 Мрачная тень «сердюковских реформ» снова грозит накрыть Вооруженные силы. На сей раз зуд немедленных преобразований в этой области обуял Министерство финансов и Министерство здравоохранения.
В конце минувшей недели министр финансов Антон Силуанов внезапно высказался за решительный слом существующей системы медицинского обеспечения армии и флота. По мнению министра, эта система обходится бюджету в три-четыре раза дороже гражданской, а лечат в госпиталях и военных поликлиниках, утверждает он, гораздо хуже.
Откуда у Силуанова столь удивительные данные относительно результатов труда военных медиков, он не пояснил. Зато с ходу предложил рецепт исправления сложившегося положения: включить военнослужащих, ветеранов военной службы и членов их семей в систему обязательного медицинского страхования. Правда, для этого Министерству обороны и прочим силовым ведомствам придется платить за каждого регулярные страховые взносы, чего до сих пор никогда не делалось. А это немалые суммы.
Для чего все это? А для того, разъяснил Силуанов, чтобы любой военнослужащий мог лечиться не только в госпитале или военной поликлинике, а где угодно. Хоть в абсолютно гражданской больнице на соседней улице.
Министра финансов немедленно горячо поддержала его коллега из Минздрава Вероника Скворцова. Мол, системе медицинского страхования это будет выгодно, так как военные — «молодые, мощные мужчины и не требуют таких затрат на медпомощь, как старики и дети». К докторам, то есть, обращаются нечасто, а страховые взносы в общую копилку ФОМСа и за них станут поступать регулярно. А это многие миллиарды рублей ежегодно.
Правда, Скворцова предвидит, что на этом пути ей и Силуанову придется преодолевать глубокоэшелонированную бюрократическую оборону силовиков. Ведь «они имеют не всегда адекватную, раздутую инфраструктуру, которую должны поддерживать». Кроме того, тарифы на лечение у военных свои «и на них сидит огромный штат в силовых ведомствах».
Вот эти слова, про инфраструктуру и штаты, выглядят особенно подозрительно. Невольно закрадывается мысль, что на самом деле новыми реформаторами движет не столько забота о качестве лечения военных пенсионеров, сколько желание прибрать к рукам то, что принадлежит пока военной медицине. А принадлежит ей немало.
Так, на 2017 год на медицинское обеспечение Вооруженных сил намечено потратить 51,8 миллиарда рублей, или 13,4% всех ассигнований на здравоохранение в стране. Плюс — 29,9 миллиарда по линии МВД (данные по Федеральной службе безопасности, Федеральной службе охраны и Службе внешней разведки закрыты, но на определенные мысли наводит тот факт, что примерно 14 миллиардов рублей в бюджетном разделе «Здравоохранение» засекречены).
Это то, что касается финансов. То есть проходит «по столу» министра Силуанова. А вот что наверняка интересно Минздраву — штаты, количество докторов, медсестер, койко-мест и прочее: система военного здравоохранения только по линии Министерства обороны включает в себя более 400 военных госпиталей и лазаретов, поликлиник, санаториев и домов отдыха, учреждений медицинского снабжения и лабораторий, в которых трудится около 100 тысяч человек. Есть за что бороться бюрократам в белых халатах. Только при чем тут здоровье военнослужащих и военных пенсионеров?
Самое прискорбное, что все это Вооруженные силы России проходили совсем недавно. Во времена, когда их возглавлял министр обороны Анатолий Сердюков. Большой, как известно, любитель всяческих реформ. И военной медицины — не в последнюю очередь. Для того чтобы представить, куда могут привести армию и флот нынешние инициативы Силуанова и Скворцовой, стоит вспомнить те времена.
Сердюков взялся за военных медиков практически сразу после того, как взобрался в министерское кресло. И тоже под предлогом неуклонной финансовой и лечебной оптимизации. Во имя, безусловно, укрепления здоровья и благополучия подчиненных.
Тут этапы его реформаторской деятельности таковы. До 1 декабря 2009 года в Вооруженных Силах Российской Федерации функционировали 175 военных госпиталей и 173 военные поликлиники. А кроме того, множество медицинских взводов, рот, батальонов, медицинских служб кораблей и подводных лодок.
До Сердюкова система медицинского обеспечения войск была проста и надежна. В каждом батальоне — начальник медслужбы и медицинский взвод, а также санинструкторы в каждой роте. Если лечение солдата или офицера оказывалось им не под силу — больного или раненного направляли в медицинскую роту. Это уже уровень полка. В составе медроты 20 военных врачей различного профиля и три отделения — терапевтическое, хирургическое и санитарно-эпидемиологическое.
