Сербского добровольца Деяна Берича, позывной Деки, хорошо знают и любят в сражающемся Донбассе. Он известен и детям Донбасса, которым помогал продуктами и подарками в рамках гуманитарной миссии, и взрослым – как символ героизма и стойкости.

Ополченцы уважают Деки, надежного, честного товарища и бойца с уникальным опытом. За плечами Деки – самые опасные, знаковые и горячие точки – оборона Севастополя, Славянск, Мариновка, Саур-Могила, Дебальцево, Донецкий аэропорт, Марьинка. Три ранения. Ежедневные боевые выходы. Сложнейшие задания. Важнейшие цели. Деки - снайпер подразделения спецназа армии ДНР, работавший на выявлении и подавлении огневых точек иностранных наемников, устроивших из донецких городов и сел полигон для отработки своих навыков.

 

- Война в Сербии забрала многих моих друзей, за 78 дней агрессии НАТО погибло более пяти тысяч сербов – и мирных людей, и военных. Война - это когда ты честно воюешь против кого-то, но когда интервенты бросают бомбы за 10 километров, то это подлая бойня. Наши города стирали в пыль с воздуха, дистанционно, безжалостно, бесчестно. Но Сербская армия все равно была сильна и готова стоять за Родину до последнего солдата. Но нас предали, Милошевич подписал капитуляцию, а надо было биться до конца. Я тогда считал и сейчас думаю, что лучше бы мы сражались, терпели лишения, погибали, но потом выиграли бы эту войну и остальные жили бы нормально. Может, это звучит резко и сурово, зато правда».

Так начиналось мое интервью с легендарным бойцом Деяном Беричем в первый год войны. Теперь третий год войны назван «минским перемирием», и оно продолжает уносить жизни людей, вспыхивая то очагами, то масштабными обстрелами в разных городах и поселках. Высокие Договаривающиеся Стороны обсуждают полицейские миссии и их вооружение, варианты примирения, ищут форматы прекращения огня, ведут торговлю и процесс обмена мнениями. Метод односторонних уступок продолжает оставаться приоритетным. И судьба Донбасса пока остается неизменной: терпеть и бороться, стоять насмерть, чтобы избежать горькой участи побежденных. В этом нам помогали наши братья из разных стран. Одни остались. Другие, по разным причинам, вынуждены были уехать. Это интервью с Деки накануне его отъезда из Донбасса вышло откровенным. «Я прошу тебя, напиши без цензуры», попросил меня на прощание Деян. Таким оно и получилось.

 

- С чем связано твое решение уехать из Донбасса после двух лет войны?

- Я должен уехать, чтобы поправить здоровье, вылечиться. Раньше я был несколько раз ранен и контужен, но всегда сбегал из больницы, потому что не мог оставить ребят. «Как они будут воевать без меня?», думал я. Когда все причины, и личные, и в плане состояния здоровья, совпали, я понял, что пришло время строить жизнь заново.

 

- Ты исключаешь возможности возвращения сюда?

- У нас в Сербии есть поговорка: никогда не говори никогда. На 99% я уверен, что возвращаюсь в мирную жизнь, и только 1%, что вернусь.

 

- А у нас война скоро закончится?

- Нет, она будет продолжаться еще долго. Думаю, что я достаточно сделал здесь. После меня осталось много хороших бойцов. Пока не собрался уезжать, не знал, какая большая поддержка у меня здесь. Я собираюсь всему миру рассказать, что тут происходит, как украинцы убивают людей, обстреливают города, проводят геноцид – и это тоже будет поддержка Донбассу. Она может быть не только военная.

 

- Ты уезжаешь, а как же планы создать снайперскую школу, подготовить смену?

