ЗАКАЗАТЬ КНИГУ МОЖНО НА ОЗОНЕ
или в нашей ВК-Лавке:
https://vk.com/market-128219689
И год второй к концу склоняется.
Но так же реют знамена,
И так же буйно издевается
Над нашей мудростью война.
Вслед за её крылатым гением,
Всегда играющим вничью,
С победной музыкой и пением
Войдут войска в столицу. Чью?
И сосчитают ли потопленных
Во время трудных переправ,
Забытых на полях потоптанных,
И громких в летописи слав?
Николай Степанович Гумилёв
Никакой революции в феврале 1917 года не было. Для революции не имелось никаких оснований, кроме пребывания и положения евреев в России. В конце 16-го года Россия была готова к победоносному окончанию Великой войны. Армия хорошо проявила себя в обороне и наступательных операциях, возрастала и крепла авиация, увеличивалось количество новейших боевых кораблей российского флота, при этом строились они на отечественных верфях отечественными инженерами.
Продовольственная безопасность России была гораздо выше, чем у её противников и союзников, хлеба в стране вполне хватало, собственная промышленность давала армии всё необходимое.
Никаких объективных внутренних причин для революции в стране не существовало. Антиправительственная деятельность выражалась в форме заговоров, которые внедрялись в депутатской, аристократической и военной среде. Главным чувством было нетерпение, которое овладело партийными людьми и масонскими кругами. Власть казалась близкой, лакомой, легко достижимой. Афронты, которые депутаты Государственной Думы устраивали императорским премьер-министрам Горемыкину и Штюрмеру, Трепову и Голицыну настраивали врагов России на мажорный лад: вот-вот они вырвут власть из Государевых рук…
И вырвали. В итоге в хорошо воевавшей стране – почти добровольно – был уничтожен традиционный государственный аппарат, поддерживавший порядок, и государство полностью саморазрушилось на пороге большой победы. А мы и через сто с лишним лет обнаруживаем за кулисами трагедии всё новых и новых персонажей...
Конечно, в могилёвской Ставке накануне 1917 года было уже немало предателей во главе с генерал-адъютантом Алексеевым. Но самого Алексеева в Ставке не было, начальник штаба заболел и отправился в Севастополь подлечить почки. Его обязанности с октября 1916 по февраль 1917 года временно исполнял генерал-от-кавалерии Василий Иосифович Гурко. Ставка, возглавляемая Государем, намечала контуры будущей российской победы в Великой войне. На совещании главнокомандующих фронтами было решено в течение зимы беспокоить противника частными наступательными операциями на всех направлениях, а весной нанести решающие удары на Западном и Северном фронтах. Обсуждалась и десантная операция в районе Босфора-Константинополя. Черноморскому флоту было велено быть в готовности к высадке десанта летом 1917 года. Эта уверенность в стойкости и хорошем состоянии армий и флота скрашивала Государю ту чудовищную нагрузку, которую он нёс на своих плечах, начиная с сентября 1915 года. Нравственная высота Императора Николая не была понята многими его сотрудниками, погрязшими в политических интригах…
Фронты Первой мировой войны в начале 1917 года отличались большой протяжённостью и стабильностью. Самым длинным был Восточный, развернувшийся от Балтийского до Чёрного моря. Но и Западный фронт был немалым – от Северного моря до швейцарской границы. «Если бы летом 1914 года, - вспоминал германский фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, - нам сказали, что нашей армии придётся защищать тысячекилометровые фронты одновременно на Западе и на Востоке, что не могло привидеться нам и в самом страшном сне, то Великая война не имела ни одного шанса быть начатой».
