– Слово Украина и все производные от него никогда не включали в объем своего содержания не только значения, но даже признака какой-нибудь национальной особенности. Все русские украины были заселены русским народом и только потому давали право называть их украинами – окраинами, даже если они входили в состав соседних государств и налагали тяжелую государственную обязанность вести упорную многовековую борьбу за освобождение и присоединение их к русскому государству.

Как известно, основной государственной идеей московских князей на протяжении нескольких столетий было собирание русских земель, захваченных соседними государствами на севере, на западе, на юге и на востоке после падения Киевской Руси в 13 столетии, что и было завершено после многовековой борьбы и то еще не полностью в 1945 году.

Известный английский историк Арнольд Тойнсби в своей нашумевшей книге «Мир и Запад», пишет следующее: «...Отчуждение началось в XIII ве­ке после того, как Россия попала под татарскую власть. Владычество татар над Россией было, однако, временным, потому что татары были степные кочев­ники, которые никак не могли себя чувствовать дома среди русских по­лей и лесов; длительные потери России, как результат этого временного завоевания её татарами, и её западными соседями. Потому что они воспользо­вались выгодой, когда Россия лежала распростертой в бессилии, чтобы уре­зать её владения и присоединить к Западу западные окраины в лице Белоруссии и западной части Украины. И это лишь в 1945 году Россия восста­новила свое право на владение послед­ним куском тех громадных территорий, которые были отняты у нее держава­ми Запада в XIII и ХIV веке».

Ко времени выпуска третьего допол­нительного издания Толкового слова­ря В.И. Даля в 1909 г. Южная Русь, на­зываемая также Украиной, не включала в содержание этого названия никакой национальной характеристики ее на­селения. В то еще такое недавнее вре­мя все знали, что Украина – это толь­ко название одной из древних русских областей, в которой живет, как и во всех русских областях, русский народ, и что тот, неверный национальный смысл, который придают современные сепара­тисты слову украина, и производным от него, был тогда совсем неизвестный русскому народу, включая и население самой Украины, и, следовательно, и составителям Толкового словаря. Ясный смысл слова украина начал постепен­но затемняться злостной пропагандой украинского сепаратизма и только в первой четверти 20-го столетия вошел в употребление в нынешнем смы­сле в некотором, очень узком круге русского общества, когда пропаганда начала проявляться в открытой и аг­рессивной форме, при широкой материальной поддержке австрийского, польского и германского империализ­ма. Такое новое толкование слова украина совсем недавнего происхожде­ния и, несмотря на упорные усилия, и даже насильственные действия, ограни­чивается только влиянием на личные взгляды отдельных людей, так как ук­раинский сепаратизм, основанный на заведомо ложной теории существования украинской нации, не может быть предметом научного исторического знания. Каждый человек волен отказаться от своей национальности, но изменить сво­его происхождения все-таки не может. Что же касается народа, из которого происходит такой человек, если та­ких индивидуумов имеется и больше, то народ не обязан разделять их взгляды. Наоборот, обычно те народы, в кото­рых начинается процесс национального разложения, особенно преданно и жерт­венно борются за свою национальность, когда сознают, что основная народная ценность подвергается опасности. Характерным примером такого народного повеления представляет собой история многовековой героической борьбы насе­ления Галичины, Карпатской Руси и Буковины за свою русскую национальность.

Нужно отметить, что у сепаратистов обычно накапляется более или менее объемистая литературная публицисти­ческая и так называемая «научная» продукция. Что касается первых двух видов индивидуального творчества, то хотя они относятся к области субъективных переживаний и являются выражением только личных настроений и взглядов их авторов, тем не менее, ими часто пользуются для политической демаго­гии. Что же касается так называемой «научной» литературы, относящейся к изучению украинского вопроса с сепа­ратистской точки зрения, то при критическом ознакомлении, она обычно оказывается лишенной объективного анали­за исторических первоисточников и документальных материалов, и, как след­ствие этого, правильных научных выводов. Тенденциозные теории, заведомо ложные исследования или рассуждения принимаются как объективное познание, и их авторам придается неверное зна­чение авторитетов. К этому нужно при­бавить, что не только вожди сепаратист­ского движения, но и менее заметные его деятели, слишком легко награждают­ся сторонниками, и иностранными покро­вителями, разными громкими титулами, научными званиями и другими подобны­ми отличиями, несоответствующими ни их действительному значению, ни их личным качествам. Все это делается главным образом по политическим со­ображениям, а со стороны иностранных кругов, часто по незнанию так называ­емого «украинского» вопроса, или по наивному доверию к тенденциозной информации. Что же касается самих се­паратистов, то они действуют с простым расчетом ввести обманной рекоменда­цией неподготовленных к критическо­му восприятию читателей в преднаме­ренное заблуждение относительно на­учной ценности их публикаций. Так поступают недобросовестные торговцы, старающиеся сбыть недоброкачественный товар под прикрытием соблазни­тельной упаковки.

Все национальные сепаратизмы всег­да противоречат историческим фактам. Но чтобы обосновать свои фантасти­ческие теории, даже только для оправ­дания своих личных взглядов сепара­тисты неизбежно должны унижаться до явных искажений, и даже прямой фальсификации подлинной истории. Но такая мнимая база не может скрыть зияющей под ней научной пустоты.