- Смена есть. Остается наш полк специального назначения, он и дальше будет работать. У нас есть хорошие снайперы, которые выходили на передовую, многих я обучал лично. Я доставил много проблем противнику, но сейчас у украинцев будет этих проблем в десятки раз больше. Потому что мы обучили снайперов и у нас в полку, и в других подразделениях. Мы их и обучали, и сохраняли. Сейчас у ВСУ и нацбатальонов тоже появилось очень много снайперов, особенно в последние дни. Их просто целая куча сидит в авдеевской промзоне. Однако укропам будет намного хуже: хотя я уезжаю, но включатся в работу наши снайперы, ведь была подготовлена достойная смена.

 

- А мастерство украинских снайперов намного выросло по сравнению с первым годом войны?

- Да, намного.

 

- Потому что их обучали инструкторы-иностранцы?

- Да. Но, с другой стороны, с ними сейчас воевать проще, потому что у них НАТОвская тактика. Те, кто прошел НАТОвскую школу, воюют одинаково, только так, как их учили, схематично и стереотипно.

Наши снайперские отряды всегда заходят на промку, когда противник выходит на «охоту». Недавно тоже отправили группу, которая сняла первую волну, что там была. После этого нас хорошо обстреляли артиллерией, а когда немного утихло, я зашел на позиции. Поднялся на третий этаж, думал вычислить их с тепловизором. Но у них оборудование очень хорошее, поэтому они тоже легко определяют наше расположение. И начали стрелять по моей позиции. Попали в меня. Я два года воевал без бронежилета, а вчера было какое-то предчувствие, вот и надел. Попало прямо в живот. Почувствовал удар, дыхание сразу сбилось. Через два часа пришел в себя. И снова мы бились с ними. А когда все укровские снайперы, что засели там, оказались уничтожены, нас опять накрыли артиллерией. Я думаю, что вся украинская артиллерия, что была там, била по нам. А потом наступила полная тишина.

 

- А что вообще такое НАТОвская школа снайперов?

- Это отличная школа. Но это школа. Они действуют очень четко, но и мы хорошо знаем, как они действуют в различных ситуациях. Поэтому тщательно изучаем их тактику. Снайпер должен учиться всю жизнь. Он должен изучать школу своего врага, его привычки, особенности, что он думает, как он думает. Когда снайпер скажет, что он самый лучший – он мертв.

Отнюдь не всегда снайпер специально старается ранить в конечность, чтобы потом убить тех, кто придет спасать товарища. Сильный и опытный снайпер старается убить с первой пули. Если ты кого-то ранишь и ждешь тех, кто придет его спасать, тебя накроют мощным обстрелом.

 

- А у тебя были достойные противники в снайперских дуэлях?

- Да, конечно. Это снайпер, который попал в меня. Он стрелял из винчестера 308 калибра с пулями дум-дум, которые запрещены Женевской конвенцией. В меня он попал именно такой пулей, но на мне был отличный бронежилет. Меня отбросило на два метра. Но это и хорошо, что была такая пуля, - она не пробойная. Такая пуля входит в тело, раскрывается и движется. Но мой бронежилет ей повредить не удалось.

Еще один угрожал мне и вызывал на дуэль. Он украинец из Мариуполя. Вызывал на дуэль один на один. Но обманул, пришел не сам, их было семеро. Повоевали хорошо, всё его прикрытие там осталось лежать. Потом начала крыть украинская артиллерия. Тогда я получил серьезную контузию. Это было месяц назад под Докучаевском. Когда украинец узнал, что я скоро уезжаю, но еще буду на промке, то сказал, что я не уеду отсюда живым. Надо было обезвредить его. Я должен был сделать это, иначе бы он погубил очень много наших бойцов.

 

- Все, кто узнал, что ты уезжаешь, были расстроены. Ведь ты – символ добровольческого движения Донбасса, самый известный воин-интернационалист, который сражался с самых первых дней.

- Я полностью закончил с войной. Остались опытные люди, которые смогут вести контрснайперскую работу не хуже меня. Они спецназовцы, снайперы, живут этим, и они лучше меня говорят по-русски. Я могу на передовой что-то указать, помочь. Но не вижу себя инструктором, это не моё.