По первому впечатлению Русская Императорская Армия в феврале 1917 года выглядела достаточно крепкой. На всех пяти фронтах - Северном, Западном, Юго-Западном, Румынском и Кавказском - зимнее затишье оценивалось как подготовка русской армии к наступлению весной и летом. В апреле наступательную стратегию должен был начать Юго-Западный фронт генерал-адъютанта Брусилова. 11-я армия готовилась овладеть Львовом, 8-я – должна была наступать на Днестре, а 9-я в Карпатах. Все кризисы со снабжением были давным-давно преодолены. Затем Брусилова должны были поддержать фронты под командованием Эверта и Сахарова.
Кроме громадной протяжённости фронтов германскому командованию приходилось учитывать ещё три негативных для них фактора. Первый из них состоял в глубоком упадке австро-венгерских вооружённых сил. Германцам теперь необходимо было находиться в постоянной готовности спасать своими войсками фронт союзника, как против России, так и против Италии. Во-вторых, следовало учитывать увеличение английской армии в десять раз в сравнении с началом Великой войны и качественное улучшение вооружения Русской Императорской Армии. В третьих, немцы уже не могли планировать крупные стратегические операции из-за нехватки у них сил, а для борьбы за инициативу частные операции – даже при выигрыше их – вели германскую армию к пропорционально большим потерям, чем у их могучих противников.
При всех этих минусах необходимо отметить, что армия Германии в начале 1917 года прочно держала фронт, никаких признаков деградации не наблюдалось.
9 января на совещании Верховного Командования канцлер Германии фон Бетман-Гольвег перестал возражать против начала неограниченной подводной войны. «Моя задача, - сказал канцлер, - удержать Америку вне войны. Подводные лодки – это наша последняя карта. Очень серьёзное решение. Но если военные считают, что подводная война совершенно необходима, я не стану препятствовать её началу».
После того как фельдмаршал фон Гинденбург заявил, что дела не могут идти хуже, чем сейчас, эта война должна быть завершена любыми способами и как можно скорее, кайзер Вильгельм Второй колебался недолго. Морской Адмиралштаб получил телеграмму, в которой император отдал приказ начать полной мощью неограниченную подводную войну с 1 февраля 1917 года, представив план операций на утверждение кайзера.
Союзники по Антанте провели свою конференцию в Риме с 4 по 7 января нового 1917 года. В ней впервые в качестве британского премьер-министра принял участие Дэвид Ллойд Джордж. Он считал самым слабым звеном итальянский фронт и предложил поставить итальянской армии несколько сотен тяжёлых орудий. Но оба главнокомандующих – Дуглас Хэйг и Робер Нивель были категорически против. Италия так и не получила крупнокалиберной артиллерии. В целом союзники подчеркнули свою решимость вести войну до полной победы. В Риме фактически впервые была озвучена программа освобождения малых народов Восточной Европы и Балканского полуострова, начертания новых европейских границ, что впоследствии станет основой трагических событий 30-х годов…
На Западном фронте в начале 1917 года положение оставалось без существенных перемен. На предгорьях у Соммы, в Горгонских лесах, в горах Эльзаса на многие километры тянулись хорошо оборудованные, обустроенные траншеи, опутанные рядами колючей проволоки. Прифронтовая полоса с обеих сторон фронта была зоной полного опустошения. Всё было снесено артиллерийским огнём. Десятки снесённых и сожжённых деревень, очень сильно пострадали прифронтовые города – Альбер, Ипр и Аррас, и древний Клермон пережили большие разрушения. Газеты многих стран мира напечатали фотографии повреждённого после германской бомбардировки знаменитого Реймского средневекового собора. В упомянутом Ипре известное в истории мировой архитектуры здание суконщиков с его известной каланчой было очень сильно разрушено. В начале 1917 года англичане и французы готовились к весенне-летней кампании. Германское военное командование, понимая, какие угрозы предстоят им в ближайшем будущем, сочло за благо сократить линию фронта – отвести свои войска за линию «Зигфрида», позицию, которую они начали оборудовать ещё в конце 1916 года. Тем самым был ликвидирован опасный для германской стороны Нуайонский выступ, была выпрямлена линия фронта, а освободившиеся войска использованы для усиления немецкой обороны.
