Во-вторых, в январе 1954 года началось проектирование, а 26 августа вышло постановление правительства о разработке ракеты Р-11М — носителя ядерного заряда РДС-4. Это почти сразу превратило не очень послушную и дорогую игрушку в оружие, способное кардинально изменить расстановку сил на западных границах сначала СССР, а затем и всего Варшавского договора.

И в-третьих, 26 января вышло совместное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О проведении проектно-экспериментальных работ по вооружению подводных лодок баллистическими ракетами дальнего действия и разработке на базе этих работ технического проекта большой подводной лодки с реактивным вооружением». 11 февраля началась разработка ракеты Р-11ФМ, и уже через полгода, 16 сентября в Белом море был выполнен первый в мире успешный запуск баллистической ракеты с подводной лодки.

Р-11 в резерве Верховного главнокомандования

Как это было принято в советских вооруженных силах, формирование первых подразделений, которым предстояло принять на вооружение новую ракетную систему, начало незадолго до окончания испытаний Р-11. В мае 1955 года согласно директиве начальника Генерального штаба Советской Армии № 3/464128, 233 инженерная бригада — бывшая артиллерийская бригада большой мощности Воронежского военного округа — изменила штатный состав. В ней были сформированы три отдельных дивизиона, каждый из которых получил свой собственный номер и свое собственное боевое знамя, став самостоятельной воинской частью.

Так был сформирован традиционный в дальнейшем штат инженерных (позднее — ракетных) бригад резерва Верховного главнокомандования. В каждую бригаду входили, как правило, по три — иногда, в виде исключения, два или четыре — отдельных инженерных, позднее ракетных, дивизиона. А в составе каждого отдельного дивизиона были три стартовые батареи, батарея управления, техническая и парковая батарея, а кроме них, и другие подразделения, обеспечивавшие деятельность части.

На практике такая организация службы оказалась чрезвычайно громоздкой и неудобной, хотя выяснилось это не сразу. 27 июня 1956 года одна из батарей 233 инженерной бригады выполнила на государственном полигоне в Капустином Яру первый в истории части выстрел новой ракетой Р-11. Спустя год с небольшим, в сентябре 1957 года 15-й отдельный инженерный дивизион 233-й бригады во время учений, являвшихся частью учебной армейской наступательной операции, произвел пуск девяти ракет, стоящих у него на вооружении. Именно в ходе этих учений и стало понятно, что в полном составе, со всей системой обслуживающей техники, дивизион становится неповоротливым и плохо управляемым. В конченом счете эту проблему решили за счет того, что технические и парковые батареи из состава дивизиона убрали, оставив только инженерно-ракетный взвод, а основную часть обслуживающих функций взяли на себя соответствующие подразделения бригады.

Отчасти проблемы чрезвычайной громоздкости ракетных дивизионов, вооруженных ракетами Р-11, решило и появление новой модификации — Р-11М, получившей, помимо традиционного автопарка с транспортировщиками, установщиками и прочими машинами обслуживания и самоходное гусеничное шасси. Эта установка проектировалась на базе тяжелой самоходной артиллерийской установки ИСУ-152 одновременно с разработкой самой Р-11М, в 1955-56 годах. Разработку вели инженеры и конструкторы Кировского завода, КБ которого в дальнейшем создало еще не один тип подобной техники (в частности, именно на Кировском заводе разрабатывали самоходную пусковую установку для единственной в истории ОКБ-1 твердотопливной ракеты РТ-15: подробнее об этом читайте в материале «РТ-15: история создания первой самоходной баллистической ракеты СССР»). В итоге удалось сократить число машин в каждом отдельном дивизионе втрое: если в первых вариантах штатного расписания общее число автомобилей дивизиона достигало 152, то с самоходными пусковыми установками, каждая из которых заменяла сразу несколько специализированных машин, их число сократилось до полусотни.

И ракеты Р-11 на автомобильных транспортировочных тележках, и предназначенные для использования с ядерными боеголовками Р-11М на самоходных шасси не раз с гордостью демонстрировались москвичам и иностранным гостям на парадах в столице. Впервые «одиннадцатые» провезли по Красной площади 7 ноября 1957 года — в варианте Р-11М, и с тех пор до самого снятия с вооружения они оставались непременными участниками московских парадов и в мае, и в ноябре. Кстати, участвовали в парадах и «флотские» ракеты Р-11ФМ — с полным правом, как первые в стране баллистические ракеты, вставшие на вооружение подводных лодок.

