Пишешь об умирающих деревенских школах, пишешь и думаешь: зачем? Может, обязаны они умирать? И такая берет тоска...

И словно в награду вдруг находишь фантастическое место, где и жизнь хороша, и будущее прекрасно. Говорят, есть такая деревня.

Услышал я, будто бы в ярославской глубинке, с хронически неотремонтированной дорогой, по которой, как в старину, легче идти пешком, чем на телеге, посреди русской пасторали с сохнущими деревнями живет странное село.

Оно - вопреки всему - растет. Оно - почему-то - процветает.

А посреди села стоит школа. Но не простая. А невозможная. По какой-то загадочной причине все больше в ней учеников. И попасть в нее можно только по конкурсу - уж больно хорошо в ней учат. И только благодаря школе деревня и живет.

И едут сюда молодые семьи, строят дома, открывают фермы. Вокруг - запустение, а тут жизнь кипит. И получалось, что школа в Ивановском не типичный умирающий инвалид со «ждунами» - грифами-оптимизаторами, а сильное, селообразующее предприятие, которое магнитом притягивает народ обратно, в деревню…

А еще говорят, на крохотном клочке земли русской вдруг исполнились демографические мечты правительства. Ивановское на Лехте побило все рекорды рождаемости.

Аномалия: тут многодетность - норма, один ребенок - исключение.

Здесь рождается, как в царские времена, 4,6 ребенка на женщину, в три с лишним раза больше, чем по всей современной Руси.

И была эта картинка настолько обнадеживающая, настолько не от мира сего, что я испугался - вдруг поеду в сказочное Ивановское, а его - нет.

Поеду в новый Китеж-град, а приеду не туда.

Ивановское и вправду странно расположилось. Ни леса рядом, ни хорошей реки. И дорога плохая - будто отрезает сюда путь ненужным… Деревня стоит прямо в поле и гудит оводами.

С краю - деревенский храм, похожий то ли на дом отшельника, то ли древнюю крестьянскую церквушку. Видно, что сооружали всем миром, с душой, не на казенные - на свои. Он словно вшит в деревню, словно был здесь всегда, и вот-вот выплывут из-за него бабы с ведрами или высыпется стая чумазых деток...

Они и высыпались.

- А вы к кому? - из ближайшей ватаги вышел мальчуган Леша.

- Не знаю, - честно отвечаю.

Мужичок обдумал...

- Пойдемте, с папой познакомлю, - решает Леша.

И мы идем к неведомому папе всей толпой. Дети непуганые, открытые: наперебой рассказывают, что у кого приключилось. Кого шмель укусил, у кого кошка родила, кто гигантский гриб нашел, кого на мотоцикле прокатили… Сельское детское счастье.

Отец Леши Павел Гаврюшин стоически кивает, здоровается («Папа-папа, я познакомился с дядей Вовой, помоги - ему поговорить не с кем!»).

Строит Павел себе новый дом. Почти закончил. Семь детей. Воцерковленные. Жили, говорит, с женой в Клину. Хотели детей. Но поняли - городу не нужны дети. В мегаполисах, где газ вместо воздуха, где вывести одного ребенка на прогулку или в секцию - целая экспедиция, где на многодетных смотрят в лучшем случае с жалостью, таким, как Павел с Наташей, не по себе.

Многодетным хорошо, говорит, только в деревне.

- Почему именно сюда? - спрашиваю.

- Школа у нас такая… - начинает говорить мечтательно.

И вижу - ищет слова, а не находит.

И таких, как Гаврюшины, все село - едут сюда с Дальнего Востока, из Великого Новгорода, из Москвы. Около сотни семей (в селе

706 жителей, из которых коренных - лишь несколько бабушек). Молодые, работящие, они создали три десятка малых предприятий - от фермерских до перерабатывающих.

Хотя, говорят, самое важное здесь - не экология, не деревенская свобода. Они не могут заменить главное в жизни ребенка - воспитание. И дело не только в учебе.

Ведь Гаврюшины поначалу поехали из своего Клина на Селигер, за «мечтой» - просторами, за «босиком по траве»… Но оттуда сбежали. Бежали - с пограничья. Рядом проходила зона 101-го километра, куда при Советах ссылали непутевых, и Гаврюшины это почувствовали.

И услышали, что где-то в Ярославской области есть необычная школа. С кадетским корпусом, православным приходом и каким-то подвижником. То ли журналистом, то ли писателем, то ли учителем, то ли священником…

Владимир Мартышин, похожий бородой и грустными глазами на замученного Деда Мороза, и создал этот «ковчег» - Ивановское…
ВОЕННЫЙ ДЕД МОРОЗ

Мартышин только вернулся из командировки, с фронта. Военный священник. На лице - тяжелая тень. От исповедей штурмовиков перед боем, от известий об учениках, которых он учил 30 лет. Из 25 воюющих там шестеро погибли. Последний только-только звонил, и сегодня сообщили - пропал без вести.