У меня есть намерение написать книгу. Это будет документальная книга. Я расскажу о дороге на Донбасс, как я попал в Севастополь, с кем встречался на пути. Разные замечательные люди расскажут о своем видении причин войны. Они сами напишут. Это будет книга конкретных людей о конкретных событиях. К сожалению, уже многих из них нет в живых. Хотелось бы избежать в книге политических рассуждений.

 

- Что ты оставляешь здесь нерешенным, невыполненным?

- Хотел бы спросить у министра обороны ДНР, почему он не подписал ни один мой приказ о награждении? Ни один. Если ко мне такое отношение, значит, я здесь не нужен?

Я никогда – никогда! – ничего не просил у ДНР. Вы знаете, что я не могу поехать в Сербию – меня сразу арестуют. У меня нет русского гражданства. Один человек из Абхазии обещал мне помочь получить абхазское гражданство. Для этого мне нужна была характеристика и приказы на награды. Министр обороны ДНР «Царь» отказался подписать эти бумаги. Это его право. Меня обидело то, что он спросил меня: "А знаешь ли ты, что надо совершить, чтобы получить Крест?". И дал мне бумагу, где написано, за что дают такую награду. Получается, я не достоин этой награды. А его секретарша из приемной или уполномоченная Дарья Морозова, которые никогда не видели передовой, носят Крест. Крест дают за боевые заслуги. У них есть именно боевые заслуги? Они воевали? Это очень стыдно. Или им всем не стыдно? 

Еще пример. Когда мы штурмовали Мариновку, нас было 680 человек. Сейчас в живых осталось человек 70 – 80. И когда я встречаю своих боевых товарищей, которые были на Саур-Могиле, честно и мужественно сражались там, но которых не наградили медалью «За Саур-Могилу», я понимаю, что им не хватило награды. А наград было – 3000. Всем достались медали, но только не тем, кто действительно стоял на Саур-Могиле и штурмовал Мариновку. И это неправильно. Горько и печально, что награды себе повесили все, кто этого хотел. А те, кто действительно воевал и заслужил, не удостоились ничего. Даже доброго слова, понимания и человеческого отношения.

 

- Тебя вызывали в Министерство обороны, спрашивали, почему ты уезжаешь?

- Нет, никогда. У меня нет даже паспорта ДНР.

 

- У тебя осталась обида на то, что местные чиновники не ценят подвиг солдат?

- Я не обижен. Я уйду, и через два месяца многие меня забудут, кроме близких товарищей. Шел сюда без всяких ожиданий. Но получил много – уважение народа. Уважение бойцов. Это самое важное. Когда приходишь с дружеским визитом во многие подразделения, и когда тебя встречают с уважением, - это для меня самое ценное в жизни. Мне говорят, что ты, дескать, зря потратил здесь здоровье. Но мне не жалко. Я не зря был тут, защищал Донбасс, потому что встретил самых верных товарищей, много замечательных людей. Эта война очень много дала мне, больше, чем я потратил своего здоровья. Здесь я встретил любовь всей своей жизни.

 

- А как ты относишься к идее вооруженной миссии ОБСЕ?

- Это ошибка. Большая ошибка. Это будет конец Донбасса. Если сюда под любым предлогом заведут полицейскую миссию – это конец Донбассу.

 

- То есть все идет к тому, что проект "Донбасс" "сольют"?

- Нет. Я не считаю так. Это Порошенко хочет полицейскую миссию.

 

- Но российские представители вроде бы согласилась с ним?

- Нет, это разные вещи. Если группа ОБСЕ, что сейчас находится здесь, получит пистолеты, это ничего не меняет. Но если ООН направит сюда свою армию - это конец. Но Россия на это не согласится никогда. Я уверен. Если мы проиграем войну здесь, она тотчас придет в Россию. Если НАТО перейдет границу Украины, это все равно, что оно перейдет границу России. Думаю, что у России достаточно ума не допустить этого. Если бы Россия хотела "слить" республики, она бы сделала подобное очень легко – просто прекратив поставки продовольствия.