Будущий писатель и философ Эрнст Юнгер начал Великую войну в качестве восторженного добровольца. Из немецкого гимназиста вырос храбрый боец, дерзкий упорный солдат-окопник, ставший офицером в ходе войны, командиром роты, чья жизнь могла оборваться в любой день. И каким-то чудом Эрнст Юнгер не погиб, его война закончилась 14-ю ранениями, в том числе – тремя очень тяжёлыми. Но и пролитая им лично кровь не превратила Юнгера в пацифиста. Для него война – это преображение человека, война обладает жестоким обаянием. В боях на Западном фронте Юнгер был лидером среди офицеров и солдат. Как никто другой, в своих книгах он оставил нам образы Первой мировой. Юнгер написал более полусотни книг, он прожил почти 103 года, до последнего дня в ясном уме и твёрдой памяти. Когда к нам в Питер приезжала замечательный и знаменитый режиссёр и актриса Лени Рифеншталь, я спросил её, была ли она на столетии Юнгера? Рифеншталь ответила, что была, что юбиляр танцевал с женщинами и пил красное вино. Лени и сама прожила 101 год…
Прочность российских фронтов в начале 1917 года подвергалась сомнению, благодаря интригам и искусно распространяемым сплетням в тылу. Партийные людишки всё прочнее опутывали царских генералов. Этот подрывной процесс хорошо известен в истории войн – чем дальше от полей сражений, тем больше деформируются факты, раздуваются слухи, растёт страх. Чем дальше от опасности, тем большие ужасы представляются несведущим людям. Этот кризис неверия умело подпитывается оппозиционными политиками – и вот вместо монолитного единства нации в тяжёлых испытаниях возникает крайний пессимизм перед завтрашним днём. Этим умело пользуются провокаторы.
«Нам в Ставке было известно, - вспоминал адмирал Бубнов, - что Государь выказывал генералу Алексееву пожелание об усилении Петроградского гарнизона войсковыми частями из гвардейского корпуса бывшего на фронте; но как всегда, раз вверив генералу Алексееву верховное оперативное руководство, Государь не считал возможным на своём правильном пожелании настаивать; однако, на этом энергично настаивал командир гвардейского корпуса генерал Безобразов во время одного из своих приездов в Ставку, незадолго до революции.
…Какова же была действительная причина такой непредусмотрительности и необдуманности генерала Алексеева в столь важном вопросе усиления гарнизона столицы?»
Адмирал Бубнов так никогда и не узнал, что укреплять гарнизон столицы верными Государю гвардейскими полками генерал Алексеев не собирался, потому что в эти же февральские дни Михаил Васильевич с другими заговорщиками обсуждал планы устранения Императора!
Какой была аргументация тех, кто в условиях тяжелейшей Мировой войны стремился изменить государственный строй Российской Империи? Самым популярным и часто употребляемым аргументом был псевдопатриотический: гучковы, милюковы, львовы и керенские, оказывается, спасали Россию от прогерманских интриг и предательств, которыми в Царском Селе занималась Императрица Александра Фёдоровна, а Государь будто бы не мог или не хотел этому помешать! Но до сих пор – никто, нигде и никогда, как не старались, - не нашли свидетельств измены Отечеству со стороны Романовых. Временное правительство немедленно после захвата власти учредило Чрезвычайную Комиссию по расследованию преступлений Царского режима. Но как ни старались враги Святой Руси – преступлений не обнаружили, да и самого Царского режима с 1906 года уже не было – Россия была парламентской монархией. Превратить белое в чёрное масонскому Временному правительству не удалось…
