. Силы Приморского отряда генерала Ляхова выросли вдвое. В ночь на 14 апреля Ляхов начал атаку турецких позиций на левом берегу реки Кара-дере. И к 11 часам утра следующего дня чины 19-го Туркестанского стрелкового полка, которым командовал храбрый полковник Ефремов, выбили противника с господствующей на местности высоты, после чего турки начали поспешно отступать к Трапезунду, но эвакуироваться из города не успели. Одним из первых в город вошёл генерал Юденич, который во все дни операции находился в передовых войсках Приморского отряда. В результате Трапезундской операции Кавказская армия ликвидировала важные базы противника, прервала его морские коммуникации. Всякая угроза русскому Кавказу со стороны Турции перестала существовать…

В период Трапезундской наступательной операции с наземными войсками чётко взаимодействовал Императорский Черноморский флот. Боевые корабли подвергли блокаде турецкое побережье, а транспорты своевременно снабжали Кавказскую армию всем необходимым. Интересно, что когда солдаты генерала Юденича входили в Трапезунд, на рейде городской бухты уже стояли броненосцы «Ростислав» и «Пантелеймон»…

30 марта германской подводной лодкой у турецкого берега было потоплено русское госпитальное судно «Португалия». Раненых оно, к счастью, принять не успело, из экипажа судна-госпиталя погибли 113 человек, из них 17 медицинских сестёр. 11 сестёр милосердия, в том числе графиня Елена Татищева, писавшая стихи под псевдонимом Минеева, были спасены. «Что же касается русских сестёр милосердия, - вспоминал князь Борис Васильчиков, - то не требуется моего свидетельства, чтобы подтвердить, что в их лице русская женщина явила человечеству пример неисчерпаемого выполнения долга, вплоть до героической храбрости».

Весной с прежней яростью возобновились бои за русский Верден – городок Сморгонь Гродненской губернии. Это был самый активный участок русско-германского фронта в апреле 1916 года.

А в самом Вердене продолжалась война на истощение. Несмотря на миллионы выпущенных снарядов и мин, несмотря на потери германцами сотен тысяч солдат и офицеров (французская армия теряла столько же, если не больше), даже тактического успеха немцам достичь не удалось; продвинулись они не более чем на 6-7 километров, захватили всего лишь один совершенно разрушенный форт Дуомон. С невероятным упорством начальник германского Генерального Штаба фон Фалькенхайн настаивал на продолжении Верденской операции, кодовое название которой «Герихт» (возмездие) – вызывало теперь только недоумение: возмездием становилась гибель сотен тысяч первоклассных германских солдат.

14 апреля 1916 года в русской Ставке в Могилёве под председательством Императора Николая Александровича состоялось совещание. Начальник штаба Главнокомандующего генерал Михаил Алексеев доложил разработанный им план наступления. На совещании присутствовали командующие фронтами генералы Брусилов, Куропаткин и Эверт. Генерал Алексеев предложил Северному и Западному фронту нанести главный удар в направлении Вильно, а Юго-Западному фронту поддержать наступление только демонстративными действиями. Генералы Куропаткин и Эверт, несмотря на полную обеспеченность их фронтов и превосходство над противником, выразили сомнения в необходимости наступления. Наверное, следовало немедленно снять их с должности и заменить более энергичными командующими, но это сделано не было…