«Одиннадцатая» идет на флотскую службу

«С появлением ракеты Р-11 на высококипящих компонентах, рассчитанной на подвижный старт, появилась практическая возможность разработки модификации баллистической ракеты дальнего действия, стартующей с подводной лодки, — пишет в своей книге «Ракеты и люди» Борис Черток. — К новому виду оружия моряки, по сравнению с сухопутными военачальниками, относились с большим энтузиазмом. Я уже писал о том, какой скептицизм высказывался многими боевыми генералами при сравнении эффективности обычных вооружений и ракет. Моряки оказались значительно более дальновидными. Они предлагали создать новый класс кораблей — подводные корабли-ракетоносцы, обладающие уникальными свойствами. Подводная лодка, вооруженная торпедами, предназначалась для нанесения ударов только по кораблям противника. Подводная лодка, вооруженная баллистическими ракетами, становилась способной поражать с моря наземные цели, удаленные от нее на тысячи километров, оставаясь неуязвимой.

Королев любил разрабатывать новые идеи и требовал такой же любви к новому от своих сподвижников. Но в таком необычном начинании прежде всего были нужны сильные союзники среди «судаков» — судостроителей.

Союзником Королева оказался главный конструктор ЦКБ-16 Николай Никитович Исанин. Это был опытный корабел, который начал заниматься подводными лодками, пройдя школу строительства тяжелых крейсеров и линейных кораблей. Во время войны он занимался самым тогда популярным видом судов — торпедными катерами. Главным конструктором дизельных подводных лодок Исанин стал всего за два года до встречи с Королевым. Он смело взялся за переделку своего проекта «611» под ракетоносец».

Как военным корабелам было понятно, что простой модернизацией невозможно приспособить подлодку для стрельбы ракетами, так и ракетчикам было понятно, что нельзя просто взять и впихнуть Р-11 в подлодку — нужно ее дорабатывать. Именно этим и пришлось заняться, создавая модификацию Р-11ФМ. И эту задачу Сергей Королев, несмотря на то, что ему, наверное, и самому хотелось бы заняться ею, переложил на плечи человека, в котором был уверен — Виктора Макеева. Не случайно между решениями о начале разработки Р-11ФМ и назначением Макеева на пост генерального конструктора СКБ-386 прошло всего пару месяцев. И то это время понадобилось прежде всего на то, чтобы определить местом доработки и производства новой ракеты СКБ-385 и его базу-завод в Златоусте. А еще на то, чтобы по настоянию нового генерального заложить и начать строительство новой базы — в расположенном неподалеку городе Миассе, уже прославившемся к тому времени своими тяжелыми грузовиками «Урал».

Однако строительство нового завода, которое, по замыслу Виктора Макеева, должно было сопровождаться и строительством городка для его работников — дело не одного года. Поэтому первые серии Р-11ФМ, после того как в том же 1955 году техническую документацию на них передали СКБ-385, делались в Златоусте. И оттуда они отправлялись на испытания на полигон Капустин Яр, где в течение мая-июля 1955-го велись запуски Р-11ФМ с уникального качающегося стенда СМ-49, позволявшего моделировать качку, соответствующую 4-балльному волнению на море.

Но каким бы хорошим ни был качающийся стенд, непременным этапом испытаний должны были стать натурные пуски с настоящей подводной лодки. Тем более, что с октября 1954 года одна из новых торпедных подводных лодок проекта 611 — Б-67, зачисленная в списки кораблей ВМФ 10 мая 1952 года и строившаяся в Ленинграде, уже встала к достроечной стенке завода №402 в Молотовске (нынешнем Северодвинске) под переоборудование по проекту В-611. Буква «В» в этом шифре означала «Волна»: под таким названием фигурировала тема по разработке ракетного оружия для подлодок.

«Королеву хотелось, чтобы лодку хоть чуть-чуть покачало»

О том, что с технической точки зрения представлял собой первый подводный ракетный комплекс ВМФ СССР, можно прочитать в материале «Ракетный комплекс Д-1 с баллистической ракетой Р-11ФМ» . Мы же дадим слово очевидцу и участнику подготовки и первого в мире пуска баллистической ракеты с подводной лодки — первому командиру Б-67, в то время капитану второго ранга Федору Козлову.