Мартышин хмурится. Мы заходим в церковь, которую построил он. Батюшка надевает рясу, крестит меня. Улыбнулся, оттаивает. Вспоминаем прошлое. Для меня, кстати, очень знакомое…

Мартышин, оказывается, коллега. Из Новгородской области, окончил журфак в Ленинграде. В середине 1980-х он - один из лучших репортеров страны, пишет громкие репортажи с катастрофы пассажирского парохода «Адмирал Нахимов». И в зените журналистской славы вдруг почувствовал - надо бежать из Москвы. В своем дневнике он пишет: «Медленно умираю». И уезжает прочь из города. В деревню.

- Раньше думал, что буду писать книги: полгода - в деревне, полгода - в Москве, - вспоминает. - Искал дом более-менее приличный. И нашел в этом районе. Вот только дом был колхозный, его просто так не продавали. Попросили в сельсовете «залетного интеллигента» стать учителем.

- У Господа ничего случайного не бывает, я оказался работником школы, - улыбается батюшка. - Школа тогда дышала на ладан, 52 ученика, девочки преподавали после 11-го класса. Потому что всего два учителя с педагогическим образованием, в том числе моя супруга...

Деревня 30 лет назад была типовая, «поуехавшая», но Мартышин вдруг так загорелся школой, что местные изумились.

- Смеялись. Мол, я авантюрист, дурачок. Говорили: «Неужели надеетесь что-то сделать! Все равно школу закроют - вспоминает учитель-священник-журналист, улыбаясь в белую бороду.

Загорелся он вот почему:

- Когда я начал преподавать в школе, передо мной открылась бездна нерешенных вопросов, - рассказывает. - Обнаружил, что школа не нацелена на развитие человека. Она этим не занимается! Я стал изучать педагогику от самых азов и заканчивая Сухомлинским.

И представьте - директор маленькой сельской школы в страшные годы перестроечной разрухи, когда учительской зарплаты хватало разве что на хлеб, бросил вызов чуть ли не всей дряхлой системе среднего образования. И добился организации в Ивановском экспериментальной учебной площадки.
ГЛАВНЫЙ УРОК - «ДОБРОТОЛЮБИЕ»

Он разработал серию программ, ввел новые предметы:

С 1-го по 4-й класс - красноречие, каллиграфия.

6 - 7-е классы - старославянский язык в русской культуре.

1 - 11-е классы - эстетический цикл (живопись, музыка, хореография).

Затем Мартышин по методике знаменитого швейцарского педагога Иоганна Песталоцци разработал блок отечествоведения для «расширения горизонта».

- Сначала изучаешь школьный двор, - рассказывает учитель, - затем горизонт расширяешь до деревни, потом до окружающих деревень. Так я разработал программы «Школьный двор», «Моя семья, село, деревня», «Борисоглебский край в прошлом, настоящем и будущем»... Ведь здесь, оказывается, жили достойнейшие люди! По преданиям, и Святогор, и Алеша Попович… Дальше - Ярославская губерния. Ее история, культура, экономика… В 7-м классе народный календарь, фенология. В 8-м - «Мир русской деревни», «Сеятели и хранители» (об агрономах, лесоводах). В 10-м - «Русский народ», его характер… И в конце концов - «Добротолюбие».

- Что?! - не выдержал во мне учитель литературы. - Предмет по изучению добра?!

- Скорее по развитию духовности, изучению Священного Писания… - пожал плечами батюшка. - Вечные истины - не укради, не сквернословь, чти отца и мать.

Все эти необычные предметы изучаются лишь час в неделю, в остальном школа классическая…

Хотя, кого я обманываю. Маленькая, одноэтажная школа размером с просторный сарай - снаружи, а внутри - что-то невероятное.

С утра до вечера здесь живут дети. Лепят из глины игрушки, учатся играть на пианино или скрипке, играют в шахматы, возятся на огороде или в «птичьей столовой». Они в перемены просто бегут играть в мяч на улицу (завидуйте, заточенные безопасностью городские пацаны!). Или всю тематическую неделю ходят в сшитых мамами мундирах Отечественной войны 1812 года и платьях а-ля Наташа Ростова.

- Недавно ездили в Центр управления полетами, - говорит Мартышин. - Дети брали интервью у космонавтов в прямом эфире с орбиты...

А рядом, при школе - кадетский корпус. Самый настоящий, куда и съезжались мальчишки со всей страны, как, вероятно, и бывало в XIX веке. Они сидели на уроках, играли на гитаре, ходили в церковь и учились воевать.

Так инженер детских душ Мартышин воспитывал Настоящих Русских Патриотов…

И съезжались сюда беглецы из городов. По 4 - 5 семей в год.

Детсад уже переполнен - там всего 16 мест. А школа с 50 человек выросла до двух сотен. Полсотни новых домов построились в округе, воспрянуло пустынное Ивановское, засмеялось детскими голосами.
НЕ ВЕРЮ!

Скажут скептики. И правильно сделают. Если бы мне рассказали такую лубочную историю, я бы подумал: «Что-то не так». Не натурально как-то.