Если человека не могли поставить на ноги и там, его направляли в медицинский батальон дивизии, возможности которого были выше на порядок. Не справлялись даже в батальоне — тогда в военный госпиталь.
Вся эта армада офицеров в белых халатах тогдашнему министру обороны казалась несомненной обузой для бюджета. Бороться с нею он принялся немедленно. В результате развернувшегося кадрового погрома всего за несколько лет число военных медиков в Вооруженных силах было сокращено примерно в шесть раз — с 13 до 2,5 тысячи. В 2009 году было закрыто 18 военных госпиталей (10,4% от общего количества). Еще 30 госпиталей и их структурных подразделений решено было прихлопнуть после 2012 года.
Ударно ликвидировали 17 лазаретов. Количество военных поликлиник сократили до 41. Ощутимо меньше стало военных санаториев.
В армиях и ниже медицинские службы были вообще упразднены. В военных округах в них осталось всего по 14 военнослужащих. В Главном военно-медицинском управлении Вооруженных сил — только 50 должностей. Смешно: это столько же, сколько в отделившемся от этого военного ведомства Департаменте санаторно-курортного обеспечения Минобороны.
Самые общие итоги бюрократического цунами таковы. Всего за несколько лет Вооруженные силы лишились тысяч ценнейших и опытнейших офицеров-медиков, которых Сердюков просто выдавил на «гражданку». Военных госпиталей и поликлиник не стало в 47 субъектах России, где по состоянию на 2012 год проходили службу 43 тысячи военнослужащих и проживало более 350 тысяч военных пенсионеров.
В Сухопутных войсках солдаты стали массово выходить из строя с пневмонией, бронхитами и другими заболеваниями. Оставшиеся в бригадах «нового облика» медицинские роты по новой организационно-штатной структуре и табельному оснащению были не в состоянии оказать им квалифицированную помощь. Ибо, как правило, размещались в бывших полковых медицинских пунктах, где невозможно развернуть необходимое количество коек и лечебно-диагностического оборудования.
В Военно-Воздушных силах творилось вообще невиданное. Допуск пилотов к полетам, в том числе и ночным, в ряде случаев вынуждены были осуществлять фельдшеры. Ведь на авиабазах второго разряда осталось всего по одному врачу. И в случае его отпуска, болезни или просто вакансии этой должности другого выхода просто не было.
Решительная остановка всей этой вакханалии стала первой задачей Сергея Шойгу, когда он в 2012 году сменил Сердюкова в министерском кресле. Были отменены уже вступившие в силу директивы Генерального штаба о новых сокращениях медицинских служб Вооруженных сил. И тем спасены, например, окружные медицинские отряды специального назначения, единственные подвижные формирования для оказания квалифицированной помощи раненным в войсковом районе при возникновении локальных военных конфликтов, устранении последствий аварий или техногенных катастроф.
Шойгу объявил, что намерен снова призвать на службу многих из тех, кто попрощался с ней по воле Сердюкова. Точные итоги этой затеи неизвестны. Но именно поэтому кажется, что в строй вернулись немногие. Иначе, думаю, эти ободряющие цифры были бы растрезвонены военными как еще одно свидетельство возвращения нынешнего руководства Министерства обороны к здравому смыслу.
Удивительно ли, что именно Шойгу уже выступил и против новой реформы военного здравоохранения, предложенной Силуановым и Скворцовой? В заявлении министра обороны по этому поводу, в частности сказано: «Военная медицина — неотъемлемая часть военной организации, всегда была и сегодня является самой эффективной и передовой частью отечественного здравоохранения. Нужно думать не о том, как привести военную медицину к среднему знаменателю, а наоборот — как поднять общедоступную медицину до уровня военной».
Хватит ли у Шойгу административного ресурса на этот раз, чтобы отстоять эту свою позицию? Боюсь — может и не хватить. Все же в пору острейшего экономического кризиса слишком многое сосредоточено исключительно в руках Минфина.
Но если Минобороны проиграет эту чиновничью битву, то хочется задать Силуанову и Скворцовой пару вопросов. Господа, если вы все же подгребете под себя военные госпитали, санатории и поликлиники, то что будет с охраной здоровья солдат и офицеров в войсковом звене? Со всеми этими медицинскими взводами, ротами и батальонами?
Как, кем и где будет развиваться полевая хирургия, без которой невозможно вести войну? Что вы в Минздраве станете делать со всеми этими госпитальными судами, летающими госпиталями, бронированными медицинскими машинами и т. д.
Очень опасаюсь, что ответов на это нет вообще ни у кого. У Силуанова и Скворцовой — в первую очередь.
Сергей Ищенко | 
