«По существу, польско-русские отношения всегда были соперничеством. В этом соперни­честве мы потеряли не в непосредственной игре с Москвой, а на Украине... В прошлом мы не могли дать восточно-европейским наро­дам ничего, кроме их эксплуатации в наших интересах и нашей колонизации...

Не предлагаем польско-украинской феде­рации, не говоря уже о новом походе на Киев. Однако, образно выражаясь, выиграть у Рос­сии мы можем только на Украине... При соответствующей конъюнктуре мы сможем восстановить наше положение по отношению к России лишь в том случае, если отделяющие Польшу от коренной России народы будут уверены в нашей дружбе и поддержке... если мы сможем эти народы убедить, что Польша может предложить им больше, чем Москва...

О том, будем мы или нет равноценным партнером России, решат не русские, а украи­нцы, белорусы, литовцы, балты...»

Из статьи Ю. Мерошевского в польском парижском журнале “Культура”

* * *

Польша, хорошо познавшая германский “Дранг нах Остен”, в продолжение веков неу­клонно осуществляла собственный “Дранг нах Остен” по отношению к русским и литовским землям. Самым важным этапом на этом пути была уния Польши с Литвой, поведшая к образованию Речи Посполитой. Польское прод­вижение на Восток было возможно ввиду установившегося там удельного порядка и, конечно, татарского ига, бесконечно ослабляв­ших сопротивляемость Руси. Фактически, в отношении государственного устройства, на восток от Речи Посполитой продолжительное время была пустота. Успешно продвигаясь на восток и всесторонне используя осваивае­мые области, Польша стала в ту историческую эпоху державой первого разряда. Она распрост­ранилась “от моря до моря”. Параллельно с колонизацией пришлым из Польши элементом, разными способами, в том числе навязывае­мыми одна за другой “униями”, также и религиозной, осуществлялись полонизация и окатоличивание населения занимаемых земель. Зачастую польское наступление велось под предлогом осуществления польской цивилиза­торской миссии на Востоке.

Однако, так продолжалось лишь до поры, до времени. До того, как во-первых, было свергнуто татарское иго и произошло объеди­нение Руси вокруг Москвы и, во-вторых, пока польский напор не вызвал ожесточенного сопротивления местного населения. Известно, чем все это кончилось. Историческая Польша пала, и притом на потому, что русская полит­ика была направлена на включение в состав России коренных польских земель, ни в каком отношении ей не нужных. Борьба велась за освобождение своих братьев по крови и вере от иноплеменного ига и денационализации.

Польской политической мысли, после паде­ния своего государства, было трудно и даже невозможно расстаться с мечтой о восстано­влении исторической Речи Посполитой, в про­должение веков игравшей первую роль на Вос­токе Европы. Поляки никак не могли отдать себе отчета в том, что им необходимо как то примениться к новому положению, к тому, что по обе стороны населенной ими территории возникли и стали постоянным фактором два мощных государства — Россия и Германия. Совершались отчаянные попытки повернуть колесо истории вспять, Но это приводило только к новым катастрофам и тяжким потерям. И только постепенно в некоторые, но далеко не во все, польские круги начало проникать соз­нание о невозможности восстановления Польши в прошлом виде. Началось выдвижение планов уже не воссоединения с Польшей потерянных ею русских областей, а хотя бы их отрыва от России. В результате Россия была бы отброше­на на Восток и ослаблена, а для Польши открылись бы новые перспективы и возмож­ности, уже как лидера восточно-европейских стран.

Приблизительно такой, хотя и не совсем, политике следовало возрожденное после ре­волюции в России и разгрома Германии в 1918 году польское государство. Не совсем, так как Польша стремилась захватить те области, на­селение которых предполагалось возможным переварить в польском котле. В то же время Польша активно способствовала созданию за счет России новых государств дальше на восток. Так в апреле 1920 года был заключен союз с Петлюрой.

Последний уступил Польше на съедение ряд западных украинских областей, взамен за военную помощь в создании самостийной Украины на Днепре. Что касается Белоруссии, то тут вообще не было с кем договариваться, так как белорусских сепаратистов можно было перечесть по пальцам. Киевский поход, как известно, закончился неудачей. Все же Польше удалось сохранить за собой западные области Украины и Белоруссии, а литовцев поляки выгнали из Вильны без всяких церемоний. После Рижского мира возобновилась политика интенсивного освоения включенных в состав Польши русских областей, с одновременной поддержкой “прометеизма”, т.е. всех возможных самостийников и расчленителей России. В Вар­шаве продолжало “функционировать” союзное правительство украинского “президента” Ле­вицкого, с бюджетом, питаемым за счет польс­кой казны.

Вторая мировая война показала ошибочность всех польских расчетов. Польша, на этот раз вероятно навсегда, потеряла всю Украину, Белоруссию и Литву, да и сама превратилась в советского сателлита. Поляки, однако, по-прежнему лелеют мысль о ведущей роли Пол­ьши в Восточной Европе. Такую возмож­ность они опять видят в случае ослабления будущей национальной России, путем создания пребывающих в сфере польского влияния Украины, Белоруссии и Литвы. Эго позволило бы, по их мнению, “восстановить положение Польши по отношению к России”, и успешно, как они думают, противостоять Германии, по­терявшей в пользу Польши ряд пограничных областей.