Поэтому у всех сепаратистов всегда наличествует сознание неуверенности и даже виновности. Это особенно ха­рактерно для тех из них, которые зна­ют, что врут, но по низменным расче­там и другим мелким человеческим негодностям и слабостям, или даже из-за слепого упрямства и даже лож­ной гордости, не находят в себе нуж­ного мужества, чтобы честно признать свою ошибку. Другие, безнадежно обма­нутые и ослепленные соответствующей пропагандой, остаются фанатически уверенными в правильности своих на­циональных взглядов, и так им предан­ными, что не могут спокойно ни слу­шать, ни даже понимать никаких возражений. Но в обоих случаях, внима­тельные наблюдатели уже отметили, что для всех сепаратистов характерно чувство неполноценности. Если к это­му присоединяется паталогическая ненависть к родному общенациональ­ному окружению, доходящая до смертоубийств даже массового характера, как это проявляется по отношению ко всему русскому народу в некото­рых кругах украинских сепаратистов, даже к их родным землякам, живущим испокон веков на той же земле, на ко­торой родились и они сами, в тех же городах и селениях, даже в ближайшем соседстве, с которыми они с детских лет вместе росли и учились, только из-за того, что они не разделяют их сепаратистских взглядов, то такое явление следует отнести к болезнен­ным состояниям, определяемым обычно общим термином шизофрения.

Обычно все сепаратистские движения имеют очень ограниченный круг после­дователей главным образом среди ма­лообразованных людей, легче всех под­дающихся политическим влияниям, имеющим весьма поверхностное воздействие на основную массу населе­ния. Так именно обстоит дело с укра­инским сепаратизмом – подавляющая масса населения Украины, в силу орга­нического национального русского самосознания и своего народного досто­инства, остается не только вполне равнодушной, но в критические дни своего исторического существования определенно враждебной к сепаратист­кой пропаганде. Это обстоятельство является очень многозначительным – население Южной Руси ни одного раза не поддержало фантастические попытки сепаратистов образовать самостоятель­ное «украинское» государство, несмот­ря на чрезвычайно удобные для такой акции политические условия и силь­ную внешнюю поддержку. Причина такого положения объясняется тем, что идея украинского сепаратизма является продуктом вздорных политических бу­мажных спекуляций и не имеет ника­кого основания в живой действитель­ности. Население Малой Руси знает, что украинский сепаратизм угрожает ему отрывом от большинства русского на­рода и с этой целью поддерживается внешними врагами, под прикрытием лицемерных заверений, якобы великоду­шной и бескорыстной помощи, якобы угнетенной нации.

Украинское сепаратистское движе­ние возникло сравнительно недавно, только в конце 19 столетия. Первые признаки его начали проявляться в Прикарпатской Руси в 1860 годах, ког­да незначительная группа галицких общественных деятелей начала искать какого-нибудь спасительного выхода из безнадежного положения национального угнетения русского на­рода грубым самоуправством австрийс­кой и польской администрации. Такой выход намечался, по указке Вены и Рима, только в отказе от русской на­циональности и замене ее сначала «рутенской». Австрийские, польские и венгерские правящие круги, убедившись, что им не удается ни окатоли­чить, ни ополячить, ни мадьяризировать или германизировать русское население надеялись путем национального раз­деления обезопасить себя от пугаю­щей их возможности в каком-то недале­ком будущем неудержимого присоеди­нения к России всех остающихся еще под их господством областей Юго-Западной Руси.

Со своей стороны, некоторая часть галицких общественных деятелей, в на­дежде облегчить общее тяжелое поло­жение склонились к такому лукавому компромиссу, но при условии частично­го отказа, а именно только от Великороссии, но не Малороссии. Так обе сто­роны попытались обмануть друг друга – одна, чтобы как можно дольше и при любых условиях продолжить свое не­законное господство над Прикарпатской Русью, а другая, чтобы тоже при любых условиях, но как можно скорее добиться национального признания и вытекающих из этого национальных прав, а также и личных выгод. А затем,  при подходящих условиях, и полного освобождения через присоединение к Малороссии.

Кроме того, австрийские и поль­ские государственные деятели того времени и папский Рим, рассчитывали при помощи украинских сепаратистов, всю Южную Русь окатоличить, оторвать от России и, если не присоединить её, то во всяком случае удержать новообразованное «украинское» госу­дарство под своим покровительством и решающим влиянием.

Так, хитря и обманывая друг друга, обе стороны, увлекаясь каждая соот­ветственно своим вожделениям, поли­тической выдумкой «украинской» нации, забывали о самом глав­ном – существовании самого народа и его отношении к придуманной комби­нации. Не только дальнейшее развитие украинского сепаратизма, но уже пер­вые его проявления не вызвали никакого сочувствия, а затем возмущённое отрицание в широких кругах населе­ния Южной Руси, особенно в Галичине, Карпатской Руси и Буковине, которые еще томились под властью Австрии, Польши и Венгрии, где сепаратистов сразу же заклеймили порочущей клич­кой «мазепинцы», все их движение «мазепинством» по имени печальной памяти честолюбивого интригана Мазепы.

Михаил Перекрестенко