Первой наступательной операцией русских войск зимой 1917 года стала Митавская операция в районе Риги. Её проводила 12-я армия Северного фронта. Командующий армией генерал от инфантерии Радко-Дмитриев решил атаковать позиции 8-й германской армии тремя группами. Для полной внезапности удара 12-я армия отказалась от артиллерийской подготовки. На рассвете 5 января одна из групп 12-й армии сумела прорвать немецкую оборону в трёх местах. Эта группа имела успех, но для развития прорыва у неё не было резервов. Германцы, обороняясь, массированно применяли снаряды, начинённые ядовитым газом. Главнокомандующий Северным фронтом генерал Рузский категорически отказал 12-й армии в необходимых для развития прорыва подкреплениях. При 20-градусном морозе участники боя могли вести его не более трёх-четырёх часов. Русское наступление продолжалось до 11 января. Немецкий генерал Эрих Людендорф отметил в мемуарах, что Митавская операция наделала большой переполох в германских штабах, только поспешно стянутыми резервами немцам едва удалось её локализовать. 12-я армия продвинулась вперёд до пяти километров, но овладеть Митавой не смогла. К тому же 17-й Сибирский полк отказался наступать, последовали репрессии, и это было свидетельством будущего неблагополучия русской армии. В целом 12-я армия в Митавской операции подтвердила свою боеспособность, а опыт внезапных атак без артиллерийской подготовки и умелая оперативная маскировка будут использованы на Западном фронте в течение 1917-18 годов.
В Петрограде слухи о тяжёлых потерях в Митавской операции – 14 тысяч раненых и убитых, 8 тысяч пропавших без вести – и мятеж 17-го Сибирского полка ускорили антигосударственные действия думской оппозиции. Пристальным вниманием заговорщиков пользовались железные дороги, созданием беспорядков на транспорте занимались и агенты германской разведки, и оппозиционно настроенные политики.
19 января в Высочайшем Рескрипте новому председателю Совета Министров Николаю Дмитриевичу Голицыну Император обращал его внимание, что первоочередными задачами правительства является преодоление продовольственных затруднений по снабжению как армии, так и населения. Запасы продовольствия у России большие, но их своевременная доставка потребителям выросла в проблему из-за беспорядков на железнодорожном транспорте. Поэтому второй главной задачей нового премьера будет улучшение работы речного и железнодорожного транспорта. Но атмосфера, созданная в стране откровенными её врагами, уже препятствовала нормальной позитивной работе…
Александр Иванович Гучков осенью 1916 года курирует созданную им военную масонскую ложу. В её заседаниях принимали участие генералы Алексеев, Рузский, полковник Крымов и другие. Генералы согласились с мнением Гучкова организовать заточение в монастырь Императрицы, а Царя заставить отречься от престола. В диктаторы тогда ещё намечали генерала Алексеева. Этим планам симпатизировал и генерал Брусилов. Хотя какой из Алексеева диктатор? Видимо, это хорошо понимали заговорщики и тогда, именем Алексеева заманивая в ряды заговорщиков военных, а на роль Суллы у них имелся кто-либо другой… Тогда же возник и «морской план». Заговорщики стремились, заманив Николая Второго и Императрицу на военный корабль, арестовать их и отправить в Англию. 22 февраля 1917 года в кабинете Председателя Государственной Думы Михаила Владимировича Родзянко проходило совещание оппозиционных партий. Были приглашены генерал Николай Рузский и полковник Крымов. На совещании было решено в районе расположения штаба Северного фронта, которым командовал Рузский, то есть в районе Пскова, арестовать Государя, и это должен был сделать Крымов, который намечался в генерал-губернаторы Петрограда. Ясно, что и в Думе, и в военной ложе стремились к одному и тому же: к дворцовому перевороту, этакой дворцовой революции, не понимая, что в дни Великой войны воздух насыщен грозой и никакой переворот не удержится в рамках дворца, а в конце концов ударит прежде всего по головам заговорщиков. Все они – Алексеев и Рузский, Родзянко и Гучков, Милюков и Керенский – не смогли понять, что их будущее находится в руках Государя Николая, что только Царь является гарантом их личной безопасности… И когда уже очень скоро Алексеев будет тайком в солдатской шинели пробираться на Дон, когда генерала Рузского красный бандит Атарбеков станет резать на части и затем живьём зароет в землю, когда Родзянко, Гучков и Милюков потеряют родину, вспомнят ли они свою вину перед ней?