Впрочем и сейчас такой подход к разрешению вопроса не является среди поляков единодуш­ным. Польское “правительство за рубежом”, находящееся в Лондоне, настаивает, что Вильна и Львов — польские города и должны быть возвращены Польше. Не так давно в Канаде состоялись организованные Канадским Поль­ским Конгрессом торжества по случаю 58-й годовщины защиты поляками Львова от украинских галицийских войск. Специально приехавший на эти торжества из Лондона видный польский эмигрантский политический деятель Здзислав Сталь без всяких обиняков заявил, что заключенный в Риге мирный до­говор остается в силе, т.е. западные области Украины и Белоруссии следует считать частью Польши. На тех же торжествах другой оратор заявил: “Польская сторона может отказаться в пользу украинцев от претензий на Киев (щедрость как у пана Заглобы из романов Сенкевича), но мы никогда не откажемся от Львова, являющегося бесспорно польским городом...”

* * *

Каждой эмиграции свойственно усиленное биение пульса политической мысли. Эмиграция всегда строит планы будущего своей страны и пропагандирует их как в собственной среде, так и в иностранных кругах, особенно когда те склонны рассмотреть, в какой степени выдвигаемые положения соответствуют их собственным интересам, т.е. заслуживают ли они поддержки… Именно в такой связи следует рассматривать получившее широкую огласку выступление польского парижского журнала “Культура”, опубликовавшего “декларацию” по украинскому вопросу, подписанную глав­нейшими сотрудниками этого журнала и рядом представителей польской эмигрантской обще­ственности. В декларации осуждается “импер­иалистическая политика” царской России, воспринятая Советским Союзом. В декларации содержится требование признания Украины самостоятельным государством, как и предо­ставления независимости другим, населяющим меньшинствам. Русская же оппозиция в стране, как и русская политическая эмиграция, призываются к углублению и укреплению сотрудничества с “бойцами за независимость Украины”.

Как видим, декларация точно соответствует тому направлению польской политической мысли, которое поставило своей задачей расчленение и ослабление России, с тем, чтобы Польша могла стать ее равноценным партнером в определении судеб Восточной Европы. Нельзя питать к полякам особых претензий за пропа­ганду такого рода планов и невозможно ожи­дать от них своего рода мазохизма и требовать, чтобы на первое место они ставили интересы русские, а не польские, т.е. поступали подобно многим русским, заботившимся прежде всего об интересах Польши.

Ограничимся утверждением, что направленная к ослаблению России польская политика, как то было и в 1919-20 гг., глубоко ошибочна и чревата катастрофическими последствии, хотя бы потому, что едва ли независимые Украина, Белоруссия и Литва, если таковые удастся создать, пожелают воевать за польские Вроцлав и Щецин.

Под польской декларацией по украинскому вопросу имеются, однако, подписи, кроме польских, редактора одного зарубежного венге­рского журнала, двух чешских деятелей и... пяти главнейших сотрудников журнала “Конти­нент”, в другом месте “Культуры” названных лучшими представителями русской эмиграции, а именно:     Андрея Амальрика, Владимира Буковского, Наталии Горбаневской, Владимира Максимова и Виктора Некрасова. Занятая этими лицами позиция невольно заставляет вспомнить небезызвестную унтер-офицерскую вдову. Они присоединили свои голоса к заявле­нию недоброжелателей России, преследующих свои собственные специфические и вполне определенные цели, противоречащие пожела­ниям большинства населения тех областей России, судьбы которых они собираются раз­решать. Вообще политическая линия так называемой “третьей волны” эмиграции являе­тся более чем странной. В своем большинстве новейшие эмигранты, как правило, определенно враждебно относятся к исторической России. Зачастую они более враждебны к дореволюци­онной России, чем к СССР. Многие из них предпочитают сохранение в России нынешнего порядка, лишь с придачей коммунизму “человеческого лица”, да еще при условии ее расчленения.

Приходится только сожалеть, что некоторые из новейших эмигрантов, даже их тех, что здраво смотрят на вещи, а в СССР подвергались преследованиям за свои убеждения, попав за рубеж оказываются выдохшимися, приспо­собляются и плывут по подготовленному раз­ными недоброжелателями России течению. Возможно, так происходит. и потому, что возможности вести неугодную определенным иностранным кругам деятельность чрезвычайно ограничены, а уходить в частную жизнь не всем и не всегда дано.

