В Суздальском районе Владимирской области создается невиданный по размаху кластер… дождевых червей. Таких крупных экоферм нет нигде в мире. Общая площадь ее составит более 50 тысяч квадратных метров. Пока осваивается лишь первая его площадка – бывший животноводческий комплекс площадью 16 гектаров, где по проекту разместится 38 экоферм. Интересно, что стать инвестором и купить от 1 квадратного метра такой фермы может любой желающий. Так что же это за субъект такой, который отбирает у коров целые животноводческие комплексы?
…Все началось с дефолта. Сергей Конин, как и другие предприниматели, на себе почувствовал, что это такое. Пятнадцать лет своей жизни Конин, выпускник Новосибирского высшего военно-политического училища Минобороны СССР, отдал службе армии. Карьеру военного закончил в звании майора в городе Ковров Владимирской области. После отставки ушел в бизнес. Казалось, все складывалось удачно, и вдруг разом все рухнуло.
– Мы очень внимательно следили за тем, что происходит на рынке, – говорит Сергей Степанович. – И быстро поняли, что выиграли кто? Экспортеры. А такие, как мы, которые производили товары и услуги на внутреннем рынке, оказались в проигрыше. Покупательская способность населения упала до 30 процентов. И где-то год мы вынуждены были торговать с убытком.
Стали смотреть, что же можно производить и продавать на экспорт? Объездили все выставки. И на одной из них – сельскохозяйственной – обнаружили биогумус, который стоил тогда недорого и выглядел, честно говоря, не очень важно, не имел товарного вида. Тем не менее, на внешнем рынке он котировался.
Когда Конин с единомышленниками стали искать людей, которые разбирались бы в этом деле, к своему удивлению, обнаружили, что патриарх российского вермикулитивирования профессор Анатолий Игонин – их земляк, живет во Владимире. Тот уже давно был на пенсии и отошел от дел, но популяцию выведенного им червя сохранил.
О профессоре Игонине надо сказать отдельно. Доктор медицинских наук, военный врач, полковник, в 70-х годах он через идею здорового питания пришел к идее вермикультивирования, по-простому – разведению дождевых червей.
В 1982 году, работая на кафедре биологии Владимирского государственного педагогического университета, в результате скрещивания южного (Чуйского) и северного (Владимирского) дождевых червей Анатолий Михайлович получил гибрид с уникальными свойствами. От распространенного в мире калифорнийского червя его отличали производительность, выносливость, плодовитость. Игонин запатентовал свое изобретение, правда, внедрить его в масштабах страны ему не удавалось. Большинство червеводов не могли наладить производство биогумуса в промышленных объемах, так как отсутствовала эффективная технология. Поэтому приход новых гостей Игонин встретил, мягко говоря, без энтузиазма. Три месяца потребовалось Конину, чтобы убедить профессора продать патент. И когда, наконец, сделка состоялась, спросил:
– Дорогим для нас оказался червячок-то, не подведет?
На что профессор ответил:
– Люди меня подводили часто, а черви – никогда.
Так Компания «Грин-ПИКъ» (Грин – зеленый, а ПИК – продукт исключительного качества) стала обладателем червячка, который вскоре окажется золотым, и принесет ей огромные прибыли.
Вермикультивирование – один из многих способов получения биологических удобрений, известный еще с середины прошлого века. Крупных успехов в этом деле добились ученые США. В ходе селекционной работы они в 1959 году вывели особый вид красного калифорнийского червя, который и господствовал на рынке вплоть до ХХI века. Основным его преимуществом была способность размножаться в обычном компосте под открытым небом (правда, в теплом калифорнийском климате). Технология оказалась достаточно востребованной – в США насчитывается около 500 000 вермихозяйств, из которых около 700 – крупные производства, а Япония с помощью технологии вермикультивирования резко увеличила плодородие почв и соответственно урожаи, сократив пахотные земли на 17 процентов.
Но «Старатель», именно так назвали нашего русского червячка, вытеснил чужестранца сначала с родных российских просторов, а теперь замахнулся и на иноземные поля.
Не военными действиями вытеснил, не коварством, а именно старательностью, трудом. Во-первых, он работал в большем, чем калифорнийский червяк, температурном диапазоне – от 9 до 29 градусов, что иностранцу было не по силам. Во-вторых, «Старатель» оказался прожорлив, неприхотлив к еде и перерабатывал все: различные виды навозов, пищевые отходы, картон, даже биомассу из очистных сооружений. Американец, переведи его на другой рацион, тут бы и окочурился.
Параллельно «Старатель» стал вытеснять и другого американца – колорадского жука. Этот злыдень, на которого, казалось, нет никакой управы, кроме химических ядов, не мог существовать, а тем более размножаться, если в почве присутствовала хитиназа – то, что вырабатывал червячок, превращая органические отходы в биогумус. А в-третьих, активно размножаясь, он сам становился товаром. Через год из килограмма червя получается полторы тонны биомассы.
Итак, патент на червя был приобретен. Теперь следовало переходить от пробирки к производству.
Конечно, поначалу ни о каких фермах и комплексах даже не помышляли. Пробовали использовать американскую технологию, и какое-то время производили биогумус в ящиках-контейнерах. Но это производство требовало больших трудовых затрат и растягивалось по времени.
Ящики стояли в 6 рядов, надо было каждый снять, посмотреть, что там творится, полить, подкормить, а такой ящичек весил 150–160 килограммов. И так 140 суток, пока не получится конечный продукт. Потом червей собирали, пересаживали в другие ящики и начинали все сначала.