До назначения в феврале 1954 года командиром торпедной подводной лодки Б-67 проекта 611 капитан второго ранга Федор Козлов успел пройти серьезную флотскую школу. Родившийся в 1922 году, он начал службу на Северном флоте в 1943-ем, в подплаве, и за годы войны успел совершить восемь боевых походов. Первую «свою» торпедную лодку Козлов получил в 1951 году, когда ему было всего 29 лет, а следующей стала первая в его жизни и во всем советском флоте ракетная. В одном из своих последних интервью, данном газете «Красная звезда», Федор Козлов так вспоминал о событиях, сделавших его командиром первой в стране подлодки-ракетоносца:
«Поначалу экипаж недоумевал, почему в четвертом отсеке вместо выгруженной второй группы аккумуляторных батарей стали устанавливать две шахты. Мне даже толком ничего не объяснили. Я находился в отпуске, когда 10 мая 1955 г. вызвали в Москву к адмиралу Владимирскому. Лев Анатольевич тогда временно исполнял обязанности заместителя главкома ВМФ по кораблестроению и вооружению. А накануне этой беседы мне в Главном штабе ВМФ сообщили, что Б-67 переоборудуется для проведения испытаний ракетного оружия. Предварительно я, а потом еще и 12 матросов и старшин во главе с командиром БЧ-2-3 (минно-торпедная боевая часть) старшим лейтенантом Семеном Бондиным командировались на полигон Капустин Яр для подготовки ракетного боевого расчета.
<…>
Строители торопили: «Федор Иванович, поднимай флаг!». Каждый день это слышал. Но пока мои офицеры не доложили об устранении недостатков, корабль мы не приняли. За две недели провели заводские испытания. Дело упрощалось тем, что значительную часть корабля модернизация не затронула. А экипаж, как я уже говорил, был уже сплаван.
<…>

Готовую ракету нам доставили именно с технической позиции полигона (морской полигон Ненокса, созданный специально для испытаний баллистических ракет морского базирования в 1954 году. — Прим. авт.). Все делалось ночью, избегали «лишних глаз». Погрузку производили обыкновенным портальным краном. Очень трудная работа. Светили только прожекторы крана. Происходило это в ночь с 14 на 15 сентября».

После погрузки ракеты на подводную лодку прошли еще сутки, прежде чем Б-67 с необыкновенно широкой для лодок проекта 611 рубкой вышла в море на первый настоящий запуск ракеты. Вспоминает Федор Козлов:

«Погода стояла хорошая. Полный штиль, как говорится. А Королеву хотелось, чтобы лодку хоть чуть-чуть покачало. Наконец-то после обеда поднялся ветер. Район стрельб располагался недалеко от берега, у поселка Ненокса. Решили: успеем! На корабль сразу же прибыли председатель госкомиссии Николай Исанин (судостроитель, автор проекта В-611) и Королев, а также специалисты промышленности и офицеры морского полигона. Выходим в море. Когда лодка уже легла на боевой курс, подошел катер, и на борт поднялся адмирал Владимирский.

Предстартовая подготовка ракеты началась за час до подхода к точке пуска. Подняты перископы. У командирского — Королев, с которым к тому времени у нас сложились довольно доверительные отношения, а сам смотрю в зенитный. Вместе с нами в боевой рубке и адмирал Владимирский. И вот в стартовое положение поднимается пусковой стол вместе с ракетой. Объявляется 30-минутная готовность. Я, Королев и его заместитель Владилен Финогеев надеваем шлемофоны для связи со специалистами, готовящими старт. Команды по этой связи давал Королев, я дублировал их по трансляции для экипажа, а включавшую старт кнопку «Бортпитание» нажимал Финогеев. А итог таков: Белое море, 17 часов 32 минуты 16 сентября 1955 года — ракета успешно стартовала. По просьбе адмирала Владимирского уступаю ему место у перископа, он наблюдает за полетом ракеты. А я и Сергей Павлович после старта поднимаемся на мостик. Что помню? У Королева пот градом со лба катился. Впрочем, когда мы осматривали после старта пусковой стол и шахту, он то же самое говорил и про меня. И мои глаза соль от пота ела».

Scud: первый, но далеко не последний

А вот как вспоминал о своем участии в одном из последующих пусков ракеты Р-11ФМ с подводной лодки Б-67 академик Борис Черток: «Лодка отошла от пирса рано утром, и вскоре последовала команда на погружение. Меня, конечно, все интересовало, ибо то, что творится внутри лодки при погружении и в подводном плавании, представлял себе только из литературы. Королев был на лодке уже «своим». Он сразу пошел в боевую рубку, где изучал технику управления лодкой, и смотрел в перископ. Он не забыл нас предупредить: «Будете лазать по кораблю — не разбейте голову». Несмотря на предупреждение, я не раз стукался о всякие не к месту выступающие детали механизмов и ругал проектантов за малый диаметр люков, которые отделяли отсеки друг от друга.