В конце января в Петрограде на межсоюзническую конференцию прибыли делегации стран Антанты. Итальянские наши союзники побывали в музее Зимнего дворца. Эрмитаж произвёл на потомков римлян неизгладимое впечатление. «Осматривал итальянцев и Рембрандта, - записал в дневнике дипломат Марескотти, - только из-за них стоило бы совершить путешествие в Петроград. Особенно сильное впечатление производит «Возвращение блудного сына». Он имеет почти животный вид нищего, перенёсшего голод, жажду и болезни…» Итальянские солдаты в этот период Великой войны выглядели не лучше блудного сына Рембрандта. Они устали, разуверились в конечной победе, плохо снабжались и несли большие потери. В утешение итальянцам можно было привести только один аргумент: положение австро-венгерских солдат было ещё более тяжёлым, но австрийцев теперь подпирали более стойкие и опытные немецкие полки.
Сражение в долине реки Изонцо казалось бесконечным, а в Альпах выпала самая суровая военная зима.
31 января 1917 года посол Германии в Вашингтоне граф фон Бернсторф сообщил американскому правительству, что на следующий день Германия начнёт неограниченную подводную войну. В письме германского посла известному нам «полковнику» Хаузу говорилось: «Моё правительство с радостью отложило бы подводную блокаду, если бы оно могло это сделать. Но это было совершенно невозможно ввиду сделанных приготовлений, которые не могли быть отменены. Моё правительство полагает, что подводная блокада очень скоро покончит с войной. Тем временем моё правительство будет делать всё возможное, чтобы охранить американские интересы, и просит президента продолжать его усилия к достижению мира, а моё правительство откажется от подводной блокады, как только станет очевидным, что усилия президента приведут к миру, приемлемому для Германии». В Соединённых Штатах это решение вызвало хорошо подогретое пропагандой возмущение, и после того как у берегов Сицилии германская субмарина потопила американское пассажирское судно «Хаусстоник» президент Вильсон 3 февраля объявил в конгрессе о разрыве дипломатических отношений с Германией. Германские стратеги не ожидали этого – в своих расчётах возможное вступление Америки в войну ими не предусматривалось.
В Германии насчитывались 111 готовых к боевым походам подводных лодок. Строительство новых субмарин не планировалось, германцы полагали, что и этой стаи подводных кораблей будет достаточно, чтобы нанести Великобритании смертельный удар. Против германских подводников действовало около трёх тысяч боевых и вспомогательных кораблей. Примерно на одну лодку приходилось 27 противоборствующих с ней единиц. Но в начале неограниченной подводной войны первый морской лорд адмирал сэр Джон Джеллико выступил против системы морских конвоев, полагая, что у одиночных транспортных судов шансов скрытно добраться до своих портов больше, чем у тихоходных конвоев. Кроме того, британский адмирал Джеллико не желал распыления своих мощных эскадр ради охранения каких-то пароходов с пшеницей или углём. Адмирал ошибался, и ближайшие месяцы морской войны заставят его более внимательно относиться к нуждам транспортного флота. Уже в феврале 1917 года немецкие подводники добьются впечатляющих успехов, потопив более сотни судов общим водоизмещением 540.000 тонн. И это было только начало неограниченной подводной войны! Случались, конечно, и трагические курьёзы, так, к примеру, германское правительство дало разрешение на безопасный проход восьми голландских судов, возвращавшаяся из боевого похода немецкая подводная лодка У-21 капитан-лейтенанта Херзинга об этом не знала. И Херзинг, как на учениях, 22 февраля потопил шесть голландских пароходов из восьми. Для двух оставшихся на плаву просто не хватило торпед…
Третья военная зима не радовала обывателей ни в России, ни в Германии. Обращаясь к письмам того времени, мемуарам, дневникам, газетам можно представить себе и степень тягот, и способы их преодоления. Но прежде всего стоит сказать, что бытовые трудности в России и в Германии были в значительной степени разные. В Германии главной проблемой был рост цен на продовольствие, кризис продовольственного снабжения, удорожание топлива. Зимой в Германии возник кризис людских ресурсов для армии и призыв 17-летних юнцов станет обязательной реальностью. Генеральный Штаб предложил создать народное ополчение ратников от 15 до 60 лет, но кайзер Вильгельм категорически не согласился с этим.