Принципиально иную позицию занял только что вступивший в должность командующего Юго-Западным фронтом генерал–от-кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов. Брусилова в армии не любили, считали выскочкой, который чрезмерно щеголяет своим кавалерийским изяществом, приобретённым после долгой службы в офицерской кавалерийской школе. Брусилову протежировал великий князь Николай Николаевич-младший, а кроме этого ему действительно очень везло. На должность главкома фронта Брусилов попал, выиграв конкуренцию с гораздо более талантливым командующим 9-й армией генералом Платоном Алексеевичем Лечицким. Надо иметь в виду, что Брусилов был сыном генерала и у него за спиной был Пажеский корпус, а Лечицкий - сыном бедного сельского священника, выслужившим генеральский чин безупречной службой и талантом. Репутацию Брусилову создавали его войска, входившие в Юго-Западный фронт - 8-я, 9-я и11-я армии. И оборонялись в полосе этого фронта не германцы, а австрийцы. Поэтому на этом совещании Брусилов заявил в противовес Куропаткину и Эверту, что наступать можно и нужно, что он верит в войска. На Государя и его начальника штаба генерала Алексеева слова Брусилова произвели сильное впечатление. В итоге было признано наступать всеми тремя фронтами 31 мая 1916 года. Основные положения были закреплены в директиве, которая была оформлена 24 апреля. В ней главная роль в наступлении отводилась не Юго-Западному фронту Брусилова, а Западному фронту Эверта: «Эверту – бить, Куропаткину - помогать, а Брусилову – только демонстрировать». На практике, как мы знаем, всё случилось иначе. Как бы мы не относились к Брусилову и к его последующим заблуждениям, но надо признать, что на этом совещании он проявил свой полководческий характер и сумел настоять на своей точке зрения. Это был первый шаг к блестящей победе русских армий летом 1916 года.

Максим Горький в письме так охарактеризовал атмосферу в Петрограде весной 1916 года накануне крупнейшего в истории Великой войны наступления Русской Императорской Армии: «Распутин на первом месте общественного внимания. За ним чередуются фигуры Хвостова, Белецкого, Сухомлинова, выскакивают Ржевские и прочая мелочь. Бастуют рабочие – публика интересная: по-настоящему или провокация? Прогрессивный блок предлагает демократии объединиться с ним, - демократия ему не верит, а он её боится. В Думе говорят немножко о войне, вне Думы о войне перестают говорить. И впечатление такое, как будто вообще Россия, её судьбы – не наше дело». Откровенно говоря, можно было бы дополнить это письмо: судьба России и её народа в 1916 году больше всех интересовала её явных врагов – германский Генеральный Штаб и английский парламент, американских масонов и интернациональных большевиков. Интересно, что подразумевает основоположник социалистического реализма под «демократией»? Неужто близких пролетарскому автору большевиков? Так они ещё покажут, в том числе и автору, свою «демократию»… В дни Великой войны, когда армия на фронте, в Петрограде говорят не о победах и трудных боях, не о полководцах, не о героях на войне против жестокого и умелого врага, а умножают сплетни о Сухомлинове, Распутине и других опереточных персонажах…

Необычно рано сошёл лёд на Балтийском море, уже к середине апреля можно было открывать навигацию в Финском и Ботническом заливах. Балтийский флот к апрелю 1916 года имел в своём составе 26 подводных лодок, из них 10 больших субмарин, пять русских типа «Барс» и пять английских типа «Е». Это сулило в предстоящих походах немалые успехи русским и английским подводникам на Балтике.

В Русской Императорской Армии образована особая пехотная бригада, которая предназначалась для отправки во Францию согласно межправительственному соглашению. Командиром бригады назначен генерал-майор Николай Лохвицкий. Бригада состояла из солдат-резервистов, которые прошли военную подготовку в начале 1916 года. После обучения путь предстоял долгий – сначала предполагался маршрут через Архангельск, но из-за опасности подводных атак 1-ю русскую бригаду решено было отправить во Францию через Владивосток. В апреле русские солдаты оказались во Франции. Как только они ступили на землю Франции в Марселе, их вооружили винтовками, об этом позаботился русский военный агент во Франции полковник Игнатьев. И бригада сразу приобрела внушительный, бравый вид. Под ликующие восторженные возгласы марсельцев бригада торжественным маршем прошла по улицам города, а затем начались трудовые будни – необходимо было обучаться военному ремеслу и осваивать французскую военную технику и опыт тяжелейшей войны. Это обучение и подготовка к боям на французском фронте проходила во французском гарнизоне Майи.

4 марта в бою под Верденом был убит немецкий художник Франц Марк, один из основателей группы «Синий всадник». Главной художественной моделью Франца Марка были лошади. Под Верденом на глазах художника погибали тысячи лошадей. Представьте себе, что в отчаянии перед гибелью закричали бы все-все погибающие кони под Верденом… А если бы крик издали около миллиона людей, которым суждено было лечь в землю на бесконечных уходящих за горизонт воинских кладбищах, опоясывающих город, обрушились бы стены Вердена?..