Вот и в министерстве образования Ярославской области Ивановскую школу похвалили, но секрет ее успеха объяснили по-своему, с профессиональной точки зрения:

- Понимаете, сельские школы, они всегда очень домашние и семейные, - аккуратно сказала областной министр образования Ирина Лобода. - Они здесь живут, и все рядышком. Особая атмосфера. Безусловно, там талантливые, замечательные ребятишки, душу вкладывают педагоги, часть из которых - сами родители. Это же очень влияет…

Мамы в Ивановском, защищающие школу от скептиков, объясняют это просто - мол, не любят в деревне городских, потому новых поселенцев считают тут «дачниками». Понаехали, мол, живут на пособия по многодетности, да и взяли моду селиться в самых неожиданных и досадных местах (а под них инфраструктуру подлаживай). Для чиновников одна головная боль…

Тем более, оказывается, есть родители, которые школу терпеть не могут. Нашел одну разгневанную маму с очень интересным интернет-воззванием:

«Если хотите после школы идти в училище, то можно и там учиться, - написала она на одном из форумов. - Основной уклон - самодеятельность, балы и посиделки. Больше походит на кружок или воскресную школу. Математика, физика очень слабые, по русскому только один учитель, вторая - бабушка-пенсионерка. Информатику никто толком не знает, зато все поют и выступают. Каждый год устраивают по 4 благотворительных бала с угощениями, на которых рассказывают со слезами о наших защитниках и следом танцуют польку. Зимой заливают каток и катаются на коньках… Еще в школу часто приезжают гости, тогда все дети вместо учебы рассаживаются в коридоре и слушают рассказы. Это и есть целостное духовно-нравственное воспитание, после которого без репетитора сложно куда-то поступить».

Это единственный негативный отзыв, который я нашел. Но если поразмыслить - негативный ли?
НАДО ЛИ ИХ СПАСАТЬ?!

Я, как бывший сельский учитель, только нашел наконец педагогический сельский рай. Я уже размяк от местной идиллии.

Здесь кого ни встретишь - ребенок на руках. Дети тут вокруг. У самих учителей детишек по пять, по шесть.

Местные мамаши говорят - секрет в том, что рожать тут не страшно. Не чувствуют многодетные себя белой вороной. Тут все такие.

- Если в городе родственники скажут: «Боже, очередной?!», то тут радуются: «Ура, очередной!» - смеются они. И поддерживают друг друга изо всех сил.

- Однажды мы выехали на Волгу отдыхать. Семь семей, а значит, около 40 детей, - рассказывает мама шестерых Наталья. - Расположились на берегу. И тут к нам подходят любопытствующие - вы, мол, секта? Мы, дескать, за вами полдня наблюдаем - вы ни разу не поругались (а вокруг обычные семьи много ссорились), матом не говорите, дети играют друг с другом, не шумят, а вы еще и песни поете… Ненормально как-то.

Да, по-видимому. Ненормально.

Мартышин ушел из директоров. А кадетскую школу закрыли.

- Неужели и вас надо спасать?! - затосковал я.

Потому что Мартышин в ответ попросил:

- Нас надо спасать.

Что в итоге?

Кадетская школа, на самом деле, закончилась сама: один из кадетов пожаловался, что их заставляют строем ходить, на кухне работать. Прилетели ОМОН, прокуратура, стали проверять нормы, СанПин... Стало ясно: легче кадетов распустить, чем отбиться от проверяющих.

Одно Мартышина утешает: именно его кадеты не спрятались, а сами пошли на спец операцию. Те 25 человек. Правильно учил, значит.

А потом пришла новая напасть… Впрочем, началась она как царский подарок.
ВСЕ В ГОРОД?

Спикер Совфеда Валентина Матвиенко, узнав о школе, пообещала решить вечную проблему: здание школы ветхое, маленькое, а классы по 27 человек, и спортзал в коридоре… Но в итоге новую школу решили строить в пригороде Ярославля. Формально - в селе (Красный Бор), а по сути - в городе.

Испугались ивановцы. Как так? А их школу тогда прикроют? И разъедется Ивановское. Останутся в нем вместо 200 детей от силы 40?

- Сейчас по всей России идет объединение школ, нерациональное, непроработанное, - говорит Мартышин. - Ради зарплат уборщиц, техперсонала режут по-живому. Надо же понимать, что легче лес пересадить на другое место, чем школу. Школа - тонкий организм, ее беречь надо, как и детей!

Но министр образования Ярославской области через меня успокоила Ивановское: мнение сельских учителей в услышали, реорганизация им не грозит. Никакой оптимизации чудо-школы не будет.
СЧАСТЛИВЫЕ ЛЮДИ

И народ, чувствую, все равно уже не разъедется из Ивановского. Это одна семья, с общими свадьбами, с днями рождениями, с крестинами и... похоронами.

- У меня 19 внуков здесь живут, все рядом, - улыбался в церкви батюшка, построивший этот Китеж-град. - Мы действительно счастливые люди. Но мало кто верит в наше счастье.

Пожимаю плечами. Счастье тут как на ладони.

Читайте на WWW.KP.RU: https://www.kp.ru/daily/27751.5/5142688/