В России специфика была другой. Театры и рестораны работали с полной нагрузкой. Дороговизна на самые необходимые продукты наблюдалась отчасти в Петрограде и в городах, расположенных в прифронтовых районах. Однако, скажем, в Москве ситуация была благоприятной для жизни, а в губерниях к востоку и к югу от Москвы, на Волге, в Сибири, в Малороссии положение российского обывателя было совершенно несравнимо с трудностями жизни в Германии. К примеру, юные кадеты Орловского кадетского корпуса часто отказывались от вторых блюд в пользу раненых в местных госпиталях. В тяжкий для Отечества период кадеты и юнкера оказались, бесспорно, лучшей частью российского общества.
На южном фланге Восточного фронта Императорский Черноморский флот достиг полного превосходства. Турецкое судоходство в Чёрном море прекратилось. Как отмечал германский военный историк Герман Лорей, «почти ежедневно у анатолийского побережья появлялись русские эскадренные миноносцы и подводные лодки и топили каждое судно, попадавшееся им под руки. Перед Босфором постоянно оказывались новые мины, и ни одного дня нельзя было пропустить без траления».
Судьбы
Выдающийся русский моряк-подводник Михаил Александрович Китицын родился в 1885 году. Участник Цусимского сражения. С 1910 года командир подводных лодок «Судак» и «Тюлень». Отличился в семи боевых походах на Чёрном море в годы Великой войны. Кавалер всех русских орденов с мечами. Один из младших соратников адмирала Колчака. С осени 1918 года начальник Морского училища во Владивостоке. В 1920 году на транспорте «Якут» совершил переход с гардемаринами из Владивостока. Англичане пытались остановить транспорт в Суэцком канале, тогда Китицын пригрозил взорвать его посреди канала… В Севастополь гардемарины пришли за несколько дней до эвакуации Русской армии генерал-лейтенанта барона Петра Николаевича Врангеля из Крыма… В Америке Михаил Александрович работал таксистом, инженером нью-йоркского метро. В годы Второй мировой войны служил в американском флоте. Умер Михаил Александрович Китицын во Флориде в 1960 году.
«Если о нашей боеспособности можно было судить по развитию наших воздушных сил, то дела наши на фронте обстояли блестяще, - вспоминал великий князь Александр Михайлович, - сотни самолётов, управляемых искусными офицерами-лётчиками и вооружённые пулемётами новейшего образца, ожидали только приказа, чтобы вылететь в бой». К несчастью нашему, не боеспособность и высокий дух определяли ближайшее будущее России. Будущее определялось состоянием общества, в котором уже угнездились заговоры – военный, думский и масонский. В последнем ведущую роль играло английское посольство в Петрограде. Священник Сергий Булгаков ещё в сборнике «Вехи» поставил диагноз нашему Отечеству: «Легион бесов вошёл в гигантское тело России и сотрясает его в конвульсиях, мучит и калечит. Только религиозным подвигом, незримым, но великим возможно излечить её, освободить от этого легиона». Религиозный подвиг наши деды и отцы совершили, безчисленное число подвигов, все они в раю, рай небесный переполнен русскими людьми, чья мученическая жизнь в двадцатом веке была подвигом, но сколько же жертв понадобится ещё, чтобы вернуть нам прекрасную и таинственную Россию, Святую Русь…
Русский парадокс эпохи Первой мировой войны состоял в том, что в оппозиции к правительству и Государю и монархическому ладу и устроению власти находились не «низы» - не крестьяне, рабочие и солдаты, а «верхи». И главной задачей «верхов» была пропаганда и соответственная настройка масс. Всё это проделывалось ценой разложения народа, безудержного обмана и самой примитивной и нахальной лжи. Когда же народ превратился под влиянием этой пропаганды в толпу, а потом и в банду, уже было поздно – сами «верхи» оказались отвергнуты интернациональными маргиналами из своих же рядов - большевиками. В итоге русский народ лишился своей элиты, лишился своих святых и святынь, того тонкого слоя путеводителей, который создаётся веками, а уничтожается почти мгновенно. Вот мы и являем сегодня жалкое зрелище – народа без элиты, без святых и святынь…
ХРОНИКА СОБЫТИЙ
*5 января 1917 года в Петрограде открыто движение по новому Дворцовому мосту через Неву. Императорская Россия могла себе позволить в годы тяжелейшей Мировой войны строить такие мосты!