Все оборудование для подготовки управления пуском размещалось в специальном «ракетном» отсеке. Он был очень тесно уставлен пультами и шкафами с электроникой в морском исполнении. Перед пуском в этом отсеке должны находиться на боевых постах шесть человек. Совсем рядом располагаются «прочные» ракетные шахты. Когда лодка всплывет и откроются крышки шахт, людей от холодного моря будет отделять только металл этих шахт.

Перебираться в другие отсеки после боевой тревоги нельзя. Все проходные люки задраиваются. Боевой расчет ракетного отсека ведает всей подготовкой, а сам пуск производится из центрального поста лодки.

Через четыре часа похода, когда начало казаться, что мы в подводной тесноте всем мешаем и надоели своими вопросами, последовала команда на всплытие.

Королев, отыскав меня и Финогеева в торпедном отсеке, сказал, что сейчас мы все трое должны находиться у шахты, из которой последует подъем и пуск ракеты.

Зачем ему потребовалась демонстрация такой храбрости? Случись что с ракетой, пока она еще в шахте или даже на верхнем срезе, — нам безусловная «хана». Почему командир лодки разрешил Королеву сидеть у шахты во время пуска, я до сих пор не понимаю. Случись беда — командиру головы не сносить. Правда, впоследствии один подводник сказал: «Случись что, не с кого было бы и спросить».

По тридцатиминутной готовности по отсекам лодки прошла команда командира — «Боевая тревога» и для верности еще сигнал морского ревуна… Обмениваясь короткими фразами, мы трое неудобно сидели, прижавшись к холодному металлу шахты. Королев явно хотел «подать» себя и свою технику: смотрите, мол, как мы верим в надежность своих ракет.
В шахте скребло и громыхало при работе «рогов и копыт» на подъем (ракета Р-11ФМ запускалась в надводном положении со стартового стола, который поднимался из шахты наружу. — Прим. авт.). Мы напряглись в ожидании запуска двигателя. Я ожидал, что здесь рев двигателя, струя пламени от которого устремлялась в шахту, даже на нас произведет устрашающее впечатление. Однако старт прошел на удивление тихо.
Все обошлось! Люки открылись, появился радостный командир, поздравляя с удачным пуском. С места падения уже доложили. Теперь уточняют координаты. Телеметрические станции вели прием. По предварительным данным, полет прошел нормально.

Это был восьмой или девятый пуск Р-11 ФМ с этой первой ракетной подводной лодки. После пуска напряжение у всех сразу спало. Финогеев, не впервые участвовавший в пусках с этой лодки, широко улыбаясь, спросил меня: «Ну как, отпустило?». «Да, — ответил я, — это, конечно, не из бетонного бункера пускать».

Всего в составе первой в истории отечественного флота группировки подводных ракетоносцев было пять лодок проекта 611АВ, вооруженных ракетами Р-11ФМ. На суше ракетами Р-11 различных модификаций были вооружены в общей сложности одиннадцать ракетных бригад, из них восемь бригад имели на вооружение комплексы с самоходными пусковыми установками.

Кроме Советского Союза, на вооружение ракеты Р-11М приняли еще шесть стран Варшавского договора: Болгария (три ракетные бригады), Венгрия (одна ракетная бригада), ГДР (две ракетные бригады), Польша (четыре ракетные бригады), Румыния (две ракетные бригады) и Чехословакия (три ракетные бригады). Свои варианты ракеты Р-11 выпускали по полученным из СССР чертежам и документам в Китае, и некоторое количество комплексов на основе Р-11 получила КНДР.

На службе в большинстве стран эти ракеты оставались недолго: в Советском Союзе их сняли с вооружения к концу 1960-х, в других странах они, в большинстве своем, оставались в строю до начала 1970-х. Причиной тому стали не недостатки самой Р-11 и ее модификаций, а появление ее наследника — ракетного комплекса «Эльбрус» с ракетой Р-17, ставшей фактически глубокой модернизацией своей предшественницы. Ведь работы над модернизированной ракетой Р-11МУ начались еще весной 1957 года и прекратились год спустя только потому, что было принято решение разрабатывать на этой же основе ракету Р-17. Но западные военные наблюдатели не случайно дали и той, и другой одно и то же имя Scud, под которым «одиннадцатая» и ее наследники и вошли в историю.