 

- Говорят, что на промке воевали иностранные наемники, которые использовали крупнокалиберное вооружение. Они могут возвратиться?

- Хорошо сказала: воеваЛИ. Они не возвратятся. Их уже нет.

 

- Откуда они были?

- Последние были из Норвегии. Перед ними были из Финляндии. Много наемников из Польши. Много грузин. Они очень хорошие бойцы, но это не помешало нам навсегда отправить их домой. Они тоже больше никогда не приедут сюда.

 

- Применяют ли вражеские снайперы новое оружие, новые методы ведения огня?

- Уже месяцев восемь, как у них полностью НАТОвская система, тактические приемы, например: клещи, «блохи и собака».

«Блохи и собака» – это постоянные мелкие «укусы» в одно и то же место. Они ставят, например, миномет и в течение месяца обстреливают из него одно место. В первый день погиб мирный житель – это трагедия. Вторая жертва – это тоже трагедия. Но постепенно к жертвам привыкают, они становятся обыденными. Что делать в такой ситуации? ДНР связана минскими договоренностями. Мы посылаем в горячие точки своих людей, но их постоянно выбивают. Мы оставляем это место, и образуется «серая» зона. И эту зону украинцы сразу же занимают.

И им все верят, потому что они – государство. И ОБСЕ – на их стороне, верит им. А ты хоть головой об стенку бейся, доказывай свою правоту, - никто тебе не верит. И они так воюют везде, это тактика НАТО. Какие бы ты перемирия ни подписал, тебя начнут выбивать с помощью этой тактики. По всему миру. Хотя, казалось бы, это наша сторона должна применять такую тактику, потому что мы малочисленнее. Но у нас – перемирие.

 

- Есть мнение, что украинская армия находится в состоянии полной готовности к вторжению. Как ты думаешь?

- Никаких крупномасштабных военных действий не будет – слишком много крови. А вот постепенное занятие «серых» зон – это происходит повсеместно. Только один блокпост мы продвинули немного вперед. И сейчас это постоянно действующее кладбище для наших бойцов – по ним бьют так, словно никаких договоренностей не существует. И украинцы ничего не боятся нарушать.

Таким образом, создаются «заповедники», где можно по нам безнаказанно пострелять, выйти и оторваться: Спартак, Пески, промзона, докучаевский карьер, Широкино, Зайцево. Но происходит какое-то одностороннее выполнение Минских договоренностей. Одна сторона – обязана выполнять, вторая, украинская, – нет. Тем временем счет мирных жертв и разрушений за время договоренностей идет на сотни. А убитых и раненых бойцов никто не считал. И такое состояние «ни мир, ни война» может продолжаться бесконечно. А широкомасштабных военных действий никто не допустит.

 

- Что ты будешь вспоминать о Донецке?

- Удивило, как много людей не понимает, что здесь творится. Те, кто живет в центре города, живут закрытой жизнью: они не знают и не хотят знать, что происходит на окраинах. Я этого не понимаю. Большая ошибка Захарченко, что он позволил тем, которые сбежали в 14-м году на Украину, возвратиться в Донецк и получить должности в правительстве, они подрывают республику изнутри. Возможно, Захарченко не в курсе, что происходит за его спиной. Его окружение может искажать или скрывать полную информацию. Тем временем, несправедливость разочаровывает народ. Гражданам сейчас по-прежнему трудно, им нужен объединяющий мотив, которого нет.

А вспоминать буду только хороших, добрых людей. Мое сердце всегда будет биться в унисон с большим, смелым и отважным сердцем Донбасса. Здесь, с вами, остались другие, в том числе, и сербские добровольцы. Поэтому я уверен, что фраза «Россия, Сербия и Донбасс – братья навек» воплотилась в наших общих добрых делах и искренних поступках, эта связь теперь неразрывна.

Марина Харькова