*Военным министром вместо генерала Дмитрия Шуваева назначен генерал Михаил Беляев.
*Германский кайзер Вильгельм Второй отверг требование Верховного Командования армии о формировании народного ополчения, с призывом рекрутов от 15 до 60 лет.
*5 января в Германии учреждена Немецкая рабочая партия. После принятия в её ряды отставного ефрейтора Адольфа Гитлера партия будет называться национал-социалистической рабочей партией.
*Английский авианосец «Бен-Май-Шри», стоявший на якоре у острова Кастеллориццо у южного побережья Турции внезапно был обстрелян хорошо замаскированной турецкой батареей. На корабле возник пожар, и вскоре гидроавианосец затонул.
*13 февраля на Елисейских полях в Париже арестована по подозрению в шпионаже танцовщица Мата Хари.
*Подводная лодка Черноморского флота «Кашалот» в ходе боевого похода с 15 по 24 февраля потопила девять турецких шхун, два буксира, ещё два судна в панике выбросились на берег.
*На стоявшем в ремонте у причальной стенке Франко-русского судостроительного завода крейсере «Аврора» 17 февраля отмечены случаи невыполнения членами экипажа приказов своих командиров.
*27 февраля англо-французская конференция в городе Кале одобрила план предстоящей операции. В период наступления общее руководство армиями союзников передавалось французскому главнокомандующему генералу Роберу Нивелю.
*В феврале в Петрограде гостила делегация рабочих ассоциаций Великобритании. Английская делегация посетила казармы запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка.
Необходимо объяснить нашим читателям, что представлял из себя запасной батальон. Запасные батальоны – численностью до шести тысяч человек – располагались в глубоком тылу, чаще всего в Петрограде. В них проходили воинскую подготовку рекруты, призванные из запаса. Руководили этой подготовкой, как правило, боевые офицеры после ранений и выздоровлений. В то время как лейб-гвардии Волынский или Павловский полки доблестно сражались на фронтах, в запасных батальонах пропаганда социалистов, шпионов, бандитов, развратных девиц и прочих врагов Отечества превращали солдат в дезертиров, не желавших идти на фронт. Государь Император неоднократно обращал внимание генерала Алексеева, начальника штаба Ставки, на это тыловое явление и требовал принять меры. Что можно было сделать? Во-первых, рассредоточить запасные батальоны по всей России, во-вторых, зимой 1917 года перебросить в столицу гвардейский корпус, достаточно спаянный и верный. Ничего этого генерал Алексеев, увлечённый перспективой стать военным министром и Главнокомандующим вместо Государя, не сделал. Постепенно запасные петроградские батальоны превращались в антигосударственные пороховые бочки. Если учесть, что тот же процесс разложения и деградации происходил и с экипажами линкоров, изнывающих в Кронштадте, Ревеле и Гельсингфорсе от безделья, то не удивительно, что Россия вскоре и попала в руки упомянутых выше растленных сообществ…
Внимательный исследователь февральских событий в Петрограде историк Сергей Петрович Мельгунов заметил: «Никому не удастся доказать, что русский народ восстал на Царя и Бога во славу Маркса и интернационала». Захватчики власти в России всячески преувеличивали трудности народной жизни в империи, производя целый ряд провокаций в этом направлении. Например, пресловутое уменьшение доставки хлеба в булочные в течение роковой недели. Но сразу после отречения Государя, буквально на следующий день хлеб в Петрограде появился. Откуда он взялся? Его что – Временное правительство вырастило? И этого хлеба хватило вплоть до захвата власти большевиками. Тут уж не только хлеба не стало…
В феврале 1917 года вагоны с зерном или умышленно задерживались оппозиционерами в окрестностях столицы или загонялись в тупики столичной железной дороги.