* * *

Польская декларация по украинскому вопросу, в придачу подписанная пятью оказав­шимися в свободном мире диссидентами из СССР, вызвала восторг и возбуждение в украи­нской сепаратистской печати. Украинские сепаратисты лучше кого-либо другого отдают себе отчет в том, что лишь незначительное меньшинство населения Украины желает ее государственной независимости, а подавляющее большинство отделяться от России не хочет. В “Часовом” уже приводились относящиеся к этому вопросу документированные данные, почерпнутые из украинских изданий. В сепа­ратистской газете черным по белому было написано, что “если бы плебисцит состоялся теперь, без всякой подготовки, то кто знает, победил бы русских, малороссов, пассивных и равнодушных национально-сознательный украинский лагерь” (“Свобода” от 21.8.1975). Поэтому самостийникам не понравилась и даже их возмутила затесавшаяся в декла­рации фраза: “Во всяком случае стремимся к созданию положения, в котором украинцы могли бы свободно высказаться, желают ли они независимого государственного существо­вания”. Выходящая в Канаде еженедельная газета “Гомин Украины” (2.7.77) написала, что упом­инание о плебисците “представляет собой дискриминацию по отношению к украинскому народу, вопреки существующим фактам и существующей действительности, так как Украина самоопределилась государственными актами в 1918-19, 1939 и 1941 гг.” Газета не поясняет, что это за акты, но из дальнейшего изложения видно, что, например, под актом 1941 г. подразумевается декларация, оглашенная одним из сепаратистских лидеров Бандерой в в июне указанного года во Львове, после зан­ятия этого города германской армией.

Столь же решительно отвергает возможность плебисцита выходящая в США “Свобода”. В этой газете (26.6.77) заявлено: “Мы непреклонно стоим на позиции, что украинцы уже осуществ­или свое право на самоопределение в 1918-19 гг., высказавшись за полностью суверенную, самостийную, независимую и соборную де­ржаву. Так, теперь, дело идет — после падения советской империи — об автоматическом вос­становлении этого оказавшегося жертвой большевицких насилия и оккупации государ­ства. Мы решительно отвергаем референдум. Во-первых потому, что он унизителен для нас, как великой и сознающей свои права нации. Во-вторых, потому, что если бы после падения СССР власть оказалась в руках какого-нибудь нового центрального правительства в Москве, то можно опасаться всяких “чудес над избира­тельной урной”. После падения СССР власть на Украине должна полностью перейти в руки правительства суверенного Украинского госу­дарства. Это правительство организует дейст­вительно свободные выборы в первое учреди­тельное собрание освобожденного Украинского государства. Это учредительное собрание будет решать о внутреннем устройстве восстановлен­ного Украинского государства и о его связях с теми или иными иностранными государст­вами”.

“Свобода” посчитала необходимым сопрово­дить свои рассуждения по поводу польской декларации по украинскому вопросу приме­чанием, что также в некоторых еврейских кругах проявляется намерение “договориться с украинцами (читай — с сепаратистами)”. Это обстоятельство, вместе с декларацией, о которой шла речь выше, “наводит на мысль, что может быть мы входим в новую эпоху отношений с нашими соседями и естественными союзниками”. По-видимому, в этой же связи, в украинских сепаратистских изданиях стали появляться сообщения о выступлениях недавно покинувшего СССР д-ра Штерна. Последний посещает организуемые сепаратистами собра­ния и при каждом удобном случае делает заяв­ления в поддержку украинского сепаратизма, в определенно враждебном по отношению к России тоне. Подобным образом поступает впрочем и прибывшая в текущем году из СССР, очевидно тоже “лучшая представительн­ица русской эмиграции,” диссидентка Алек­сеева, совместно с д-ром Штерном выступающая на сепаратистских собраниях.

На основании изложенного можно придти к следующим заключениям: Вопрос русско-польских отношений, даже в условиях эмиг­рации, когда все ограничивается выражением пожеланий и декларациями, не находит удо­влетворяющего обе стороны разрешения. Невозможно говорить о подлинном сближении и соглашении, пока польская сторона основой приемлемого для себя будущего, как то было и в решающие 1919-20 годы при Пилсудском, считает расчленение и ослабление России. Поляки, по нашему убеждению ошибочно, но определенно считают, что независимые Украи­на, Белоруссия и Литва в большей степени, чем мощная Россия, могут обеспечить безопа­сность Польши перед лицом германской угрозы.

Украинские сепаратисты, отдавая себе отчет в зыбкости своих позиций на родине, решите­льно отвергают возможность референдума. Они понимают, что свои самостийные планы они могут осуществить лишь при иностранной вооруженной поддержке. Так было в 1918 году, когда в условиях германской оккупации Скоропадский был провозглашен гетманом, или позже в 1920 году, когда состоялся польский поход на Киев. Притом, в обоих случаях воз­можность образования Украинского государс­тва была обусловлена революционным хаосом в России.

Так называемая “третья волна” эмиграции из СССР в основном является скорее не рус­ской, а антирусской. Интересы России - не ее интересы. Прибывающие из СССР эмигранты, по крайней мере те, кто агрессивно начинают провозглашать свои взгляды, либо настроены антирусски, либо вольно или невольно включа­ются в “акцию”, направленную против восста­новления национального Российского госуда­рства.

В. Бовдзей