В 2003 году пришли к выводу, что, поскольку черви – домашние животные (а признаны они таковыми американцами еще 40 лет назад) и живут исключительно в зоне поения-кормления, то стенки им не нужны. Так сформировалась идея шагающей гряды. То есть такой гряды, в которой с одной стороны подкладывается навоз, она поливается, там живут и размножаются черви, а с другой – забирается уже готовая продукция. И сразу же производственный цикл сократился со 140 до 1 суток, то есть в 140 раз, а производительность труда выросла в 30–40 раз.
– В Индии около 8 миллионов тонн биогумуса производят 350 тысяч человек. Получатся, 3–3,5 тонны на одного работающего. У нас – 200–300 тонн на человека, – говорит Сергей Конин. – По сути, это живой конвейер. И мы, наконец-то, получили биогумус в тех объемах, когда можно назвать его товарной продукцией, с тем качеством, с той себестоимостью, которая делала нас вне конкуренции на мировом рынке.
Когда в «Грин-ПИКъ» это поняли, то выдвинули девиз: «Богатство Компании определяется квадратным метром зачервленной гряды». И начали скупать и зачервлять все помещения, которые были годны для производства биогумуса. А годилось абсолютно все: бывшие овощехранилища, пустующие скотные дворы, брошенные военными солдатские казармы. Потом купили 5-этажное недостроенное здание, ранее тоже предполагавшееся под казармы. И стали готовить его для производственных нужд. Это был первый в мире многоэтажный червятник. И первый шаг к созданию крупнейшего в мире кластера.
Кстати, слова «червятник» и «червевод» тоже были введены в речевой оборот здесь, в Коврове.
На свой продукт «Грин-ПИКъ» сразу же установил цену в пять раз меньшую, чем она была до этого на внутреннем рынке, и оказался вне конкуренции.
На основе биогумуса стали выпускать (опять же первыми в мире) еще более эффективный жидкий препарат гумистар, который с помощью подбора микроэлементов можно настраивать на разные виды растений и таким образом увеличивать урожайность на треть, а то и в 2–4 раза.
Создали НИИ дождевого червя, носящий имя профессора Игонина. Анатолий Михайлович до своей смерти, в феврале 2005 года, принимал самое деятельное участие в технологических и научных разработках. Он был ведущим научным консультантом Компании и, помимо зарплаты, как и другие ученые в «ПИКъ», получал авторские комиссионные в размере 2 процентов от дохода. Сам НИИ работает в режиме Интернета. Лишь небольшая часть ученых-агрономов, производящих полевые опыты, живут в Коврове. В научных же разработках при помощи компьютерной связи участвуют ученые из Москвы, Питера, Владимира. На основе гумистара ими был создан еще один новый препарат, который назвали «жидкая почва».
К опытной работе привлечены и тысячи детей из школ не только Владимирской области, но и других регионов, а также садоводов и огородников. Школьники вовлекают в дело своих родителей. Причем иные их опытные работы тянут на дипломные проекты выпускников вузов. Самым активным Компания платит именные стипендии. Лучших выпускников рекомендует в вузы.
А в основе всего лежит дождевой червь.
– В чем суть? – спрашивает Сергей Конин и разъясняет. – Навоз – очень агрессивный материал. Одна его тонна делает непригодной тысячу кубометров воды не только для жизни рыб, но и для технического использования. С другой стороны, корова, свинья берет из пищи всего 30–40 процентов питательных веществ. То есть все остальное уходит в навоз. И этот прекрасно сбалансированный корм мы отдаем червю, который, кстати, ничем не болеет и не является переносчиком болезней. В симбиозе с бактериями он производит копролит, который одновременно является как почвенным агрегатом, так и агрегатообразующей субстанцией. Там есть бактерии, которые фиксируют азот из воздуха, а это, как мы знаем, основной компонент воздуха. И азот этот мы доводим в усвояемой форме до растений. Даем им стартовое питание, укрепляем иммунную систему. И урожайность повышается, а созревание плодов происходит на 2–3 недели раньше.
Так вот, рассказывали мне специалисты в Коврове, из тонны навоза, который уничтожает тысячу кубов воды, получается 600 килограммов товарного биогумуса, плюс биомасса дождевых червей. Их, кстати, тоже можно продавать на внутреннем рынке, экспортировать или перерабатывать.
В Китае, например, из червей изготавливают более тысячи видов лекарственных препаратов.
– В итоге имеем чистую окружающую среду и новые рабочие места, – говорит Сергей Конин. – Потому что наша технология проста и создана не для профессоров, а для обычного деревенского мужика.
При Компании действует Школа профессора Игонина. Обучаться в ней приезжают люди со всех уголков страны: предприниматели, крестьяне, садоводы-огородники, пенсионеры, школьники и даже монахи.
– Гумус не может быть плохим. Он по определению евростандарт. А наш даже превышает его, потому что мы единственные в мире, кто производит биогумус в закрытых помещениях, – говорит Конин.
Кстати, в России, как рассказывали мне в Коврове, ежегодно образуется сотни миллионов тонн органического вещества, пригодного для использования. Из них можно получить 300 миллионов тонн биогумуса. Если хотя бы половину его продать на экспорт (на мировом рынке он стоит 600 долларов за тонну, а за границей потребность в нем бесконечная, там нет причин не покупать товар), то это принесет в страну 100 миллиардов долларов – больше, чем нефть, газ, лес, золото, бриллианты и оружие вместе взятые.
Такой вот золотой червячок.
Владимирская область