В действительности, по мнению того же Сергея Петровича Мельгунова, Россия не находилась на краю пропасти. Наоборот, её военно-промышленное положение стабилизировалось и улучшалось.
Германское командование на Западе вынуждено было заняться сокращением линии фронта и более выгодным, в связи с этим, расположением группировки резервных войск. В Бельгии и Франции в начале 17-го года против 154 германских дивизий стояли 190 англо-французских дивизий. В феврале перед отходом на заранее подготовленную линию Зигфрида немцы начали производить тотальные разрушения в предполье своих будущих позиций. Разрушения производились на глубину около 15 километров. Уничтожались дороги, мосты, населённые пункты и колодцы. Весь февраль перед будущей линией германской обороны гремели мощные взрывы, постепенно превращающие широкую полосу французской земли между Аррасом и Суасоном в пустыню.
Первый генерал-квартирмейстер Полевого Генштаба германской армии Эрих Людендорф, согласно указу кайзера, в равной мере нёс ответственность за руководство операциями вместе с начальником Генштаба фельдмаршалом Гинденбургом. Это необычное в армии двоевластие могло бы серьёзно осложнить руководство германскими войсками, если не учитывать, что оба военачальника одинаково понимали стратегию и тактику Великой войны, были едины во взглядах, дополняли друг друга, а не спорили между собой.
Судьбы
Эрих Людендорф родился в апреле 1865 года. Хорошо знал языки своих основных противников – французский и русский. Великую войну начал обер-квартирмейстером 2-й армии, шедшей на Париж. В августе 1914 водил солдат в атаки, демонстрируя незаурядное умение и храбрость. 7 августа лично принял капитуляцию гарнизона города Люттиха. Затем кайзер назначил Людендорфа начальником штаба 8-й армии на Восточный фронт, где они с фельдмаршалом Гинденбургом и познакомились и где в маневренной войне генерал показал себя ярким стратегом и тактиком. Эрих Людендорф всегда придерживался мнения, что мировая война может закончиться только победой или поражением, не его вина, что победа оказалась не на стороне Германии. Убеждённый монархист, генерал Людендорф тем не менее вместе с Гитлером возглавил так называемый «Пивной путч». После прихода нацистов к власти Эрих Людендорф оказался в изоляции, доживал свои дни в Баварии и умер в декабре 1937 года.
14 февраля в Таврическом дворце открылась очередная сессия Государственной Думы. Во вступительной речи Михаил Родзянко заявил, что думцы приступают к работе с одной мыслью о победоносном конце войны. Но уже через неделю на квартиру председателя Государственной Думы прибыли генералы Алексеев и Рузский и полковник Крымов. Присутствовали и лидеры оппозиционных партий. Речь на этом тайном совещании шла об аресте Государя Императора. Никаких возражений со стороны военных не последовало. Генерал Алексеев прибыл из Севастополя «по пути в Ставку в Могилёв». С изрядным «крюком» в путевом маршруте…
|
